Зато, теперь она лучше понимала тактику мракоборцев. Отряды из десяти–двенадцати сплошь закованных в броню бойцов и одного–трех эсперов клиньями входили в портал по заранее оговоренному распорядку. Другие отряды шли им на подмогу или смену. Причем, эсперы сменялись в полтора–два раза чаще солдат.
Прояснилась и роль «застрявших на переходе». Катарина пришла к выводу, что те просто служили связными между двумя мирами.
«Наверное, радиосвязь не работает через портал», — подумала она.
В это же время часть сотрудников занималась переноской щитов и разобранных турелей на ту сторону. В противоположном конце зала открылись люки в потолке, и на талях сверху были спущены зенитные орудия. Через несколько минут они уже стояли напротив портала. Вот откуда следы колес на полу!
— Как долго будет продолжаться бой? — спросила она у вернувшейся Гали.
— Еще немного. Надо потратить всю силу Шайтана, не то она найдет выход в другом месте, — объяснила та.
— А если Шайтан еще силы закачает? — нахмурилась Катарина.
— Нет, вряд ли. Обычно он видит, что сила расходуется, а души не чернеют — и отступает, — покачала головой докторша.
Кажется, дела у мракоборцев шли неплохо. Возвращающиеся с той стороны были целы и здоровы. Лишь один боец ковылял, приволакивая ногу, а другой шел с разбитым забралом, хватаясь за локоть товарища, чтобы не потеряться в толпе. Влекомая солдатами, в истерике и соплях вернулась та грудастая готка.
«Видимо, встреча с любимой Тьмой не понравилась," — злорадно подумала разведчица.
Катарину совсем по–простудному разморило. Кофе подходил к концу. Как раз заканчивалась и операция, судя по всему. С той стороны возвращали щиты; группы приходили чаще, чем на ту сторону отправлялись новые.
Катарина с беспокойством дернула Галину:
— А что с Ковальским? Про него ничего не слышно?
— Это говно нигде не утонет, — лишь отмахнулась Галя.
— Эй! Он так–то мне жизнь спас! — нахмурилась Катарина.
— Я не буду говорить о нем, — отрезала докторша раздраженно.
Разведчица оставила ту в покое и стала оглядывать зал, в надежде найти кого–нибудь, кого она знает. По ее прикидкам, в операции участвовало почти две сотни человек, но никого знакомого она не нашла.
И вот, кажется, наступали последние минуты боя: лишь пара групп была на той стороне, остальные сгрудились подальше от портала и зениток. Несколько офицеров с повязками на рукавах стояли у арки, да мелькали связные.
Катарина спрыгнула с ящиков и, невзирая на окрики докторши, на нетвердых ногах стала пробиваться сквозь толпу.
Арка мигнула. Офицеры забеспокоились. Несколько медиков, повинуясь жесту на секунду появившегося связного, заспешили к порталу. Катарина примкнула к ним, и едва не была сбита с ног посыпавшимися из Бездны бойцами. Ее отжали в сторону, но она увидела, как связные окончательно вернулись в подвал.
— Кто еще на той стороне? — громко спросила Катарина. — Где капитан Ковальский?
Никто ей не ответил, да в этом уже и не было необходимости.
Арка еще раз мигнула, выплюнула на пол троих и исчезла.
Катарина пробовала отодвинуть в сторону загородившего дорогу штурмовика, но ее саму в это время потянула назад Галина, вцепившаяся, будто краб. Разведчице пришлось подчиниться, пока из–за нее не началась какая–нибудь потасовка.
Но, обернувшись, она разглядела, как два бойца поднимаются, чтобы дать место медикам. А те принимаются осматривать лежащего ничком третьего — Ковальского. Его бронежилет был распотрошен, будто простая холстина. Клочья кевлара свисали из множества дыр и рваных порезов. Голове и шее капитана досталось не меньше: много порезов и осколочных ранений. Из шеи торчал чей–то коготь. И хорошо, что торчал! Едва медик сдвинул голову пациента, как из–под когтя потекла струйка крови. Но страшнее всего было лицо Кощея: одного глаза, кажется, нет, а левая сторона лица почти оторвана от черепа, обвисая на лохмотьях мышц и сухожилий…
Катарина стояла у выхода из подвала. Галя крепко держала ее за руку; медику помогал хмурый сержант с повязкой на рукаве. Зенитки свернули и подняли наверх — зачем их вообще туда–сюда катают? А Ковальского унесли на носилках через другой выход.
— И что теперь? — спросила разведчица, глядя на тянущуюся мимо колонну бойцов.
— Подожди, Кать, — напевно увещевала ее докторша. — «Приемный покой» уже разблокирован, нужно только постоять в очереди к кордону.
Она присмотрелась к подопечной. Поняла.
— А… Да ничего. Спокойный день. Рутина. Хорошо, что прорыв начался в конце смены! Всего на полчаса захватили следующую, а сверхурочные получим, как за полную вторую.
Вот так, подумала разведчица. События, которые ей всю жизнь, все мировоззрение сломали — для них лишь повод порадоваться нескольким сверхурочным часам в расчетном листке.
Глава 5. Корпус
Дни тянулись чередой. С территории Управления Катарину уже не выпускали. Ее поселили в малом здании: верхний этаж занимала небольшая ведомственная гостиница, постояльцы которой не задавали друг другу лишних вопросов. Да и о собственных делах они не распространялись. Подобная деликатность временных соседей была очень кстати: Катарина всеми силами уклонялась от мыслей о собственной судьбе, о своем неоднозначном статусе на чужой территории. О том, что видела слишком много, чтобы ее отпустили.
Впрочем, мракоборцы не позволяли ей унывать в заполнившей сознание пустоте. В том же здании было и что–то вроде центра психологической помощи. Как поняла Катарина, специалисты Центра обучали эсперов контролю разума и чувств, учили, как не поддаваться подавляющей воле Врага. Еще они проводили тестирование и терапию для побывавших в Бездне. Разведчица пыталась познакомиться с несколькими «одногруппниками», претендующими на работу в боевых группах, но те рассказывали лишь о своих повседневных или семейных делах: один дачу уже пятый год все не достроит; другая разводится с мужем, но теперь… ты же понимаешь, Кать, детей придется оставить ему. Они никогда не говорили о самом важном. Она — тоже не говорила.
От инструкторов Центра она все же узнала немного об эсперах. Оказалось, что лишь малая часть порченных Тьмой служила в Корпусе — так называлась большая структура, куда входило и 13‑е Управление. Большинство же эсперов жили «на свободе»: после выявления их подвергали тестированию и рассортировывали по подходящим группам. Сообщества эти были тематическими: религиозные общины, магические ковены, оккультные секты и многое другое. Были у мракоборцев и собственные церковные приходы и даже свои монастыри. Насколько поняла девушка, все эти «кружки по интересам» действовали по уставам, кодексам и писаниям, что были составлены Корпусом на основе своего свода инструкций. А лидеры групп отчитывались перед мракоборцами.
— Но как удается поддерживать секретность, если эсперов так много? — спрашивала Катарина своего «ментора» Дениса Павловича, психолога–инструктора.
— А все очень просто, — отвечал тот. — Вы сами когда–нибудь говорили о своем состоянии вслух или письменно?
Катарина собиралась было ответить отрицательно, но что–то вдруг заставило ее прикусить язык.
— Молчите? — улыбнулся Денис Павлович. — Вот и все молчат. Точно не известно, воля то Врага, или побочный эффект облучения, но эсперы патологически стыдливы во всем, что касается их недуга. Этот блок, впрочем, не абсолютный, но преодолеть его сложно.
— И как можно организовать и держать под контролем эсперов в таких условиях? — удивилась Катарина.
— Ролевыми играми, — ответил психолог. — Не все участники групп верят в предложенные им доктрины. Но все они рады, что не требующая признания, но подходящая им по мировоззрению доктрина вообще предложена!
— Это лишь значит, что они будут себе на уме, — возразила Катарина.
— Отнюдь. Все равно, многие вскоре принимают легенду и соглашаются с правилами. А в случае остальных помогает, скажем так, лабильность человеческой психики.
— А как быть с обычными людьми? — не унималась разведчица.
— «Сливы» случаются. Но настолько… экстравагантная информация легко тонет в информационном мусоре, — ответил психолог. — А сотрудники хорошо осведомлены, что случается с предателями и паникерами.
— И что же?
— Это закрытая информация. — нахмурился Денис Павлович. — Их… штрафуют — вот и все что я могу сказать.
На связь с Мартином выйти не удавалось. Мракоборцы лишь разводили руками, говорили, что будут искать его. Зато, удалось связаться с его заместителем в «Велке»: Катарина послушно сказала в веб–камеру то, что ей приказали сотрудники Управления. У нее ведь была разработанная Мартином легенда о якобы переговорах насчет совместных учений разведгрупп «Велки» и Управления. Ей еще дома временами казалось, что это просто наспех придуманный неправдоподобный бред, в который ни за что не поверят ни начальство Мартина, ни безопасники. Может, поэтому он и замолчал?
Были и неплохие обстоятельства: Аниратак уже много дней вела себя смирно, будто обычное отражение. Осторожные вопросы мракоборцам — она действительно никому не собиралась рассказывать о галлюцинациях, хотя теперь и знала, что они «легальны» — позволили узнать, что после участия в прорыве у эсперов часто бывает период «релаксации». Взор Врага как будто становится замыленным на некоторое время. Но, если не обманываться необоснованным оптимизмом, это значило, что очередная атака Тьмы придется на трудный период в жизни, когда мракоборцы решат, что с нею делать… И что же с нею будет?
Алёна несколько раз в день приходила проведать ее. Катарина старалась больше не раздражаться. Что бы не случилось с сопровождающей, пока спецназ пробивался к ней через сомнища монстров — это не сломало ее внутренний стержень. Она все еще оставалась мракоборцем. И это заслуживало уважения.
Спала Катарина хорошо. Воспоминания о походе в Тюрьму иногда казались неправдоподобными, будто ее преследует тень страшного, подробного сна. Но, вставая по вечерам под горячий душ, она вновь чувствовала засевшие в ребрах, суставах, позвоночнике осколки неземного льда. Наверное, Бездна со временем помиловала бы Катарину, отпустила. Но вот тьма не отпускает тех, чью душу попробовала на вкус.
А утром четвертого дня после похода в Тюрьму в ее комнату, держась за дверной косяк, втащился капитан Ковальский.
В первый момент Катарина и не поняла, что это за чучело мешает ей переваривать завтрак. Потом же она чуть не прыснула: облик капитана вызывал не столько ужас, сколько улыбку — настолько он был исполосован тем нелепым туземным антисептиком, зелёнкой. Ее пятна и полоски усеивали лицо, где оно не было залеплено пластырем. Шею капитана поддерживал медицинский корсет. Бронежилета не было: под новым плащом виднелись заляпанная мазями рубашка да неровные хвосты бинтов. К удивлению Катарины, его лицо выглядело не хуже, чем у некоторых ее академских сокурсников после драк в барах. Наверняка, медики усеяли его швами, но «выбитый» глаз оказался всего лишь немного заплывшим, а «оторванное» лицо сидело на своем месте и даже сохранило способность к мимике, насколько можно было разглядеть сквозь куски лейкопластыря.
У страха глаза велики, решила разведчица. Судить о медицине могут только врачи. Из человека может вытечь пара капель крови — и он умрет. Человек может выглядеть, как побывавший в мясорубке — но на четвертый день ходит и что–то замышляет.
— Йоу, подружка, — попытался улыбнуться Кощей. — Как дела?
— Каком к верху, — вспомнила разведчица дурацкую присказку. — Скучаю, слушаю душеспасительные проповеди.
— А я как раз пришел развеять твою скуку, — заверил капитан. — Поднимемся ко мне? Разговор, по твоему собственному выражению, конфиденциальный.
Она без возражений пошла за неспешно ковыляющим капитаном.
— Колено отбил, — пояснил он, обернувшись. — Вот хотел тогда наколенники взять, да поленился. Ну и ладно, соломки не хватит всюду застелить.
Катарине потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить эту местную поговорку.
— Ну, ваши–то бойцы на солому не бедны. Едва ли не саперного класса броня! Где столько богатырей набрали?
— Тридцать три богатыря… и Кощей, — пробормотал капитан невпопад.
Путь оказался не близким. Пришлось пройти насквозь оба корпуса, поплутать по малопосещаемым коридорам и пробраться на совсем заброшенную заднюю лестницу.
Катарину аж передернуло от нахлынувших воспоминаний, но в оконца на лестничных площадках она видела знакомый двор Управления. И солнце улыбалось ей с неба, будто не видело, что душа разведчицы поражена порчей. Солнце. Нужно бы найти ту девицу, Штерн. Ковальский говорил, она умеет вправлять мозги.
Они поднялись на несколько этажей вверх. Катарина вновь насторожилась: забыла считать пролеты, а ведь с этим Кощеем нужно держать ушки на макушке. Верхний пролет вывел путников на пустую пыльную площадку. Узкое окно располагалось выше роста разведчицы, но солнечный свет бил под правильным углом. Катарина заглянула в промежуток между пролетами, желая прикинуть количество этажей.
— Нам сюда, — позвал Ковальский, указывая на обшарпанную деревянную дверь. Замок был выломан, дверь удерживала только тряпочка, продетая в сквозную дыру.
Катарина была готова поклясться, что этой двери не было несколько секунд назад.
Ковальский потянул за тряпочку, распахнул дверь, и девушка увидела короткий темный коридор, в конце которого, за занавеской из усеянных бусинами веревочек была освещенная комната.
Катарина посмотрела на узкое окно лестницы: свет бил с юга–востока. Заглянула в кощееву «квартиру»: как будто солнце светит с противоположной стороны.
— Пойдем, пойдем, — подбодрил ее Ковальский. — В моей берлоге безопасно… для хороших девочек.
Они прошли коридорчик и попали в квадратную в плане комнату с высоченным пирамидальным потолком из гофрированного железа.
«Башня?» — задумалась девушка.
Башенки, действительно, венчали крышу главного здания Управления, но были маленькими, декоративными. Полноценная комната не поместилась бы ни в одну из них.
Катарина осмотрела жилище Ковальского.
Да… аскетизму капитана позавидовали бы даже святые подвижники. За исключением брошенного в угол матраса, поверх которого валялся ворох пледов, в комнате не было практически ничего: стул, табуретка, подставка для обуви, которую капитан использовал в качестве чайного уголка. Рядом стояла бутыль воды да валялись ноутбук и стопка книг. Украшением комнаты служило своеобразное панно из нескольких дешевых гобеленов и полусотни фотографий. Единственный источник света — латунная лампа, закрепленная на стене над матрасом. Где он хранит вещи? Катарина оглянулась в коридор и разглядела будто бы дверцы шкафа–купе и дверь в санузел.
В стене напротив матраса было высокое, завешенное полупрозрачными шторами окно. Свет действительно бил с запада, против правильного положения солнца.
Катарина подошла к окну и отодвинула край шторы. Ей пришлось поставить ладонь козырьком, чтобы разглядеть, что там, внизу.
А внизу был город. Внизу был другой мир. Шпили, пилоны, башенки готических соборов и ротонд усеивали все пространство, насколько хватало глаз. В лабиринте узких улиц чужого города ничего нельзя было рассмотреть: бьющее в лицо предзакатное солнце глубокими тенями скрадывало все детали.
— Эхореальность, — констатировала девушка.
— Не бойся, — успокоил капитан. — В моем логове, да еще и в моем присутствии, тебе даже безопаснее, чем в мире смертных.
— Там кто–нибудь живет?
— Иногда я вижу силуэты рыцарей и крылатых тварей, но я никогда не спускался к ним, — ответил капитан.
— Откуда ты вообще это взял… — пробормотала разведчица. — За такой вид из окна твоя комната ушла бы как целый пентхаус в престижном районе.
— Кто–то оставил в комнате отдыха диск с игрой, — объяснил Ковальский. — Мне понравилось. Там все также как у нас, там все тоже по пизде.