Берт заговорщически подмигнул Келлгару, а тот улыбнулся еще шире. Они подошли к ложным портьерам, скрывающим металлическую дверь, и Келл вытащил прикрепленную к низу ткани проволоку.
– Я вижу, ты часто здесь бываешь, – с долей уважения заметил Берт.
– Не представляешь, как иногда бывает скучно в монастыре.
Келл немного поколдовал с проволокой, и замок открылся. Он осторожно снял его с одной из петель.
– Подожди, не хочу, чтобы нас заметили. – Берт подошел к одному из ближайших к выходу столов. – Идем, помоги мне.
Вдвоем они перетащили стол к двери, створки которой открывались внутрь. Открыть ее с той стороны, конечно, можно было, но это наделает столько шума, что ребята успеют незамеченными закрыть запретный зал и сбежать через окно.
Все лампы в библиотеке погасили, кроме одной, которую и взяли в закрытый зал.
– На самом деле, – признался Келл, – я мало что здесь смог прочесть. Много книг на древних языках.
– Так ведь мы же изучаем древние языки в гимназии.
– Это не такие языки. Тех мы не изучали.
В закрытом зале было порядка восьми стеллажей, и часть из них составлял архив.
– Смотри-ка, – присвистнул Берт, – наши личные дела.
– Откуда ты знаешь?
– Видел, как братья заполняют такие. – Он начал просматривать корешки одинаковых бурых папок. – А тебе что, никогда не приходило в голову заглянуть сюда?
– Да как-то дело не дошло.
– Вдруг здесь что-то интересное о тебе?
– Да брось, я ведь никому ничего не рассказывал. И никто не спрашивал. Вряд ли там что-то будет.
Берт проигнорировал его слова и продолжил копаться в папках. Келлгар поставил лампу на пол и начал поиски нужной книги самостоятельно.
В закрытом зале монахи хранили труды, не предназначенные для глаз студентов, а значит, непременно должно быть что-то о темной стороне. Официально Церковь запрещала все упоминания о других богах, о темных сущностях и о слишком далеком прошлом.
Фолианты стояли или лежали на полках вразнобой, без всякого порядка и связи. Келл решил для начала ограничиться теми, что были написаны на знакомых языках. Он просмотрел три стеллажа и на четвертом как раз нашел то, что искал. Под потертой кожаной обложкой без названия скрывались записи ранних рыцарей-монахов о Бессмертных.
– Эй, Берт, я, кажется, нашел.
Келл шумно опустил фолиант на пол возле лампы и стряхнул с него пыль. Берт притих. Он как-то странно смотрел на Келла и при этом держал руки за спиной. Келл насторожился.
– Что там у тебя?
Берт усиленно замотал головой.
– Ты что-то нашел? Покажи!
– Тебе не стоит это смотреть.
По спине Келлгара пробежали мурашки. Плохое предчувствие.
– Покажи, – с дрожью в голосе сказал он. – Я имею право знать.
Келл придвинулся вплотную к Берту и протянул руку. Юноша опустил глаза и молча протянул ему папку. На обложке значилось «Келлгар».
Келл проглотил ком в горле и открыл папку. Тут же в глаза бросилась фраза, как будто только она одна и была написана на всем листе. Он пытался читать сначала, но не мог сосредоточиться. Это как пламя свечи, которое мерещится везде, куда ни посмотри.
“…предположительно из деревни, которую мы уничтожили два года назад”…
Он перечитывал ее снова и снова и не мог поверить своим собственным глазам. Наконец, поднял ошалелый взгляд на Берта.
– Монахи?
– Что? – не понял Берт.
– Монахи сожгли мою деревню? Убили моих родителей? Черные всадники? Они?
На последних словах он перешел на сдавленный крик. Затем отбросил папку в сторону.
Он снова почувствовал себя пятилетним несмышленышем, без семьи, без дома. Вспомнил тот ужас, который поселился в нем при виде черных всадников. Вспомнил, как они обошлись с его отцом, что сделали с матерью.
Ему стало страшно.
И с этими людьми он провел бок о бок столько лет. Он улыбался им, уважал их. Как они могли, зная о том, кто он на самом деле, так легко с ним разговаривать, смотреть в глаза, улыбаться в ответ?
Как волной накрыло омерзением к самому себе, к этим людям и такому несправедливому миру. Злую шутку с ним сыграла судьба.
Берт с опаской смотрел на него. Конечно, он не мог знать наверняка.
Келлгар заставил себя подавить нахлынувшие чувства. Он поджал губы, развернулся и подошел к фолианту. Опустился на пол, скрестив ноги. Берт через пару секунд присоединился к нему. Вместе они пролистали том от корки до корки. Никаких рисунков там не было. Имен тоже. Только список из подробных описаний, какие иногда пишут в учетных книгах банкиры.
По телу Келла вторично пробежали мурашки и на лбу выступил холодный пот.
Это она, точно.
Рост пять футов и шесть дюймов. Худая. Белокожая. Иссиня черные длинные волосы. Желтые глаза с вертикальными зрачками. Умеет парить над землей и перемещать предметы.
– Ну? – осторожно спросил Берт. – Она?
– Глаза не похожи, – неуверенно ответил Келл.
Берт картинно фыркнул. Келл хмуро глянул на него исподлобья. Юноша понял, что это не слишком уместно в данной ситуации, и поднял вверх руки в примирительном жесте. Должно быть, его новый знакомый сейчас как на иголках, стоило бы прикусить язык, пока он не успокоится.
– Извини. Просто мне кажется, тут и так все понятно. Это не может быть очередным совпадением.
– Не знаю, Берт. – Келл покачал головой. – Как-то это слишком… нереально.
– А ты хорошо ее знаешь?
Келлгар задумчиво потер подбородок. Пришлось признать:
– Совсем не знаю. Я жил у нее всего два года и мы почти не общались.
– Так ты поможешь мне?
– Да. Но только, – Келл решительно посмотрел Берту в глаза, – если ты поможешь мне.
Берт начал было расплываться в улыбке, но вдруг помрачнел.
– О Бог милосердный, не делай этого!
Келл смотрел на него жестким взглядом, в котором читалась вся его затаенная злоба, боль и обида.
– Месть.
Глава 5. Кровь за кровь
Близнецы лежали на кровати, переводя дух, и держались за руки. Одеяло и одежда в беспорядке валялись на полу, а на дворе стояла глубокая ночь. Берта, как обычно после секса, клонило в сон, но он держался: хотел сначала рассказать сестре важные новости.
Нова была прекрасна. Тусклый свет свечи отражался в ее глазах, волосы разбросаны по подушке, на щеках румянец. Она с нежностью смотрела на него.
И он принял окончательное решение: ради Новы и их счастья он пойдет на все.
– Я нашел травницу. Надеюсь, она сможет нам помочь.
– Берт, травами здесь не поможешь.
– Мы попытаемся.
– Что за травница? Как ты о ней узнал? Сейчас много шарлатанов.
– Это проверенный человек. Мне о ней рассказал брат Анри. Ее приемный сын учится вместе со мной в гимназии.
Берт не хотел так сразу пугать сестру сказками о темных созданиях. Да и наверняка бы не поверила: всем известно, что Бессмертных истребили воины-монахи.
– Ты ее видел?
– Нет, но тот парень, Келлгар, отведет меня к ней.
– Когда?
– Не знаю. Скоро. На самом деле, за помощь Келлгар попросил меня кое-о-чем.
– Так сразу? – Нова села в кровати и сложила руки на груди. Слова брата вызвали ожидаемую реакцию – недоверие. – Ты уверен, что можно доверять этому человеку?
– Уверен.
Он тоже сел и провел рукой по ее колену. То, что он скажет дальше, понравится сестре еще меньше.
– Он попросил меня достать одурманивающий яд.
– Что? Зачем?
– Не знаю. Но просьбу его выполню. Пока это наша единственная надежда.
– Если монахи узнают о твоих затеях с запрещенными веществами, тебя выгонят из гимназии. Ты подумал об этом? Не слишком радужная перспектива для наследника богатейшей семьи Химпейка.
– Никто не узнает. Я все продумал. Честно.
Нова сурово глядела на него, насупив брови. Берт поцеловал ее в лоб, и она вроде бы немного смягчилась.
– А если отец узнает? Что если он не захочет иметь такого внука? Он никогда не признает наши отношения.
– Отец не вечен. Когда-нибудь старик отбросит копыта и нам с тобой уже ничто не помешает. Нужно только всеми силами оттягивать момент вступления в брак. Будем отваживать всех его кандидатов.
Нова рассмеялась, поняла, что слишком громко, и прикрыла рот ладонью.
– Какой ты добрый, а главное, любящий сын, – с сарказмом заметила она.
– Он любит меня ровно так же, как и я его.
– Скорее бы уже сдох этот старый козел.
Келл сидел во дворе монастыря на краю неработающего фонтана, мраморный бассейн которого давно зарос мхом. В назначенном месте в назначенное время. Последние несколько дней учебы давались ему с великим трудом. Чего только стоило держать себя в руках при виде монахов. Он ненавидел их лютой ненавистью. Он спал и видел, как совершает свою месть. Келл перестал обедать с монахами, как делал на протяжении вот уже почти пятнадцати лет, и старался не покидать свою комнату без необходимости. Пил много монастырского вина и часто думал о Селестии-Инмори. Он очень хотел с ней увидеться.
Берт подошел сбоку и хлопнул его по плечу.
– Хэй, чего такой замученный? – Он беззаботно шлепнулся рядом. – У тебя такой вид, будто ты пил не просыхая все это время.
Келл нахмурился еще больше.
– А ты поставь себя на мое место.
– Ладно, приятель, мне тоже нелегко приходится. Но вот что я тебе скажу: пить – это искусство. Учись у мастера, – он указал на себя большим пальцем. – За утро я прикончил полбутылки вина, а по мне и не скажешь.
Келлгар смерил его злобным взглядом, что совершенно не вязалось с его по-юношески кроткой физиономией.
– Но есть и хорошие новости, – Берт раскрыл принесенную с собой тетрадь, а Келл раскрыл свою. Вместе они делали вид, что сверяют конспекты – обычное дело для гимназистов. – Я принес то, что ты просил.
– Замечательно. Сделаем все сегодня же. Сил моих больше нет терпеть это место и этих людей.
– Еще раз обращусь к твоему рассудку, если он, конечно, остался: ты отдаешь себе отчет в своих действиях? Понимаешь, какие могут быть последствия? Еще не поздно одуматься и попытаться простить их.
– Эти люди убили мою семью. – Келл еле-еле держал себя в руках, лицо исказила ярость. – Изнасиловали и убили мою мать. О каком прощении может быть речь?
– А с виду и не скажешь, что эти милые старички способны на такие зверства.
– Они все лжецы и лицемеры. Мир станет гораздо лучше без них.
– Ну, раз ты непреклонен в своем решении… Какой у тебя план?
Мимо фонтана прошла группа студентов. Никто из них вроде бы не обратил внимания на двоих парней, но Келл счел за лучшее подождать, пока они удалятся на достаточное расстояние.
– Перед вечерней трапезой я отвлеку дежурных по кухне, а ты насыпешь в еду порошок. Монахи поужинают, разойдутся по кельям. Какое время действия у твоего яда?
– Он начинает действовать примерно через полчаса, когда попадает в кровь. У людей затуманивается сознание, но на какие-то минимальные действия они способны. Эффект проходит через два-три часа.
– Хорошо. Через час после ужина я всех их зарублю в своих же кроватях, как они когда-то убили жителей деревни. А потом спалю к хренам собачьим этот чертов монастырь.
Берт несколько секунд молчал, переваривая услышанное. Его глаза полезли на лоб.
– Стоп, ты хочешь, чтобы я это сделал? Может, лучше я отвлеку, а ты насыпешь?
– Нет. Тебя не должны видеть в монастыре после занятий. – Келл раздраженно цокнул. – Честное слово, как малому ребенку все объяснять нужно. Это же твоя репутация, как ты сам не поймешь!
Берт состроил недовольную гримасу.
– Так, может, ты сам и отвлечешь, и насыпешь? А я после занятий домой свалю, чтоб не светиться. Репутация же.
– Нет, мне нужно, чтобы ты был здесь. Если что-то пойдет не так, сделаешь вид, что бьешь меня, и вытащишь отсюда.
Берт что-то недовольно пробурчал, но вслух сказал:
– Ладно. У тебя хотя бы оружие есть?
– Возьму из оружейной после вечерней трапезы.
Прозвонил колокол, возвещающий о скором начале занятий. Парни поднялись со своих мест.
– Встретимся на этом же месте после занятий
Берт кивнул и хмуро побрел к гимназическому корпусу. Он не хотел убивать монахов, хоть косвенно, хоть по-настоящему, ведь конкретно ему они ничего плохого не сделали. Он их недолюбливал – и только. Особенно жаль брата Анри, он относился к Берту так, как мог бы относиться родной отец. Берт печально вздохнул: чего не сделаешь ради любви.
Келлгар нес в трапезную ящик вина. И в коридорах, и в самом помещении было пусто, только на кухне заканчивали последние приготовления повар и его помощник – один из юных послушников на дежурстве. Келл двинулся мимо рядов длинных столов, еще не накрытых к трапезе. Столы и лавки не отличались особым изяществом, как и остальные предметы мебели монастыря: монахи ценили простоту, ведь сознательный отказ от земных благ есть путь к просветлению. Он приветливо улыбнулся повару, который выглянул в зал через смотровое окно. И вдруг поскользнулся на полу и с громкими потоками отборной ругани грохнулся на спину, а бутылки из ящика полетели сверху. На такой невообразимый грохот из кухни выбежали повар с помощником. Келл с закрытыми глазами валялся в луже красного вина, вокруг ковром рассыпались острые осколки и тут же лежали чудом уцелевшие бутылки, коих, однако, осталось меньшинство.
– Келлгар! – Повар склонился над мужчиной, насколько позволяла красная лужа и больные суставы старика. – Ты как, не ушибся?
Келл осторожно пошевелился, приходя в себя.
– Я в порядке, только головой ударился, болит. – Он приподнял голову и посмотрел вокруг с видом невинным и растерянным. – Не могли бы вы помочь мне подняться?
Повар поставил на ближайший стол ящик и уцелевшие бутылки, а его помощник убрал осколки с тела Келла. Затем они вместе взяли его за руки и потянули.
– Порядок? – Повар оглядел его изучающе, пощупал затылок. – Ну и попадет же тебе. Как ты так умудрился, полы же даже не скользкие!
– Не знаю, – Келл озадаченно потер ушибленный затылок. – Сейчас все уберу.
– Помоги ему, – распорядился повар, – пока монахи не пришли, – и, беспокойно покачивая головой, вернулся на кухню, отправив Келлгара с юным послушником за тряпками.
С одежды и волос Келла то и дело слетали красные капли, и он, дабы не усложнять себе сверх меры работу, счел за лучшее снять рубаху. Сухой ее частью промокнул волосы и бросил на пол: больше она не понадобится.
Убирая осколки и огромную красную лужу, Келл еле сдерживал улыбку. Все прошло удачно. Он заметил, как Берт влез на кухню через постоянно открытое окно, высыпал свой порошок в котел и так же быстро покинул кухню. Сейчас по плану Берт должен пойти в комнату Келла и ждать там, пока подействует яд.
Закончив уборку, Келлгар поспешил в свою комнату переодеться и умыться. В коридорах ему встречались монахи и остальные обитатели монастыря – все постепенно стягивались на вечернюю трапезу. Они беззаботно переговаривались, кивали и улыбались идущему навстречу Келлу, словно не замечая его хмурого и отчужденного выражения, ведь для них это был всего лишь один из вереницы одинаковых дней размеренной и спокойной жизни. Келл же едва справлялся со своей бурей.
В комнате, как и было уговорено, уже ждал Берт. Мгновение они смотрели друг на друга, потом расхохотались. Смех был порождением вконец расшатанных нервов, хотя и видок Келла стал прекрасным поводом для шуток: слипшиеся волосы торчком, липкие красные пятна на лице и на теле. Отсмеявшись, Келл стянул с себя остатки одежды и бросил их в угол.
– Пойду мыться. Тебе придется посидеть здесь без дела некоторое время. Сможешь?
Юноша лукаво улыбнулся и вытащил из-под кровати бутылку вина, уже начатую.
– Не волнуйся за меня, я найду, чем заняться.
Келл закатил глаза.
– Только не напейся до беспамятства, чтобы мне самому не пришлось тебя вытаскивать! Помни, что ты здесь не просто так, а для моей страховки. Не хотелось бы, чтобы твое пристрастие к бутылке поставило нас обоих в неловкое положение.