— Каким образом? Полив цветы на подоконнике? — саркастичность — лучшая защита в таких случаях. Наплевав на все правила, Маргулис потянулась к сумке и достала сигареты. — Я уже выразила свою позицию. Могу воспользоваться правом пятой поправки? Или дождаться адвоката?
Агент приготовился ответить, но их беседу прервал вбежавший в помещение охранник, за которым следом вошел человек в шляпе и с портфелем в одной руке и стаканчиком кофе — в другой. Кивнув удивленным блюстителям закона, мужчина подвинул стул к псевдо-обвиняемой и присел рядом. Ему потребовалось несколько минут, чтобы придать себе более профессиональный вид. Поправив галстук, разложив бумаги и прокашлявшись, он снова кивнул.
— Кто Вы, черт возьми, такой? — не выдержав разыгравшегося фарса, рявкнул главный мучитель.
— Прошу прощения, я забыл представиться, — едва не хлопнув себя по лицу, гость поочередно протянул ладонь обоим надзирателям. — Маркус Салливан, адвокат. Представляю интересы своей клиентки Виктории Маргулис.
— Перри-Маргулис, — поправил второй работник, доселе хранивший молчание. — Я слышал о Вас: Вы работали на многих влиятельных людей и достигли определенных для своих лет успехов. Но, боюсь, это совсем другая ситуация. Здесь Вам не «Юристы Бостона».
— О, Вам тоже нравится этот сериал? Джеймс Спейдер там великолепен. Но я больше предпочитаю «Защитника». Прекрасная демонстрация всех адвокатских способностей, высший пилотаж. Жаль, что все это вымысел. Так что предлагаю перейти прямо к делу.
Оказавшись снаружи убогого грязного здания, девушка облегченно вздохнула. Ее спасителю, мирно попивавшему остывший кофе, понадобилось всего тридцать минут, чтобы привести убедительные аргументы, почему не стоит задерживать уставшую вдову и занятого юриста. На протяжении всего выступления Перри наслаждалась избиением младенцев. В конце концов один из агентов вышел позвонить и вернулся лишь через десять минут с неутешительными для себя новостями.
— Что же, как писал Марио Пьюзо: «Один законник с портфелем награбит больше, чем сто невежд с автоматами», — выдохнув струю белого дыма, Виктория получила возможность детальнее изучить школьного товарища. Как странно. Она уже не узнавала того забавного мальчишку с бесконечным потоком идей. Перед ней стоял мужчина, немного потрепанный жизнью, но научившийся терпеть ее удары с королевским достоинством.
— Ты всегда любила эти литературные отсылки, — в глазах болотного оттенка мелькнули искорки удовольствия. — Восемь гребаных лет. — губы моментально растянулись в улыбке, после чего Маркус сжал подругу в крепких объятиях. Сигаретный пепел упал на темный пиджак, но кого это волновало в тот миг? В миг воссоединения друзей. — Господи, как же я рад тебя видеть. Ты даже представить себе не можешь. Когда мне позвонили и сказали, что ты в Городе, я не поверил в это, но примчался по первому зову. — отстранившись, Салливан принялся восхищенно рассматривать похорошевшую Викторию.
— Как тебя занесло в этот Ад на земле?
— Ты не поверишь, если я расскажу, — избавившись от окурка, Маргулис плотнее укуталась в плащ. — Это долгая история.
— У меня много времени.
Республика, наши дни.
Стоя на балконе с очередной сигаретой, пятой за сегодня, женщина смотрела на опустевшую улицу. Одинокие прохожие торопились домой, изредка перебегая дорогу на красный свет. Из компьютера доносились звуки Лунной Сонаты Бетховена. Атмосфера располагала к размышлениям о бренности всего сущего. Какое бессмысленное занятие — думать. Ведь существуют же люди, которые чудесно себя чувствуют без этого балласта в виде постоянных размышлений. И они счастливы. Вселенская несправедливость.
Если Волкер однажды проснется в дурном настроении и решит устроить масштабный рейд на ее перевозки, то все закончится плачевно. У нее не останется иного выбора, кроме как застрелиться или принять давнее предложение запачканной чужой кровью руки и черного сердца. Первая затея казалась более успешной. По крайней мере, эта агония не будет длиться вечно. Кто-то повеселился, когда отдал Арману полную власть и привилегию контролировать все.
Вспоминая его жадные губы, Виктория не могла избавиться от чувства омерзения. Ее унижали уже больше положенного срока и всякий раз она терпела. Пить не хотелось, все равно становилось еще хуже. Потушив сигарету, Маргулис зашла в комнату, перед этим закрыв балконную дверь, и взяла в руки домашний телефон. Рядом лежала бумажка с номером, заботливо оставленная Маркусом для дальнейших соображений.
— Здравствуйте, Гудвин. Это Виктория, — спустя шесть гудков собеседник на другом конце провода все же удосужился ответить. — Судя по недовольному тону, Вы уже познакомились с моими людьми.
— Имел честь, но не скажу, что доволен этим знакомством, — голос, несмотря на явное раздражение, звучал плавно и даже успокаивающе. — Вы звоните с какой-то целью? Или решили поглумиться надо мной во второй раз?
— Не обижайтесь, я не смогла ответить на Ваше приглашение из-за очень важной встречи, — подойдя к столу, Королева перевернула песочные часы, стоявшие на золотом пьедестале. — Но я слышала о Вашей небольшой проблеме на таможне. Думаю, что смогу Вам помочь.
Подняв голову, Перри на секунду зациклила взгляд на портрете. Казалось, изображенный на нем мужчина с благородными чертами лица, всецело властвовал над кабинетом. Исходившая от него мощная энергетика одновременно подавляла и воодушевляла. К несчастью, художник так и не смог полностью передать образ этого великого человека. Он затерялся в слабом намеке на улыбку, в то время как глаза оставались безучастными ко всему происходящему.
Ты слишком рано ушел, Майкл.
========== Мир принадлежит тебе ==========
— А цель у овцы — она вообще гуманна?
— Гуманна… в понимании Овцы.
Харука Мураками “Охота на овец”.
Территория Эдема надежно защищена нерушимым уставом. Любое нарушение нижеуказанных правил карается со всей суровостью.
Клуб есть суверенное, независимое государство в государстве, со своими нормами и законами. На его территории не действуют внешние постановления, исходящие от правительства утопической Республики.
Эдем. Потрясающее название для местечка, в котором околачиваются сильные мира сего. Забавно. Ибо так называемый райский сад еще никогда не топтало такое количество чертей. Словно кто-то из них свергнул самого Господа и устроил настоящую оргию. И это при условии, что здание располагалось на небольшой малоприметной улочке Маркиза Набериуса. Примечательно, что название самого клуба варьировалось в зависимости от персонального к нему отношения. *
Какой-то сомнительный графоман, наживающийся на благосклонности Королевы, любил называть свое пристанище для вдохновения Лавкой чудес. Красивая отсылка к единственной прочитанной им книге Жоржи Амаду; даже очень уместная. Особенно, если взять во внимание тот факт, какие чудеса там порою творились. Словно коллекция древностей, давно вышедшая из моды, демонстрировала свои самые худшие достоинства.
Территория клуба также считается нейтральной зоной (любые личностные, межличностные или межгрупповые конфликты запрещены). Нарушения порядка воспрещены.
Злоязычники получали нездоровое удовольствие, когда смаковали уничижительное слово Псарня. По их мнению, это идеальный приют для бешеной свиты высокомерной суки, возомнившей себя царицей, что пользуется благосклонностью Кардинала. Тут реакция была однозначной: мужчины, явно страдавшие от переизбытка комплексов, посмеивались над потешной игрой слов в компании таких же кастратов. Женщины, в свою очередь, ненавидевшие тамошний бомонд из-за невозможности в него попасть, во всеуслышание заявляли, что за собаками нужно убирать не только на улицах.
В клане существует вполне четкая и незыблемая иерархия.
Однако неизменным во всем этом круговороте людского скудоумия оставалось одно — яркая надпись на табличке, прибитой к кирпичной стене. Можно называть это место как душе угодно, но оно все равно будет гордо носить ошейник с золотым медальоном, на котором темно-красными буквами выгравировано: Эдем. Некто из местного сборища даже представил на всеобщий суд веселый каламбур: «Рай в шалаше, Ад во дворце или блаженство в скромном сочетании того и другого».
Любой человек, находящийся на территории клуба, считается неприкосновенным как для властей, так и остальных участников.
Разумеется, большинство людей отдавали предпочтение последней тенденции. Для них Эдем — это пища и кров, безопасность и окрыление, стабильность и умиротворение. Эдем — это дом. В него не зайдет посторонний, его не отберут за неуплату налогов, его вообще никто не заберет. Поколения сменятся, наступит конец света, НАТО пошлет в Город войска, но здание выстоит.
Стать членом клуба может любой желающий, готовый приносить пользу всей общине.
Мало кто бы подумал, что старомодное строение в индустриальном стиле, находившееся недалеко от центра, спрятанное в одном из внешне неприглядных кварталов, зажатое между готической церковью и заброшенным складом (впрочем, считавшимся таковым лишь по документам), и есть та самая обитель Адама и Евы. По другой стороне улицы расположились заброшенные офисы, малопривлекательные хостелы и необитаемые квартиры, перекрывающие вид на парк и реку. Но это мало кого волновало. Постояльцам Эдема было выгодно скрываться от посторонних глаз.
Временами они радовались, что все СМИ давно куплены правительством и мало интересуются повседневными заботами добрых граждан.
Все члены клуба обязаны уважать его устав.
Полицейские машины редко патрулировали окрестности. И дело не в том, что большинство умелых служителей порядка, включая высшие эшелоны, завтракали, обедали и ужинали в Эдеме. Нет. Им просто не было смысла тратить время на пустые короба (по документам) и мормонов (по убеждениям), а нешумные собрания в неприметном клубе того не стоили.
Все-таки Эдем — частная собственность.
Владельца никогда не видели, но доверенность с подписью, выписанная на имя Виктории, все же не позволяла усомниться в его существовании. При огромном желании никакой опытный юрист со стажем не найдет лазейку во многочисленных договорах. Потому что их составляли не менее сведущие нотариусы и обрабатывали матерые законники, любившие вечерами поиграть в бильярд и послушать заманчивые гонорарные предложения за стойкой бара — в общем, насладиться всеми привилегиями райских кущ.
Таким образом вокруг уютного клубного гнездышка были воздвигнуты стены из самого прочного материала — закона. Конечно, в этой стране его чтили меньше всего, но рисковать не стали бы. Коррумпированные чиновники, привыкшие нарушать все легитимные принципы, или же прописывать их под себя, не переставали удивляться тому факту, что сторонники всего эдемского до сих пор ходят без нимбов и ряс. Мир не видывал подобных святош, ратующих за справедливость, со времен шествия Мартина Лютера Кинга.
Но на самом-то деле там господствовали лицемерные аристократы без гроша за душой, посредственные сочинители и авторы дешевого бульварного чтива, контрабандисты, менялы, отставные военные, искалеченные ветераны, неудавшиеся революционеры — в общем-то, лучшие представители рода людского. А верховодит ими, или точнее — манипулирует — редкая сумасбродка, родившаяся в Республике, но ставшая чужой благодаря замужеству и многолетнему изгнанию.
Предательство Эдема, равно как и самой Королевы, караются смертной казнью.
Либеральному политику и предпринимателю, судя по всему, не хватало проблем в личных делах. Нужно было обзавестись многообещающей спутницей жизни из древнего клана. Ведь самопровозглашенная королева претенциозного сброда раньше была никем. Девушка с немалыми родительскими средствами и амбициозными желаниями, но лишенная возможности действовать свободно в патриархальном государстве.
Тем не менее, прожив множество лет за рубежом, в обществе, лишенном стереотипного мышления и гендерной дискриминации, она приобрела некоторый опыт и закалку. Но вот о заманчивых перспективах создать дивный новый мир пришлось забыть. На время. Прошло не меньше пятнадцати лет, прежде чем самоуверенная жена изгнанника превратилась в циничную вдову.
Иного не следовало ожидать от человека, прошедшего все круги Ада.
Весь мир у твоих ног.
Такова последняя фраза на серебряной табличке, висящей у парадного входа. Каждый, кто заходил внутрь, заучивал свод правил, как молитву. А в награду получал воодушевляющую цитату, призывающую всегда помнить одну простую истину.
Эта идея принадлежала Маркусу Салливанну, хранителю всех кодексов, создателю второй Библии. Главный привратник клуба. Сейчас, сидя на кожаном диване, в центре огромного зала, в окружении апатичных курильщиков, он наблюдал за песочными часами — символом Эдема, расставленным по всем комнатам.
Дождливая погода не располагала к общению. Чувствуя ненавистную сонливость, Маркус достал пузырек с таблетками и принял одну. Это поможет смягчить симптомы, но не избавит от них. Таково проклятие неизлечимой нарколепсии. Через десять минут весь песок наконец-то оказался на дне. Пора. Поднявшись с насиженного места, Консультант вышел из клуба и отправился в соседний дом. Старая испещренная трещинами дверь оказался незапертой. Как непредусмотрительно.
Когда-то давно здесь уютно располагалось подпольное казино для тех, кто позднее объявил войну всем незаконным игорным заведениям по стране. Просто это не заплатило вовремя, а хозяин исчез без следа. Опустевшее здание, чудесно подходящее для натурных съемок фильмов ужасов, как ни странно, осталось нетронутым. Лет одиннадцать оно стояло без дела, пока дельцы смерти не нашли ему применение и не приватизировали под свои нужды.
Снаружи — убогий выродок архитектуры, внутри — склад ненужных ящиков и коробок, а в глубоких недрах — пыточная для неугодных. Люди из общины панически боялись подходить к Арсеналу, как его именовали среди своих. Но на самом деле оружие там почти не хранили. Обычно благодарные клиенты просили сохранить их разнообразный товар взамен на услуги в будущем. Особого труда это не составляло. Наоборот, открывало новые возможности сотрудничества с разными организациями.
Пройдя сквозь ряды нескончаемых сундуков, лотков, строительных материалов и коробок, Маркус подошел к неприметной железной двери, сливающейся со стенами, и потянул массивную ручку на себя. Спускаясь по винтовой лестнице все ниже и ниже, он неоднократно оборачивался. Серый плащ волочился за ним, собирая всю пыль с остроконечных ступенек. Не стоило спотыкаться в подобных местах.
По необъяснимой причине, воздух в самом низу становился удушливым, а помещение приобретало красноватый оттенок. Если кому-нибудь понадобится вдохновение для изображения Ада на земле, то можно смело приходить сюда. Аккуратно придерживаясь рукой за перила, Салливан медленно шел по ступенькам, чтобы побыстрее достичь конца этого невыносимого лабиринта Минотавра. Его в любой момент мог охватить приступ. Отдышавшись, советник все же вырвался из сдавливающих грудную клетку тисков.
— Все еще боишься темноты? — голос, задавший неуместный вопрос, разнесся по огромному залу. — Я не удивлен.
— Я не проводил половину жизни в окопах, полных червей и человеческих останков, — стоявший спиной мужчина, увлеченный собственным занятием, никак не отреагировал на язвительный комментарий. — Ты помнишь, что твой час истек, Илай?
Издав недовольное утробное рычание, военный отошел в сторону, предоставляя вошедшему шанс вынести мнение о проделанной работе. Перед глазами адвоката, изъеденными едким красным дымом, предстала неутешительная картина: жертва, привязанная к непрочному стулу, изнывала от глубоких кровоточащих ран. Под ним образовалась целая лужа крови вперемешку со свежими сгустками.
Цена предательства, нарушение последнего закона.
— Жив? — поинтересовался Маркус, брезгуя подходить ближе. Он хорошо знал перебежчика. Никто бы не сумел предположить, что с такой блестящей характеристикой тот окажется простым шпионом. Шестеркой в большой игре.
— Пока что, — подтвердил Данбар, опустившийся на скамью. Он умел калечить людей, оставлять их еле живыми. Казалось, он был способен вырезать сердце и заставить его биться до тех пор, пока нужная информация не будет получена. Профессиональная машина для убийств. Животное. — Толку никакого, но это передашь Виктории.