— Ой… Но как же…
— Совсем проснулась? Ну извини. Вот только не надо снова заводить о том, какая ты дура, я уже в курсе, как и в том, что это ты не сама по себе. Разобраться бы в том, кто с тобой это сделал. Я вот думаю, почему ты так отца боишься? Это он?
— Не говори мне о нем! — почти истерично воскликнула она.
— Да что он тебе сделал, скажи, наконец! Ты ведь должна понимать, что мне надо знать, от чего защищаться в случае чего! Тебя же спасать!
— Я п-постараюсь. Он, — голос Эйлин дрожал. — Н-н-ничего. Но я его боюсь!
Вот это здрассьте, приехали.
— Почему? Ты не помнишь или просто так боишься?
— Н-н-не… не знаю!
Ох. Как же с ней трудно.
— Давай-ка, робкая моя, сходим, валерианочки тяпнем, а то долго не уснешь.
Домашнюю аптечку мы недавно тоже пополнили, первым делом, можно сказать, а валериана — штука международная. Двойную дозу… или тройную? Нет, уснет раньше, чем я ее разговорю. Полторы — и хорош. Девушка у нас нежная, не подействует — добавим.
— Вот и славненько, — начала я успокаивающим голосом, когда Эйлин улеглась обратно на диван. — А теперь давай по порядку, почему ты так боишься отца. Мне он страшным не показался.
— Да? А кто в аптеке подпрыгнул чуть не до потолка?
— Преувеличиваешь. И вообще, я просто от неожиданности. Кто угодно подпрыгнет, когда к нему сзади подойдут и почти прямо в ухо что-то скажут. Тем более если это незнакомец. Так что давай, дорогая, хоть немного, да просвети меня. Сама ведь знаешь, что надо. Тут не страшно, в дом никто не проникнет, давай в одеяло завернемся, в конце концов.
И она на полном серьезе начала заворачиваться в одеяло, представляете? Нет, все-таки инфантильные черты у британских магов — это, наверное, какой-то наследственный признак. Или он вообще у всех магов есть? Изменения в психике из-за возможности колдовать? Ведь не зря у нас поговорка есть, мол, «такой большой, а в сказки верит».
— Он всегда был очень строгим, — начала Эйлин, замотанная в кокон одеяла.
Я внимательно слушала. Но так и не могла взять в толк, что такого уж особенного было в ее детстве — ну, родители не айс, но по-своему они все же о дочери заботились. По крайней мере, девочка не знала ни нужды, ни голода. А неуверенность в себе из-за того, что ее все время шпыняли — не то чтоб это лечится, но вовсе не криминал. В жизни таких, как она, достаточно, ничего — вырастают, бунтуют, взрослеют и понемногу выправляются. По-разному, конечно, но от низкой самооценки никто еще не умирал, страдали только. Рассказать ей пару примеров? Нет, успеется. И я только поддакивала и поддерживала — мне было интересно, когда мы наткнемся на барьер в ее воспоминаниях.
Потому что если это будет время учебы в школе — то у нас тут, вполне вероятно, вариант Дамбигада. А если нет, то может быть в принципе что угодно. Но чтоб родители отказались от единственного ребенка, это должно быть просто нечто, тем более, что, судя по рассказу, они были относительно нормальными. Не верю…
Школьные воспоминания — отрывочные, но были. И чем старше, тем их становилось больше, что вполне закономерно. Мне с гордостью рассказали про капитанство в «Плюй-камни» — оказалось, в те времена, когда она училась, плевались те камушки отнюдь не только противной жижей — бывало и огнем, и чем-то ядовитым, и вообще-то это было испытанием для всех версий Протего и других щитов, игра на скорость и прочность защитных заклинаний, не особо хуже квиддича, в смысле, тоже довольно опасная и даже зрелищная. Надо же, а я-то думала, что полная фигня — эта игра дурацкая.
И наша забитая, депрессивная и робкая домохозяйка была капитаном команды — и не просто факультета — Хогвартса! Всей школы! Командовала даже ребятами с других факультетов! Гриффиндорцы среди них тоже были. Фигурировал в воспоминаниях и Тоби — упорно без фамилии, но — та дам! — член этой самой команды и рэйвенкловец. Офигеть, да.
Стоп, вот же он — первый разрыв, первое стертое — фамилия Тобиаса! Как так? Получается, она ее не помнила в принципе — и такая избирательная амнезия мне нравилась не больше, чем тотальная — у самого Тоби. Вывод я смогла сделать только один — оба перешли кому-то дорогу еще в школе. И этот кто-то — сильный менталист.
Дамбигадство напрашивалось, конечно, но… уж слишком это было бы очевидно. Директор, а тогда еще просто профессор трансфигурации своих талантов в ментальной магии не скрывал — и это что-то да значило. Как минимум то, что использовать этот дар в преступных целях он не собирался. Потому что иначе надо было быть просто идиотом. Тогда кто? И почему?
Воспоминания Эйлин оборвались аккурат перед свадьбой, и я узнала, что женихом-то был отнюдь не Тобиас, а… Альфард Блэк! Старше ее всего на три года и учившийся там же. И… нет, он Эйлин не нравился — побаивалась она его.
Вот так номер. С перепугу сбежала? Блэки, что ли, у нас тут те самые гады? Ну… эти могут, эти все могут, но все же — с чего бы? Чистокровная и не самая слабая ведьма, с талантами… Хотя могут быть и те, кто под Блэков копал. А кому они за все годы только не насолили! Мдя.
Так все же что там у нас с папочкой? Ведь если он действительно скорбит о дочери, можно попробовать и «восстать»? Тем более Эйлин что-то говорила о библиотеке – а она нам ой как нужна.
И вообще надо подумать над первыми контактами, которые у меня появились в магическом мире. Кингсли, кстати, тоже не стоит сразу сбрасывать со счетов, раз они в МагБритании устроились, и довольно неплохо, то у семьи явно свои секреты имеются. Могут быть полезными.
А завтра еще приятели Северуса придут… Меня тоже начинало клонить в сон. Странно, спать я, кажется, стала совсем недавно — это что, действие привыкания к телу? Или что-то еще? Ох, все, я подумаю об этом завтра, и прости меня за плагиат, дорогая Скарлетт, ну и Маргарет, конечно!
Комментарий к 9. Родственные связи Спасибо, дорогие читатели, за ваши интереснейшие предположения – местами это было просто захватывающе!
Прошу не забывать, баба Мэри фамилии Сью не имеет, так что многое будет проще, часть “ружей” не выстрелит, и многое будет отдано на волю вашей безграничной и потрясающей фантазии. Она того определенно стоит ;)
====== 10. Безумное чаепитие ======
Утром спокойно подумать не удалось — надо было срочно делать завтрак для мужчин и отправлять одного — в школу, второго — на работу. Ах, просто счастье все эти бытовые чары, которые быстро помогают привести в порядок одежду. И воду почти мгновенно кипятят, да. Потому что проспали мы. То есть я и Эйлин. И только когда мы остались в доме одни, удалось умыться.
Кожу после вчерашнего немного стягивало, но в целом все было прилично, особенно если учесть, что помазаться вечером я, конечно, забыла. Хотя у нас в тарелке — овсяночка с маслом еще не доедена, кто мешает воспользоваться?
И вот лежу я на уже родном диване с развозюканной овсянкой на физиономии и заканчиваю читать лекцию о домашних масках для лица — для слушательницы первого года обучения Эйлин, конечно. А то она у меня начала возмущаться, мол, что это я делаю такое с ее лицом. Пришлось объяснить, что иногда мордой в салат — вполне себе косметическая процедура. Правда, салат должен быть из тщательно подобранных ингредиентов. Но если что, овсянка тоже сойдет. И даже картошка. Девочка в конце концов даже сделала философский вывод о том, что если что-то можно внутрь, то оно иногда и для наружного применения подходит. Зачатки логики, мои аплодисменты. Растет… Кстати, а может, магия — это действительно что-то такое, что мешает им взрослеть — ведь многие моменты действительно логику напрочь убивают?
И тут меня опять пробивает мысль о том, что с папаней Принцем-то всякое могло случиться. А потом — другая мысль о том, что, если он палочку узнал, может заявить о ее пропаже. Приметы, небось, знает не хуже Эйлин, так что выйти на нас ему будет, наверное, несложно. Если он здоров. Кхм. И чего ему пожелать-то, здоровья или чтоб полежал немного? Но встретиться все равно придется — как только Эйлин к этому подготовлю, самой ей точно присутствовать нельзя.
А потом пришла еще одна — вечером же к Северусу нашему гости придут! А у меня поле не пахано, кони не валялись и тесто не замешано. Так мы с дивана и свалились. Подобрали капли овсянки с пола, и снова — умываться. Ну и на кухню, черт побери. Эх. Да, я умею готовить и даже люблю, но при условии, что это не превращается в ежедневную повинность. Надоело.
Стоп, Мария! Это что еще за бунт на корабле? Что вообще за настроения — с подопечной налиняло? А ну брысь! То есть марш! Я закатала рукава и принялась за работу — благо продукты и все необходимое теперь было под рукой. Эх, а мы ведь еще кресла не загнали! Я мечтательно улыбнулась.
Телефон, нам нужен телефон! Ведь как иначе объявление о продаже давать? Снова с секретарем в школе договариваться — под процент? А там ничего так денег должно получиться. И дело вовсе не в том, что мне делиться жалко, а в том, что слухи поползут — мама не горюй. О том, что Снейпы, оказывается, богатенькие наследники или еще что в этом роде. И вскроют наш домик в не особо благополучном районе, никакая магия не поможет. Видела я этих…
Нет, можно, конечно, навесить лапши, мол, Тобиасу дали отреставрировать, вот только он реставратор еще тот. Дорогие вещи не несут к неизвестным мастерам, ежу понятно. Может, с магами эта версия и прокатила бы, но обычные люди, каких я тут узнала, не менее ушлые, чем у нас. А то и более. Короче, телефон хочу. А денег на него нет. И как это супругу объяснить? Ведь если бы нам можно было позвонить, я бы просто объявление в газету дала — кстати, не местную, а Бирмингемскую, не через Армию Спасения же кресла толкать.
Хм. А, собственно, почему бы не попробовать? Вот, мол, с вашей, то есть, конечно, божьей, помощью супруг образумился, нашел такое диво дивное и в порядок привел, как умел… Фабрика загибается, городок тухнет, ребенок растет, и вообще жить хочется и работать во славу кого вы там говорили. Мы старательные, вы же знаете. Памагити?
Тэкс, опара готова. Я слегка присыпала мукой «зародыш теста», прикрыла старым, но идеально отстиранным полотенцем и поставила на подоконник, куда падали солнечные лучи. Час есть на то, чтобы заняться начинкой. Мысль насчет того, что спросить можно что угодно у кого угодно и это в принципе бесплатно, взбодрила, и я задумалась о том, что кроме телефона и фотоаппарат бы пригодился. Модели, которые сейчас в ходу, я представляю — еще дедушка учил с ними обращаться. Он опытный фотолюбитель был: «Зоркий», «Зенит», «ФЭД» и «Смена» — на все снимал, а потом и я при нем не только отиралась — все научил делать, светлая ему память. Здесь подобные всяко можно будет найти. Это не кошмар на гармошке и с магниевой вспышкой, разберусь. Хотя, может, просто найти фотографа и не париться? Мы ж не мебельную мастерскую открывать будем… Вот если будем, тогда и появится смысл покупать. Что-то меня занесло.
Кста-а-ати, а где в этом доме документы? Эйлин, ау?
Не то чтоб я этого ожидала, но она оказалась не в курсе, чему я не удивилась. Мда, все-таки волшебник — это диагноз. Ладно, Тобиас вернется — спрошу, уж он-то не может не знать.
«Нет, не будем сейчас искать, — заявила я Эйлин, которая вдруг начала проявлять активность. — У нас другие дела, к чаепитию надо готовиться, раз пока мы не можем позволить себе просто пойти и закупить все в кондитерской — придется ручками, а ты вообще давай смотри и учись — мало ли, как жизнь повернется».
Эйлин испуганно прошептала что-то вроде «не уходи» и осталась наблюдателем. Все же назвать ее общительной девушкой было довольно сложно — да и вчера мы так наговорились, что даже мне приятно помолчать.
Вот ворона! Сову-то покормить забыла. Да и назвать ее надо вроде как для окончательной привязки. Я оттяпала ножом пару небольших кусочков от мясной обрези и полезла наверх по узкой скрипучей лесенке.
В комнатке Северуса было в меру чисто, а как для десятилетнего пацана — так даже аккуратно — может, потому, что вещей было минимум, а расставить в ряд книги, чтоб удобней было брать, этот ребенок догадался, вангую, лет примерно с пяти-шести. То есть когда учился заниматься ими самостоятельно.
На окне стояла пустая клетка, рядом с которой торчала палка-насест… Так. Откуда палка и где сова? Я осмотрелась. В комнате обнаружились две здоровые ветки, одна как-то хитро закреплена у окна, другая — наоборот, в самом темном углу. И из этого самого угла на меня неодобрительно зыркали пронзительные светло-желтые круглые глазки.
— Ну извини, дорогая, извини, закрутилась, — я подошла к сове и протянула ей кусочек мяса. Та взяла довольно аккуратно, быстро проглотила и получила еще кусок. А потом вопросительно посмотрела на меня.
— Ты у нас ястребиная сова, — я начала думать вслух. — Если бы ты была мужского пола, я бы назвала тебя Ястребок. Но ты у нас девочка, верно?
Сова щелкнула, что-то проворчала — и, видимо, решив удивить меня могучим искусственным интеллектом, кивнула. Я показала ей большой палец.
— Будешь Ясей? М? Ясенька?
Еще одно согласное щелканье — ну, мне так показалось. Отлично. Теперь сменить воду, и…
— Кстати, тебя же нельзя просто мясом все время кормить, тебе надо целых мышей там, цыплят… И если цыплят я в ближайшее время постараюсь найти, мышей ловить не пойду точно. Ты справишься сама, дорогая?
На меня посмотрели скептически, а потом перелетели на подоконник и шкрябнули по стеклу лапой.
— Прямо сейчас? — удивилась я.
Впрочем, кажется, я просто забыла, что некоторые виды сов прекрасно охотятся и днем. Я открыла окно, но Яся продолжала топтаться на подоконнике.
— О! Я же совиного печенья взяла, — вспомнила я, слетала за ним и угостила свою питомицу.
Печенье, кстати, было такое, что нормальному человеку и в голову не придет его грызть… Потому что состояло аккурат из того, что сове надобно, только в подсушенном виде. Ага, такие сухие плоские раздавленные мыши, целиком. Правда, перемешано, но хвосты и челюсти определить можно было довольно просто, а местами и лапы виднелись. Короче, не для слабонервных печеньки. Хотя брала я самое дешевое в неправедной надежде, что — а вдруг хватит на основу для оборотного? Может, более дорогие печеньки как раз того… мелкодисперсные. Ха, то-то продавец на меня так иронически покосился, когда я расплачивалась!
Мать моя, у меня ж тесто!
По лестнице я ссыпалась едва не быстрей Северуса и рванула на кухню. Фух. Так, яйцо с маслом, соль, размешиваем, добавляем. А теперь муки и — месим, месим, месим… Хочу домовика. Интересно, у Принцев они есть?
Эйлин, может, я договорюсь с твоим папой, м? Да перестань ты трястись, я тебя умоляю. Ты же умеешь, как там, окукливаться, короче, будто тебя нет? А меня так научишь? Как зачем? Ты что, не видела, какими глазами на тебя твой муж смотрит? Обрати внимание, дорогая… Да, именно это я и хочу сказать — ты ему нравишься. Ты! А я ни при чем, я сказала! Не думала, что ты извращенка. Нет, не думаю, что твой супруг тоже извращенец. Эйлин, ты забыла, сколько мне лет? Нет, я могу и поприсутствовать, но ты представляешь, если мне вдруг захочется высказаться?
Эй, ты где? Ау! Впечатлительная моя… База, база, я — недра… Что я сказала и про какую базу? Наверное, что-то волшебное, раз ты отмерла. Меняемся, а? Ты окукливаешься, и я иду к мистеру Принцу, потом наоборот, окукливаюсь я, и у вас с Тоби наконец появится личная жизнь, м? Кстати, вы лорды или нет, в смысле, папа? Нет? Слава труду! Почему? Труду всегда слава потому что!
Я засунула первый противень пирожков в духовку — эти будут с мясом — и сдула прилипающую ко лбу пушистую прядь — руки были в муке.
Эйлин, слышь? — а я окуклюсь, когда Тоби захочет тебя поцеловать… Да хочет он, хочет! Я-то все вижу, в отличие от одной неопытной и еще молодой дурочки. Ты что, не в курсе, что мужчину не только кормить надо? И прекрати краснеть, мне и так жарко…
*
У Северуса заканчивалась вторая неделя учебы на новом месте, он был совершенно доволен новой школой — по сравнению со старой, конечно, ну и в целом радовал не только успеваемостью, но и рассказами об одноклассниках. Мы начали постепенно заочно знакомиться с, так сказать, местным бомондом — верхушка общества в каждом городе есть, а у них — родственники и дети, и я немного начала представлять, кто тут кто. Ну а Северус, видя мое внимание, осознал свою полезность как шпиона в стане магглов. Хотя последнее слово в его лексиконе стало встречаться все реже — и за это он тоже получил от меня похвалу.