И тут в перспективе проезда нарисовалось первое встреченной мной в этом мире транспортное средство. Увы, кажется, в этом мире дизайнеров истребили как класс — оно представляло собой тот же серый заглаженный параллелепипед. Как уменьшенный дом, но на колёсиках. Я бы классифицировал его как минивэн, если бы не непрозрачные голубоватые блоки окон, из-за которых нельзя было понять, что там внутри. Может, это по местным меркам двухместный родстер. Автомобиль — будем считать всё, передвигающееся по дорогам на колёсах, автомобилями — плавно подкатил и остановился. При движении был слышен только шорох шин, так что вряд ли его приводил в движение двигатель внутреннего сгорания. Электрический, поди. Задняя дверь (относительно направления движения, визуально передняя часть от задней не отличалась никак) открылась по-минивэнному, поднятием вверх и оттуда выскочили два аборигена, одетые ровно так же, как пострадавшая об меня девица — в серые облегающие комбезы и полумаски на лицах. Гендерные признаки были неопределёнными, но действовали оба по-мужски — быстро, привычно, скоординировано. Полностью игнорируя моё существование, они направились к сидевшей на земле и подвывавшей женщине, мне пришлось даже отойти в сторону, чтобы с ними не столкнуться. У одного из них была с собой длинная толстая палка. Он положил её на землю рядом с пострадавшей, что-то щёлкнуло, и палка с тихим жужжанием разделилась вдоль на две со складной рамкой и полотном между ними, раздвинувшись в нечто вроде носилок, только без ручек. Похоже, местная «скорая помощь» прибыла. Оперативно, ничего не скажешь.
А эти двое, значит, санитары. Странно, что у них нет спецодежды никакой — ну, халатов, там или ещё чего такого. Впрочем, тут, возможно, вообще не принято увлекаться разнообразием, что в одежде, что в архитектуре. Небось, и машины все одинаковые. Это, конечно, практично и очень экономно, но как они всё это переносят, не взбесившись? Как же внешняя атрибутика социализации? Все эти «жёлтые штаны, три раза „ку“»? Ведь, как известно каждому жителю бывшего СССР: «Когда у общества нет цветовой дифференциации штанов, то нет цели! А когда нет цели — нет будущего!». Шутки шутками, а между тем, так оно и есть. Внешние признаки статуса есть везде и всегда, в любом социуме и в любой исторической формации. Императорский ли это пурпур, или костюм от Бриони — внешний признак успешности индивидуума в социуме просто обязан иметь место.
Между тем предполагаемые санитары действовали быстро и энергично — один из них прижал к руке завывающей, как сирена, дамочки какой-то крохотный девайс, и она тут же, как по команде, заткнулась и начала заваливаться на бок. Второй тут же подправил под неё носилки и подтолкнул падающую тушку так, что она оказалась на них. Носилки коротко прожужжали и разложились ещё и вверх, выдвинув из себя раздвижную рамку с колёсиками, и превратились в невысокую каталку. Каталка самостоятельно покатилась к автомобилю, чётко развернулась и втянулась внутрь, как-то удивительно ловко складываясь в процессе. Я прям залюбовался, до чего хорошо продуманная конструкция. Мне казалось логичным, что медики, упаковав пациентку, захотят поговорить со мной — ну, как со свидетелем, для выяснения анамнеза. Я уже начал придумывать, как отмазываться, ни слова не понимая на местном, но нет, они полностью проигнорировали моё существование. Сели обратно в машину, дверь закрылась, и автомобиль так же тихо укатил куда-то. Через пару минут улица снова была пуста, только полумаска истерической барышни осталась у меня в руках, как память о происшествии.
Впрочем, моё одиночество было недолгим. Пройдя метров двести, я увидел ещё одного аборигена — что характерно, он тоже бежал. Без видимой цели, размеренно и ровно, посередине проезда. Выглядел он так же, как и трое виденных ранее, меня игнорировал аналогичным образом, поэтому я лишь посторонился, когда он пробегал мимо. Навстречу ему уже бежал другой, а в боковых проездах тоже появились бегущие. Я даже успел засечь момент появления — в стене одного из зданий открылась, сдвинувшись в сторону, дверь, из проёма вышел весь такой серый в комбезе и полумаске, покрутил головой — и потрусил куда-то. Вот ведь! То нет никого, а то все, как по команде, ломанулись куда-то, причём строго бегом, ни одного идущего. Поскольку бежали они все в разные стороны, то на массовый «побег из курятника» это никак не было похоже. Да и никакой паники в этом беге не чувствовалось — бежали все ровно, сосредоточенно, без спешки. При встрече два бегуна обменивались между собой взмахами рук, и наклонами головы, явно приветствуя друг друга, но, пробегая мимо меня, начисто моё существование игнорировали. Казалось, что если бы я не отступал в сторону, то они бы так и пытались пробежать насквозь, как та голосистая дамочка. Такое впечатление, что они меня просто не видели сквозь свои полумаски. Но друг друга-то видели? Я растерянно приложил к лицу трофейную полумаску, и сам чуть не навернулся на землю от неожиданности. По глазам ударил буквально взрыв цвета. Мне пришлось остановиться, и, чтобы не упасть от дезориентации, прислониться к стене здания. Ярко-оранжевого здания, с фантастическим многоцветным абстрактным граффити по всему фасаду.
Меж ярких клумб, усеянных тщательно подобранными по цвету растениями, создающими вместе удивительный живой узор, гуляли красивые люди в изящных костюмах. На их удивительно правильных лицах не было никаких полумасок, их одежды были ярки и разнообразны. Некоторые вели на поводках, держали на плече или несли в специальной подвесной системе удивительнейших питомцев — от странных, но узнаваемых извращений собачье-кошачьего племени до разноцветных причудливых птиц и даже крылатых рептилий безумных расцветок, похожих на миниатюрных китайских дракончиков.
Опустив полумаску, посмотрел поверх — улицы пусты, лишь редкие бегуны в сером. Снова приложил к лицу — ага, бегущих выделить несложно. Они тут отнюдь не в сером, масок на лицах тоже нет, но их несуществующие одеяния выдержаны в некоем едином стиле. Скорее всего, его можно назвать «спортивным». До меня дошло, что загадка всеобщего единовременного бега разгадывалась до неприличия просто — это любители здорового образа жизни. Работа-то у всех наверняка сидячая, вот и разминают булки. Так же просто, наверное, объясняется и одновременность — скорее всего, какой-то общепринятый перерыв. Даже при удалённой работе удобно, если, перерыв у всех в одно время. Вот любители побегать и рванули на улицы, а остальные его как-то иначе проводят — тренажёры крутят, или, наоборот, гамбургеры жрут.
На головах у бегунов вместо коротких ёжиков волос были самые разные причёски, на лицах макияж и какая-то бижутерия, не то вживлённая, не то приклеенная к губам и крыльям носа… Впрочем, что я несу! Нарисованная же! Нарисованная бижутерия, вместе с нарисованными костюмами и причёсками! В нарисованном городе, который был без преувеличения прекрасен. Разноцветные дома создавали удивительно гармоничный ансамбль, картины граффити органично перетекали с одного здания на другое, яркие надписи, которые я счёл за рекламу, выделялись на общем фоне, но не резали глаз, и даже небо с облаками выглядело ярче и интереснее, чем в реальности. Я был неправ насчёт местных дизайнеров: они были! И они были хороши — только это были дизайнеры виртуальности.
Чёрт побери! Я был потрясён до глубины души. Это же гениальное решение! Дорисовывать реальность, превращая ее в произведение искусства! И при этом — нулевые затраты ресурсов. Зачем создавать миллионы разных штанов, которые чаще всего неудобно носить, при том, что они выйдут из моды ещё до первой стирки? Практичные комбинезоны, которые, наверняка, идеально гигиеничны и износостойки, а то, как они будут отображаться в глазах окружающих — решает сам носящий. Здешняя цивилизация решила кучу проблем с ресурсами, экологией и социальными аспектами одним гениальным ходом — дополненной реальностью. Я просто уверен, что за виртуальную одежду аборигены платят так же, как у нас за реальную — в пропорции к доходам, какую бы форму они ни имели. И здесь есть свои нарисованные Гуччи и Бриони, стоящие сумасшедших денег, и бренды попроще, для среднего класса, и лоукосты для люмпенов. Да, виртуальный Гуччи стоит бешеных денег всего лишь за запись в ячейке базы данных, но ведь и реальный никак не соотносится с ценой потраченной ткани. Потребитель платит за статус, а статус всё равно виртуален. Интересно, здесь есть свои «китайские подделки»? Пиратские копии дизайнерских моделей? Мне кажется, обязательно должны быть. Это те игры, которые государство позволяет обывателю, притворно рыча и наказывая только иногда и только самых наглых или невезучих. Безопасная утилизация неистребимых криминальных склонностей, неизбежный процент которых всегда есть в любом социуме.
Я разглядывал прекрасную архитектуру нарисованного города, любовался изяществом ландшафтного дизайна и красотой его жителей (отличная замена пластической хирургии, кстати, наверняка тоже недешёвая), а потом посмотрел на свои руки… увидел сквозь них клумбу и фрагмент стены. В местную реальность я не вписывался, и виртуальность вычёркивала меня, не понимая, что я такое. Ох, пожалуй, мне тут не стоит становиться на пути движущегося транспорта. Кстати, жаль, что я не посмотрел на тот минивэнчик через маску. Очень интересно, куда развился местный автомобильный дизайн, лишённый ограничений, которые накладывает железо. Неожиданно что-то пискнуло и перед глазами замерцали два навязчивых красных кружка. Как только я сфокусировал на них зрение, поперёк загорелась какая-то красная надпись, загудел неприятный зуммер и всё погасло. Я снял полумаску и вернулся в серую реальность. Видимо, пострадавшая в столкновении девица опомнилась и отозвала авторизацию прибора. Хрен мне теперь, а не виртуальные красоты. Всего несколько минут я любовался, а как теперь эта серость настроение портит! Неудивительно, что девушка впала в шоковое состояние. Она, небось, этой реальности вовсе не видела никогда, зачем ей? А тут такой — бац, — и невидимый я, срывающий с неё покровы уютного нарисованного мира. Не позавидуешь. Надеюсь, всё с ней будет хорошо.
Глава 17. Криспи
— Можно ехать быстрее? — Криспи нервничала.
— Барышня, это вам не феррари! — недовольно ответил Пётр, интенсивно работая рулем. — Это, надо понимать, рамный внедорожник!
— Не что? — не поняла девушка. — А, неважно. Просто постарайтесь доехать быстрее.
— Куда уж быстрее, — ворчал Пётр. — Если мы опрокинемся нахер в канаву, то уж точно никуда не успеем.
— Кри, пусть он рулит этой телегой, как умеет! — простонала сзади Туори, которую здорово растрясло в козлящем УАЗе.
— Телегой? Телегой, блядь? — ругался под нос водитель. — Что б вы понимали в машинах.
Пеглен встретил их, стоя на крыльце, но, увидев решительно направившуюся к нему Криспи, дёрнулся назад и чуть не сбежал.
— Стой! — сказала ему девушка. — Всего один вопрос!
Йири безнадёжно вздохнул и остановился. В награду ему представилась возможность увидеть, как изящно вылезает из высокой машины Туори. Её ноги того стоили, хотя сама блондинка охала и слегка пошатывалась — её укачало.
— Пеглен, Мерит оставила… нечто вроде записки, — напористо продолжала Криспи. — Она находится там, «где лежит объект твоей порочной страсти». Мне плевать, что это, но мне надо знать, где это.
Юноша густо покраснел и потупился.
— Да, я понял, о чем она… Как я сам не догадался! — пробормотал он. — Ну конечно, она же просила именно её аккаунт!
— Чей аккаунт, ты о чем? — не отставала Криспи.
— Нам надо ехать в Кендлер, я знаю, где Мерит!
— Что? — закатила глаза Туори. — Опять трястись в этой ужасной повозке?
— Туо! — строго сказала ей Криспи. — Прекрати!
— Ладно-ладно, уже лезу, — блондинка вздохнула, открыла заднюю дверь и специально так изогнулась, залезая, что и без того короткое платье окончательно не оставило сомнений в цвете и фасоне ее белья. Криспи пришлось дважды толкнуть Пеглена, чтобы он вспомнил, кто он и где находится.
— Бензина прокатали сегодня — это ж, блядь, уму не растяжимо! — тихо бухтел по дороге себе под нос Пётр. — А кого за этим бензином погонят, в рот его ёб? Андрею что — проход открыл и свободен, а ты, мол, с этими грёмлёнг ебись, как умеешь. Так и норовят наебать, мелочь, блядь, хитрожопая, в прошлый раз какого-то бутора в бак нахуярили.
Криспи не обращала внимания на бормотание водителя, в котором не понимала половины слов. Она пыталась разговорить Пеглена.
— Где Мерит, скажи, пожалуйста?
— Я думаю, она подключилась через ложемент изолянта… В общем, одной девушки. — Пеглен отводил глаза и краснел, но Криспи не отставала:
— Зачем бы ей это делать?
— А я знаю? — неожиданно взорвался йири. — Это ваша подруга, и она очень странная! Зачем она вообще лезла в терминал? Откуда она знает программные структуры системы?
Пётр замолчал и прислушался, а йири несло:
— Я не знаю, чего ей надо, и вы, по-моему, тоже не знаете! Она страшная, она меня пугает! Она, может, вообще Оркестратора ищет! А наши расчёты… — Пеглен резко осёкся, когда Пётр как бы случайно, переключая передачу, ткнул его каменным локтем под ребра.
— Ты базар-то фильтруй, пиздаболище! — сказал он тихо, но отчётливо.
Криспи не поняла смысл выражения, но йири, кажется, понял, и дальше сидел молча, мрачный, как на поминках.
В дата-центре он сразу пошёл по коридору к нужной двери и толкнул её. Она не шелохнулась.
— Что такое? — поразился Пеглен. — Я же её сам открывал! Надо с терминала попробовать.
Но дверь не открывалась и с терминала в подвале.
— Я не знаю, что происходит, — признался йири. — Замок закрыт и заблокирован, у меня не хватает прав, чтобы его открыть. А из-под аккаунта разработчика максимальные права, которые можно получить в системе.
— Эх, блядь, понабрали рукожопов, — неожиданно сказал смотревший на все это Пётр. — Вам дверь открыть надо?
Он вышел на улицу и вернулся с ломиком. Отодрав край декоративной панели стены, он вставил лом в образовавшуюся щель, приналёг… Мускулы его надулись, лицо покраснело, на лбу выступил пот, но дверь, звонко щелкнув, сдалась.
— Ну вот, говна-то, — сказал он, облегчённо отдуваясь. — Право-лево, доступ-хуёступ… А стопор силуминовый!
Он взял отошедшую дверь за край и с силой потянул на себя. Прожужжал вхолостую отключённый привод, и комната открылась. Сначала Криспи показалось, что на полу лежит Мерит, но это оказалась какая-то незнакомая девушка, а сама пропавшая обнаружилась на ложементе. Её лицо было закрыто полумаской трансморфера, а тело неподвижно.
— Мерит, Мерит, проснись! — Криспи трясла её и кричала, но не добилась никакой реакции. Только редко поднимающаяся в слабом дыхании грудь давала понять, что девушка жива.
— Её надо поднять, — сказал Пеглен. — Физически разорвать подключение.
Вдвоём с Туори девушки приподняли Мерит, усадив на ложемент, и сняли трансморфер. Глаза её были закрыты, дыхание слабое, лицо заливала нездоровая бледность.
— Что же делать? — растерянно спросила Криспи.
— Что-что, — буркнул Пётр. — Воды ей дайте. Смотрите, как губы пересохли, у неё обезвоживание и шок. А ну, мелкий, метнись в машину, там бутылка минералки в двери.
Пеглен безропотно потрусил на улицу и вскоре вернулся с пластиковой «полторашкой».
Пётр тем временем поднял с пола лежавшую там неизвестную девушку и усадил её у стены.
— Да и этой, пожалуй, стоит заняться, а то она вот-вот кони двинет.
Криспи аккуратно попыталась напоить Мерит, и та, вздрогнув всем телом, жадно присосалась к бутылке.
— Сосёт — значить жить будет! — оптимистично отметил Петр. — Хватит, хватит, дай сюда бутылку, много сразу вредно!
Он осторожно забрал «полторашку» и попытался напоить вторую девушку. Та никак не реагировала, но пару раз всё же сглотнула залившуюся в рот воду.
— Да что с ними случилось-то? — воскликнул он с досадой.
— Ей надо дать питательную смесь, нажмите на тот рычаг, — неожиданно сказала слабым голосом Мерит.
— Мер, ты очнулась! — обрадовалась Туори. — Ты нас так напугала!
— Не только вас, — непонятно ответила девушка.
Пётр подошёл к стене и нажал на рычаг. Откинулась крышка небольшой ниши и на неё выкатилась серая пластиковая туба и пластиковая же ложка. Покрутив их в руках, он сообразил провести черенком ложки по шву на тубе, и та раскрылась, обнажив полупрозрачный зеленовато-серый гель.
— Это жратва, что ли, такая? — удивился водитель и потянулся попробовать.