В выборе между вилами и петухом, петух, конечно, предпочтительнее: Рой против птиц никогда ничего не имел, аллергиями не страдал. Но еще лучше, если проверок на ведьмовство вообще не понадобится. Поэтому прежде чем хитрый замочек прощупать, или на зуб попробовать, как здесь говорят, Рой на всякий случай площадку целиком просканировал. На предмет все тех же, всюду понатыканных бабулек с зоркими глазами.
Ни бабулек, ни зорких глаз. Сработали, значит, нерекомендованные фокусы со звуком. Только бы Марь Филипповна не начала задумываться, отчего на ее дурные вопли никто не выбежал.
Семь бед — один ответ. Очень гордый тем, что подобрал подходящий к месту фразеологизм, Рой по–своему поковырялся в замке, и едва не расхохотался, обнаружив вместо заевшей электроники кучку банальных железок. С подобной конструкцией он сталкивался совсем недавно, лет пятьдесят назад, только размером она была с небольшую оливку, и ключика там не предусматривалось. Забавно, однако, жизнь устроена.
Квартира встретила временного жителя густым ароматом пыли и запустения, крепко настоянным на ядерной жаре. От первого же шага аккуратные квадратики выцветшего линолеума в прихожей расползлись в разные стороны. Рой захлопнул за собой дверь, заглянул через коридор в комнату, оценил нелакированный паркет, уложенный затейливым заборчиком, и заботливо задернутые шторы.
Ерик, неравнодушный к комфорту, тут же изъявил желание лично проинспектировать мебель на предмет мягкости. Рой вредничать не стал, опустил чемоданчик на ложе — кровать деревянную, полутороспальную, выражаясь местным языком. Пронаблюдал, как довольный фамильяр проскакал оттуда по дивану и двум даже на вид жестким креслам, сменил форму, пушистым мячиком прокатился по ковру и вернулся назад, выкапывать из кровати подушку. На морде у него четко читалось «видали и получше», но Рой четко ощутил, что Ерику тут нравится.
По–походному крохотную кухню почти целиком занимали небольшой стол и пузатый холодильник, заурчавший, как озверевший кот, стоило только подключить энергопитание. Очень довольный собой — справился и без навязчиво предлагаемых тренажеров — Рой смело взялся за ручки водопроводного крана, свисающего в кухонную раковину, и легонько покрутил. Из дырочек, усеивающих дно, предупреждающе зашипело. Внимать предупреждению Рой и не подумал — боевой он Вечный, или где? А стоило бы, наверное. Через секунду выкрученный до упора смеситель с шумом выдал настоящий фонтан из воды, воздуха и застоявшейся ржавчины.
— Ух ты! — прочиталось в глазах прискакавшего на звук Ерика.
В следующий момент светло–серый костюм, принявший на себя первый удар, оказался не только грязным, но и абсолютно мокрым спереди. Ошалевший от счастья фамильяр даже шерсть не убрал, так и остался плескаться под прохладной струей.
— Проследи, пожалуйста, чтобы после тебя здесь можно было не только плавать, но и ходить, — попросил его Рой. — И давай–ка мы с тобой для Хроныча отчёт составим, а потом я тоже освежиться хочу.
Со стороны умывальника донеслась чёткая уверенность, что проблем не возникнет, а затем Рой без предупреждения оказался в приёмной временного шефа.
— Рвет и мечет, — предупредила Хеечка, выразительно покосившись на дверь за своим плечом. Обычные кудряшки сегодня куда–то делись, волосы лежали послушными волнами, красиво обрамляя высокие скулы и спускаясь на тонкую шею. — На кофе даже не взглянул, сразу тебя потребовал.
— Ну? Долго мне ждать?! — взревело из затемнённой магической сферы, самой крупной в ряду. Остальные, пока не активные, от рева словно захлопнулись: почернели до совсем уж полного смешения спектра.
Хеечка театрально вздрогнула, изящно оперлась локотками о полированную столешницу и пригнулась к ожившему шару:
— Уже здесь. Пускать? — проворковала она.
Длинные каштановые ресницы на миг притушили мрачный черный огонь, вечно горящий в глубине зрачков штатной ведьмы.
— Пущай, — неожиданно миролюбиво донеслось в ответ. — Можешь ускорения придать, только, смотри, направлением не ошибись.
Рой наблюдал за представлением со спокойствием убежденного фаталиста. Срок аттестационной командировки неумолимо истекал, причём вместо положенных восьмидесяти баллов он уже успел набрать восемьдесят два. Дело оставалось за малым — подписью и походной характеристикой. На характеристику и прочие формальности Хроныч — непосредственный начальник Роя — давно положил с пробором, а подпись временному шефу придется поставить в любом случае. В Небесной канцелярии, как и в любой другой, с этим строго.
— Прошу, — Хеечка скромно потупила глазки и сделала вычурный пасс рукой, вызвав секундное недоумение.
Уж кто–кто, а Рой сразу оценил ее потенциал: чтобы открыть зачарованную дверь, секретарю хватило бы и небольшого мысленного усилия.
Зато от первого же движения на изящном запястье заискрились тонкие цепочки платиновых браслетов, удивительно занятно разбежавшихся по загорелому предплечью во время самого пасса и по окончании хитро собравшихся обратно. Эстетически красиво и абсолютно бесполезно в плане продуктивности.
Недоумение схлынуло так же моментально, сменившись очень нехорошим предчувствием. Рой сделал вид, что оценил демонстрацию, послушно залюбовался и даже, вроде как, почти вздохнул. А сам, проходя в кабинет, внутренне собрался, благо было с чего.
До сих пор красавица-Хеечка вполне равнодушно реагировала на ритуальные авансы. Да и Рой не особенно старался, поскольку правила нехитрой игры известны чуть ли не с начала времен: командировочные приходят и уходят, а секретарь принимает их подарки и ухаживания, в ожидании настоящей добычи. С приезжими ведь ловить нечего, заниматься надо теми, кто в штабе на постоянке сидит. Даже если эти приезжие вполне себе хороши на вид: статные, мускулистые, золотоволосые, голубоглазые и с римским профилем.
Хотя нет, золотоволосым и голубоглазым он был так давно, что без документов и не вспомнить. Теперь глаза скорее серые, а волосы очень коротко стричь приходится. Да и профиль столько раз чинили, что на римский плохо тянет — разве что на греческий. Но мускулы и стать остались, а раз уж всезнающая секретарь расщедрилась на некий намек, значит…
— Утречка доброго, — пророкотал шеф, метнув грозный взгляд на собственное запястье, украшенное допотопным агрегатом средневосточного производства.
Шеф как шеф, в меру грозен, в меру крут. А вот рабочее место подкачало: вместо ровного слоя привычного художественного бардака, на широченном столе высились аккуратные стопки. Из–за особенностей материала казалось, что временное начальство построило себе амбразуру.
— Доброго! — гаркнул Рой, вытянувшись и едва удержавшись, чтобы не щёлкнуть каблуками — в кроссовках всё равно эффект не тот.
Солнечные часы на черном мраморном полу, напрямую коррелирующие с положением Сатурна и еще парочки его лун, сейчас невидимых, уверенно показывали без одной минуты девять. Утра, в смысле. По времени одной из восточных столиц восточного же полушария. С поправкой на шкалу примерно с восемнадцатого по двадцать второй — двадцать третий века.
— Без опозданий, значит, — еще более грозно заметил шеф.
— Выходит, без, — бодро подтвердил Рой.
Прозрачную черноту космоса, заменяющую всем надоевшие своды, начало затягивать быстро сереющей пеленой облаков. Часы послушно отразили шесть пятнадцать, затем семь ноль две, а затем и вовсе зависли.
— Подтасовочка, — кашлянул Рой. — Двойной командировочный тариф, — пробормотал он, невинно поглядев в потолок.
Серые валики над головой взметнулись клубами и тут же налились понизу темно–сизым. В самой гуще слабо полыхнуло, обрисовав по краям наиболее живописные тучи.
— Подтасовочка?! — громыхнул шеф. — Да я тебя… Да ты…
Из сизой кучи под абстрактным потолком вылетела змеящаяся огненная стрела и чувствительно долбанула в дальний левый угол кабинета. Предусмотрительно пустой и намертво заизолированный.
— О как, — оценил Рой поднявшийся фейерверк.
Голубое свечение еще несколько мгновений поплясало по изоляции ведьмиными огоньками и погасло. Следом раздался звук, как граблями по ведру. Длинный, громкий и унылый.
— …мать! …твою! …тебя! — долетали сквозь грохот отдельные перлы. Складывалось ощущение, что шеф тщательно их дозировал. — Восемьдесят два пункта, — почти отчетливо выговорил он во внезапно воцарившейся тишине.
Рой на миг решил, что ослышался. В голове гудело, по барабанным перепонкам словно утюгом проехались. Правильно говорили наставники — не стой под стрелой.
— Прямо сейчас подписать решили? — недоверчиво уточнил он.
До сих пор в мировой практике не случалось, чтобы командированную рабочую силу — считай, бесплатную — отпустили с галер раньше срока. Стать первым Рой не стремился: службу тащил давно, закадычных врагов, как ни старался, избежать не смог. А уж завистники точно постараются разнести по всему мировому сообществу, насколько нужно уметь всех достать, чтобы тебя даже даром терпеть не захотели.
— Ага, сей момент, — шеф, похоже, выдохся, даже с сарказмом слабо вышло. Рухнул в кресло — злые языки поговаривали, что несмотря на кажущуюся суровость, местечко под самым седалищем заботливо обито контрабандным шелком от самих Норн. Судя по всему, не врали. Рой, если бы так пятой точкой на голое дерево приземлился, точно не обрадовался бы. А шефу — хоть бы хны, покачнулся только, как в мини–гамаке: — Вот это что такое? — сварливо вопросил он, схватив из стопки на столе самую верхнюю деревянную тарелку и пихнув в сторону Роя.
Тарелка прогрохотала до края, и непременно ляпнулась бы на пол, не подхвати ее Рой на полдороге. Следом, шлепая порядком подвядшим листиком на плодоножке, прокатился золотисто–розоватый фрукт.
— Древний–инвентарь–активируемый-молодильным–яблочком, — бодро оттарабанил Рой.
— Наливным, — наставительно поправил шеф. — Тьфу ты! Без разницы, — снова начал раздражаться он. — Ты это мне того! Активируй, говорю. Вот это — что, я тебя спрашиваю?
— Предпоследний отчёт, — Рой пожал плечами и попытался запустить капризную технику.
Чертово яблочко то и дело цеплялось листком за плохо отполированную древесину, отчего изображение на дне блюда плыло и подергивалось.
Удивительная любовь к корням — весь цивилизованный мир, включая секретаря в приемной, давно на магические сферы перешел, а шеф упорно называет их то экзотикой, то эзотерикой, и даже учиться использовать отказывается. Говорит, в магические плетения можно узелков всяческих понатыкать, чтобы потом информацию тырить. А с деревяшки, мол, какой спрос? Разве что всю упереть, да еще вместе с руками и головой, которые ее активировали.
Если бы еще яблочки со временем не протухали.
— Ты его одной извилиной делал? — продолжал наседать шеф. — И задней левой ногой помогал?
Рой предусмотрительно промолчал.
— Я же ж и не разглядел поначалу, что он у тебя весь обмотанный, как гусеница в коконе, — сокрушенно покаялся шеф. — А гипсу–то, гипсу сколько! И лекарства всякие через трубочку ему вливают, а ну как уморят совсем?
— Предположительный прогноз — девяносто девять и девять, — мрачно вставил Рой, уже примерно представляя, куда клонится разговор.
— А жизни, жизни сколько же ты ему укоротил! — не слушая, возопил шеф. — Он же ж, сколько вот так промается, бедолага? А восстановление потом? И за это… за халтуру такую, не побоюсь сказать, двадцать пять из двадцати пяти?!
— Да прекратите вы уже, — не выдержал Рой. — Жизнь я ему не укорачивал, минимум лет двадцать лишних подарил. А то, что в гипсе вылеживаться остался, так это ему время на размышления. Из больничной койки ни в кабак не сбежать, ни по бабам. Да что я рассказываю, все в отчете есть. Без нашего вмешательства пропал бы мужик. Сами меньше года ему давали.
— Ну, давал, — не стал спорить шеф. — Только ты со своими лимбовскими ухватками слишком уж прямолинейно к задаче подошел. Можно же было помягче как–то, понежнее. А ты его взял — и под грузовик столкнул. Нехорошо.
Рой вдохнул, сосчитал до трех — дальше не успел — и выдохнул:
— Так. Мужик по нашей части шел? — в лоб спросил он.
— По нашей, — подтвердил шеф. — Точнехонько по нашей. Ни единой светлой мысли, токмо о себе любимом… то есть, даже не любимом.
— Приступы аутоагрессии были?
— Аутос… — попытался прикинуться шеф дурачком. Рой посмотрел на него в упор. — Ну, были, были. Даже на суицидника походить начал.
— То есть, брёл прямиком во тьму, ни на что не оглядываясь.
Шеф подпер щеку кулаком и сделал честные глаза:
— Всё так. И что?
— Да то, — буркнул Рой, отчетливо осознав, что от его выступлений, доказательств и убедительности не зависит сейчас ровным счетом ни–че–го. — Встряска требовалась, — по инерции продолжил он. — Сильная, чтобы все в душе перевернула. А потом время на обдумывание своего плохого поведения.
Про очень большую вероятность дальнейшего совместного сосуществования клиента по выходе из госпиталя с приятной и строгой медсестричкой Рой даже упоминать не стал — видел, что бесполезно.
— Угу, — шеф покивал. Грозовые тучи над его головой незаметно рассосались, поверху вновь повисла чернота с вкраплениями красиво подсвеченного космического мусора. — Только я вот что тебе скажу. Надыть комиссия пожаловала. Из ваших, из лимбовских. Уж не знаю, кто этих эриний на нас натравил, да только в твои блюдца они вцепились как голодные тараканы. Все по кусочкам, по клочкам растащили, из восьмидесяти двух твоих пятьдесят семь сделали. Эй, ты что, друг ситный, ты чего? Аль не вечный уже стал? Клепушку, что ль, позвать, а?
— Не надо, — процедил Рой. — В норме я, хорошо все.
Выходило, что не сумел Хроныч дело замять, из–за которого Рой сюда в командировку сослали. Они–то с начальником рассчитывали, что посидит Рой в глуши, заодно аттестацию пройдет, а когда все более–менее уляжется, назад в Лимб вернется. Воевать.
— Ты не думай, — уверил шеф, — я за каждый пункт бился, много чего отстоял, они бы тебе вообще ноль с удовольствием впаяли.
Рой не сомневался.
— Ладно, — хмуро подытожил он. — Рапорт об отставке самому составлять или у вас уже готов, и мне только расписаться?
Снова пытаться набрать двадцать пять из двадцати пяти за оставшуюся неделю — дело бесперспективное, более чем напрочь. Значит, все уже решено и аттестацию он не прошел. Вопрос лишь в том, позволят ему самостоятельно хлопнуть дверью, или отвесят мощного пинка под зад. Наверное, пинка, иначе Хроныч уже известил бы, несмотря на все помехи связи.
— Да что ты, что ты, душа моя! Я ж тебе говорю, бился за тебя, аки лев! — шеф только что не вспотел. А может и вспотел — из–за буйной растительности все равно толком не видно. — Уговорили мы их с твоим бывшим начальником пока тебя не трогать, времени дать поболе. Не слишком много, конечно, ты не расслабляйся, готовься пока, а как у вас там все уляжется, так и досдашь спокойненько! Тем более что пятьдесят семь у тебя уже есть.
Похоже, все–таки, вспотел. Иначе, зачем бы ему по карманам шарить? Разве что платочек или салфеточку искать.
— Уговорили, значит, — подытожил Рой. — С начальником, — наблюдая, как шеф кивает в ответ на каждую реплику, — с моим. С бывшим.
— Ага, — снова поддакнул шеф. — То есть, нет, конечно! — ни платка, ни салфетки он так и не нашел, зато выкопал из глубин своей невнятной хламиды уменьшенную копию злополучного яблочка. — Ни с каким не с бывшим, а очень даже настоящим, токмо, негласно, понимаешь? Де юро пока ко мне переходишь, на земле поработать, знания, так сказать, освежить, а де факто, как только схлынет там у вас, сразу на свое место вернешься, под эгиду. Ай, да что я тут попусту мелю? На, вона, сам поговори, — шеф криво улыбнулся и то ли покачнулся, то ли поправил контрабандный шелк под седалищем. Во второй его руке появилась миниатюрная тарелочка под стать откопанному яблочку.
— …а еще Голем нуждается в постоянной охране, тоже служба почетная, — стоило тарелочке оказаться на критическом расстоянии от яблочка, как оно само прыгнуло в середину, принявшись с бешеной скоростью наворачивать по дну микроскопические кружки.