Вэрриш.
Мастер меча со странной способностью к манипуляции праной, нечеловеческой выносливостью и поведением, больше подходящим столетнему придворному вельможе, нежели наёмнику. Не спорю, сильные люди в большинстве случаев довольно эксцентричны, так как ни один человек в здравом уме никогда не решит тратить жизнь на тренировки ради тренировок. У него должна быть цель, способная вынудить его буквально жить самосовершенствованием. Редко, очень редко короли и императоры представляют из себя что-то адекватное… но ещё реже они собирают в себе целую охапку уникальных качеств, каждое из которых может сделать человека особенным само по себе.
Выносливость, что превосходит мою.
Управление праной на уровне маны у магов.
Чудовищная проницательность, за счёт которой Вэрриш порой с полуслова понимал, что я хочу ему сказать.
И всё это в одном человеке, которому максимум, с учётом продолжительности жизни мастеров меча его ранга, пятьдесят лет. Хотелось бы верить в то, что это лишь совпадение, но Марек вряд ли изменил своё ко мне отношение без причины. И даже если проблема не в Вэррише, я всё равно должен буду его проверить. А как — это уже совсем другой вопрос, ведь если он действительно не тот, за кого себя выдаёт…
Тогда у меня будут большие проблемы.
Глава 7. Легенды вечны. Часть I
Оставив Вэрриша у подножья горного хребта, я решил лишний раз не суетиться и действовать размеренно, так, как будто никакого давления со стороны на меня не оказывается вовсе. Уже понятно, что, скорее всего, с моим спутником не всё чисто, а это место представляет определённый интерес для Марека. Что до его слов про потери, то они абсолютно ничего не проясняют, так как истина — понятие безумно растяжимое. «Потеряешь немало» — могло значить что угодно. Например, я мог потерять время, и сейчас это было действительно немало. Или доверие к тому же Мареку, узнай я в этих скалах что-то важное, но намеренно им скрытое.
Так или иначе, но в корне изменившееся отношение предка ко мне более на позволяло верить ему так же, как и ранее. Я хоть и зарёкся играть в параноика и подозревать всех и вся, но когда один и тот же человек сегодня обещает тебе во всём помогать и предоставлять максимально полную информацию, а завтра начинает говорить загадками и корчить из себя непонятно что, определёнными вопросами неизбежно задашься.
Раз уж мы договаривались сотрудничать, то вот так менять условия сделки…
Потерев переносицу, я пару раз взмахнул крыльями и спустился чуть ниже, окинув взглядом тянущиеся подо мной горы. Я летел уже полтора часа, но не встретил ни одного живого существа. Да и звериных троп тоже видно не было — следовательно, тут или обитали особые твари, или их не было вовсе. А где же птицы Рух? Правильно — отсутствуют. Иначе на меня бы давно набросились их дозорные, стерегущие границы своих охотничьих угодий.
Конечно, колония птиц может быть совсем маленькой, или живут они ещё глубже в скалах, но хребет не слишком велик, а популяция этих монстров зависит только и исключительно от того, сколь много земли они под себя подмяли.
А существ, способных составить им конкуренцию я в округе не видел.
Постепенно зелень, покрывающая основания горных склонов начала редеть, а спустя ещё полчаса внизу не осталось ничего кроме мёртвого камня и снега. И именно тогда далеко впереди, там, куда меня влекло это странное чувство, показались явно рукотворные элементы, поначалу принятые мною за шпили башен — до того велики они были. Но по мере приближения к ним я заметил и то, что их высота слишком сильно разнилась между собой, и то, что располагались они на условных прямых, но абсолютно бессистемно. Когда же до якобы башен осталось лететь меньше пяти километров, я понял, что это — остатки некогда величественных стен.
— Ну, привет… — Я опустился на вершину наиболее уцелевшей части видимого комплекса, окинув взглядом открывшуюся картину. — … драконья крепость.
Здесь было, на что посмотреть. Во-первых, здания выделялись воистину драконьими размерами, и даже разрушенные могли похвастаться изрядной долей элегантности — над архитектурой старательно и качественно поработали, создав шедевр своего времени. Возможно даже, что это была совсем не крепость, а, скорее, небольшой форпост, истинное предназначение крылось в магической поддержке драконов. И так как противников у ящеров не было вплоть до появления потомков дракона-предателя, то это место возвели во время войны. Почему я так считаю?
Собственно, здесь-то и кроется второй пункт: в этом месте было много маны, которую я не мог обнаружить до тех пор, пока не пересёк странного вида барьер, состоящий из праны от и до. И сейчас, глядя на эту крепость и тончайшую, не пропускающую даже эха маны плёнку за своей спиной я понимал, что тогда, в башне, Вэрриш продемонстрировал способность к манипуляции праной, о которой никто никогда ничего не слышал. Даже Дигон на мой вопрос сделал удивлённые глаза и сказал, что впервые о подобном слышит. Он хоть и король меча, но его стремлению к силе позавидуют многие. И о способах стать сильнее он знал, соответственно, очень немало.
Какой же я слепец! Всё, абсолютно всё указывало на то, что Вэрриш не человек и даже не демон, но я, погружённый в навязанные Мареком проблемы, этого просто не видел.
Я шагнул вперёд и спрыгнул вниз, приземлившись сначала на уцелевшую несущую стену некогда могучего здания, а после — на присыпанную изрядным слоем земли дорогу. Очевидно, магия как-то защищала это место, иначе оно было бы засыпано куда сильнее. Да и разрушения… не сразу, но можно заметить, что разрушения обеспечило не время, а некий внешний фактор.
Боевая магия, например.
Неспешно, прислушиваясь к своим ощущениям и вглядываясь в совершенно мне незнакомые, но не несущие угрозы вплетённые в камень и металл заклинания, я двигался туда, куда меня влекла кровь.
Драконов боялись. Драконов почитали. Драконов помнили. О них слагали легенды и песни, а их существование оставило свой отпечаток в творчестве всех рас, населяющих этот безымянный мир. И я не раз слышал о том, какие они великие. Своими глазами видел фантом битвы, в которой они принимали участие. Но всего этого было недостаточно, чтобы проникнуться их мощью. В той магии, что они мне показали, не было той прекрасной смертоносности, что пропитывала движения каждого бойца, что посвятил искусству убийства всю свою жизнь. Мощь — была. Массивность — была. Но не красота, понять которую дано не всем.
Они сражались, но делали это так, будто после этой битвы никогда больше не повторят ничего подобного.
Драконам, а не кому-то ещё досталась огромная сила, а вместе с ней и ответственность за прочие расы. Но поняли ли они, как ею пользоваться? Научились ли? Сейчас я смотрел на жалкие остатки былого величия — и постепенно понимал.
Нет. Лишь один-единственный дракон за всю историю попытался понять и изменить своему предназначению, за что его нарекли предателем. Всем остальным хватало и того, что выше них стояли лишь те, кто вдохнул в этот мир жизнь. Осмелюсь предположить, что и войну они проиграли лишь оттого, что никогда к ней не готовились. с их подавляющей мощью им это просто не требовалось, и массивные, но абсолютно топорные, пылающие маной заклинания, сохранившие руины в целости и сохранности тому прямое подтверждение. Драконы не развивались, выполняя свою роль словно роботы. И я совсем не удивлюсь, если их и создавал такими кто-то, кто работал над этим миром.
Это было попросту смешно: высшие существа, обладавшие раньше и обладающие сейчас силой, в разы превышающей таковую у рядовых магов и мастеров меча, оставили после себя зачарованную крепость в таком виде, будто над ней работали артефакторы-подмастерья из глубокой провинции. А если у них такая беда с контролем из-за силы, то я драконам не завидую и даже искренне сочувствую. К чему это всё? Ну, пожалуй, к тому, что несмотря на все свои недостатки они были воистину прекрасными созданиями в магическом смысле.
Но вот я прошёл дальше, миновал несколько отдельно стоящих руин и у ведущего куда-то под землю входа заметил нечто, выбивающееся из общей мертвенно-серой гаммы — и этим чем-то оказались белоснежные, покрытые алым налётом драконьи кости. Но если вспомнить, как выглядели те драконы, с которыми сражалась армия Марека, то можно сказать, что лежащие передо мной останки серьёзно отличались: четыре лапы и два крыла, а не две лапы плюс совмещённые крылья. Торс был гораздо крупнее, а вот хвост наоборот — длиннее и изящнее. Марек ничего не говорил мне о других видах драконов, да и Доу один-в-один походил на своих предков. Разве что был чуть помельче, но вряд ли драконы вечны, среди них должны быть и молодые, и старые.
Тем единственным, что заставило меня напрячься, стало отсутствие других останков. Если драконы схватились здесь с армией Марека, то и умереть их должно было несколько больше, чем один. Вот только сколько я ни бродил, а больше ни одного скелета ни нашёл. Зато понял, что источником зова стал именно этот одинокий костяк. Ну и ранее о скелетах драконов я, конечно же, не слышал. Не находили даже отдельных костей, чего уж говорить о большем. Весь скелет фонил маной так, что маги обязательно разобрали бы его на реликвии, но — ни единого упоминания где-либо.
— Откуда ты тут такой взялся, друг мой…? — Тихо спросил я сам у себя, опустившись перед внушительным, — три метра в длину, полтора в высоту и полтора в ширину, — черепом на одно колено. Перчатка упала на землю, и я, коснувшись черепа, смог однозначно сказать, что обычной гладкостью кости тут и не пахнет. Материал в принципе слабо напоминал кость, при ближайшем рассмотрении походя на шероховатый матовый металл. И это была лишь поверхность океана, его физическое обличье. В магическом восприятии эти кости были, если можно так выразиться, зонами пустоты — концентрация энергии была столь высока, что в восприятии вместо костей находилось абсолютное ничего. Фактически, если нейтральная мана в некоторой концентрации находится везде и всюду, формируя своего рода магическую картину мира для тех, кто познал редкую способность магического же восприятия, то эти кости были ею перенасыщены. — Темнота, что чернее ночи, да?
Чем больше маны кружило вокруг, тем «светлее» всё выглядело. Но кости были абсолютно чёрными, и как будто поглощали окружающее их сияние. Мне никогда не удавалось добиться подобного эффекта, и моим пределом становился мягко-серый оттенок, который, впрочем, был труднодостижим для любого мага.
Тщательно изучив останки и не найдя ничего, что могло бы оказаться опасным, я аккуратно высвободил незначительное количество своей маны, надеясь таким образом приблизиться к разгадке природы этого странного зова. Но ключом моя магическая энергия не оказалась, хотя, честно говоря, надежды были. Потоки маны просто скользили вокруг костей, всячески противясь приближению к ним — не помогал даже мой превосходный контроль и приложение большей силы. Любой же ценой воплотить задумку я не стремился, так как считал это занятием слишком опасным. Даже одно только то, что я уже делал можно назвать необоснованным риском, но, во-первых, в своих силах я был уверен, а во-вторых — любопытство наслоилось на вызванный зовом исследовательский зуд, и терпеть было выше моих сил.
В прошлый раз главным катализатором в взаимодействии с драконьим наследием стала кровь, и сейчас я рассчитывал на то, что струящаяся по моим жилам жидкость, олицетворяющая саму жизнь поможет вновь. Но перед тем, как включать её в работу, я как мог очистил площадку вокруг костей от древних заклинаний, разрушив её структуру и слив лишнюю ману в воздух так, что слышали меня, наверное, во всех нейтральных землях. Но так как делал я всё быстро и качественно, то о незаметности не шло и речи.
Ровно через четыре часа я закончил демонтаж чужих и установку своих заклинаний, попутно удостоверившись в том, что всё работает как надо. Барьеры внешнего и внутреннего типов, маноотводы, резервуары с моей нейтральной маной и дополнительные элементы, единственным призванием которых был анализ того, что могло произойти. В частности, я предполагал, что этот явно не имеющий ничего общего с материальным миром зов повлияет на душу, и если я буду в её пространстве, то происходящее снаружи может оказаться загадкой. Обещания Марека — это, конечно, весомо, но и своими знаниями тоже нужно обзаводиться. Мне был интересен этот мир, интересно то, как здесь всё устроено, и ценил я каждую крупицу знаний. А уж если крупица подобна той, что сейчас, возможно, лежала передо мной…
Встав перед черепом, я аккуратно изъял из себя каплю крови, капнув ею на поверхность кости. И в момент, когда это произошло, скелет вздрогнул, а в голове раздался тихий, кажущийся обычным, но при этом пропитанный чем-то потусторонним голос:
— Кто… ты?
Кажется, в этом дивном мире за жизнь цепляются даже такие кости. Иначе объяснить слабую, но уверенную просьбу впустить гостя в пространство моей души объяснить было невозможно.
Но в отличии от Марека он, хотя бы, постучался…
Глава 8. Легенды вечны. Часть II
— Кто… ты?
— Случайный путник, забрёдший к твоим останкам.
Сущность… Да даже не сущность, а её эхо, представшее передо мной было столь слабо, что даже при всём желании не смогло бы силой пройти через естественную защиту моей души. И повторить подвиг Марека, миновав её, оно не сумело. Или даже не пыталось — кто их разберёт, этих лишённых тел жителей условного астрала. Я их ещё раньше, работая на Всевышнего, недолюбливал, а уж теперь, не имея никакой защиты кроме своей собственной силы, сталкиваться с ними мне было страшно. Тот же Авалон был очень и очень опасным существом сам по себе, а Марек — чудовищно сильный маг прошлого. И дрожащая, — отнюдь не от страха, — передо мной тень, некогда бывшая драконом казалась отнюдь не более слабой. Это трудно объяснить, но этот конкретный дракон внушал благоговейный трепет вместе с могучим желанием держаться от него подальше — всё моё естество было против общения… но человек тем и прекрасен, что инстинкты для него не играют главенствующей роли.
Тем временем сущность осмотрелась, оценила мой внешний вид моего духовного тела — после чего чуть качнула головой:
— Ты столь стар, но сил в тебе совсем немного. И моего наследия лишь две жалкие капли… — В словах дракона скользила даже не грусть, а полное, абсолютное, всепоглощающее отчаяние. Ему было больно от того, что приходилось говорить, и боль эту я чувствовал куда ярче, нежели правдивость слов Марека. Да и моя упрочнившаяся за эти годы связь с Гессой как будто была более блеклой в сравнении с испытываемым сейчас отражением драконьих чувств. — Покажи мне, что произошло. Покажи, какие события превратили магов в их блеклые тени…
Сущность дракона, казалось, обрела чуть больше стабильности, и теперь в этом полупрозрачном тумане я мог хотя бы различить контуры его фигуры. Фактически, он выглядел примерно так, как можно было себе представить глядя на его останки. Угловатый и массивный, с не самой длинной шеей и по-настоящему огромными крыльями, дракон разительно отличался от Доу и тех своих сородичей, которых мне показывал Марек.
— Я никогда прежде не показывал кому-то свои воспоминания. И лично я не видел той войны…
— Если ты не умеешь, то хотя бы на словах скажи, что произошло. Мне… — Дракон чуть опустил голову. — … сложно соврать. Как и тебе.
— Но взамен я хочу услышать ответы на некоторые свои вопросы.
Насколько я мог судить, состояние дракона стабилизировалось, и более ему не было необходимости сосредотачиваться лишь на поддержании своего существования. Почему я так решил? Из-за того, что поначалу его слова были едва слышны, а паузы между ними — растянуты. С течением времени же он восстановился, и к нынешнему моменту его речь стала неотличима от таковой у нормального человека. На дракона он не тянул, так как говорил вслух, и челюсти его при разговоре очень даже шевелились.