— Я сделаю это сам. В этот раз я не подведу тебя, — твердо сказал Сэргар. — Не надо ее запугивать, я уговорю вернуться по-хорошему. Возлюбленная будет недовольна, если мы обидим ее избранницу. А наказание от богини будет куда страшнее, чем все интриги ее жриц.
— Твоя возросшая религиозность начинает меня беспокоить, — негромко сообщил Рейнар. — Хорошо, езжай. Я рассчитываю на тебя.
***
— Ваше высочество, позвольте мне поговорить с вами!
Сэргар, проводящий разминку на тренировочной площадке, недоуменно обернулся. Перед ним стоял тощий темноволосый юнец со смазливой физиономией. Судя по листьям на одежде и в волосах, он только что вылез из каких-то кустов, которых на площадке не наблюдалось.
— Стой, паршивец! А ну иди сюда!
Пятеро стражников, задыхаясь, подбежали к ним. Побледнели, увидев Сэргара.
— Простите за беспокойство, ваше высочество! Иди сюда, идиот!
Мальчишка, наоборот, отступил от них, приблизившись к Сэргару. Глаза у него горели.
— Один разговор! Пожалуйста!
— Отойди от принца, болван! Он же тебя сейчас…
Стражник замолчал, наткнувшись на недовольный взгляд Сэргара.
— И что я ему сделаю? Сожру, как и полагается Блуждающим Тварям? В этот бред даже во дворце верят?
Тут он вспомнил слугу с переломом и Тамариска, с разбитым лицом.
Пожалуй, у них были причины для опасений.
— Никак нет, ваше высочество! Мы… эээ…
Он махнул рукой.
— Ладно, расслабьтесь. Говори, я слушаю. Только представься вначале.
— Диллин Лилн, разведчик иных миров. Первый отряд.
Сэргар взглянул на него внимательнее.
— Отряды же расформировали?
— Верно. И это самое несправедливое, что когда-либо случалось в Крепости Врат! Ваше высочество, вы — наш Глава. Я прошу вас вернуть нам разведку и возможность искать Талисман Матери.
Он опустился на одно колено.
— Нет, — без колебаний ответил Сэргар, — не будет больше никакой разведки. Забудь об этом. Переходи в сборщики, если хочешь сохранить жалованье. В ресурсных мирах безопасно.
Диллин вскинулся.
— Те, кто жаждут безопасности не идут в разведчики! Трусам лучше сидеть дома!
Сэргар расхохотался. Недавно он и сам считал так же, высокомерно порицая «предателей», покинувших разведку. Ему пришлось потерять всех своих людей, чтобы осознать, что иные миры были прокляты и соваться туда никому не стоило.
— Дома ты не скончаешься в муках от того, что дышишь, и не зажаришься под солнцем, закрывающим собой небо. Как по мне, это уже хорошо.
Диллин упрямо встряхнул головой.
— Мне очень жаль седьмой отряд, ваше высочество. Но все они были разведчиками и знали на что шли. Неужели из-за гибели десятка человек надо отказываться от счастья целых поколений?
— Они не хотели умирать, безголовый ты мечтатель! — рыкнул Сэргар. — Никто не хочет! Мы больше сотни лет искали Талисман Матери, губили лучших из лучших и ради чего?! Ради славы и эфемерной надежды на идеальное будущее? Да пропади оно пропадом, если его нужно оплачивать человеческими жизнями!
— А как же мы? — крикнул Диллин. — Вы бросили разведчиков на произвол судьбы! Нас отбирали, тренировали, нам внушали, что это — важно, что Аринай нуждается в нас! А потом просто вышвырнули из крепости и забыли! Мы служили вам, ваше высочество, а вы отвернулись от нас, хотя мы — тоже ваши подчиненные! Что нам теперь делать?!
Сэргар замолчал. Гнев покидал его, как пар из чайника, снятого с огня.
А ведь верно: он был не только командиром седьмого отряда, но и главой разведчиков в целом. Пусть ему никогда это не нравилось, но мальчишка был прав. Что вообще теперь творилось с разведчиками? Чем они занимались? Переход в сборщики был позорной карой, сам Сэргар ни за что бы ни согласился так опуститься. Естественно, они отказались. Но что с ними делать, что дать им взамен утраченного служения?
Он — Глава Крепости Врат. Позаботиться о подданных — его долг.
— Вы были моим кумиром, — продолжал Диллин, не сводя с него тоскливых карих глаз, — я мечтал стать таким же сильным и бесстрашным, как вы. Героем-разведчиком, у ног которого лежат иные миры. Надеялся, что однажды заслужу честь попасть в ваш отряд.
Сэргар вздрогнул. А потом понял, что нужно делать.
Мальчишку-то боги послали, не иначе. Принести одновременно грандиозную проблему и ее решение не каждый сумеет.
— Всеблагая Мать уберегла тебя от этого, — спокойно ответил он, — возблагодари ее. Кто пропустил тебя во дворец?
— Никто. Я сам влез. У южной стены растет старое дерево, перепрыгнул с него, дождавшись, когда часовые отойдут достаточно далеко.
— А вниз как спустился?
— Привязал веревку к зубцу.
— Наглости тебе не занимать, — хмыкнул Сэргар и повернулся к стражникам. — Спилите это дерево, пока король не узнал о такой бреши в нашей защите. Свободны.
— Есть! Нарушителя забрать?
— Нет. У меня на него планы.
Он повернулся к напрягшемуся Диллину.
— Встань. Хочешь в мой отряд, значит? Тогда давай проверим, соответствуешь ли ты ему. Нападай.
— Как? — растерялся тот.
— Как хочешь. Продержишься против меня три минуты — будешь служить. Нет — отправлю трудиться свинопасом. Но можешь отступить и уйти сейчас вместе со стражей. Разрешаю.
Диллин прикусил губу.
— А если я попаду в ваш отряд, вы вернете разведку?
— Нет.
Диллин задумался. Сэргар смотрел на него с любопытством.
Решится или нет? Быть свинопасом бывшему герою-разведчику позор похлеще, чем пойти в сборщики. Чего в нем больше: гордости, авантюризма или осторожности?
— Я попробую, — сказал Диллин, вставая в боевую стойку.
— Не пожалеешь?
— Не узнаю, пока не проверю.
Сэргар ухмыльнулся и подозвал стражника.
— Считай, пока он не сдастся. А ты — нападай.
Разминка вышла приятной. Он давно уже не получал такого удовольствия от драки, хотя подготовка у Диллина была посредственная. Все-таки чучела не могли сопротивляться, не орали, поднимая себе боевой дух, и не лезли на рожон, как последние олухи.
— Восемьдесят секунд, ваше высочество.
— Ты проиграл, — заметил Сэргар, вставая и отряхиваясь. — Все еще считаешь, что прийти ко мне было хорошей идеей?
Диллин тяжело дышал, лежа на спине.
— Да. Лучше рискнуть и проиграть, чем ждать милостей от судьбы.
Сэргар протянул руку и помог ему встать.
Настроение, впервые за долгое время, было превосходным. Этот дуралей ему определенно нравился.
— Ты бывал в Тамарии, Диллин?
— Я буду служить свинопасом там?
— Нет, поедешь туда со мной. Ты принят в мой отряд.
Глава 17. Старые друзья, новые друзья
Путешествие прошло благополучно. В Тамарии Хэледис с Рилой поселились в Иногасте, крупном торговом городе, от которого было несколько часов верхом до столицы и полчаса неспешным шагом — до побережья. Приезжие иностранцы здесь никого не удивляли. Родственники господина Рудена приняли их доброжелательно, рассказали, где покупать еду подешевле, какие места стоит посетить и как не заплутать в узких улочках города. Домик, предоставленный ими, был меньше даже скромного дома Хэледис и состоял из кухни, одной комнаты и уборной. Деньги с них взяли вперед за весь срок, после чего хозяева испарились. Хэледис вскоре поняла, что их надули: жилье в Иногасте сдавалось по цене в два раза меньшей, но говорить об этом Риле она не стала. Та просто светилась от счастья, а спать в одной комнате им было не привыкать: в Тенлоре они три года жили вместе, снимая жилье в доходном доме. Тогда и познакомились: Рила искала соседку, Хэледис — крышу над головой. Она до сих пор была благодарна подруге за поддержку: одной в чужом городе было страшновато, денег едва хватило на три месяца жизни, а первые подработки были нерегулярными. Рила ненавязчиво подкармливала ее, давала полезные житейские советы и вела себя как старшая сестра, даром, что они были ровесницами. Что ж, теперь пришла очередь Хэледис помогать ей. Она сделает все, чтобы Рила была счастлива и добилась успеха.
Приезд в Тамарию словно вернул Хэледис к началу взрослой жизни: она снова стояла на распутье, не имея работы и четких планов на будущее, но чувствовала себя при этом свободно и безмятежно. Тут ее никто не знал, не преследовал, злобного принца здесь тоже не было, и вряд ли он погонится за ней чтобы повесить. Можно было насладиться отдыхом и временно забыть обо всех неприятностях.
Дома в Тамарии были белоснежными, а крыши — цветными. Зеленые, голубые, розовые, желтые, Хэледис каждый день находила новый оттенок. В первый месяц она обошла храмы всех богов, исключительно затем, чтобы полюбоваться на их причудливую архитектуру. Каждый напоминал дворец с высокими потолками и колоннами, украшенный прекрасными статуями, барельефами и мозаиками. В Аринае храмы напоминали, к чему верующим нужно стремиться, чтобы привлечь божественное внимание. В Тамарии — о том, что ждет избранных счастливцев, когда они попадут в Чертоги. Из огромного храма богов-близнецов, Создателя Вещей и Создателя Идей, покровительствующих ремесленникам и творцам, Рилу едва удалось увести. Она была почти в экстазе:
— Потрясающе! Я должна к ним попасть, Хэл, слышишь, должна! Я хочу быть тут после смерти!
— Будешь, у тебя золотые руки, — подбадривала ее Хэледис, — пирожные ты печешь вкуснейшие. Боги оценят твой талант.
— Если бы! Они и вполовину не так хороши, как у мастера Годара!
Обучение Рилы протекало спокойно: тамарийский кондитер оказался честным человеком, хоть и запросил большие деньги за ученичество. Хэледис с удовольствием слушала рассказы о нем и пробовала результаты необычной готовки. Пирожные были потрясающими, но Рила часто разносила их в пух и прах:
— Они должны быть не только вкусными, но и красивыми, как местные храмы! Чтобы люди немели, теряли разум и платили раза в четыре больше, чем за булки. Пирожные должны быть праздником, а не обыденностью! Рубинами, а не галькой под ногами! Я безнадежна.
— Не переживай, однажды у тебя все получится. Нужно только закончить обучение, и твоя выпечка сведет аринайцев с ума, как твоя красота.
— Кто научил тебя так подлизываться к людям? — смеялась Рила, заключая ее в объятия.
— Это врожденный талант. Должны же и у меня они быть?
— По-моему, у тебя талант дружить, Хэл. И окружать себя хорошими людьми.
— Это ты сейчас меня похвалила или себя?
— Нас обеих. Пойдем купаться?
— Пойдем.
Тамарийское море было самым прекрасным из всего, что Хэледис когда-либо видела. Они с Рилой ходили купаться по вечерам и выходным, которые мастер Годар устраивал для «освежения вкусовых ощущений» своих учеников. Рила пользовалась ими, чтобы увидеть Тамарию и как следует поразвлечься.
Хэледис приходила к морю каждый день и подолгу сидела на берегу, вслушиваясь в шум волн. Разве то, что она видела, не было чудом? Разве тамарийские храмы, созданные руками людей, не вызывали божественный экстаз, безо всякого Талисмана Матери? Зачем было искать чудо в иных мирах? Всего-то нужно покинуть пределы страны.
Ровная линия между небом и водой завораживала не хуже Глаза Матери.
Интересно, видела ли Ярша море? А сарнийские стоянки, о которых они грезили?
Воспоминания о ней больше не ранили, а вызывали тихую грусть. Хэледис жалела, что не сможет показать Ярше Тамарию с ее морем и храмами, что та никогда не попробует пирожных Рилы. Смерть все-таки была ужасно несправедливой, забирая лучших и оставляя обыкновенных людей, вроде нее самой.
Предаваться печали у нее выходило нечасто: Рила вытесняла ее, заполняя каждый день событиями. Пусть большую часть времени она проводила на обучении, даже меньшей хватало, чтобы Хэледис не скучала.
Куда бы они ни выбирались вместе, Рила привлекала окружающих мужчин, как яркий, ароматный цветок. Хэледис, привычно находившаяся в тени, забавлялась, наблюдая за этим. Смуглые и курчавые тамарийцы наперебой звали белокожую Рилу замуж, клялись в любви, приносили ей подарки и даже пели серенады под окнами их домика. В сторону Хэледис не глядел ни один.
— Ты слишком сильно исхудала, — сетовала Рила, — выглядишь, как девочка-подросток. Почему все мои сладости ничего не меняют в твоей фигуре?
— Меняют. Смотри, у меня уже ребра не торчат.
— Тебе так только кажется.
— А что скажет Гайер, когда ты вернешься? Он, конечно, не узнает, что с некоторыми пылкими кавалерами ты проводила ночи, но наверняка будет подозревать это.
Рила махнула рукой.
— Гайера я бросила перед отъездом. Он взбесился, когда я сообщила, что поеду, несмотря на его увещевания. Предложила поехать со мной, но нет, он хотел сидеть на одном месте, и чтобы я сидела под боком. Ну его. Хочешь, найдем тебе кавалера для короткого романа? Немного макияжа, платье покороче — и проблем не будет.
Хэледис хмыкнула и покачала головой.
— Сколько бы сладостей я ни съела, мне никогда не обрести такую же выдающуюся грудь, как у тебя.
— Разве дело в одной груди?
— Они все смотрят в основном туда.
Рила рассмеялась. Затем осеклась.
— Хэл, а ничего, что я болтаю о мужчинах? Ты скажи прямо, если неприятно, я прекращу.
— Ничего. Мне уже не больно. Второго Джелона я не встречу и не хочу этого. Я счастлива, что любила его, а он меня. Привлекать мужчин мне больше незачем.
Письма родителям Хэледис отправляла каждую неделю. Расписывала красоты Тамарии, заверяла, что у нее все замечательно. Так и было, но иногда она все-таки вспоминала Джелона. Тепло его рук, нежность поцелуев, сплетение тел и их обоюдную страсть. Джелон считал ее красивой, и она чувствовала себя такой под его восхищенными взглядами. Нет, от кого-то другого ей все это было не нужно. Выглядеть тощим подростком Хэледис полностью устраивало.
К августу ее кожа покрылась ровным загаром от частых прогулок под знойным тамарийским солнцем. Волосы выгорели и отросли до лопаток. Интересно, что скажут мама с папой, увидев ее такой?
Однажды ее безмятежный отдых едва не оборвался вместе с жизнью. В одну из прогулок по Иногасту Хэледис затащили в переулок и, поливая отборной бранью, принялись грабить. Денег у нее с собой не было, ценных вещей тоже. Когда грязная лапа грабителя потянулась к ней, чтобы обыскать, она ударила по ней и попыталась сбежать.
От ответного удара у нее зазвенело в ушах. Когда Хэледис очнулась, то с удивлением обнаружила, что в переулке идет драка: на бандита набросился невесть откуда взявшийся паренек. Телосложением он сильно уступал кряжистому противнику, зато ярости его хватило бы на десятерых. Увы, силу она не заменяла: парень проигрывал. Удары сыпались на него градом, а после очередного, он упал.
Хэледис судорожно оглянулась, соображая, как помочь, и бросилась к углу переулка.
— Стража! Сюда, скорее, здесь человека убивают!
Она призывно замахала руками, и бандит, выругавшись и треснув парня напоследок, удрал в противоположную сторону.
Тот сплюнул кровь и потряс головой. Хэледис подошла к нему и присела рядом.
— Ты в порядке? Встать сможешь?
— Смогу, если немного посижу. А вы как?
— Нормально. Спасибо большое. Без тебя я бы пропала.
Паренек поднял голову, и Хэледис увидела, что он совсем юный. На его лице отражалась досада, а из рассеченной на лбу кожи текла кровь, которую он постоянно стирал тыльной стороной ладони.
— Мне надо больше тренироваться, — вздохнул он, — я слишком слабый. Хотя, был бы у меня меч, этот негодяй распрощался бы с жизнью! А где стража?
— Ее там не было. Держи, прижми платок к ране. Пойдем со мной, я обработаю.
Их с Рилой жилье, к счастью, располагалось неподалеку. Парень прихрамывал и морщился, но шел сам.
В драке он пострадал несильно, отделавшись синяками и ссадинами, и категорически отказываясь показываться лекарю.
— Ерунда, даже зуб не выбил! Шатается чуток, но потом перестанет, — бравировал он, — мне и крепче доставалось. И ничего, живой. Госпожа, вам точно не надо поплакать на моем плече от пережитого ужаса?
— Нет, — Хэледис невольно улыбнулась, — об этом «ужасе» я забуду через пару дней.