Спасибо, что помогли… — протянул мне руку подошедший Удальков, отвлекая от дум.
На здоровье. — пожал я его руку.
Какие мысли о дальнейших действиях?
Убраться отсюда побыстрее, а затем нанести ответный визит на базу ЧВК и освободить всех наших.
Он кивнул, помолчал немного, и заговорил:
Платошина схватили, и я от лица оставшихся наших людей заявляю о желании вернуться в союз.
На моих условиях?
Да.
Тогда с возвращением. А сейчас поторопимся.
Лагерь мы разбили в густом лесу рядом с городом, наспех сделав укрытия от дождя, ветра и тепловизоров, используя теплоизоляционную плёнку, после чего лишь успели расставить по периметру часовых, как нас выдернули на ужин.
Ну а уже ночью со стороны Города начали доноситься раскаты взрывов, продолжающиеся практически до утра. Никто из нас не спал — мы молча слушали и наблюдали за бомбардировкой, и я был уверен, что у всех были одни и те же чувства горечи от того, что наши предыдущие усилия по облагораживанию кварталов оказались погребены под толстым слоем обломков и пыли, не говоря уже про жизни и жилища неписей… Вертолёты же, израсходовав боезапас, ещё покружили какое-то время над Городом и окрестностями, после чего улетели также внезапно, как и появились. Мы же организовали военный совет:
Не нужно было просто сидеть в сторонке и наблюдать. Мы могли неслабо их потрепать. — заговорил первым Удальков.
Тогда бы они так и кружили, выискивая нас. Да и какой в этом был смысл? Потеря ими нескольких вертолётов ничего бы нам не принесла. — ответил я.
Не считая морального удовлетворения…
И чьей-то возможной гибели — ведь почти у всех уже есть копии, помимо этого мы бы не смогли выспаться. А отдохнуть перед завтрашним днём нам необходимо.
Что ты задумал?
Мы пока что всё равно не знаем, где их база, но можем навестить оставшиеся три лагеря, чтобы затем выступить на штурм ЧВК единым фронтом.
И откуда мы узнаем, где они находятся?
Верещагин их ищет, он же и нашёл лагерь своих бывших союзников, недавно об этом передал.
Это может быть ловушка.
Вряд ли.
Даже если это и ловушка, то нас в два раза больше, так что, думаю, стоит рискнуть. — высказался Воронков.
Не понимаю — они ведь под действием «внушения», как ты планируешь их убедить? — спросила Антошина.
Аналитик в яме, и я надеюсь, что в его отсутствие у меня это получится.
Только если у тебя есть «внушение»… — произнесла Антошина, ожидая моего ответа. — Иначе ничего не выйдет. — закончила она, так и не дождавшись его.
Вот и проверим. — ответил я.
Я считаю это крайне опасным и рискованным из-за наличия ЧВК. - заметил Удальков. — Мы можем попасть под перекрёстный огонь, а дробление наших сил для контроля над их точками респауна нивелирует наше численное преимущество. Наш враг — ЧВК, и не стоит размениваться по мелочам. Как ты правильно заметил — у многих уже нет возможности рисковать.
Согласна с Сергеем.
И я тоже. — поддержал их Брагин. — Чем большие силы мы выведем для второстепенного дела, тем больше можем потерять и не сделать главное.
Вот как раз поэтому я и хочу использовать лагеря аналитика в качестве нашего кулака при атаке на ЧВК. А нескольких человек с пулемётами хватит для того, чтобы удержать их на респах, пока они не примут наши условия.
Только если у тебя получится их переубедить, в чём я не совсем уверен… — задумчиво произнёс Воронков, теребя подбородок. — На словах-то примут, но останутся верными аналитику и ударят потом нам в спину…
Выходит, что мы все против этой затей. — подвела итог Антошина. — Причём его может уже и освободили.
У меня было ощущение, что я пытаюсь усидеть на двух стульях, желая быть одновременно и абсолютным лидером, чтобы не приходилось устраивать интриги для нужного количества голосов, и демократом, ценящим чужую точку зрения, так что идти против единогласного мнения мне претило — словно я самодур какой-то, тем не менее и идти на попятную тоже, учитывая, что у большинства дополнительных жизней уже не было:
Я уверен, что я прав, и докажу это — пойду один, а вы меня прикроете. — вырвалось у меня само собой.
Ты ничего не хочешь нам рассказать? — спросила Антошина. — Мне не ясна твоя уверенность в успехе…
Разве уже не рассказал? Я просто надеюсь.
Одной надежды мало.
Одной её уже предостаточно.
Я бы сначала проверила наличие аналитика в его яме. — не сдавалась Антошина.
А что если кто-нибудь меня увидит, или же случайно наткнётся на мои следы и выйдет к той яме? Уж лучше идти на свой страх и риск, чем выдать ненароком местоположение аналитика.
Ну пара десятков снайперов вполне смогут обеспечить тебе безопасность, а остальные будут наготове… хоть я и считаю, что это глупо. — пошёл на компромисс Брагин, выдержав небольшую паузу после моих слов. — И без бронетехники идти надо.
Можем сейчас выехать — не думаю, что ЧВК вскоре вернутся. Это лучший способ добраться быстро и незамеченными.
Зачем нам вообще лезть на ЧВК? — поинтересовался Маслов, зам Брагина.
Там наши друзья, которых будут пытать! — рявкнул Удальков.
Спокойней, господа. — прервал я открывшего рот Брагина, собиравшегося уже что-то ответить за своего зама. — Даже это не главное — они хотят знать, как «я» держал ускорение без остановки, способен ли на это ещё кто-то из нас, и как, если это так, потому что игровая система уже не подконтрольна им. Когда же они узнают, что причина в копиях, то…
Смогут оцифровать свои сознания. — напряжённо закончила Антошина.
Дерьмище! — выразил единогласное мнение Воронков. — Бессмертных и жадных до власти и денег олигархов с президентом нам только не хватало!
Да, так что у нас нет иного выхода. — резюмировал я после того, как все немного успокоились, умолчав, естественно, о том, что уже всё рассказал Ковачкову — помимо того, что я не хотел, чтобы кто-то прошёл через то же, что и я, мне было нужно хотя бы попробовать отсрочить получение этой информации ЧВК для того, чтобы полковник получил заветную награду.
Сразу после собрания, на котором моё решение всё же поддержали с дополнением, что идти нужно прямо сейчас, ночью, пока «Ганкеровцы» скрылись, иначе при неблагоприятном раскладе они могли ударить нам в спину, мы начали собираться в путь. Выехали мы минут через двадцать, также группы по четыре человека направились ко всем точкам респауна уже покинутых лагерей, я же, на всякий случай, решил всё-таки убедиться, что аналитик в яме. Направился туда я один, двигаясь экономным бегом, и уведенные мною пустующие «апартаменты» повергли меня в ступор на приличное время — по всей видимости кто-то всё же случайно наткнулся на него. Время шло, а я никак не мог решить, что делать дальше. Наверно только через полчаса я пришёл в себя, и посчитал, что отступать на полпути не дело, собрал волю в кулак и направился быстрым шагом в обратную сторону, пытаясь отогнать тяжкие мысли, чтобы Света не поняла, что яма пустая, и не уловила мой страх — не дай Бог ещё разочаруется во мне.
Ну что? — напряжённо спросила она, когда я вернулся к нашему БМП.
Всё в порядке. Едем.
Она буквально ещё на секунду задержала на мне этот встревоженный взгляд, после чего улыбнулась и обняла:
У тебя всё получится.
Конечно. — кивнул я, отводя взгляд.
Не доезжая, наверно, пары километров до их стоянки, машины остановились, и, получив по радиосвязи сообщения о том, что и снайперы заняли позиции, и четвёрки ждут на респаунах, я пошёл вперёд. По дороге и в ожидании сигнала, я немного поспал, что хоть и не способствовало моему успокоению, но хотя бы восстановило силы. Первому часовому, вскинувшему автомат, я приказал опустить оружие и сопровождать меня дальше. Уже вдвоём мы подошли к следующей линии обороны, о чём я успел узнать у своего нового союзника, передавшего также по рации, что он возвращается с «другом». Хоть и было желание красиво войти в окружении живого щита, но практической пользы это бы не принесло, не говоря уже о том, что так наши снайперы узнали бы про мой навык «внушение», поэтому всех встречных я отправлял в лагерь затаиться, не вызывая подозрений, и, когда представится возможность, убить аналитика, а если вдруг запахнет жареным, то им было велено атаковать всех, кто решит мне навредить. В случае успеха операции, я планировал связаться со всеми группами на точках респауна и отдать приказ сразу убивать всех появившихся, и дожидаться меня. С каждым шагом внутри лагеря я всё дальше заходил в мёртвую зону для наших снайперов, но увеличивал количество своих подконтрольных, переваливших уже десяток, как вдруг навстречу мне вышел Пал Саныч собственной персоной…
Какие люди! — противно улыбаясь произнёс он.
Одновременно с его приветствием на меня рванула пятёрка «моих» бойцов. «Ощущение опасности» среагировало моментально, и я отпрыгнул в сторону, вытаскивая пистолеты и удивляясь тому, что он, видимо, может отдавать команды мысленно.
Сейчас! — крикнул я, расстреливая эту первую пятёрку, так как аналитика загораживали спешащие ко мне другие боевики.
Выпустив уже все патроны, я увидел в открывшееся пространство, что возле него застыло несколько человек, держащих его на мушке, но не спускающих курок.
Огонь! — скомандовал я, беря их снова под контроль, но ничего не произошло, кроме того, что меня жёстко повалили на землю.
Отправить Пал Саныча на перерождение было основной целью, для чего я даже не стал реагировать на «ощущение опасности», прекрасно понимая, что смогу подчинить всех оставшихся, если его уже здесь не будет.
Никто тут не выстрелит в меня. Это больше, чем просто «внушение», это у них в подсознании, как гос. пропаганда по тв и радио.
Пусти! — сипло скомандовал я державшим меня прижатым к земле бойцам.
Но они ослабили хватку лишь на долю секунды, тут же снова мощно вцепившись в меня. Чьё-то колено было упёрто мне в шею, отчего мне было тяжело дышать.
Помнишь, как ты меня пытал? Я вот не забыл…
Мне было трудно говорить и я начал пробовать приказывать им мысленно, что у меня вскоре получилось, в то время, пока аналитик в красках рассказывал мне, как именно он вернёт долг. Но снова и снова моё внушение перебивалось волей Пал Саныча. Наконец меня перевернули лицом вверх и приподняли туловище, чтобы я видел разгорающийся рядом костёр. Я воспользовался этим и опять заставил двоих направить на него оружие.
Ха, ты либо дурак, либо упрямее барана. Я ведь тебе уже объяснил, что никто из них не выстрелит в меня. — усмехнулся Пал Саныч, продолжая невозмутимо сидеть у костра.
Отвечать я и не думал, да и особо его не слышал, сконцентрировавшись на спусковом крючке пистолета в руке какого-то бойца, направленном в аналитика — «только концентрация», как раньше тщетно объясняла мне Света. Вскоре от напряжения заболела голова, и захотелось моргать, но я не прекращал попыток.
Вряд ли это упрямство, ты точно… — начал аналитик, приближаясь ко мне вальяжной походкой, но раздавшийся вдруг выстрел прервал его фразу.
Промелькнувшее системное уведомление о получении нового навыка я пропустил, не обращая на него внимания. Пуля пробила его грудь насквозь, попав, судя по крови, в правое лёгкое, что в данный момент не представляло непосредственной угрозы жизни вскрикнувшему и лишь покачнувшемуся аналитику… однако в этом я вдруг увидел свой шанс — усилить ментальную атаку на его людей, так как его капсула начнёт подавать меньше кислорода, имитируя гипоксию! Взяв под контроль ближайшего к нему бойца, я заставил его направить оружие на Пал Саныча, на что он тут же развернул его в обратную сторону и вытащил свой пистолет, обходя эту живую преграду, не выстрелившую в меня из-за очередного моего «внушения». Следующей целью я выбрал стоящего за его спиной, заставив его рвануть вперёд, внушив, что так он спасёт своего хозяина. Он успел вовремя, повалив и удерживая аналитика, но уже через секунду начал помогать тому подняться. Однако за это время я смог освободиться и загородить себя живым щитом, принявшим на себя четыре выстрела Пал Саныча. Меня сразу же снова крепко схватили по рукам и ногам, но место упавшего тут же занял другой мой подконтрольный, схватившийся за пистолет аналитика, чтобы тот «не поранился». Не желая, видимо, тратить последние пули на кого-то кроме меня, аналитик не стрелял, а постоянно забирал контроль над этим бойцом, а я возвращал его обратно. Всё это длилось считанные секунды, и сейчас к месту нашего противостояния стремительно надвигались другие члены лагеря аналитика, так что мне пришлось выстраивать их спинами к нам для сдерживания остальных, из-за чего сейчас мне в лицо смотрел ствол пистолета аналитика. В этот раз долго концентрироваться не пришлось — у меня сразу получилось заблокировать спусковой крючок, и Пал Саныч тщетно пытался выстрелить. Останавливаться на достигнутом я не собирался, и вскоре смог «телекинезом» вырвать пистолет у него из рук, который на большой скорости прилетел мне в лоб, рассекая кожу и продолжая полёт уже за моей спиной. Затем я снова освободился с помощью «внушения» и, ускорившись, вытащил из кобуры ближайшего пистолет, отпрыгивая и поражая всю державшую меня троицу, но пока я это делал, вытирая другой рукой стекающую на левый глаз кровь, на меня налетел тот, что так и не отобрал ствол у аналитика, за ним же я увидел сидящего Пал Саныч, который медленно поднимал руку с только что полученным пистолетом от моего визави, а выстроившиеся по кругу бойцы так же медленно брали меня на прицел. Успел я, думается мне, в последний момент, лишь перенаправив цель с себя, заставив их стрелять друг в друга. Отдав эту команду, я, падая, вышиб мозги налетевшему на меня бойцу и, чуть приподнявшись, через его спину выстрелил прямо в сердце сидящему на карачках с какой-то гримасой аналитику. Сразу после попадания он мгновенно исчез, оставив дымчатый след — видимо инфаркт, подумал я, тут же начиная брать под свой контроль весь лагерь.
Не прошло и получаса, чтобы появились убитые, как я уже знал, что многим из них не суждено уже появится — оказывается к их лагерю некоторое время назад присоединилась копия наших зеков с Ефимовым, дабы получить защиту от других своих копий, и чтобы его приняли, он рассказал всё о навыке «точка респауна», но сбежал, когда на их прошлую стоянку напали наёмники. Многие также сбежали, другие же попали в плен, или были убиты уже дважды — сначала «ганкеровцами», потом и своими копиями, поэтому я на самом деле убил их копии, кроме, разве что, самого Безногова, из-за чьей спины я стрелял в аналитика и которого не узнал в пылу схватки — но, как я выяснил, этот мерзкий бандит ещё на воле агитировал всех голосовать за поправки/обнуление, думая, что с их принятием ему и таким как он будет лучше житься, поэтому я нисколько не сожалел ни о его преждевременной кончине, ни о том, что сам приложил к этому руку. Перед завтраком я узнал от Тани, что Пал Саныча с инфарктом доставили в полуразрушенную, «оптимизированную» местную больницу. Он выжил лишь благодаря капсуле… как, впрочем, чуть и не умер…
Дальнейший процесс присоединения людей аналитика проходил без эксцессов и к середине дня мы уже вернулись на нашу стоянку у Города в полном составе, откуда я отправил отряд за покупками — нужно было много взрывчатки, оружия и прицепов, куда бы все могли поместиться. Уж не знаю насчёт штурма базы наёмников, чего я крайне опасался, но все это было точно нам необходимо. Мне же хотелось как можно быстрее выпить и расслабиться после всего пережитого за последние дни… но сначала поспать…
Разбудил меня радист Прокопенко — со мной хотел связаться полковник Ковачков. Полковник меня поблагодарил за ту информацию, и сказал, что его возвращают в генштаб, также он слышал, что исследования для нас вскоре завершаются, и всех подопытных планируется куда-то увезти.
Так вот. — продолжал он. — Я готов оказать вам посильную помощь… естественно не просто так, а за ответную услугу в будущем…
А я уж было считал, что вы всегда поступаете бескорыстно. — сонно улыбнулся я.
Не в этот раз… за эту информацию мне нужна вся техника, которая у вас осталась — не хочу оставлять вверенную мне часть в худшем состоянии, чем до меня.
Без проблем — нам она скоро будет без надобности.
И более важный пункт — непосредственно помочь вам я не смогу, но у меня получится вывезти вас куда-нибудь, минуя все посты и проверки, что сделать вам самим, не оставив следов, будет вряд ли возможно. И вот за это вы выполните некую грязную работу…
Догадываюсь о чём вы… если всё вами сказанное правда, то я даю своё согласие, тем более, что и так предполагал во всём этом участвовать.
Ещё какое-то время мы обсуждали детали, так что сон успел напрочь пропасть, поэтому после разговора я, сделав себе пометку проверить информацию о нашем передислоцировании у Тани, и узнать, сколько у нас есть времени, занялся исполнением своего второго желания — напиться, не собираясь раньше времени афишировать полученную информацию о переезде и возможный цейтнот, хоть и некоторые идеи уже начали появляться…