Студент не посмел более перечить слечне Каппек. И пусть та сама была всего лишь третьекурсницей, но разница между ей и ним была огромная. Просто несоизмеримая.
И дело даже не в том, что у некромагички с оценками дела обстояли лучше. Просто она в свои девятнадцать лет уже являлась ветераном самых настоящих боестолкновений и вторым лицом в стремительно набирающем власть ковене с инфантильным названием “рыцари плюшевого енота Тимки”.
Это не говоря уже о том, что она была близкой подругой самой Лешей и любовницей временно исполняющего обязанности ректора Университета Смерти и Магии Даркена Маллоя, сына того самого ректора. В мире, где подобные должности передаются по наследству, а главенство в учебном заведении для магуев порой позволяет качать права перед самим королём.
Иными словами, слечна Каппек являлась не последним лицом в государстве. А кем был её собеседник? Второкурсником, годным лишь творить в спокойной обстановке заклинания по начертанным другими формулам и варить одни и те же зелья. Гуманоидным аналогом аппарата для дезинфекции. Разве что дворянских кровей. Но род его явно не являлся каким-то особо важным.
А чем менее важен род, тем больше у человека воспалена его гордость.
В этом вопросе данный студиоуз ничем не отличался от девочек, которых собиралась познакомить с Чапыжкой Илега. То же желание доказать миру собственную важность, болезненно распухшее из-за того, что сам мир важности сией признавать не хотел.
От размышлений девушку оторвала слечна Каппек.
— В первый раз я ойду с вами и проведу процедуру знакомства. Юная дриада очень подозрительно относится к новым людям. Даже замену послушницы, приносящей свежую порцию чипсов на новенькую воспринимает в штыки. Прдепочтительней, если я буду рядом и объясню причины своего отсутствия в ближайшее время.
Илега кивнула.
— Да. Это разумно.
— И дадим ей право отказаться от общения с любой из вас.
Горничная задумчиво склонила голову на бок.
— Она… не верит в свою власть? В смысле, настолько не верит?
Подбородок некромагички легонько качнулся к груди.
— Ганнибал с ней обращался просто по-скотски, да и родители родные оказались немногим лучше. Девочку не покидают подозрения, что она — халиф на час, которого сбросят с трона, едва лишь она расслабится. Просто, чтобы болезненней было. Чтобы неведомому садисту стало веселей. Не забывай, она видела тёмное отражение Лешей.
Илега поджала губы и опустила взгляд на обувь собеседницы.
— Грустно… но на самом деле это даже хорошо!
— Хорошо? — не поняла слечна Каппек.
— Я всё гадала, как же ей удалось так быстро оправиться после плена у этого мясника. Мне не давал покоя сей вопрос. Но теперь я вижу травму и понимаю, где именно треснула её психика. С этим можно работать.
— Поаккуратней с подобными штучками, слечна Шайс, — с нажимом произнесла некромагичка. — Ваше образование не психологическое, а педагогическое. И то, не оконченное.
Илега поспешно подняла ручки.
— Ну, тут я не столько на образование напираю, сколько на опыт прошлой жизни. Врачевать чужие души мне приходилось не раз и не два: специфика там у нас такая была, что чудовища чаще оставляли жертву живой, чем убивали.
Слечна Каппек неторопливо кивнула.
— Вы знаете, что стоит на кону.
Горничная опустила руки и повторила жест собеседницы.
— Да. Знаю.
Глава 4. Повелительница мух
Илега впервые посетила это место с тех пор, как здесь поселили Чапыжку. Поначалу тут попросту было слишком опасно, так что в помещение входили только некромаги и люди в специализированной защите, слегка напоминающие космонавтов из фантастических фильмов. Впрочем, это не мешало камеристке Лешей давать указания по обустройству покоев юной дриады.
Так что, о том, оно всё должно выглядеть, девушка некое представление имела. Просторная зала, обшитая металлическими листами, прикрывающими пластины из димагетика. Изначально никто не предполагал это помещение пригодным для жилья. Просто комната, где богиня могла бы перебеситься безопасно для окружающих. Уже потом пришлось решать проблемы обустройства тут нежданной гостьи.
Несколько ширмочек, создающих хоть какое-то подобие отгороженности. Источник электроэнергии, мягкая мебель, лампы, большой плоский телик, приставка, постоянный приток вкусностей.
Однако, как ты не старайся превратить жестяную коробку в нечто, хоть отдалённо напоминающее жилое помещение, у тебя ничего не получится. Право слово, да разбросанные по округе обёртки от шоколадок и пустые бутылки из-под газировки, до которых ещё не дотянулись ответственные за уборку послушницы, справлялись с тем, чтобы придать покоям жизни лучше, чем мягкая мебель и телик.
Всё же, Чапыжка была той ещё свиньёй.
Впрочем, не это являлось главным её качеством. Лишь одной из черт характера. Той, которая бросается в глаза раньше других. И особенно сильно оно привлекало внимание с учётом того, что в зале попросту не имелось поверхности, по которой не ползали бы мухи.
Однако очень скоро мусор перестал владеть умами и сердцами вошедших. Ведь стоило златовласой девчуле отвлечься от просмотра сериальчиков под чипсы с газявой и осознать, что в гости заявилось великое множество незнакомых людей, как она мигом вдавила паузу, достала откуда-то из-под подушек алюминиевую бейсбольную биту и выставила её перед собой, словно бы надеясь огородиться этим нехитрым оружием от чужаков.
— Ни шагу дальше! — громко выкрикнула девочка. — Тётя Ёлко, кто этот сброд?!
“Сброд”. Илега, как человек, понимающий, откуда взялось это словечко в лексиконе маляки, находила его милым. Ведь Чапыжка отлично понимала, что и сама является “сбродом”, а потому страдала, помимо прочего, комплексом самозванки. Ощущение собственной чуждости текущему статусу и шаткости высокого положения толкало девчушку постоянно подтверждать факт собственной пригодности на роль дриады, названной дочери Лешей. Пусть даже за счёт неоправданного унижения других.
А вот что милым не было, так это взгляд. Золотые глаза малышки смотрели на Илегу и её детский сад как-то странно, неестественно. Не по-человечески. Сложно даже с ходу понять, в чём именно проблема. Очи девочки казались какими-то стеклянными, но не как у куклы, а, скорей, как окуляры видеокамеры.
— Это элитный сброд, — с ходу ответила “тётя Ёлко”, подняв указательный палец. — Тётя Илега — камеристка твоей матушки, она следит за храмом, а дети с ней — твоя будущая свита. Если ты, конечно же, их примешь. Смотри внимательно и скажи, если они тебе не понравятся.
Бита расслабленно опустилась на плечо. Боевая позиция сменилась настороженной, стоило Чапыжке лишь понять, что сегодня на её статус никто не вроде как покушается. По крайней мере из ровесниц. Хотя присутствие горничной дриадку нервировало. Девочка, видать, не до конца понимала, кто из них двоих выше, кто ниже, и может ли остроносая русовласка нашептать Лешей что-нибудь, сулящее повелительнице мух поход из храма на мороз.
Ой, не того человека она опасалась, ой не того.
Губ Илеги коснулась улыбка, но она быстро стала ощущаться натянутой и лживой. Всё потому, что эмоция, породившая её, испуганно пискнула и поспешила спрятаться глубоко в душе, когда горничная вдруг осознала, что за всё время с начала встречи дриада ни разу не моргнула.
Так вот, отчего её взгляд такой странный. Девчушка словно бы вечно играет в гляделки. Её веки не опускаются и на мгновение даже в естественные моменты смены позы или перевода взгляда с яркого экрана телевизора на гостей.
— Та-а-а-ак! — протянула Чапыжка, между делом раскусывая хитиновый панцирь не вовремя залетевшей к ней в рот мухи. — Вы, значит, моя новая свита? А почему четвёртая не рыжая?
Иренка запихнула руки в карманы кофты и чуть ссутулилась, инстинктивно пряча горло перед возможной схваткой.
— Чтоб ты спросила, — ей удалось дать ответ почти не разжимая зубов. — А чё? Прям интересно?
— А интересно! — с вызовом в голосе отозвалась Чапыжка и сделала шаг навстречу сестричке Илеги. — Ну так чё?
Ситуация накалялась. И накалялась быстро. Горничная заметила, как напряжённо держится слечна Каппек, и поспешила отвлечь её от тяжких дум.
— Ставлю пять злотых, что первой удар нанесёт Иренка.
Некромагичка перевела на Илегу удивлённый взгляд.
— Это и есть ваш гениальный план? Привести свиту, которая начнёт знакомство с будущей госпожой дракой?
Камеристка беспечно развела руками.
— Не подерутся — не помирятся. И вообще, они же подражают мальчикам, верно? Все пятеро недовольны той ролью, которой ей навязывает общество и стремятся к силе. Пусть даже в самом примитивном её проявлении. Сейчас ведь даже не важно, что именно они друг другу говорят. Эти односложные “и чё” с ответом “и ничё” отнюдь не финты высокой риторики. Девочки не изящной словесностью меряются, а силой духа и напором.
— Этому теперь учат в педагогическом? — изогнула бровь слечна Каппек. — Поощрять драки?
— Мы тут барышню кисейную хотим взрастить или дриаду в помощь Лешей?
— Тоже верно.
— О! Началось!
Оно и правда “началось”. Первым делом одна из рыжих близняшек — Илега понятия не имела, кто именно из них, — вцепилась в биту, а затем другая с короткого разбега ударилась головой в живот Чапыжке. Хорошо же, что слечна Каппек не приняла ставку.
Вообще, после такого битву можно было бы считать окончившейся, но, как оказалось, умениями порождать новых мух и выигрывать чемпионат в гляделки список необычностей дриады не ограничивался. Как минимум потому, что она справилась в этой ситуации с задачей не просто удержаться на ногах, но ещё и отбросить противницу в сторону, после чего с ходу сцепиться с Иренкой, не потеряв темпа и на секунду.
Не сказать, чтобы это можно было считать какой-то внушительной демонстрацией навыка. Боевыми искусствами девочка не владела. Да тут никто не владел боевыми искусствами, кроме, быть может, младших сестричек пана Праведного. И то, когда дошло до дела, они явно забыли всё, чему их, вероятно, обучил брат, и принялись драться, как и полагается детям их возраста: при помощи напора, инстинктов и, конечно же, здоровья.
И, судя по всему, здоровья у Чапыжки имелось с запасом. Илега не изучала медицинскую карточку дриадки, но не удивилась бы, коли узнала, что Ганнибал, желая создать мушиную матку, озаботился о том, чтобы ресурсов у её тела оказалось заметно больше, чем надо для производства новых членистоногих. Это было бы разумно. А карфагенская тварь являлась нелюдью чрезмерно практичной.
Горничная имела возможность наблюдать за детской вознёй ещё четверть минуты, не более. А затем девчушек от мира отрезало густое облако мух, за которым разглядеть что-то было сложно. Чрезмерно сложно.
Одно из насекомых уселось на тыльную сторону ладони Илеги. Горничная испуганно смахнула членистоногое и тут же шуганулась назад, к двери. Лишь секунду спустя девушка осознала, что случилось, по сути, невозможное: репеллент же должен отпугивать летающих тварей.
Русовласка бросила обеспокоенный взгляд на некромагичку. Та беспечно прихлопнула муху у себя на шее, а затем задумчиво изучила трупик в руке. Забавно, что отношения детишек заставляли слечну Каппек нервничать куда как больше, чем живое подтверждение неэффективности принятых мер безопасности.
Даже более того, аналитик ковена словно бы радовалась, что ей довелось стать свидетелем чего-то подобного.
Поймав взгляд Илеги некромагичка улыбнулась.
— Малышка делает успехи. Ты права. Идея с дракой пошла Чапыжке на пользу.
Горничная вновь перевела взгляд на облако. Разобрать, что происходит внутри стаи членистоногих оказалось просто нереально. Однако ухо улавливало короткие вскрики боли. Похоже, что мухи активно жалили девчушек, покусившихся на статус и гордость дриадки.
— Чапыжка, хватит! Ты уже победила! — по мнению Илеги дело зашло чересчур далеко.
— Я… я не могу это остановить! — испуганно выкрикнула названная дочь Лешей.
В следующую секунду левая рука слечны Каппек оказалась на чёрном корпусе державы, а правая — на рукояти волшебной палочки.
— Чапа, отойди оттуда!
И девочка послушно “отошла”. Точнее, вылетела из облака мух, сгруппировавшись сразу для падения на пол или даже удара о стену. В следующую секунду некромагичка в одно заклинание умертвила всех членистоногих. Или оглушила. Не столь важно это, как то, сколь жалко выглядели сжавшиеся в комочек девочки.
Они собрались в одну кучку, прикрывая друг друга телами. Очевидно, что то была инициатива близняшек, способных провернуть подобное, даже не сговариваясь. Но они в добровольно-принудительном порядке втянули в это дело и Иренку. Разумеется, оно к лучшему: так было сподручней спрятать от мух уязвимые лицо или уши, подставив под укусы тыльные стороны ладоней или как-никак, но защищённые одеждой торс и ноги.
Илега сделала уже пару быстрых шагов к дрожащему, усыпанному чёрненькими тельцами членистоногих тварей комочку из сестрёнки и трёх рыжих близняшек, как краем глаза заметила лицо Чапыжки.
Та была в ужасе. Не то, чтобы её мимика в сочетании с этим мёртвым взглядом могла как-то внятно выражать эмоции, но… любимая горничная Лешей всегда хорошо ощущала чужие эмоции.
У сестричек Праведных и Иренки имелась опора. Они выросли в семьях, где их любили. Любили, несмотря на непоседливый характер. Оберегали всеми силами, пусть даже порой у малышек это вызывало неудовольствие.
А Чапыжка… у неё не было никого. Ну, кроме, быть может, “тёти Ёлко”. Её продали родные мама с папой. А затем Ганнибал, по сути, отнял у ребёнка её тело, поставив его на службу воспроизводства чудовищ. Как бы дитя не храбрилось, несмотря на все чипсы, шоколадки, газировку и приставку, она не могла не ощущать давления этой негостеприимной тюрьмы.
И этот ужас… ужас той, кто получил силу, но оказался не способен её в полной мере контролировать.
Его дыхание было таким простым. Таким знакомым.
И Илега изменила маршрут. Она продолжила бежать, но бежала не к тем, кто пострадал от злого мушиного роя, а к той, кого этот рой пытался защитить.
Подбежала и рухнула пред ней на колени, а затем прижала Чапыжку к груди, как родную сестру или дочь.
— Э-э-э… что? — не поняла дриадка.
— Не бойся, — тихо, проникновенно произнесла Илега.
Впрочем, голос её в тишине бронированной залы был различим даже в дальних уголках.
— А чего мне бояться-то? — капризно спросило дитя. — Я же сильней. Я — победила.
— Не победила она! — раздалось откуда-то из-за спины горничной. — Я от бати леща сильней получала!
— Я как-то в поход ходила, так вот там комары — это были звери! А мухи-то… пхе!
— Мне от багов в играх больней, чем от твоих жучар!
— А мне больно оттого, что вы все крутые фразочки забрали! — в последнем голосе и правда было больше всего боли.
— Так раньше надо было думать, Даска! — фыркнула одна из близняшек.
— Лучше вообще не думать! — со знанием дела вмешалась Иренка. — Просто берёшь и говоришь что-нибудь крутое!
— А если глупость ляпнешь?
— Это не важно! Если будешь делать вид, что это не глупо, а круто, все будут думать, что это круто!
— Пф-ф-ф!!!
— Докажи!
— Летящий шлёпопаф!!!
Три секунды тишины.
— Ну да.
— Работает.
— А что это значит?
— А есть разница?
— Действительно.
Илега была благодарна девочкам. Они делали именно то, что от них требовалось: оставались собой. Но порой именно такая малость отличает хороший день от плохого. Ведь что такое “хороший день”? Это когда всё идёт, как надо.
Всё же, нелегко оставаться собой, когда тебя атакуют мутантные членистоногие, созданные превращать людей в чудовищ.
В таком состоянии не сложно забыть о вводных со стороны красивой тёти горничной. Чего стоит просто махнуть рукой и больше не связываться с сумасбродными дриадами? Вернуться домой, где тепло, светло и, главное, мухи не кусают.