Я с надеждой посмотрел на неё и Генриетта со вздохом продолжила:
— Знаю, о чем вы подумали, мон шер, но у стражей таких хранилищ… как это будет по-русски… особый диета, и мне бы не хотелось… — жаба многозначительно замолчала.
— Съесть меня или другого природного мага. Понимаю.
Генриетта любезно согласилась осмотреть музейный склад, и я вынес её из кружка юннатов вместе с клеткой, которую замотал в скатерть, под разочарованные вздохи любителей живой природы.
— Не знаю, расстрою я вас или обрадую, если скажу, что все вещи находятся в «спокойном» инертном состоянии, — сказала Генриетта, внимательно осмотрев артефакты. — Это удивительно, но рядом с вами они «чувствуют» себя намного лучше, чем у бабушки, которая запираль их в комнате со свинцовыми стенами.
— Тогда, что со мной не так? Как я мог давать разрешения и ничего об этом не помнить?
— Скорее всего, это были не вы. Думаю, колдун уже вернулся и…
— Притворяется мной.
— Боюсь, что да.
Разволновавшись, я оступился, и под ботинком что-то хрустнуло, присмотревшись, понял — это остатки пробки от сувенирной бутылки с пиратским кораблем. Бутылка валялась в углу на полу. Подобрав её и внимательно осмотрев, я обнаружил, что фрегат «Cruzeiro do Sul» остался на месте, но пиратов играющих в карты на палубе уже не было, а на реях больше не болтались висельники. Сбежали?! Вертя прозрачный пузырек в руках, я заглянул внутрь горлышка и мне в спину тут же ударил сильный порыв ветра. Неведомая сила затолкала меня в узкое горлышко бутылки, перед глазами мелькнул клаптик голубого неба, а потом я сильно приложился головой о что-то деревянное и потерял сознание.
— Ты кто?
Чернявый мальчишка в рваных джинсовых шортах, тельняшке и красной бандане рассматривал меня с умеренным любопытством и грыз зеленое яблоко.
— Саша Рыбкин, — ответил я, потирая лоб, а потом вспомнив, что я все-таки директор музея, уточнил: — Александр Александрович. А ты кто?
— Юнга.
— А зовут как?
Вместо ответа мальчик вдруг опечалился, залез в бочку, в которую, очевидно, я врезался головой, и принялся дальше с аппетитом хрустеть яблоком. Оглядевшись, я понял, что нахожусь на корабле, а вокруг вода. Штиль. Ветер не дует, паруса висят, корабль не двигается. Вдалеке, очень-очень вдалеке, в дымке, угадывался остров с вулканом и пальмами, а вот поближе, но все равно, вплавь я бы это расстояние не преодолел, невысоко над водой висело большое кольцо то ли из стекла, то ли из прозрачного пластика.
— Где мы? — спросил я.
Вытянул из бочки худенькую руку, юнга ткнул пальцем в небо. В голубое небо, в котором ярко сиял Южный крест. Четыре большие золотые звезды и одна маленькая.
«Понятно, еще один мини-мир», — устало подумал я, уже почти не удивляясь.
— А где команда?
— Уплыли на шлюпке.
— А повешенные? — осторожно уточнил я.
— И повешенные.
Тоже почти не удивился. Я уже имел дело с артефакторами — людьми, привязанными магией к волшебным предметам, и знал, что они ещё и не на такое способны.
— Куда поплыли? На остров?
Мальчишка вылез из бочки наполовину, облокотился на край и глянул на меня, как на полоумного.
— Нет. Что там делать? Там одни каннибалы живут и вообще скукотень. Они к выходу поплыли, как только тот открылся, — юнга кивнул на прозрачное кольцо.
— Тебя, почему с собой не взяли?
Мальчик опять опечалился и вместо ответа спросил:
— Яблочко хотите?
Яблоко я не хотел, а хотел вернуться обратно, в нормальный мир. Я вздохнул и… флаг на мачте немного трепыхнулся, а паруса слегка надулись. Мальчишка посмотрел на меня с нескрываемым восторгом. Ободренный его вниманием, я уже специально подул на паруса и корабль поплыл. Как только фрегат тронулся с места — на людоедском острове начал извергаться вулкан, оранжевые потоки лавы потекли в воду. От закипающей воды потянуло мятой, мелиссой и сосновыми шишками. Это хорошо прочистило мне носовые пути и застуженные бронхи, но с непривычки я вскоре устал дуть.
— Давай! Давай! Давай! — подбадривал меня юнга.
Из последних сил я «додул» фрегат для кольца и крикнул юнге, чтобы он выбирался из бочки.
— Нет, — заупрямился вдруг мальчик.
Мне очень не хотелось брать с собой артефактора, и будь юнга взрослым, я бы и время тратить не стал. Но не мог же я оставить беззащитного ребенка на пиратском корабле поблизости от извергающегося вулкана и каннибалов? Схватив мальчишку за руку, я стал тащить его из бочки.
— Пойдем, здесь опасно!
Вулканическая лава лилась огненной рекой в сторону фрегата, а вода кипела так, что пар стал обжигать кожу. Мне казалось, что вот-вот и я покроюсь красными волдырями даже под одеждой, а на юнгу жар, казалось, совсем не действовал.
— Не могу, — сказал мальчик, вырвав с недюжинной силой руку. — Я здесь взаперти.
— Заперт? — удивился я. — Тебя никто не держит, горе луковое. Ты свободен!
— Свободен? — с сомнением протянул юнга.
— Да!
Мальчишка пулей выскочил из бочки, прижимая к груди цветастый узелок.
— Свободен! — закричал он. — Александр ибн Александрович — ты самый великий маг, что я встречал за всю жизнь! Спасибо! Буду должен!
Он чмокнул меня в щеку и ловкой щучкой запрыгнул в кольцо. Только я его и видел.
Выбравшись из бутылки, я был весь покрыт соленым потом, мечтал добраться до душа, до ванны, но…
— Месье! Месье, осторожно! — кричала Генриетта, указывая лапкой куда-то мне за спину.
Темно-зеленые и буро-желтые бородавки, покрывавшие её кожу, побледнели от страха, а глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Я обернулся. Сувенирной бутылки больше не существовало, а вместо неё на полу стояла химическая колба. В ней булькал маленький извергающийся вулкан. Жидкая базальтовая лава выплескивалась из жерла, текла по черным склонам. После каждого выброса магмы вулканчик немного подрастал.
— Нужно заткнуть колбу, иначе всё взорвётся. Так сказал… ээ… гарсон… мальчик, который выскочил раньше вас. Княгиня Лиза говориль мне, что быль, когда артефакт взорвался в Москве в 1812 году. Ой, там такое быль, такое быль… всё гореть…
— Так Москва сгорела из-за артефакта? — я так удивился, что на секунду позабыл об опасности. — И что это был за артефакт?
— Специально изготовленная для обмана имперадора Наполеона фальшивая карта, на которой столицей России был не Санкт-Петербург, а Москва. Когда Наполеон осозналь своя ошибка, он со злости приказаль уничтожить карта и…
Тут раздался такой треск, что стало очевидно, что времени на светские беседы и исторические экскурсы больше нет.
— Чем заткнуть колбу?! — закричал я.
Жаба указала на коробку из черного дерева, инкрустированную кусочками перламутра, лежавшую в корзинке для рукоделия, вместе с клубками шерсти и недовязанным шарфом. Как только я взял коробку в руки, белые кусочки пришли в движение, сгруппировались в буквы и образовали надпись «Игровой набор. Базовые детали для создания мини-миров сувенирного типа. Для джиннов старше пяти тысяч лет». Внутри оказалось множество отделений. Большинство из них были пусты, но в одном лежал моток скотча, в другом — стеклянный шарик, похожий на луну, в третьем — блестки-звездочки, в четвертом — дохлый паук, в пятом — пакетик с семенами, в шестом — цветные мелки, а в седьмом — синяя пробка. Схватив пробку, я заткнул ею поплотнее колбу — она идеально подошла, магма прекратила извергаться и из жерла повалил густой белый дым. На мгновение колба стала белой и непрозрачной, потом дым рассеялся и я увидел остров в пальмах с белыми пляжами. На пляжах я рассмотрел лежаки, зонты и водяные горки. Фрегат «Cruzeiro do Sul» плавал вокруг острова, весело рассекая волны, паруса надувал ветер и флаг был уже не черный, а голубой с золотыми звездами.
— Поздравляю, месье Александр, — заметила Генриетта. — Вам удалось создать новый артефакт!
Этот факт не слишком обрадовал, так как мне нужно было решить проблему с артефактами, забранными из хранилища.
Глава 6
Баба с пустым ведром
С помощью Захара Мамедовича и списка, составленного Клавдией Васильевной, в считанные дни удалось вернуть многие вещи.
Обошлось почти без пострадавших, не считая обанкротившейся шахматной секции. Оказывается, к ним на сеанс одновременной игры приезжал «знаменитый» гроссмейстер. Навешал всем лапши на уши про светлое недалекое будущее и скрылся в неизвестном направлении со всем фондом призовых денег. Может и совпадение, но я грешил на артефакты — старые шахматные наборы, так как по воспоминаниям кружковцев, залетного гроссмейстера в белом костюме и в желтых ботинках больше всего интересовало есть ли в нашем городе невесты и далеко ли от нашего захолустья до Рио-де-Жанейро. И на счет нескольких наших кулинаров звонили из наркоконтроля, и вопросы странные задавали про маковые плюшки.
— Судя по списку, нам удалось вернуть все артефакты, кроме фарфоровой статуэтки «Баба с пустым ведром», — озабочено обронил алхимик. — Её забрал руководитель кружка «Юный техник» и Клавочка… Клавдия Васильевна говорит, что он уже третий день не выходит на работу.
— Баба с ведром очень опасная? — спросил я.
— Ещё как! — всплеснул руками Захар Мамедович. — Это же знаменитая баба с пустым ведром! Неужели не слыхали? — заметив мое непонимание, алхимик уточнил. — Вообще-то это оружие. Применяется во время городских боев.
— Знаю, что есть такая примета, если женщина с пустым ведром переходит дорогу — жди беды. Типа, как черная кошка.
— Ха! Откуда взялись эти приметы про баб, да про кошек? Никогда не задумывались?
— Да ну, ерунда!
— Черный кот, может и ерунда. Кот отвлекся на птичку, на мышку или на другую кошку и убежал. А бабу с пустым ведром никто не отвлечет! Представьте, входит в город передовой неприятельский отряд… — стал рассказывать Захар Мамедович.
…Входит отряд в город, идет по вымершим, опустевшим улицам и тут, из-за поворота, появляется дородная розовощекая женщина в салопе, в юбке длинной, в кокошнике желтом и идёт себе, не спеша. Помахивает пустым ведром, вроде как за водой собралась. Опытные воины сразу бросались наутёк, потому что знали — с этого момента копья бросать, из лука стрелять или даже из ружья палить — бесполезно. Или в себя попадешь, или в товарища. А убежать от бабы с ведром невозможно: чуть замешкаешься, она тебя и с тыла обойдет, и с флангов. Она медленно идёт, словно лодочка плывет, только пока на неё смотрят, а так двигается со скоростью звука — раз, и она уже на другом конце улицы.
— И что же? — заинтересовался я. — Никак её остановить нельзя?
— Отчего же нельзя, можно. Только накладно очень. Вооружение всегда требует денег.
— Что вы имели в виду, Захар Мамедович, когда говорили про деньги? — спросил я, когда мы уже подходили с алхимиком к дому Кузнецова Ивана Андреевича — руководителя кружка «Юный техник».
— Если отряд был большим, — объяснил Захар Мамедович, — все сбрасывались деньгами и драгоценностями, чтобы наполнить пустое ведро вровень, тогда баба исчезала и опять объявлялась, только когда всё потратит. И хорошо, если это была модель с одним ведром, а то ведь есть еще баба с коромыслом. Или с двумя детьми-спиногрызами. В буквальном смысле! — заметил Захар Мамедович, нервно почесывая спину между лопатками. — А ещё… мы, кажется, совершили большую ошибку, — последние слова алхимик почти прошептал.
— В чем дело?
Ничем непримечательная, слегка полноватая женщина в салатного цвета спортивном костюме и желтой бейсболке, ходила взад вперед под калиткой и воротами дома Ивана Андреевича, как будто кого-то ждала. Тень от берёзок и кустов сирени не давали хорошо рассмотреть, что у нее в руках, но было, похоже, что ведро.
— У вас с собой есть деньги? — тихо спросил алхимик. — А то я сейчас на мели.
— Так, чтобы вровень наполнить ведро? С собой? Шутите? — опечалился я. — У меня и дома столько нет.
Увидев меня и, очевидно, узнав, женщина обрадовано помахала рукой.
— Что делать?!
— Не паникуйте, — одними губами проговорил алхимик. — Не шевелитесь, и может всё обойдется, — сказал он, без особой, впрочем, уверенности в голосе.
Тем временем, женщина стала переходить дорогу. Велосипедист, который пропустил её — с разгону влетел в кусты сирени, а автомобиль, едущий следом за ним, заглох прямо на перекрёстке. Женщина даже головы не повернула, она подошла ко мне и радостно отрапортовала:
— Товарищ директор музея, разрешите обратиться! — от неожиданности, я кивнул, женщина продолжила: — Похититель надежно блокирован в своем укрытии. Деморализован. Ситуация полностью под контролем. Считаю целесообразным покинуть пост и вернуться к месту последней дислокации.
— На музейный склад? — уточнил я, стараясь держаться как можно увереннее.
— Да!
— Разрешаю… Нет, постойте!
Я представил, сколько она натворит бед, если пойдет в музей пешком.
— А вы сами её отнесите, — правильно истолковав мои сомнения, предложил Захар Мамедович.
Повернувшись к алхимику, женщина внимательно вгляделась ему в лицо, хотела что-то сказать, но тут вдруг вспомнила:
— Ой, Александр Александрович! Трофеи!
И стала доставать из желтого с красной ручкой ведра деньги и ценности, реквизированные у Кузнецова — пять тысяч рублей мелкими купюрами, альбом марок, юбилейный рубль «Двадцать лет первому полёту женщины в космос», наручные часы, запонки, зажим для галстука, серебряную чайную ложечку, массивный подстаканник, значок политехнического вуза и мобильный телефон. После этого женщина облегченно вздохнула, огляделась по сторонам, видимо проверяя, нет ли лишних глаз, и чихнула. Чихнула раз — и желтая бейсболка превратилась в кокошник, чихнула два — спортивный костюм стал салопом и длинной юбкой, и в третий раз чихнула и превратилась в фарфоровую статуэтку, чуть больше двадцати сантиметров в высоту, стоявшую у моих ног на траве. Я спрятал её в карман куртки, и мы с алхимиком вошли в дом, проверить, жив ли, цел Иван Андреевич, руководитель юных техников.
С ним было вроде всё в порядке. Кузнецов сидел на кухне один и крепко выпивал. В доме и во дворе царила полная разруха. Пес прятался в будке и едва слышно подвывал, но выходить боялся. Перила на крыльце были сломаны. Возле крыльца, напротив ворот, лежал перевернутый мотоцикл с коляской, наверное, Иван Андреевич пытался идти на таран. Кухня была вся усеяна осколками — в доме не осталось ни одной целой тарелки, раковина разбита, дверь выломана, цветочные горшки побиты, на печке открыты все горелки, но газ, слава богу, не шел.
— За что мне всё это? — поднял на нас заплаканные глаза руководитель кружка. — Я ведь кандидат технических наук!
— И кандидаты, бывает, в запой уходят. Дело житейское, — взял инициативу в свои руки Захар Мамедович. — Не переживайте, проспитесь, а завтра снова на работу пойдете. Свеженький, как огурчик.
— А она где? — испугано озираясь по сторонам, спросил Иван Андреевич. — Она ушла?
— Ушла, ушла, — успокоил я, даже не спросив кого Иван Андреевич имеет в виду — и так было понятно, кто его напугал. — И вещи ваши отдала, — сказал я, выкладывая на стол часы, мобилку, подстаканник и прочее.
— Марки какие у вас замечательные, можно поглядеть? — попросил алхимик у Иван Андреевича.
— Глядите. — разрешил Кузнецов и стал рассказывать. — У бабушки Зины такая фарфоровая статуэтка была — желтый кокошник, зеленая юбка в красный рубчик, желтое ведерко. Стояла высоко на комоде. Бабушка мне и дотрагиваться до неё не разрешала. Теперь понимаю почему! — скороговоркой выпалил Кузнецов. — Я же не хотел её домой брать! Взял просто посмотреть, потом собирался обратно отнести. Мне её кто-то в портфель подсунул! Как же теперь жить, Александр Александрович? — опять заголосил он. — Во что теперь верить, после того, что я видел?!
— Вы просто много выпили, — стал успокаивать его алхимик. — Вот некоторые выпьют, а им черти мерещатся.
А я вот подумал, может люди сначала видят чертей, а потом водку пить бросаются с перепугу? На обратном пути спросил у алхимика: