- А тут они есть? - усмехнулась я, давя дрожь в голосе.
- По сравнению с той обстановкой, перспективы у тебя просто шикарные, - оптимистично заверил меня он, - и никаких поводов для беспокойства.
- Может быть, - вздохнула я, опираясь о перила балкона. - Только мне все-таки очень страшно.
Едва договорив, я почувствовала его руку на своем плече, потом он развернул меня к себе и обнял.
- Мне тоже страшно. И шикарными наши шансы можно назвать только по сравнению с перспективой оказаться в гибнущем мире, где каждый, от кого хоть что-то зависит, считает дурным тоном попытаться выжить и дать выжить хоть кому-нибудь.
- Слушай, - сказала я, - если уж говорить про Каменный Язык и вообще всю ту историю...
- Мм? - отозвался он, не выпуская меня из рук.
- А чего ты за мной тогда пошел-то? Ведь данных было кот начихал, и те недостоверные.
- Ну, - качнул он головой, - я конечно могу наврать, что хотел быть причастным к открытию и началу новой разработки Дома, но, если честно, я хотел вытащить тебя оттуда.
- А почему тогда не вытащил? Ты же знал, что стоит тебе потребовать, я свернусь и признаю задачу невыполнимой.
- Счастье полета... - Макс вздохнул. - Ты была счастлива, когда летала. Я знал это, как знала ты сама. Ну и... у нас же почти получилось. Задержись тот приказ хоть на пару лун, уже сейчас можно было бы начинать разработку.
- Ты же сам сказал, что там трындец, - удивилась я.
Макс кивнул, задев подбородком волосы на моей макушке, получилось щекотно, но я не пошевелилась.
- Да, Лись, он самый, полный и окончательный. Из тех, кто мог иметь к этому отношение, в живых имел возможность остаться только один, и тот, если жив, этому не рад.
- Значит, шансов получить все данные об искусственных Источниках у нас не было, - вздохнув, признала я.
- Все и не нужны, - тихо возразил Макс. - Не хватило сущей ерунды. Нескольких месяцев, двух разговоров, одного подтверждения, крохотного следа...
- Если это ерунда, то оно найдется в другом месте, сам знаешь, Поток никогда не оставляет однажды проложенное русло.
- Знаю, - улыбнулся он. - Ты лучшее тому доказательство.
Я вздохнула и обняла его.
Не знаю, как Макс спал той ночью, а я позвала своего сайни спать вместе. Он обрадовался, лег у меня в ногах на одеяле клубком, как большой кот. Я поняла, что наконец-то не одна, и выключилась.
С утра Димитри объявил выходной и велел Сой никому не будить маркиза, чтобы он отдохнул. Так что к завтраку Унриаль не вышел, а мы пошли гулять, пообещав князю прийти в "Дохлого ящера" на закате. Уходя, мы слышали, что он берет такое же обещание с Хайшен и Айдиша, и Макс сделал вывод, что на вечер дорогой хозяин наметил что-то особенное. Я усомнилась в том, что идея показать диковинку в виде гостей из-за звезд части обитателей города и порта может быть чем-то особенным, как по мне - вполне логичный ход мысли, и сказала об этом Максу. Он пожал плечами, заметив, что мы можем оказаться не единственным сюрпризом, по крайней мере, зная его светлость, лично он, Макс Асани, единственным сюрпризом быть не рассчитывает. Я неопределенно хмыкнула, и мы отправились смотреть городской сад.
Утро Полины началось с, похоже, классической для Кэл-Алар жанровой сценки: выйдя в сад, она увидела, как Ройя вместе с хранителем дома пинками выгоняют из сада рептилию, по размерам и виду напомнившую ей австралийскую гоану, но не серо-зеленую, а зелено-желтую. Рептилия из сада уходить не хотела, шипела и хлестала хвостом, люди довольно шустро уворачивались и, пиная ее в основание хвоста, гнали к выходу.
Пока женщина стояла и думала, чем она может помочь, прибежала детка без имени с каким-то свернутым ковриком в руках и приняла участие. Дав рептилии раз-два по носу этим ковриком, она позволила слугам выиграть время, и те, приподняв животное за хвост, пошли к воротам. Ящеру ничего не оставалось, как перебирать передними лапами, сохраняя морду от контакта с дорожкой. Выдворив незваного гостя, слуги ушли в глубину сада. Полина помнила по прошлому разу, что там есть рукомойник.
Мимо нее в дом потопала детка, все с тем же свернутым ковриком в руках.
- Как вы храбро его выгнали, - сказала ей Полина. - Он такой большой, за вас было страшно.
- Этот молодой, - отмахнулась девочка. - У него еще хвост детский, толстый. Как первый раз без хвоста останется, будет опасный, а пока - глупый и медленный. Не страшный. - Она улыбнулась, засияв солнышком, и закончила. - Коврик надо убрать. Пойду уберу.
На драку мы все же нарвались, но уже вечером, причем в том самом "Дохлом ящере", куда Димитри звал нас к закату Ну, мы и пришли, когда солнце висело только на три пальца выше края воды над морем. Кабак выглядел вполне приличным местом, несмотря на то, что он был явно обсижен моряками Кэл-Алар и производил впечатление заведения "для своих". Учитывая нравы саалан и специфику Островов, о которой я слышала достаточно обмолвок еще в казарме, странно, что это случилось не раньше.
Драка началась, когда Макс отошел к стойке. Вроде ничего особенного и не произошло: ну, сцепились двое, подбежали еще трое, разняли схлестнувшихся, в процессе, как водится, свалили стол и побили посуду, и еще кто-то вылетел с галереи вниз в зал, дел-то всех на три минуты. Но зацепили и нас. Марине Викторовне порезали блузку, и в месте прореза рукав немедленно выцвел и начал расползаться, как будто шелк попал в отбеливатель. Подошедший князь, слушая мой рассказ, глянул на Лейшину, увидел это, округлил глаза и оборвал ей рукав вообще нафиг, чем расстроил ее почти до слез. И тут же послал кого-то за новой люйне для нее. Пока внизу убирали осколки посуды и перил и уносили того, кто во время драки упал с галереи спиной на край стола, пришла Полина в широком коротком плаще, явно взятом у кого-то из служанок князя. Димитри улыбнулся ей и объявил нам, а заодно и всем собравшимся в "Дохлом ящере", что, мол, ребята, развлечения с мордобоем в планах не было, а привез он совершенно другое. Народ заинтересованно загудел и начал собираться поближе. Князь улыбался и вместо ответов на вопросы говорил только, мол, подождите чуть-чуть, сейчас все будет, дайте даме переобуться, и мы вам сразу покажем. Между делом он попросил освободить большой стол. Тем временем с базара принесли сорочку для Марины, и, судя по упаковке в пергамент, выбрали самую дорогую, какую только нашли. Трактирные служанки увели ее куда-то за двери переодеться, и через пару минут она вышла в блузке из коричневого льна с вышивкой. По вороту блузки бежала цепочка ящериц.
- Разве тут носят такое короткое? - удивилась я вслух. - И это же не на взрослого...
- Это люйне торговца с воды, - объяснил Димитри. - Не все хотят сходить на берег в чужом порту, привозить мелочи для моряков прямо на рейд довольно выгодно. Тут этим обычно зарабатывают подростки, и вполне успешно, многие могут так поставить свой дом и отделиться от родителей. А длинное на воде не носят, чтобы не ходить с мокрым подолом.
В кабаке меж тем ненавязчиво нарисовались несколько взрослых мужчин-ддайг, аккуратно вставших вокруг Лейшиной.
- Эээ... Димитри? - сказала она, заметив это.
Князь махнул рукой:
- Марина, не обращай внимания, это охрана. И ты, Алиса, тоже не расслабляйся, бди.
Полина тем временем сняла уличные туфли и обула легкие босоножки. А после туфель сняла плащ, и под ним оказалось зеленое шелковое платье. А дальше я вмиг охренела, потому что Димитри подал ей руку, и она по скамье поднялась на стол, а он в один шаг встал рядом с ней. Князь наколдовал мелодию, показавшуюся мне знакомой, и уже через секунды я поняла, что не ошиблась. Они стали танцевать танго. Понятно, что у сааланских моряков, которых правильнее было бы назвать пиратами, тоже открылись рты и глаза. Даже ддайг смотрели больше на то, что делал их князь и его странная подруга, чем следили за обстановкой в кабаке. Поэтому они подошли к Марине почти вплотную - на их взгляд - и все время шевелили ушами, как коты в засаде. Марина удивленно улыбалась, но для нее происходящее было, похоже, почти ожидаемо. Макс смотрел на танец очень внимательно и с большим удовольствием, но было заметно, что для него это зрелище - момент чистой эстетики, хотя и несколько сюрреалистический. А я стояла и чувствовала знакомый кол за грудиной. Ревностью это не было, просто я помнила, как Полина танцевала с Леликом. Князь пока и вполовину не был так хорош, но по нему было видно, что это новое, привезенное своим показать, - предмет его особой гордости и что он научится. Время на уроки у него, внелетнего мага, есть, причем в неограниченном количестве, так что совершенствоваться он может еще долго. А моя сказка кончилась. И не только моя. С Леликом Полина танцевала иначе, и вообще была живее, улыбчивее и... на этой мысли я отвернулась к двери, чтобы не смотреть на них и не думать об этом всем.
И немедленно была вознаграждена лично мне перепавшим развлечением. Хайшен принесла маркиза да Шайни. То есть он перебирал ногами сам, но на этом самостоятельность и кончалась: держала его вертикально все-таки досточтимая. Войдя, он начал громко сетовать на то, что гадким драчунам с дурной славой и красивые рыжие женщины, и смелые танцы, а приличным мальчикам из хорошей семьи только деревянная подушка, вода и веревки. И вообще, где справедливость на этом свете и почему все так именно с ним? Последняя из четырех мелодий как раз закончилась на этом его вопросе. За спиной Хайшен маячил Кучеров с невозмутимым лицом.
Полина, спускаясь со стола по скамье, предположила:
- Может быть, потому, что абсолютного послушания требует только неуверенный воспитатель?
Шокированная Хайшен, перехватывая маркиза поудобнее, как мешок с шерстью, и глядя на довольного Димитри напалмовым взглядом, процедила Полине:
- Да лучше бы ты с ним спала.
Полина засмеялась:
- Ну, это невозможно по определению, впрочем, поверь мне, то, что ты видела, вполне годная замена для тех, кому неймется и колется.
И тут что-то дернуло меня за язык.
- Не, рок-н-ролл лучше, - уверенно сказала я.
Да Шайни, на минуту перестав висеть обморочным котиком в руках Хайшен, повернулся ко мне:
- Что такое рок-н-ролл?
Полина, склонясь над пряжками босоножек, вывернула голову вбок и ответила:
- Это танец, который считали неприличным те, кто начинал танцевать танго. Впрочем, потом и к нему привыкли.
- Да мы бы и показали, - сказала я. - Макс тоже умеет. Но князь этой музыки не знает, а я мелодию не соберу, забыла, как это делается.
Полина вздохнула.
- Найдите мне гитару. И освободите им место. Дебош так дебош.
Ей вытащили из-за стойки местную версию инструмента, трапециевидную коробку с грифом и струнами. Она проверила строй и хмыкнула:
- Ты смотри, совпало.
- Так что ты хочешь, - пожал плечами князь, - двадцать лет контактов, еще бы не совпало.
Он с очень живым интересом ждал, что будет. Какой-то чувак из местных, с таким же струнным инструментом, подсел к Полине, и она начала с ним объясняться на корявом сааланике. К ним немедленно подбежали два сайни и сели под ноги чуваку. Полина закончила с ними общаться и вдруг сказала по-русски: "Ну, три, шестнадцать!" Чувак вряд ли понял, но отреагировал верно и начал мерно играть две ноты. Полина повернулась к сайни и показала одному простенькую мелодию на четыре звука, потом взялась за гитару, и я, охренев, услышала "Поднят ворот, пуст карман". Чувак из местных ничего не понимал, но предложенную партию долбил честно, а второй сайни вдруг начал свистеть что-то свое, но удивительно в тему. Я мигнула Максу, он усмехнулся в ответ, и мы пошли отрываться.
Хайшен прислушалась к словам, вздохнула и заметила по-русски вполголоса:
- Пророк, помилуй. И это приличная женщина и образованный специалист!
Димитри немного едко добавил в тон:
- И некромант! Никакой серьезности!
Марина сделала скорбное лицо еврейской дамы из хорошей семьи:
- Моя подруга Полина, к сожалению, прежде всего гопник, обычный питерский гопник.
Угадать по ее выражению лица шутку смог только Унриаль да Шайни. Он попытался сдержаться, но передумал и захохотал, не проявив обычной для него сдержанности. Хайшен печально посмотрела на него и спросила:
- Маркиз, ты прочно стоишь? Не хочешь присесть?
Пока они обсуждали первые впечатления, песенка закончилась и началась другая, про черного кота, которому очень не повезло с домом. А после нее мистрис запела что-то прелестное и не слишком приличное, и это было музыкальное признание в любви городу с тремя именами, в том же ритме. Рядом с музыкантом, игравшим с Полиной, уже сидел какой-то невзрачный парень в синем и с пятого на десятое переводил ему на сааланик смысл текстов, от чего чувак периодически похохатывал, но ритм держать не забывал. Посередине зала было невозможно пройти: Макс и Алиса оттягивались как в последний раз. Хайшен, посмотрев на это, кротко спросила Стаса:
- Прости мою ограниченность, но могу ли я поинтересоваться - а что-то приличное у вас вообще танцуют? Такое, чтобы ноги выше ушей не летали?
Стас пожал плечами и протянул: "Нуу... эээ..." Как раз в это время Полина, махнувши рукой на приличия окончательно, начала с местным музыкантом очередной рок-н-ролл с припевом "Не волнуйся, мама, ничего не будет хорошо".
Алиса, услышав слова, чуть не споткнулась. Макс, наоборот, был счастлив и целиком согласен с текстом. Унриаль, уже устроившись за столом, смотрел в основном на музыкантов и молча слушал, не обращая внимания ни на что больше. Хайшен села с ним рядом, опершись локтем на стол, а лбом на ладонь. Айдиш философски пожал плечами:
- В конце концов, мы еще не в столице. И это кабак, а не ратуша.
"Дохлый ящер" ходил ходуном до полуночи, с галереи свистели, орали и делали восторженные жесты сааланские моряки. Но когда полуночный холодок потянул по ногам, маркиз увял. Димитри, заметив это, сказал, что все, время детское, так что дети могут продолжать, а взрослым пора по люлькам. Айдиш улыбнулся, не сказав ни слова, и отметил себе, что Димитри подцепил выражение Полины. Уйти сразу же, кстати, все равно не получилось. Пока Алиса с Максом пугали досточтимых, а моряки Островов убирали ноги под скамейки и свисали с галереи, наблюдая за ними, авторов инцидента с дракой нашли и тихонько притопили в море, предварительно допросив, и как раз к полуночи подбежали доложить, так что по чашке местного странного чая "на дорожку" друзьям князя все же принесли. На прощание Полина обнялась с местным чуваком и пообещала ему "когда-нибудь снова".
Уже в доме, когда все расходились спать, я видела, как Димитри сказал Полине, провожая ее до комнаты:
- Это было по-настоящему горячо, спасибо. Завтра с отливом мы отправимся в Исанис.
Не видел ты ее "горячо", пресветлый князь, подумала я. И закрыла за собой дверь. Содрав с себя пропотевшую футболку, наскоро сполоснулась под рукомойником, как получилось, и выключилась, едва коснувшись подушки щекой.
Дом Альены да Айгит был, каким и всегда: маленьким, уютным, спокойным и светлым. Дейвин и забыл за хлопотами на Ддайг, а потом за годами суматохи в Новом мире, как это хорошо - быть дома. Альена почти не изменилась, но выглядела задумчивой и даже немного грустной. Дейвин сидел на полу у ее ног, положив голову на подлокотник ее кресла, и рассказывал. Это был уже не первый их разговор. За длинный предыдущий день Дейвин успел поведать все хорошее, что было с ним в Новом мире, и все хорошее, что он узнал и увидел. Настало время говорить о плохом. Как в детстве, вернувшись домой на каникулы, он сидел у ног матери, и, как в детстве, она его слушала. Сын открыл Альене горькие вещи, но она даже под присягой не могла бы сказать, что ее сын поступил против правил семьи или повел себя не так, как она его учила и как ждала от него. Вдвойне было горько ей слышать о том, как честь обернулась бесчестием, а доблесть - позором. Альена наклонилась к сыну, обняла его за плечи:
- По крайней мере, ты заботишься об этой женщине, которая была врагом князя, и не оставил друзей тех погибших... воинов? Или они разбойники, сын? Я так и не поняла.
- Это называется Сопротивление, мама, - вздохнул первый воин империи. - И да, я делаю все это, но от того только хуже.
Изумленная Альена заглянула сыну в лицо:
- Исправлять причиненный вред плохо? Заботиться о тех, кто пострадал от твоей руки хуже, чем оставить все как есть и уйти? Зачем им такие законы?
- Мне объяснили смысл запрета, - Дейвин взял мать за руку и потерся щекой о ее ладонь. - Я нахожу его логичным. Смотри. Вот я принуждал и мучил женщину, теперь она боится и ненавидит меня. Но я забочусь о ней, и она вынуждена принимать мою помощь и защиту. Теперь она ненавидит себя, как раньше ненавидела меня. Я помог или сделал хуже?