Верно. Я хотел, нет, не так — ХОТЕЛ как можно скорее продвинуться вперёд хоть немного. Единственное, что связывало мою кровь и кровь Кей, это наши способности. Наши глаза, части единого целого, что некогда были у первого Короля Демонов. И если это наследие драконов, то перед моими глазами, вероятно, находился тот самый инструмент, что позволит мне возвести несокрушимый фундамент величия нашего царства.
— Полтора года, Гесса. Полтора года целая команда опытных магов со мной и тобой во главе изучали этот вопрос, и сейчас, когда разгадка может быть так близка… — Никто не мог сказать, сколько нам придётся методом тыка искать подход к каплям. Месяц, два, шесть или все двадцать — если придерживаться правильного подхода, то растянуться всё может надолго. Но дадут ли мне это время наши враги? Не заявится ли в мой Дом очередной недоброжелатель, но уже обладающий силой на порядок более значительной? Если бы мне кто-то дал гарантию неприкосновенности лет так на десять, то это одно. Но единственным, кто мог разбрасываться такими словами был я, и отвечать за обещания тогда тоже придётся мне. Лорду, принявшему под своё крыло сотни тысяч разумных. — … отступить я не имею права.
— Если что-то пойдёт не так — ты обязан отступить. Ради нас.
— Даже если бы здесь было в сотню раз больше маны и праны, то меня бы всё равно даже не ранило. — Ещё раз отметил я, когда в сектор внесли сосуды с праной. Ману я собирался добавить свою, рассчитывая так же и на то, что в случае опасности можно будет прервать реакцию, вернув её себе. Тем временем Гесса напоследок одарила меня взглядом, сулящим в случае допущения ошибки самые страшные кары из существующих. Беспокоится, её можно понять. — Всё, изолируйте сектор и я начинаю.
Капля крови Кей была не просто вынесена из сектора, — а моя капля всё так же продолжала стремиться к ней, — но и помещена в наиболее защищённую часть лаборатории — чисто на всякий случай. Таким образом, напортачить сейчас мог только я.
В какой-то момент сектор превратился в монолитный многослойный барьер без входов и выходов, и я, решив не тянуть кота за самое сокровенное, щелчком пальцев открыл сосуды с праной, позволив той вылиться в окружающее пространство, после чего начал постепенно выпускать свою ману. Как и предполагалось, буйство довольно незначительных объемов этих энергий не причиняло мне вреда, так что следующим шагом стало освобождение капли.
Ещё один щелчок пальцами — и мир вокруг вздрогнул…
Глава 2. Маленький разговор, большие решения
В противовес моим соображениям, моя кровь, освободившись из заточения, не ринулась напрямую по направлению к крови Кей, а вклинилась в яростный вихрь маны и праны, начав… впитывать их в себя?
Сорвавшись с места, я приблизился к капле и начал параллельно ей нарезать круги, пытаясь осознать то, чему стал свидетелем. Безусловно, она впитывала в себя незначительные, — с такими-то размерами, — объёмы маны, но и прану она захватывала тоже! Эти две силы никогда, нигде и ни при каких условиях не могут сосуществовать вместе, и смешивания их в живом организме гарантированно приводит к разным исходам от инвалидности до смерти, в зависимости от того, что пытался проделать не очень умный маг или мастер меча. Да что там говорить — я и сам сейчас стоял посреди вихря, который был образован исключительно за счёт невозможности уместить рядом друг с другом эти две силы.
Вот только абсурдность происходящего это самое происходящее не отменяла: капля, видимо, забившись смертельной смесью под завязку, отправилась на поиски крови Кей, принявшись с завидной частотой долбиться об поверхность барьера.
Интересно девки пляшут, я вам скажу, господа. Эта своевольная кровь ничем не отличалась от той, что курсировала по моим венам, из чего можно сделать вывод, что её одержимость — это не нечто приобретённое из-за экспериментов. А для проверки этой теории я, создав вокруг себя небольшую пустую зону без праны и маны, вытянул из вены ещё одну каплю, осмотрел со всех сторон и, обвешав сканирующими заклинаниями, выстрелил ею в вихрь, продолжив наблюдение. Не прошло и пары секунд, когда свежая кровь пропиталась маной и праной без какого-либо вреда для себя. первая капля изменила направление и объединилась с пополнением, после чего продолжила попытки добраться до крови Кей.
Но своей цели я добился, за счёт этого слияния получив возможность взглянуть на эту кровь изнутри. И… она всё так же ничем от моей не отличалась. Разве что повышенным содержанием в оной праны, но это и так понятно.
Вывод — что-то во мне и Кей позволяло вот так вот просто пропитываться противоположными силами без последствий, а общие у нас были только родственные друг другу глаза.
Какая прелесть.
Плавно согнав всю ману и прану ближе к центру секции, а так же лишив двойную каплю возможности перемещаться, я отступил к самой границе нынешнего барьера, после чего воздвиг перед собой ещё один. Теперь можно было выйти отсюда и как следует всё обдумать, прежде чем что-то предпринимать. Вернее, не так — прану в себя пихать я в ближайшие дни не планирую, и если вдруг начну, то процесс этот будет настолько медленным и печальным, насколько вообще возможно. Ведь что такое прана? Это энергия, выводящая тело на новый уровень и позволяющая грубо воздействовать на окружающий мир. И управлением ею тоже нужно учиться. Помните Глассовера? Он был могущественным мастером меча и явно хорошо знал, каково это — управлять праной. Но магом, несмотря на его трудолюбие, был довольно слабым, если сравнивать его с рядовым магом, изучающим ремесло с малых лет.
Следовательно, общего у маны и праны слишком мало, чтобы это помогло мне с ней освоиться. Да и не факт, что способность вмещать в себя прану и способность управлять ею — это одно и то же. Мне бы, например, было бы ни тепло, ни холодно, вкачай кто-то сотню моих резервов в моё же бренное тело без возможности этой маной управлять. Всё-таки мне до дракона как муравью до жирафа, и я нисколько не удивлюсь, если впитывание праны — бесполезный рудимент, если не нечто вредное.
— Что-то прояснилось?
— Что-то — определённо, да. Друзья мои… — Я окинул взглядом семерых магов-иллити, что присягали лично мне и потому были допущены до работы над моими проектами. — … мы наткнулись на нечто занимательное, так что в ближайшее время я пришлю новый план экспериментов. А пока у вас есть неделя внепланового отпуска и премия в виде вашего оклада за два года. Молодцы.
Суровые и непробиваемые маги, которых эта жизнь порядком потрепала, заулыбались, а один, помладше, не удержался и похлопал седого товарища по плечу, как бы говоря — вот, видишь, мы всё-таки смогли.
— Лорд, но почему вы отправляете нас на отдых? Мы бы с большим удовольствием продолжили работать с этим материалом. Это же чудо!
Старший группы, очевидно, горел энтузиазмом ничуть не меньше меня. В его руках оказался шанс прикоснуться к тому, что до него никто никогда не изучал, а тут — целая неделя ожидания. Любой одержимый своим делом маньяк от такого будет в ярости.
— Потому что мне нужно самому с этим поработать, наметить цели… Вот так сразу сказать, что мне от вас будет нужно, я не могу. Плюс в эксперименте задействована кровь нашей общей знакомой… — О Кей мы в принципе не особо распространялись, но и не скрывали её существования. Узнал — узнал, подумаешь, вампир. У нас и эльфов есть целая семья. Вот о глазах, конечно, знал очень ограниченный круг людей — я, Гесса, дядя, Дигон, сама кей и эта семёрка магов-исследователей, чья лояльность не подвергалась сомнениям. — … а договариваться с ней бывает непросто.
— Все люди науки не любят, когда их отвлекают от работы или что-то запрещают. — Не смог сдержать улыбки мужчина, поправив сползшие на нос очки. — Даже вампиры.
Вот так вот. Кровожадную вампиршу в ранге императора они считали учёной, и явно не потому, что она сама так представилась. Скорее всего, имело место быть реальная жажда решения своих проблем, а именно — нейтрализация проклятия, то и дело превращающую смертельно опасную магессу в беззащитную девчушку, которой становится плохо от одного лишь вида крови. Да, кое-какие стихийные заклинания она использовать могла, но в сравнении с кровью это была даже не часть, а жалкая крошка её сил.
— Так или иначе, но иных вариантов я пока не вижу. Отдыхайте, набирайтесь сил, побудьте с семьёй… Что я вас, учить ещё должен важности перерывов?
— Ваша воля — закон, Лорд.
— Пойдём. — Шепнул я Гессе после того, как маги покинули лабораторию. Да, вот так сразу и так просто ушли в отпуск — за них отвечал только я и никто больше. Ну и спрашивал тоже лишь я. — Хочу кое-что попробовать, но мне потребуется подстраховка.
— И ты просишь меня?
— Я тебе доверяю, да и перемещаться в пространство души здесь умеем лишь мы. А страховка будет заключаться в том, что если всё пойдёт не по плану — ты лишишь меня сознания путём насильного перемещения. Так как я не буду сопротивляться, у тебя это должно получится.
— Я бы предпочла проверить, получится ли у меня до того, как тебе понадобится помощь.
Пожав плечами, я вытянул вперёд руку, за которую Гесса цепко схватилась, а спустя пару секунд я уже стоял посреди её маленького, очень странного, но безмерно уютного мира.
От горизонта до горизонта тянулась холмистая равнина, усеянная морем высокой, зелёной травы, в которой повсюду проглядывали где маленькие, а где и огромные острова цветов. Чуть дальше ужом вилась маленькая речушка, вдоль которой росли астры. Те самые цветы, которые так любила моя жена и в честь которых назвала дочь. А посреди всего этого великолепия возвышалась не башня и даже не здание, а многочисленные, кажущиеся монолитными и несокрушимыми стеллажи, полные книг. Между ними сами собой катались раскладные лестницы и летали совершенно бесполезные при ярком свете полуденного солнца свечи, а кое-где можно было обнаружить удобные кресла и читальные столики, чья поверхность могла принять любую форму. Эдакий маленький рай для человека, любящего чтение, знания и ценящего одиночество.
— Получилось даже быстрее, чем если я одна… Золан!
— М? — Я вернул одну из книг на полку и обернулся, поймав на себе удивлённый взгляд алых глаз демонессы. — Что? Проверили — можно возвращаться…
— Ты изменился! Смотри, твоё лицо…!
В одно мгновение передо мной появилось множество созданных Гессой зеркал, в которых отразился тот же я, но с небольшим дополнением: в уголках глаз появились крошечные, могущие показаться незаметными чешуйки. Такого же, как у Доу, оттенка. К слову — я никак не мог вспомнить, какого он был цвета… И назвать цвет чешуек тоже не мог. Слово вертелось на языке, но как только было готово вырваться — переставало быть подходящим. Это было так же глупо и нереально, как и ощущения от передачи печати двухгодовалой давности.
— Не беспокойся. Я подозреваю, что внешний вид зависит от подсознания каждой конкретной души. В своё время я как только здесь не менялся — и маска была, и рога были, и лицо разное. — Я поспешил успокоить Гессу, так как из-за её волнения погода начала стремительно портится. И несмотря на всё сказанное, закрывшие небо тучи уходить не спешили. — Я не вру, честно.
— Тут нельзя соврать. — Сорвалось с губ девушки за мгновение до того, как она насупилась: — Если всё и правда так, то почему моя внешность здесь не меняется, стоит мне только захотеть сознательно или подсознательно?
— Я тоже не очень-то этого хочу, но практически все важные события в моей жизни оставляли свой отпечаток и на этом… облике души.
— Эта кровь, или, что вернее, произошедшее с ней действительно может оказаться настолько важным? — В воздухе позади Гессы появилось изящное кресло в форме полой, оббитой мягкой пышной тканью сферы, в которое она опустилась, с задумчивым выражением лица прокрутившись вокруг своей оси. Маги — не маги, старики — не старики, а в детство впадают все. И чем сильнее разумный, тем чаще он это делает, так как не в его положении бояться чьего-то осуждения. — Я не совсем понимаю, чего ты хочешь добиться.
— Захватить мир, конечно же. — Отшутился было я, но серьёзные алые глаза демонессы и меня настроили на не менее серьёзный лад. — Понимаешь… Я рассказывал тебе о том, что это не первая моя жизнь…
Гесса кивнула, как бы подтвердив, что этот рассказ не моя больная фантазия.
— Но я не говорил о том, что это были за жизни. В первой я был человеком. Обычным человеком в мире без капли магии, и меня… сбила повозка. Насмерть. — Рассказывать, что такое машины и как они функционируют сейчас мне было не с руки. Тем более, что создать её в чужом пространстве души было бы если не невозможно, то точно слишком сложно. — И тогда передо мной появился настоящий бог — существо, жонглирующее не только жизнями самых могущественных смертных, но и целыми мирами. И он предложил мне работу…
Рассказывал я с чувством, толком и расстановкой, стараясь не упускать ни малейшей детали. Слова давались легко, так, будто только и ждали момента, чтобы вывалиться на того единственного слушателя, которому я смогу довериться. Если я сбивался, то Гесса не стеснялась задавать уточняющие вопросы, временами заставляя меня глядеть на вроде бы понятную и простую ситуацию под совершенно другими углами. Так или иначе, но я упомянул и любимое развлечение Всевышнего, заключающееся в наблюдении за его фигурами — людьми, которым он давал силы и, иногда, сам же создавал для них противников, наблюдая за тем, как совершенно разные разумные будут себя вести. И так как я нередко наблюдал вместе с ним, то кое-что в этой кухне понимал: моя жизнь подозрительно похожа на такой вот эпический квест пусть не по спасению мира, но полного приключений, знакомств и столь любимых богами выборов.
Подумайте, с какой вероятностью именно на долю определённого человека одно за другим будут сыпаться испытания, из которых он ещё и живым будет выходить? Если схватка на пределе — то с равным или чуть более сильным противником, чтобы были шансы и накал. Если проблемы, то такие, что разрешить их можно несколькими способами. Если знания, то непременно достающиеся как раз перед тем, когда их необходимо пустить в дело. И пусть Всевышний ничем не намекал на своё присутствие, да и рассказ Авалона о космической свалке был вполне реалистичным и достоверным, я в последнее время всё чаще себя ловил на мысли о том, что со мной играют, словно с уникальной куклой, которой об игроках вроде бы и всё известно, но отыскать гарантию их участия в происходящем она не может.
И это… пугало. Я никогда не задумывался, как себя должны ощущать попаданцы, чьи судьбы находятся в руках скучающих богов. Малейшее Его недовольство, и тебя просто заменят на более или наоборот — менее послушную фигуру, такую, за которой будет интересно наблюдать. Обычно Всевышний брал за основу или полных бездарностей, потерявших в своих первых жизнях всё, что можно, или наоборот — чуть ли не полубогов. И в обоих случаях он наблюдал за их становлением, решая, заслужил ли актёр счастливо дожить свой век без забот или его можно наказать, перед смертью и отправкой на перерождение лишив всего того, за что он боролся.
И вроде бы я не сидел на месте, но кто его, Всевышнего, знает? Может, он ждал от меня совсем иного, и вот-вот разочаруется, смахнув меня с доски? Или он вообще никак не участвует в происходящем, и я действительно действую сам по себе.
Как узнать?
Да никак. Нет ответа — можно лишь гадать на кофейной гуще, да параноить, высматривая одному тебе видимые закономерности.
Я боялся потерять всё, и если с магами и мастерами меча, да и пусть даже с драконом я ещё мог как-то бороться, то против бога у меня не будет ни шанса. Даже у десяти тысяч меня не будет. И у миллиона — тоже. Всевышний находится на совершенно ином уровне: он может быть везде и нигде одновременно, может ходить сквозь ткань времени как у себя дома и создавать миры, прикладывая лишь малую крупицу усилий.
И всё, что я делал в последние лет так десять было направлено на то, чтобы отгородиться ото всех угроз разом.
— Невероятно. Это… можно ли как-то проверить, действительно ли наш мир… такой?
— Не знаю. Даже если это реально, то я слабо себе представляю, сколько сил и времени потребуется на это потратить. Может не хватить и целой жизни, но какой тогда в этом толк?