Не лучший этап моей жизни здесь, далеко не лучший.
— Это… Плохо? — уточнил король.
— Это перемены. Я не знаю, к лучшему или к худшему, но ты — только часть себя прошлого. Возможно, под прессом жрецов Единого сгорела худшая твоя часть. Возможно — лучшая. Какая именно — узнаем только со временем.
— Понятно.
— И третье. У тебя не будет сил и времени на управление государством, поэтому смирись с этим уже сейчас.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты же в курсе, что пролежал пластом несколько месяцев? Знаешь, чем это грозит? — я остановился и посмотрел на короля в упор.
Кай отвел взгляд и начал анализировать.
— То, что ты сейчас принимаешь за временную слабость, король, твое теперь обычное состояние. Мышцы атрофированы, связи нарушены. Ближайшие недели ты не сможешь толком ходить. Потом — только с тростью или посохом. И это если Фор смог восстановить ту часть твоего разума, которая отвечает за контроль над телом, — я говорил, будто забивал гвозди, — но тебе придется возвращаться в нормальное состояние. Потому что у тебя есть намного более важная задача, мы все это прочувствовали, пока ты был без сознания.
— Какая? — спросил король.
— Наследник. Сания еще не говорила с тобой, да и я не знаю, что между вами происходит, но сейчас, если ты хочешь сохранить Клерию и сам род Фотенов, ты должен сосредоточиться на собственном здоровье. И наконец-то уделять королеве как женщине столько внимания, сколько вообще возможно, — сказал я.
Последние слова немного смутили Кая. Я говорил о его супруге, правительнице Клерии, как об обычной женщине. За такие речи можно было отправиться и на плаху. За оскорбление монаршей особы.
— Причем неважно, мальчик это будет или девочка, — продолжил я. — Сания уже на престоле как правящая королева, значит, традиции сломлены. Народ примет новую королеву-правительницу без каких-либо проблем.
— А немного ли ты на себя берешь, Тинт? — глаза короля сузились и я почувствовал исходившую от него угрозу. — Расхаживаешь тут, раздаешь команды, будто бы это ты тут король. Может, моя милая жена и позволяла тебе подобное поведение, но я…
Я не дал королю закончить. Просто подошел в упор и, наклонившись над кроватью, заглянул в белесые глаза Кая Фотена.
— Король, мне кажется, вы не понимаете, что происходит, — ледяным голосом начал я, — так давайте я поясню. Я заключил весьма обширный договор с богами, который грозит мне годами усердных трудов, только чтобы они вернули вот эту тушку с яйцами в сознание. Чтобы тушка смогла выполнить взятые на себя обязательства по отречению от престола и наконец-то озаботилась зачатием наследника. Чтобы мои прошлые труды не пропали даром.
Я ткнул короля пальцем в грудь. Кай был готов кликнуть стражу, но я отошел от ложа, опять заложил руки за спину и продолжил:
— У нас тут удивительная ситуация, мой король. Вы живы, только пока я выполняю договор с богами. Не хотите делать то, что будет благом для Клерии и всех окружающих? Отлично! Значит сегодня же вечером я отправлюсь в святилище и сообщу Софу, что я отказываюсь от своих слов.
— Тебя покарают боги! — вырвалось у короля.
— Они уже меня покарали тем, что затащили в этот помойный мир! — прокричал я в ответ. — Я уже наказан, Кай Фотен Первый! Больше, чем ты можешь себе представить! Я иногда смотрю вокруг и думаю, что лучше бы я где-нибудь погиб в случайной стычке, или чтобы твой гребанный палач снес мне голову в подземелье, когда ты пытался меня поработить! Но нет, я выжил! И нравится тебе или нет, я заставлю выжить и тебя, и всю Клерию! Понятно?!
— Так значит…
Мысли в голове Кая носились, как напуганные зайцы, но общую идею я уловил быстро.
— Да! Все, что ты когда-то услышал от моего пьяного тела — именно так! И еще целая телега вещей, о которых ты не имеешь не малейшего представления, а если бы имел — бросился бы грудью на меч!
С одной стороны я мог понять Кая, с другой — он меня раздражал. Так что остаток беседы прошел как-то напряженно. От былой уютности и теплоты, с которой мы когда-то общались в его кабинете, не осталось и следа.
Больше наедине я с монархом не оставался, но, видимо, мой посыл до него дошел. В последующие недели с Каем активно работали целители, которые занялись восстановлением мышц короля. Не отходила от мужа и Сания, которая переложила все государственные дела на верного и исполнительного графа де Шонц-Вилена. Вообще, мы на двоих с мужем Вилы как-то незаметно стали серыми кардиналами Клерии. Граф рулил страной через армию клерков и специальные отделы канцелярии Его Величества, я же капал на мозги самому Арману.
Через две недели после того, как король пришел в сознание, на родину убыл Арван с Айрин. Арх и его жена справедливо рассудили, что цель их визита была достигнута, да и дел на родине хватало. Теперь я не очень много общался с архом, так как понимал, что потерял для него всякую политическую ценность. Нет, конечно, при мне еще остался мой посох, мне до сих пор покровительствовал Соф, Сидир и Калита, но вот то, как меня «разжаловали» боги… Кроме того, в качестве демонстрации того, что я отошел от военных дел, я расплел красные косы, оставив на манер гражданских лиц Ламхитана только синюю их часть, которая символизировала на югах занятие наукой. Поэтому мой переезд в Ламхитан даже не обсуждался, но вот совместную работу на ниве технологий и производства мы продолжим.
Перед отплытием кораблей, зафрахтованных архом, я подготовил полноценный макет кузнечного молота и нового токарного станка с шатуном, в размере примерно один к десяти. Заказ пришлось размещать у королевского столяра и ювелира, работа была проделана обширная, а уплачено за нее — еще больше.
Я решил, что механизмы будут собраны именно в миниатюре. Первое — оба макета помещались в простой сундук. Из этого проистекало второе — их было сложнее повредить, потерять и они не привлекали внимание. То есть Арван сможет втихую собрать у себя дома верных людей и инженеров и воспроизвести основные узлы уже в полном размере так, чтобы об этом не прознали посторонние. А потом уже изобретение будет защищено каким-нибудь указом его отца-правителя, или любым другим доступным образом. Это уже была задача самого арха и я был уверен, что он с ней справится.
К моему удивлению, Айрин забрала с собой и Эдит. Как верно заметила вдова, тут у ее пасынка слишком много дел и забот, а сидеть на шее у брата, барона Амера Тиббота, женщина не желала. Так что жена графа Бренарда решилась на долгое и утомительное путешествие морем, чтобы впоследствии не остаться в одиночестве.
Орвист принял решение мачехи отлично. В целом, с Эдит было связано слишком много тревог, а вот если матушка убудет на юг, к дочери и внукам, то граф де Гранж сможет развернуться в полную мощь. Я стал свидетелем их прощания и напутственные слова старой женщины меня крайне позабавили, с учетом того, что Риса уже не таясь практически жила в графских покоях:
— Орвист, обещай мне, что женишься до сорока! — Эдит подобрав юбки, шагнула по доскам причала и погладила рослого пасынка по небритой щеке. — Ты же помнишь наш уговор?
— Конечно помню, маменька, конечно помню.
Орвист изо всех сил старался не подавать виду, что женщина у него уже появилась, но со свадьбой все будет крайне непросто, так что сейчас прикидывался болванчиком, который со всем соглашается.
— И прошу богами, не позволь Тинту убить тебя и себя в какой-нибудь очередной авантюре! Для счетовода и ученого он слишком легко находит проблемы!
В словах вдовы Бренарда слышалась смешинка, но глаза женщины были холодными и печальными. В этот момент она посмотрела через плечо Орвиста, прямо на меня.
Как же я не люблю такие моменты! Не зря я побоялся явиться ей на глаза, как только прибыл в Клерию, и сразу отправился в столицу, ограничившись простой запиской.
После мы попрощались с архом и сестрой Орвиста и вся флотилия, приняв на борт пассажиров, убыла на юг.
Когда мачты кораблей скрылись за горизонтом, мы с Орвистом, в сопровождении нескольких гвардейцев, двинулись обратно во дворец. Это было требование Сании, хотя не знаю, чем могли помочь два бойца в ситуации, если найдется сила, способная справиться одновременно со мной и де Гранжем. Только если поймать грудью вместо нас арбалетный болт.
— Придешь на суд? — спросил Орвист.
На следующую неделю было назначено открытое судилище над герцогом Мофоросом. Король уже достаточно окреп для того, чтобы лично обвинить вельможу в государственной измене.
— Знаешь, как-то разонравились мне суды, — кисло ответил я, увязая сапогами в уличной грязи, — лучше постою снаружи или займусь делами. Тем более, приговор и так уже известен.
Орвист только хмыкнул. За преступления Мофороса против престола ему грозило только одно — смерть, а его роду — забвение. У герцога было несколько сестер, которые уже, впрочем, вышли замуж, а вот наследником мужского рода аристократ пока обзавестись не успел. Так что судьба одного из древнейших домов Клерии была предрешена.
И это благородное семейство еще легко отделается — просто казнь главы рода и изъятие земель. Первым порывом Кая было вырезать Мофоросов под корень, до седьмого колена, но тогда бы пришлось устроить кровавую баню по всей стране. Сания, да и Арман вместе с Вилой, сумели отговорить короля от такого приговора.
Суд над Мофоросом был важен еще и тем, что после вынесения приговора Кай публично отречется от власти в пользу своей жены, королевы Сании Фотен. В этом был некоторый символизм, впрочем, мне не совсем понятный, но король решил поступить именно так. Сначала он осудит преступника, который восстал против его власти, а уже потом он эту самую власть вполне легально передаст своей жене-соправительнице. Официальная версия была проста — подорванное после покушения здоровье и желание сделать Клерии только лучше.
Рейтинги Сании, если можно так выразиться, после сражения за Пите взлетели до небес. Ее перфоманс с обороной городских ворот не прошел незамеченным: выжившие бойцы наперебой рассказывали на каждом углу, как гордая южанка, их любимая королева, возглавила оборону ключевой точки и вместе с Кровавым Бароном отбила атаку мятежников. Мне в этой истории отводилась роль злобного цепного пса, который зубами рвал врагов на части, Сания же, будто персонаж из песен и легенд, напротив, превозносилась народной молвой как героиня в сияющем доспехе. Некоторые настолько увлеклись, что стали рассказывать, что это королева, а не я, уничтожила своей магией огня половину вражеской армии, применив секретное южное заклинание, которое выжигает человека изнутри.
Нам такие сплетни были на руку, часть из них даже поощрялась, а еще часть — вовсе распускалась специально обученными людьми из канцелярии. Так что в какой-то момент, на пике разговоров об обороне города, когда к столице подошла восточная армейская группировка, весь Пите бился в форменном экстазе, какая у них крутая королева.
Я был уверен, что о подвигах Сании Фотен говорит если уже не вся Клерия, то значительная ее часть. История о героизме молодой королевы разлетелась по всей стране вместе с купцами, да и не стоит забывать о том, что барон Пренор с пятитысячной группировкой отправился подавлять остатки мятежа. А всем известно, что нет лучше рассказчика, чем пьяный солдат, который пересказывает что-то с чужих слов. Так что история обрастала все новыми и новыми подробностями, и я был практически уверен, что к концу года в каждом кабаке барды будут петь песни о воинственной Сании, да и вообще, эта история станет легендой на века.
За этим процессом будут наблюдать люди из канцелярии, и я передал свое пожелание Арману о том, что распускаемые слухи должны максимально выдвигать вперед Санию и задвигать меня. В идеале — меня вообще не было у ворот. Ведь кто-нибудь может вспомнить о россказнях, согласно которым я лазил тогда еще невесте короля под юбку, а это было нам абсолютно ни к чему.
К моему удивлению, суд над Мофоросом прошел спокойно, даже как-то буднично. Я и в самом деле проигнорировал заседание, так как официально был частью ламхитанского посольства и, в общем-то, делать мне в зале было нечего. Так что мы с Лу, что те служебные собаки, рыскали по дворцу в поисках потенциальной угрозы. Мало ли: это был первый публичный выход короля перед таким скоплением народу. Ранее Кай только принимал отдельные делегации из вельмож в своих покоях или кабинете, ведь людям надо было удостовериться, что король жив-здоров и все еще дееспособен. В таком вопросе даже королеве на слово не верили — только увидеть своими глазами.
Как-то незаметно пришла весна, а ситуация в стране устаканилась. Вернулся из карательного похода Пренор, за что сразу же получил титул графа и новые земли. Я же поселился в замке и погрузился в дела и науку.
Первое — мне надо было подготовить Клерию к войне, эту мою мысль разделяли все окружающие. Значит, нужно заработать денег. С займами сейчас все было сложно: после разгрома Бреннской Республики ситуация с финансами в этой части Таллерии пошатнулась, а фактически была отброшена на десятилетия назад. Этот вопрос и предстояло мне решить, потому что государство постепенно начинало сталкиваться с нехваткой ликвидности. Очень сильно финансовый сектор страны подорвали и действия мятежных герцогов, которые предусмотрительно вывезли свои накопления из страны перед тем, как двинуться на Пите. Так что все, что они вытрясли из Кая за пять лет, кануло в лету.
В один из солнечных весенних дней у меня состоялся интересный разговор с Арманом, на который я попросил пригласить и его подчиненного — Низота. С собой я прихватил Ирдиса, который последние месяцы трудился параллельно с канцелярией, распуская правильные слухи о королеве. Конечно, возможности вора были не столь велики, как когда-то, но деньги решали большинство проблем.
Причина, по которой я решил собрать столь странное совещание, крылась в моей недавней прогулке с Лу по городу. Мы с богиней с удовольствием пообедали в одном из элитных заведений верхнего города — очень недурственном трактире-ресторане, после чего отправились в город средний, прикупить кое-что из тканей на одежду. Конечно, можно было воспользоваться услугами королевских портных, но годы самостоятельной жизни на Бланде привили нам определенные привычки, да и погода была столь хороша, что сидеть в каменных стенах дворца категорически не хотелось. И вот на торговых рядах мне на глаза попался стол ростовщика.
— Граф де Шонц-Вилен! Господин Низот! Рад приветствовать. Со мной…
— Ирдис, — прошипел Низот и как-то угрожающе потянулся к поясу рукой.
— Да, мой подручный и помощник по особым делам и вопросам, господин Ирдис, — холодно осадил я канцелярского.
Арман же только хмыкнул. Он принимал непосредственное участие в процессе перепродажи жизни вора, так что прекрасно знал, как столичный пахан оказался в моей компании.
Ирдис же держался стоически, почти независимо, хотя прямо сейчас мы были в помещениях канцелярии и все инстинкты должны были кричать мужчине о том, чтобы он бежал отсюда со всех ног.
— И что же вы хотели обсудить, нарх Тинт? — учтиво спросил муж Вилы, предлагая нам сесть.
— Наверное, ни для кого из присутствующих не секрет, что казне не хватает денег, — начал я.
— Ха! Да престол в полной ж… — начал Низот, но под взглядом своего начальника осекся, — да, дела идут не слишком хорошо, мы все это знаем. И народ поговаривает, что король с голым задом ходит…
— На самом деле, причины такого бедственного положения даже не в том, чем занимались герцоги последние годы… Скорее, причиной всему — падение Республики, — ответил я.
— Да ладно вам, нарх! — включился де Шонц-Вилен. — Вы хотите сказать, что та война была ошибкой? Попахивает изменой…
— С точки зрения денег — да, была ошибкой. Особенно с учетом того, что Совет сумел вывезти все богатства Бренна в неизвестном направлении, если они вообще были. Но основная проблема сейчас — нехватка оборотных средств. Как в казне, так и среди населения.
Мужчины призадумались. С Ирдисом я поговорил отдельно, так что сейчас вор только ерзал в кресле, наблюдая за реакцией канцелярских работников.
— И что ты предлагаешь, Антон? — спросил Арман.
— Я думаю, нам надо постараться занять ту нишу, которая освободилась после разгрома Республики. Нишу финансовых услуг.