Сказать, что я испугался – ничего не сказать.
Я точно… знаю… такие… фильмы…
Огромным усилием воли я заставил себя посмотреть наверх…
Глава 6. Поперёк горла
Я отчетливо услышал скрип собственных позвонков, когда медленно поднимал голову. Шея с трудом шевелилась, проржавев от страха.
Не передать ощущение, когда над тобой нависла тварь, но ты ее не видишь, не слышишь, но чувствуешь вонь и тягучую слизь, упавшую на плечо. В Варгароне дохрена крипового и я уже устал бояться, но сегодня побит очередной рекорд.
Наконец голова поднялась.
Очередной шматок слизи упал на щеку, но мне было похер. Потому что я увидел того, кто эту слизь испускал.
Уродина, похожая на пухлую саламандру, смотрела на меня, повиснув на хвосте и размеренно покачиваясь туда-сюда. Огромная пасть с тремя рядами тупых резцов. Ящер, размером в три коровы, был покрыт зеленоватыми прыщами. Они периодически лопались, стекая прямо на меня.
Легкие перестали дышать, а глаза моргать. Почему-то очень захотелось сказать «здрасьте», но здравый рассудок победил внутреннего идиота. Я почувствовал себя притворяющимся трупом мышки перед сытой кошкой. Не дай Асмодей проявлю признаки жизнедеятельности. Со мной поиграют так, что пищать буду на всю пещеру.
Когда тварь отцепилась от потолка и стала падать на меня, я все же заорал. Сорвался с места. Ящерица беззвучно приземлилась там, где только что стоял я, харкнула мне в спину. Я упал, тягучая смазка обволокла меня с ног до головы, приклеивая к земле. Неимоверным усилием я сорвал с лица слизь, хватая ртом воздух.
Ну вот и пришел мой эпичный конец. Великий герой Школьник будет сожран в эльфийской канализации прыщавой ящерицей. Вполне реалистичный получается конец. Вот она – жиза…
Саламандра подползла ближе, шипя змеей. Раскрыла рот, намереваясь проглотить свою добычу.
Что ж.
Если бы у меня были яйца, я бы их героически сжал. Умирать так умирать. Сделаю это достойно. Как мужчина… Как настоящий герой…
…
– Ниху-у-у-у-уя-я-я-я!!!
Очутившись в вонючей пасти твари, я стал верещал, не стесняясь. Мужик в теле бабы отказался подыхать! Он цеплялся хилыми ручками за резцы твари, кусал ей десна, орал резаным кроликом.
Я был весь в слизи, что лезла в рот, нос и задницу. Но боролся за свою жизнь, как никогда прежде. Ухватившись за мерзкий отросток на десне ящерицы, я вырвал его с корнем. Ящерица стала буйствовать, но выплевывать меня отказалась. Она попытался меня разжевать, но челюсть была слишком деформированной, несимметричной. Меня стали пропихивать языком и пальцы не выдержали напряжения, расцепили хватку.
Я сорвался и, утробно завывая, заскользил к пищеводу.
– У-е-е-е-е-е-ебуу-у-у-у-у!
Сил в ручках почти не осталось, но я, сука, все равно уцепился за висячий язычок в горле саламандры и повис на нем, как на тарзанке.
– А-а-а-а-а!!! На, гнида!!! – вмазал я кулачком по мясцу.
Тварь не выдержала, блеванула, изрыгая меня вместе с сомнительным содержимым желудка.
– А-а-а-а!!!
Я поднялся на ноги, рванул с места, испуская боевой клич, как и полагается девочке, в надежде, что ящерица меня испугается. Вот только она не испугалась. А слизь на всем теле затрудняла передвижение – поскользнулся я уже на пятом шаге и ебнулся, неприятно ударившись головой. Мерзопакостная гнида в один прыжок оказалась рядом со мной и снова заглотила.
Буль-буль-буль…
Стрёмное ощущение – протискиваться сквозь склизкий канал куда-то вниз, в темноту. Именно так чувствует себя поюзанный ордой негров презерватив, смытый в унитаз.
– Никогда!!! – заорал-забулькал я. Слизь попала мне в рот, и я стал кашлять. М-м-м, а на вкус не так уж и плохо. – Не… кха-кха!.. Я…
Я раздвинул ноги и руки звездочкой – встал поперек пищевода твари. Он был весь в язвах, буграх и наростах, чем я и попользовался, не стесняясь хватаясь за них конечностями.
– Я!!!
Существо стало содрогаться в тошнотных позывах, сдавливая меня со всех сторон. Глаза чуть не выдавило из орбит.
– НИКОГДА!!!
Как же болит тело. Такое ощущение, что тонюсенькие мышцы вот-вот порвутся, а сухожилия лопнут.
– НЕ!!!
Я пытался пролезть наверх. Один шажок, второй захват, третий рывок. Слизь очень мешала, но сокращения пищевода знатно помогали, проталкивая меня на свободу!
Очередное такое сокращение оказалось со рвотой. Меня окатило с ног до головы кислотными водами и слизью с кусками непереваренных мокриц, сколопендр и какими-то огромными глистами.
– …СДАМСЯ, БЛЯТЬ!!!
Я не стал выплевываться. Смысл? В третий раз тварина может сообразить меня сначала раздавить, а уж потом сожрать. У самого горла я уцепился за отростки зубами, руками, обвил их ногами. Дождался, когда ящерица выблюет всё, что осталось в её желудке. А потом оттолкнулся и прыгнул обратно, в утробу…
– СУКА-А-А-А-А-А-А-А!!!
На этот раз я оказался в другом канале. Уроки по биологии не забыты, Елена Семеновна! Это, сука, по-любому трахея в легкие!
И я не ошибся. Существо попыталось вдохнуть воздух и меня вместе с ним. Я намертво всосался в тонкий канал, где и встрял, растопырившись всеми частями тела.
– А-а-а-а-а-а!!!
Орал я как безумный, захлебываясь и купаясь в малоприятных жидкостях. Саламандру колбасило так, что я себя уже несколько раз похоронил. Ощущения, как от тренажера для космонавтов на максималке, рвали мои мозги в клочья. Влево, вправо, вверх-вниз, кверху головой, книзу жопой! Удар, удар! Я еле успевал хватать ртом кислотный воздух. Кожу жгло желудочной желчью.
А потом тишина…
Резко, неожиданно. Сердце ящерицы еще пару раз ударилось, а потом затихло. Тварь обмякла, стала сдуваться.
Я ухватился за длинные сосочки на языке саламандры, подтянулся, как мог. С десятой попытки получилось продвинуться на метр, потом на второй, пятый. Тяжелее всего было приоткрыть пасть и выбраться на свободу…
Я свалился на спину.
Не дышал.
Смотрел сквозь реальность куда-то вверх, в темноту…
…
…
…
Вытянул пятерню, осмотрел. Трех ногтей нету.
Вздохнул.
Сердце снова забилось, дышать я стал, как задыхающийся астматик.
Смог выговорить:
– Еба-а-а-а-а-а-а…
Я еще пооткрывал рот, как рыба, но другие слова отказались выговариваться. Опять молчу.
…
Проскрипел голос:
– Дайстэ раэн-сма, олаэ катро нэп?
Даже адреналин в крови не помог вскочить от неожиданности. С саламандрой я перенапрягся так, что просто развернуть шею в сторону говорящего уже оказалось подвигом.
Неподалеку стоял еще один урод, хотя телосложением он был похож на человека. Позади него трепыхалась модифицированная матка, намертво всосавшая в свою плоть повязанного длинными отростками вампира. Ирэна не подавала признаков жизни, если так можно сказать о вампире.
Некроморф говорил на всеобщем. Это все, что я смог понять. Моя душа не перенесла знание этого языка в новое тело. Жаль. Скорее всего, уродец сказал: «какой вкусный, я медленно сожру твои потроха».
Сил сопротивляться просто физически уже не было. Я выдавил из тела Ирэны все, что только можно.
– Быр, дыр-шмыр? – грустно спросил я. – На хэр идымс, хуэм-сосымс?
Голова мухи упала на бок.
– Что, не понимаешь? Знай…
Слово «…наших» я не договорил.
Ого, я думал, упасть в обморок от изнеможения нереально. Да и вообще падать в обморок можно только хорошо словив по голове. А оказывается вон оно как бывает… Хотя… я вроде и словил…
Реальность, мать её…
***
Во сне были глюки. Но я их даже не запомнил. Точнее, очнувшись, я их сразу же забыл. И это хорошо. Ненавижу думать о снах. Знаю, есть психи, что их записывают.
Так-с. Я и правда очнулся. Но глаза не открыл. Не хочу. Страшно. Ведь когда я сплю или падаю в обморок, после пробуждения ничего хорошего не происходит. То я связан в ледяной пещере. То лежу на краю пропасти, куда меня потом выпинывают вампирской ножкой. Вот и сейчас…
Лежу на чем-то мягком. Подозрительно же. Уверен, что это потроха гоблинских девственников. Пахнет… жареной картошкой? Да ну на. Это, наверное, заманивающий аромат из жопы местной твари-удильщика. Где-то далеко слышится музыка? Ну, ясно, меня хотят соблазнить русалки. Играют серенады. Мстят за сожранную сестру.
Ух, как тело-то ломает. От перенапряжения, наверное, потянулись все связки и мышцы.
Я слегка приоткрыл глаз.
Светло, вижу потолок – настоящий, как в деревенском доме. Не каменный пещерный, а из дерева. Красного и лакированного. Скосил глаз в сторону.
Подозрии-и-и-ительно.
Я в комнате. Чистой, опрятной. Вполне себе обычной. Вижу полки, шкафы, набитые книгами и фолиантами. Полно бытового инвентаря: метла, отхожее ведерко, тарелки и горшочки.
Сжал кулак, почувствовал мягкую перину.
Подозри-и-и-и-ительно.
– Реште-сано, гуло-ляэль?
Голос прозвучал с другой стороны. Я прикрыл глаз. Ничего не знаю, ничего не вижу. Я сплю.
– Шер-маса? Котэ?
Котэ-котэ. Спящий котэ. Отъебись.
Меня стали теребить за плечо. И тут уже ничего не поделаешь. Пришлось открыть глаза, подскочить на задницу, на всякий случай заслоняясь руками и поглядывая в щелки между пальцами. Ясно-дело, что мое пробуждение застукали. Прятаться дальше нет смысла. Но в теории слишком ссать не стоит – я же живой и в мягкой кровати. Хотели бы убить, сделали бы это раньше.
Теперь я мог разглядеть некроморфа поближе. Ужасное, страшное, огромное и…
…снимающее маску мухи существо под названием человек?
Негр?! Некр?! Я вовремя опомнился и не стал орать и вызывать полицию. Ведь негр-некр оказался необычным. Черный, но нос и губы адекватной формы, а не картошка и две огромные сардельки. Лысый только, да трехглазый.
На всякий случай я проморгался. Точно ли я вижу на лице человека глаз на переносице?
Ага, точно. И этот глаз смущал даже больше, чем эти ужасные балахоны. Тут уж даже Луи Витон отдыхает. Шкура, кожа, мех, лапы, усы в каше модельного хаоса. Как вообще это возможно на себя напялить?
– Котэ? – неуверенно спросил я, всматриваясь в синий средний глаз.
Человек улыбнулся, успокаивающе поднял лапы кверху. Руки, точнее.
Я отреагировал на это нервным «Хы-ы-ых!» на выдохе. Такой звук издают люди на грани полной мозговой ебанутости. Как парень, переживший авиакатастрофу в океане, месяц на обломках, откушенную акулой ногу, жизнь на коралловом рифе, где единственный рацион – собственные конечности, и тут лучший друг спускается с парашюта, кричит «Сюрпри-и-из!» и протягивает кусок пиццы.
Вряд ли негр в курсе, как прошли мои последние три месяца, а в особенности последние сутки. Сначала я был живой блевотиной, потом пожирателем блевотины, потом меня сожрала ящерица и протолкнула уже своей блевотиной по пищеводу. Нормально, да? Ну, давай, подними еще раз руку! Успокой меня, трехглазенький-черномазенький!
Ъуъ, щ-щ-щука!
Тих-о-о-о-о, успокойся…
В общем, хотел бы я расслабиться, если бы всё не выглядело так…
…подозри-и-и-ительно!
Многоглазый не дождался моего ответа, заговорил:
– Котэ жэн. Мыр галяус-энэ?
Он ткнул пальцем в мое обнаженное тело с мощными грудями и торчащими на них сосочками. Галантно кашлянул.
Я что-то буркнул, но одеяльце на себя всё же натянул. Если меня сейчас еще и трехглазый негр изнасилует, то эту историю придется заканчивать.
Осмотрел некроморфа внимательнее. Да и некроморф ли это? Я уже стал сомневаться. Он похож на очень странного человека, которого негром назвать можно только из-за цвета кожи. С таким же успехом тёмных эльфов можно обозвать мулатами.
Кстати.
– Почему я голый, а? – возмущенно забормотал я. – И чистый? Признавайся, грязный извращенец? Трогал меня? Пальцами лез куда не надо?
Конечно, он меня не понял. На то и расчет. Некр пожал плечами, сказал:
– Коле-мундо. Шото-эла а.
Слово «мундо» мне не понравилось больше всего, но озвучивать это не стал. Я открыл рот и многозначительно потыкал туда пальцем. Нет, я не прошу поесть или черный хер. А показываю на клыки, намекая на одну кровососущую особь.
– Вампир. Понимаешь?
– Котэ?
– Если котэ – это вампир, то да – котэ.
– Котэ жэн.
Наш диалог продлился еще какое-то время. Только жестами, мимикой и различными телодвижениями. Наконец мы кое-как разобрались, что хотим друг от друга. Точнее, я ему сказал, что хочу увидеть Ирэну. А вот о планах некра на одну брюнетку и вампира, никто со мной не поделился.
Но все равно «разговор» оказался полезным. Во-первых, удалось понять, что жрать меня не собираются. Вроде как. Во-вторых, и самых странных, некр готов меня отпустить, если я захочу. Он так и сказал. Точнее показал. Помахал в сторону деревянной двери и пожал плечами. Мол, хочешь – вали. Отпустит ли он вампира, я не понял. Но вряд ли. Короче. Подозрительно – с каких сторон не смотри. И самое странное! На мою просьбу проводить меня к вампиру, он отреагировал с энтузиазмом. Как будто ждал этого предложения. Мне сразу перехотелось, но последняя попутка уже скрылась за поворотом.
Некр сразу дал понять, что терять время на рассусоливания не хочет, и кинул мне кулек с одеждой. Женской. Примерно моих размеров. Обтягивающие лосины, топик, куртку, носки и даже шарфик. Все шмотки бывшего употребления, но чистые. На мой вопросительный взгляд некр лишь хитренько улыбнулся. М-да. Ладно. Будь, что будет.
Некр вел меня по каменным коридорам. Я вертел головой и не мог понять, где нахожусь. То ли все еще под землей, то ли в большом доме без окон и дверей.
Пользуясь возможностью и скрипя всеми побитыми мышцами, я с неудовольствием заметил, что на голове осталось не так уж и много волос. А зуб мудрости куда-то убежал. Я продолжал гнить… Наверное, по этой причине месячные и прошли. Так, совсем немного осталось. И никаких четырех дней не понадобилось.
Наконец темные проходы и переулки закончились, и мы явились.
Ирэна находилась в средневековой лаборатории, больше похожей на пыточную. Металлические столы проржавели от мегатонн пролитой на них крови. Всевозможные инструменты выковыривания глазных яблок, выдирания ногтей и прижигания ягодиц. Всё содержалось в относительной чистоте. Инструменты аккуратно разложены, застарелая кровь размазана тряпкой круговыми движениями. Сразу видно, что здесь работают опрятные мастера своего дела.
Злой некромант заметил мою заинтересованность, и блеснул белыми зубами в улыбке. Я кисло улыбнулся в ответ и отвел взгляд в сторону. Только не смотри ему в глаза, только не смотри!
Ирэна была прикована кандалами к стене. Во рту у нее торчала трубка, тянущаяся из емкости на стойке. Судя по текущей в ней красной жидкости, вампира-трансгендера откармливали кровью. Мило.
Я попятился, когда увидел в темном углу что-то пульсирующее, страшное, мясное и вонючее. А вот и охрана. Сглотнул. Посмотрел на некра. Тот улыбнулся шире, а я с этой улыбки сильно поежился. Казалось, некроморфа очень интересовало, что же я буду делать дальше.
Ладно, придется рискнуть.
– Отпусти его, – сказал я, показывая пальцами на цепи, потом себе на запястья в однозначном жесте.
Некр без единого сомнения кивнул. Подошел к висевшему на цепях вампиру, отстегнул кандалы.
– Вот так просто? – насторожился я.
Куча дерьма в углу стала шевелиться.
Хм. Наверное, не так просто.
Меня провоцируют? Знают, что я умею? Черт! Не хочу я показывать, как работает моя сила – особенно, если об этом чуть ли не просят. Но иногда я верю в знаки. А очередной отвалившийся зуб показался именно знаком свыше. Или сниже.
Я осмотрел старого доброго Реордана, темного эльфа, вампира. Его тоже одели. Хлопковые темные штаны, черный лонгслив. Все очень просто, но практично. Лицо эльфа постарело. Он уже не выглядит молодо, как раньше. А ведь времени прошло всего ничего. Правду говорят, что эльфы могут жить вечно, только если не будут считать себя постаревшими и уставшими от жизни.