-- Я приду проститься. Вечером. Дождись, ибо без благословения своей сестры я никуда не поскачу.
-- Благословение даёт старший по роду... -- Начала было Юнни.
-- Дождись. -- Повторил Олвин, и вышел из кухни.
"Это Олвин и не Олвин одновременно", озадаченно размышляла гномка. "Чёрт бы его побрал! А, точнее, эту Ёллейн. После встречи с этой великаншей он точно спятил; понурый, нелюдимый. Не ест и не пьёт; не спит и говорит загадками. Вот что ты с ним будешь делать? Но её чары сильнее всего того, чем обладаю я; я не могу развеять их, как ни стараюсь. Нутром я чую, что там, куда стремится тот глупец, лишь пустота...".
Сменился ветер, и молодой гном Олвин из рода Железа собрался в дорогу. Путь его лежал через земли предков, но был полон неизвестности и опасностей, а в сердце затаилась грусть. Перед тем, как покинуть дом, выбрал он минуту для разговора с названной сестрой, и она сделала ему три подарка:
Первый -- рунический компас "Визингир". В каких бы опасных краях не побывал рыцарь, компас всегда укажет ему путь, сохранит невредимым и поможет достичь своей цели.
Второй -- светоносный меч "Лайсендер" с нанесёнными на него рунами и защитными надписями. Тот, кто им владел, никогда не поднимал его первым, и не использовал для нападения, но только для защиты.
Третий же подарок -- благословение.
-- Я знаю, -- Промолвила воинственная дева, -- Что ты уезжаешь с грустью, ибо отдал часть своего сердца Ледяной королеве. Но не печалься! Я -- третья в роду ясновидящих, и я скажу тебе так:
В своем замке на высокой горе, окруженной зелёной дубравой,
Где берут начало горные реки с кристальной водой,
Живёт грустная, но прекрасная дева.
Длинные волосы её -- как золото, глаза -- как небесная гладь.
Нежным и чистым голосом она поёт песню и смотрит на дорогу,
А сердце её переполнено ожиданием.
Многие проезжают мимо замка и любуются ею издалека,
Но она ждёт того, кто предназначен ей судьбой -
Своего странствующего рыцаря со светоносным мечом.
Их встреча предначертана звездами,
На свете не будет пары более счастливой.
Над замком всегда будет светить солнце, а в краю -- царить благоденствие!
Сказанное было давним пророчеством, и гном Олвин, что из рода Железа, пустился в путь со светлой грустью, пожелав воинственной деве благоденствия и счастья! Названная же сестра долго смотрела вслед кораблю, который гордо расправил свои паруса и словно птица скрылся в морской дали. А кораблём этим был силуэт отдаляющегося гнома, расправившего свои плечи, и идущего на Север -- но судьбе ли своей навстречу?
<p>
Свиток #12. Тот, кто призывает</p>
-- Аашшь, хаашшь<a href="http://samlib.ru/l">4</a>... -- Шептал кто-то в густом, ледяном тумане, и шёпот этот пронизывал насквозь. Туман клубился в кромешной мгле, нарушая тишину, и то был зов Зла.
Поначалу никто не откликнулся на призыв, ибо Зло было далеко, и шёпот его был едва различим на слух. Но зов становился всё громче и громче -- и те, в ком Зло дремало от начала времён, постепенно услышали его. Эхом раздался этот зов в ушах и сердцах их; и внемлили они призыву, и стали собираться. На поклон они пошли ко Злу, и предстал он пред ними в виде пара, иль тумана, или дыма -- каждому по разумению его.
-- Служи-и-и мне-е-е... -- Вкрадчивым тоном убеждал туман.
И вот: поглотил туман многих из тварей, что прибыли на звук, и среди этих тварей были бестии, вампы, василиски, ведьмы, великаны, вервольфы, виверны, враны, гоблины, големы, горгульи, гриффоны, дивы и дэвы; саламандры, сколопендры, драздрапендры, зомби, пяточные зудни, йнигг, кадаверы, колоссы, кристаллы-оборотни, крыланы, крысы-летяги, луноеды, мараоо, мегеры, нежить, некроманты, огнеподобы, омофаги, пери, призраки, привидения, скелетоны, скорпионы, слизни, тетралаки, тритоны, тролли, фригидры, фурии, церберы, гингеры, непентесы, мандрагоры, мантикоры, поганки, сизые корни, бастарды, гарпии, демоны, змеи, миноги, минотавры, кракены, людоеды, упыри, летающие глаза, пауки, гигантские земляные черви, муравьиные львы, архиизверги, варвары, личи, ламии, лютоволки, циклопы, кикиморы -- всех подчинил своей воле злой туман, но многие шли сами, ибо Зло в них было изначально.
Пока Олвин шёл к своей цели, разыскивая Ледяную королеву, Ёллейн сидела у глубокого колодца, который служил ей зеркалом, и расчёсывала свои длинные волосы -- настолько длинные, что они стелились, волочились по земле, недавно припорошенной белым снежным покрывалом. Одновременно колодец являлся и порталом, и великанша отслеживала каждое перемещение гнома, каждое его телодвижение, и злобно ухмылялась: как же быстро влюбился Олвин, голову потерял! Он сам идёт к ней в руки, дабы стать самым верным, самым преданным рабом, и она через его муки и страданья отомстит за смерть её предка Еттина, пока большой бесплотный дух собирает огромнейшую армию, дабы навсегда ввергнуть в небытие все хорошие, все добрые народы, включая гномов, эльфов, тифлингов и тех из драконов, кому претило Зло.
Дойдя до Крайнего Севера, Олвин нашёл Ёллейн, и в реальности она оказалась ещё прекрасней, чем тот образ, что лицезрел он в камне. Неспешно подошла к нему Ледяная королева, и возложила перст свой на главу гнома, встретив, как давнего друга. И взяла его за руку, и повела в свою обитель. И поцеловала гнома в лоб, и приласкала. И велела служить ей верой и правдой. И вот: от Олвина осталась лишь тень, и порабощён он был снежной госпожой на долгие тринадцать лет. И ради мимолётной улыбки своей богини, ради поцелуя в щёку, ради снисходительной глади по главе, ради её томного взгляда выполнял несчастный гном различные задания и поручения; завороженный, заговорённый... Не смел он отказать, той, ради которой проделал такой долгий, такой длинный путь. Визингир не дал ему сбиться с пути, и Лайсендер служил хорошей защитой в дороге, но оба подарка отняла Ёллейн, и сложила в свой волшебный сундучок, дабы никто, никто не уволок, а ключ от сундука повесила себе на шею. Осталось с Олвином лишь благословение, напутствие воинственной девы, гномки Юнни; пребывало оно с ним незримо, не давая чарам Ёллейн до конца разрушить то, что было так дорого богам.
И спустился Олвин в глубины гор, и пребывал во тьме и мраке подземелий многие и многие дни. И дошёл он до центра Земли, упав на самое дно, пройдя через раскалённую магму. Но не жгло гнома ничего, ибо движим он был тем, как угодить Ёллейн. И пробурив земное ядро, наткнулся он на сердце земли! Удалось Олвину то, что не удавалось никому из гномов, ибо "сердце земли" был самым красивым, самым прекрасным, самым лучшим, самым дорогим, самым ценным из всех камней, что когда-либо добывали гномы.
И возвратился Олвин с этим сокровищем наверх, и предстал перед Ледяной королевой, учтиво склонив главу свою в почтении своём великом.
-- Держи же, госпожа моя, сердце земли; се мой тебе подарок, который достался мне ценой моего зрения, моего здоровья: пробыл я во мгле годы, и ныне хил и слаб; я хром, устал и почти ничего уже не вижу. Отпусти же меня, прошу, ибо, что бы я не делал для тебя -- всего тебе мало.
И рассмеялась Ёллейн, и встала с ледяного трона. И спустилась в залу, и дала согбенному годами и трудами Олвину оглушительную пощёчину -- да такую, что не удержался некогда крепкий гном на ногах своих, и упал на колени. И, как коршун, вилась над ним великанша, язвительно ехидничая. И сжался гном в комок, ибо после подгорных подземелий слишком ярок был свет -- даже для его старых, подслеповатых глаз, ведь состарился Олвин раньше времени, раньше срока. Наибольший же свет исходил от самой великанши, но свет тот был не от мира сего, но от лукавого. И забился бедняга в угол, но шутя вытащила того за шкирку злая колдунья, и пнула так, что отлетел он на другую сторону, скользя по зеркальному полу, не в силах удержаться.
-- Подарок твой хорош, но пуст! -- Рявкнула Ёллейн, гневно сверкая своими очами. -- Что мне до сердца земли, если оно -- мертво? Блестит, переливаясь на солнце всеми цветами радуги, и манит любого... Кроме Меня.
-- Чего же ты хочешь, моя госпожа? -- Потупил свой взор гном, не в силах глянуть на великаншу. Он больно ушибся, и стоял еле-еле, душа в теле.
-- Вдохни в сей камень жизнь! -- Приказала Ледяная королева, чья душа также была холодной, мёрзлой. -- Выстрой же, сооруди мне из сего камня Каменный цветок, дабы радовал он мой глаз.
И пошёл гном, и взял камень. И удалился, дабы сделать из него то, что повелела ему Ёллейн.
И вот, прошло некоторое время, и несёт гном Олвин цветок столь прекрасный, как если бы он был настоящий! Каждый захотел бы себе такой, в свой сад, оранжерею.
И вгляделась королева великанов, сузив свои очи, и недовольно, грозно изрекла:
-- Вот, камень стал цветком -- однако ж, не ожил?! Проткни же тотчас своё сердце, и окропи своею кровью Каменный цветок, дабы начал он цвести, благоухать! Дабы я с помощью него и своей магии подчинила себе весь мир! Ибо тот, в чьих руках сердце земли -- владеет всем.
Ведь утаила великанша, что воспротивится сердце земли злой воле, и не станет ей служить! И только кровь сильнейшего из гномов (которые сами есть Камнерождённые) да магия тёмная и злая (которая сделает так, что кровь эта будет жить в Каменном цветке вечно, не сворачиваясь никогда) способны повернуть всё спять и сделать так, что добро будет работать на пользу Злу...
И занёс уже вдруг Олвин длань карающую над собой, дабы пролилась горячая да алая струя на лучший из его трудов, но тут случилось то, что должно было случиться: одумался, опомнился тут гном, ведь иная уготована судьба ему богами.
-- Чего же ты ждёшь? Ну же! -- Закричала Ледяная королева, сгорая от нетерпения и томительного ожидания.
-- Не стану впредь идти на поводу, ведь ты -- жестокая и злая! -- Спокойно произнёс Олвин, но внутри него уже пробудился огонь возмездия, расплаты и обиды.
Побелела та, как полотно, хотя и так белым бела.
-- Да как же смеешь ты, прах и дщерь, противиться моей великой воле? -- Не на шутку разозлилась королева. -- Неблагодарный! Кто тебя поил, кормил? Сейчас же на колени, и да знай же своё место!
-- "Поил, кормил..."? А я здоровье всё сгубил! -- Обиженным тоном сказал гном. -- Я не вижу и не слышу; еле ползу, чуть передвигаюсь. Но злобу, хитрость, сущность неуёмную, фальшивую; натуру хищную и лживую я вижу насквозь и без глаз, без всякой магии. Ты дрянь, которая не заслужила ничего!
-- Что, ЧТО ты можешь сделать??? -- Наступала, наседала на Олвина Ёллейн.
Но не попятился, не отступил на сей раз гном упрямый и отважный.
-- Вернусь я к той, что ждёт меня в таверне; что любит искренне, скучает. Господи, ну как же я был слеп? Прозрел лишь ныне, но -- вовек! Отпустила с миром, но со слезами на глазах. Впредь же не оставлю боле, никогда. Возвращусь и за руку возьму, а руку ту к груди своей прижму. В уста сахарные я любовь свою вложу, и крепко, нежно обниму...
-- Ужель так любишь свою гномку? -- Насмехалась великанша. -- Сестрой своей лишь величал -- теперь возлюбленною посчитал?
-- Возлюбил её я раз и навсегда! Лишь умолчал о том; не ведает она. К кому я шествовал за помощью, советом? К кому спешил после работы? Кого улыбкой одарить мечтал? Кого спасти от зверя я гадал? В чьи очи заглянуть хотел? По пути сюда, я много женщин повстречал! Эльфийки, тифлинговы девы... Прекрасны сердцем и душой, но в дом их я ведь, ни ногой! Всё ж Юнни мне милее всех! Лишь ей я верен я, эх... Эх. Ни на одну я не смотрел, и на тебя я б не взглянул! Ты страшное, презлое существо, и как же носит тебя по земле? Очаровала, заколдовала, отравила, уничтожила, сгубила... Я не люблю тебя, ты -- тварь! Уродина внутри, хоть краше многих ты.
Олвин топнул ногой; выглядел он воинственно и угрожающе, хотя от былой его силы не осталось ни следа.
-- Ба, какие речи! -- Медленно похлопала Ёллейн в ладоши. -- Коль так любишь ты ту гномку -- отчего ж не удержался, да подпал под мои чары? Разве любовь меж гномами мягка? Разве не тверда она, как самый твёрдый камень?
-- Стыд мне и позор за это! -- Вскричал Олвин, белея от злости. -- Но ведь устоял я пред соблазном, и не покорился твоей воле до конца! Я ухожу, и не чини ты мне препятствий на моём пути, прошу. Гном я добрый, благородный -- не убью, не подниму руки на ту, что жизнь мне поломала...