Карандашом начертила на груди мага ровный круг. Что было довольно трудно сделать, так как он хрипел и дергался, будто в лихорадке. Вслед за кругом изобразила пентаграмму и все необходимые защитные символы. Их было семь. Я все пересчитала, перепроверила положение линий и знаков, сама себе кивнула и выдохнула, мысленно готовясь к самому сложному.
Закатала рукав на своей правой руке. Взяла со стола нож, обработала его в специальном растворе, защищающем рану от необратимых воздействий. То есть рана затянется сама, если мне будет угрожать смерть или магическое выгорание. Но это мне и так не грозило: уже очень давно отец поставил на меня магический ограничитель, который автоматически блокирует силу, когда ее остается слишком мало, и не позволяет использовать все до капли.
Я быстро провела по руке, разрезая магическую татуировку пополам и стараясь не закричать от боли.
– Colfenta! – озвучила я слово-активатор иглы, и она тут же вспыхнула синим. После чего вытянулась, увеличиваясь в размерах, и разделилась на два острых конца, соединенных между собой трубкой.
Не медля ни секунды, я одним точным движением воткнула иглу в грудь мага, прямо в центр начерченной пентаграммы. Он издал хрипящий звук. Второй кончик иглы вошел в разрез на моей руке. Там, где сверкала магическая татуировка. Я уверенно произнесла на старом певучем наречии, которое называют мертвым языком магов:
– Com erum save mengaliyrd sahet tankse alienate viru. Let gor midorian ne ho ensoshe telm. Let mа viru e erum indorvi tenke sagiente meva. Deh erhon sheh8!
Пентаграмма и мой магический рисунок вспыхнули белым. Они светили так ярко, что казалось, можно ослепнуть. Мужчина шумно задышал, словно от бега, но в себя не приходил.
Да что же такое?
– Даже не смей сдаваться! – зарычала я, словно угрозами можно было что-то решить.
Моя магия перетекала в него, но это не помогало. Я с отчаяньем наблюдала, как начинает затягиваться рана на моей руке. Это значило, что я отдала слишком много силы и нахожусь почти на грани выгорания.
– Давай же, – с надеждой прошептала я.
Моя рана закрылась, отрезая подачу магии. Маг не шевелился и не приходил в себя.
Это должно было сработать!
Это не могло не сработать!
– Нет. Нет. Нет… – Я судорожно ощупывала ладонями его бледное лицо.
Маг больше не дышал.
Этого просто не может быть! Не может! Не может! Не может!
Я больше не могла проверить его состояние, так как весь резерв отдала, а те крохи, которые остались, были запечатаны блокираторами.
– Ты специально проделал путь в тринадцать лет, чтобы умереть у меня на руках? – разозлилась я, но мужчина не отреагировал.
Он все так же неподвижно лежал. Лицо осунулось, заострив черты. Темные волосы были взъерошены. Серо-зеленые глаза, которые я так надеялась еще когда-нибудь увидеть, сейчас были прикрыты. Черные ресницы и брови контрастировали с тоном лица, делая его ещё бледнее. Я смотрела на него и чувствовала, как часть души вытаскивают раскаленными щипцами прямо из грудной клетки.
Что же делать? Что делать? Что…
Озаренная внезапной догадкой, я подскочила на ноги и набросилась на чемоданчик. Я не вытаскивала, а скорее вытряхивала все содержимое.
– Что вы ищете? – растерянно спросила Лоренция, явно не поспевающая за переменами в моем поведении.
– Пыльцу лунной феи.
– ЧТО? – в один голос спросили лесничий, его помощники и рыжеволосая женщина, присутствия которых я не заметила.
Затем повисла неудобная тишина. Такая, которую хочется скомкать и затолкать куда-нибудь подальше. Я, игнорируя окружающих, продолжала поиски. Жители домика смотрели на меня, не скрывая ужаса, словно я прямо у них на глазах забралась на потолок и висела там вниз головой, как летучая мышь. Готова поспорить, они думают, что я тронулась умом.
– Но… – неуверенно протянула Лоренция, – это же сказки. – Она старалась говорить очень осторожно и мягко. Так говорят с обезумевшими людьми, которые пытаются навредить себе или окружающим.
– Я тоже так думала, – ответила я, продолжая рыться в чемодане. – Но, честное слово, сейчас не самый подходящий момент для дискуссий о правдивости фольклора. – Я вытащила из потайного отверстия в чемоданчике бархатный мешочек, завязанный позолоченными тесемками, и маленький прозрачный пузырек с жидкостью, которая переливалась из золотого в красный, потом фиолетовый, синий, а затем снова в золотой.
Лесник и компания ахнули. Не уверена, что они поверили в то, что в моих руках заявленный ингредиент, но вид переливающейся жидкости их явно впечатлил.
Я присела рядом с умирающим магом. Сохраняя последние остатки спокойствия, откупорила пузырек с жидкостью и благодаря все еще торчащей из его груди призрачной игле для переливания сделала инъекцию прямо в сердце, вылив половину содержимого пузырька. Оставшуюся половину я осторожно вылила магу в рот и размазала капли по губам.
После этого развязала тесемки на мешочке и высыпала его содержимое себе на ладонь. Невесомая темно-фиолетовая пыльца переливалась синим и блестела миллионами всполохов.
Где-то за моей спиной снова восторженно ахнули. Да я и сама залюбовалась. Пыльца выглядела как звездное небо.
– Прими этот дар. – Я сдула ее в бледное лицо мужчины и затаила дыхание, а вместе со мной и все, кто находился в комнате.
Казалось, весь лес, а заодно и весь мир остановился и затаенно наблюдал за развитием событий.
Это называлось «Дар последней надежды». В старых детских сказках упоминалось о даре фей, которым они награждали лишь в исключительных случаях. Например, отважных воинов, пострадавших в борьбе за справедливость, или героев, спасших волшебных животных или кого-то из волшебного народа. Как по мне, так выбор феи делали несколько произвольно. Потому что только так можно объяснить честь, которой я была удостоена.
А произошло это меньше года назад. Мы собирали лечебные травы в лесу рядом с академией, когда я нашла маленькую белую голубку со сломанным крылом. Она трепыхалась, безнадежно запутавшись в охотничьей леске, и чуть не задушила саму себя. Тогда я забрала птицу и выходила. Кормила ее с ложечки и потихоньку подпитывала магией. Крыло срослось очень быстро. Я сильно привязалась к пернатой подруге, с которой делилась своими переживаниями. Поэтому безумно расстроилась, когда однажды, вернувшись в комнату, обнаружила, что голубка исчезла. Этой же ночью меня в очередной раз мучил кошмар о том, как толща воды смыкается над моей головой.
Пробудившись, я увидела красивую женщину, сидящую на краю кровати. Она была одета в ослепительно белый плащ, покрытый серебряной вышивкой. Алебастровая кожа сверкала, а собранные в изумительную прическу волосы были украшены полевыми цветами. В тени за ее спиной стояла облаченная в черный плащ фигура, которая вызывала у меня смятение.
– Меня зовут Далия, и я младшая сестра королевы фей из Долины Северных Цветов, – представилась незнакомка, тепло улыбаясь мне. Ее приятный голос успокаивал ровно до того момента, пока смысл сказанных слов не дошел до моего сонного сознания.
Я попыталась встать, чтобы поклониться, но самым идиотским образом запуталась в одеяле и чуть не упала.
Принцесса фей хихикнула в кулачок и попросила обойтись без церемоний. Дважды повторять не пришлось. Я просто недоуменно застыла, ожидая узнать, какое загадочное стечение обстоятельств привело ко мне представителя правящей династии сказочного народа.
– У тебя доброе сердце, Эйлиин. Ты не прошла мимо чужого горя и спасла маленькое существо, нуждавшееся в помощи. Той голубкой, которую ты нашла в поле и выходила, была я.
Я изумленно раскрыла рот, думая, что мне послышалось, но Далия продолжила:
– Наши поступки – это семена. Сажая добро – мы получаем только самое светлое и хорошее от мира, приумножая все то, что имеем. Ты вылечила и выходила маленькую птичку, зная, что ничего не получишь взамен. Бескорыстные поступки, Эйлиин, имеют самую большую ценность. Поэтому прими мою искреннюю благодарность и запомни все, что я сейчас тебе скажу.
Я напряглась, боясь даже шелохнуться.
– Ты как целитель будешь спасать много жизней, но однажды настанет момент, когда сила твоя будет бессильна. И иссякнет она именно в тот момент, когда помощь понадобится очень дорогому для тебя созданию.
Мне стало дурно.
– Прими от меня в знак благодарности за спасение «Дар последней надежды». Это пыльца лунной феи и вода из источника света. Этот дар можно использовать только раз. Он поможет тебе тогда, когда других шансов на спасение не останется. Я дарю тебе жизнь взамен своей спасенной жизни.
На моих глазах засверкали слезы. Столько всего хотелось сказать, что мысли путались, сбиваясь в один непонятный клубок, лишая возможности вести рассудительные диалоги. Поэтому я просто пыхтела и издавала не связанные между собой слова.
– И еще. – Принцесса жестом остановила мой неудавшийся поток благодарностей. – Я хочу, чтобы ты запомнила! Каждое существо на свете заслуживает спасения, прощения и понимания. Даже те, чьи души черны, словно ночь. Знаешь, почему черный цвет именно такой? Он поглощает все цвета и не отражает их. Так и существа с черными душами: они поглощают все хорошее вокруг себя, не отдавая миру ничего взамен. Но они делают это не потому, что хотят все уничтожить, а потому что сами пусты внутри. Они отчаянно пытаются заполнить эту пустоту, у которой нет дна. Запомни, моя дорогая Эйлиин, существа с темными душами больше всех нуждаются в спасении, кем бы они ни были: магами, волшебным народом или даже богами. Даже того, кто совершает поистине зверские поступки, можно понять. У каждого своя правда. Это как смотреть на цифру 6 с разных сторон. Кто-то видит «6», а кто-то «9». Все в жизни зависит исключительно от точки зрения, которую всегда можно понять. Нужно просто знать, с какого угла смотреть. Помни это, моя милая.
А теперь, затаив дыхание, я молилась всем видимым и невидимым силам помочь этому мужчине, спасшему меня тринадцать лет назад.
«Этот дар можно использовать только раз. Он поможет тебе тогда, когда других шансов на спасение не останется. Я дарю тебе жизнь взамен своей спасенной жизни», – вспоминала я слова принцессы и пыталась остановить неуемную дрожь в руках.
Кажется, я перестала дышать. И все находящиеся в этом доме перестали. И весь лес перестал. И весь город. Вся Империя. Весь мир. Казалось, даже перевозчики мертвых Арнльот и Кольбьерн остановились и молча наблюдали. Внимание всей Ланиакеи9 было обращено к человеку, находящемуся на грани смерти.
Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста.
Маг сделал судорожный вздох, а его тело изогнулось дугой.
Я облегченно всхлипнула. Лесничий и компания выдохнули и обессиленно сползли по стенам.
Мужчина распахнул глаза и, резко схватив меня за запястье, с силой дернул. Не ожидав от него такой прыти, я издала испуганный писк.
Дыша будто загнанный зверь, он изучал меня затуманенным взглядом. Его серо-зеленые глаза блуждали по моему лицу, словно пытались что-то в нем отыскать. Затем резко метнулись к выбившемуся из-за ворота халата медальону с кувшинкой и замерли. Он смотрел на медальон так пристально, словно тот был ключом к разгадкам всех тайн Ланиакеи.
Затем медленно перевел вопросительный взгляд на меня. И провалился в сон.
Глава 5
Эридан
Я приходил в себя очень медленно. Пелена перед глазами расступалась неохотно. Тело ныло так, словно меня разорвали на части, а потом заново собрали. Что касается грудной клетки – тут уж я вообще молчу. Кажется, кто-то пытался ее распилить или раздробить молотом.
Хотел было подняться, но не вышло. Боль отозвалась в каждой мышце, в каждой косточке, в каждом сантиметре тела, в каждой клеточке организма и взорвалась фонтаном боли в голове. Я с трудом сдержал стон. На этом с попытками сменить горизонтальное положение было покончено.
– Какая у тебя интересная подружка, – раздался справа знакомый ядовито-насмешливый голос.
А вот тут досадного стона я все же не сдержал, потому что узнал, кому принадлежал этот язвительный тон. С трудом повернул голову, пытаясь унять в ней колокольный звон.
Райндхард стоял у потухшего камина и с интересом рассматривал девушку. Она свернулась клубочком и, укутавшись в пальто, беззаботно спала на скудном кусочке сена, которое напоминало гнездо. Выглядела она очень устало и жалко.
– Ты бы видел ее вчера! – восхищенно, но все же с насмешкой, заверил Райндхард. – Вцепилась в тебя мертвой хваткой. Даже кот Шоти10 позавидовал бы. Я думаю, она тебя, при большом желании, и из его пасти бы вырвала. – Он продолжал ухмыляться и нагло рассматривать спящую девушку золотыми глазами. – А если б ты подох, она бы догнала карету Арнльота11, мчащуюся в Царство Мертвых, и устроила на нее нападение.
Я скептически посмотрел на Райндхарда.
– Что? – невозмутимо отозвался он. – Ты, кстати, с ней поосторожней, – он указал на спящую девушку так, словно вместо нее лежала огромная ядовитая змея. – Страшная женщина! Она, между прочим, тебе в сердце во-о-о-от такую иглу воткнула. – Он изобразил руками размер иглы. – Да, да. Именно такую, и прямо в сердце.
– А ты меня пытался скормить зверю в лесу и перерезал магические артерии. У всех свои недостатки, – парировал я.
Райндхард оскорбленно на меня посмотрел.
– Что это за дрянь в конце меня чуть не угробила? – решил я уточнить, имея в виду вспышку боли, которая последовала после вмешательства целительницы.
– А, это был я, – отмахнулся бог, а увидев мое недоумение, пояснил: – Мне было интересно, на что она способна. – Он тыкнул указательным пальцем на девушку с видом, в котором читалось: «Это она во всем виновата!» – Правда, я чутка перестарался, – пожал плечами Райндхард, словно говорил о сахаре в чае, а не о чужой жизни. – Но это того стоило. Ты бы видел, как отчаянно она за тебя сражалась. Сама чуть не выгорела. Давно не видел такой самоотверженности, аж прослезился. – Сказал он с абсолютно нечитаемым лицом. – Ты даже представить не можешь, какой туз она вытащила из рукава, чтобы спасти твою шкуру, маленький принц. Я был очень удивлен.
Взгляд его стал неприятным и цепким, от такого сам себя начинаешь подозревать во всех происшествиях на свете.
Лежать вдруг оказалось безумно неудобно, словно подо мной было не сено, а груда мечей. Они впивались остриями в спину.
– Знаешь, мой маленький принц, – Райндхард медленно приблизился, сверля меня глазами, – мне показалось стремление этой юной особы по отношению к тебе слегка… предвзятым. – Его приближающийся голос звучал как угрожающий скрежет лезвия по стеклу.
– С чего бы это? – недрогнувшим голосом ответил я и выдержал пристальный взгляд бога. Хотя чувствовал я себя далеко не так уверенно, как выглядел.
Губы Райндхарда разошлись в той самой улыбке, которая сулила массу проблем.
– Она сделала переливание магии, чтобы исцелить тебя. Причем ее саму от полного выгорания спасли лишь блокираторы, которые кому-то в свое время хватило мозгов ей поставить. А не будь этого поводка, она влила бы в тебя все не задумываясь. Даже если бы для твоего исцеления потребовалось отдать собственную жизнь. – Золотые глаза изучали мое лицо, подмечая малейшие изменения в эмоциях.
Разговор медленно поворачивал к берегу опасности. Райндхард провоцировал меня, пытаясь подтвердить какие-то свои дьявольские догадки. Но тринадцать лет общения с этим несносным типом сделали свое дело. Я даже не дрогнул.
– Думаю, все дело в моей невероятной привлекательности. Даже по пути в Царство Мертвых могу прихватить с собой пару-тройку женских сердец. – Мое лицо не выражало никаких эмоций. – Или, может быть, ты думаешь, что после того как ты перерезал магические артерии и бросил меня в лесу на съедение диким зверям, у меня была возможность обзавестись знакомствами и пококетничать? – Сарказм в моих словах скользил, как холодный ветер из неприкрытого окна. – Думаю, ты забываешь ключевой момент, Райндхард. Продолжительность жизни тех, кому повезло познакомиться со мной, обычно резко сокращается до пары часов. Если бы этой девушке выпала сомнительная честь такого знакомства, то ее душа уже давно покинула бы тело. – В почти бесцветном тоне звучали легкие нотки раздражения.