— Давай, давай руку! — кто–то потянулся вниз, и она схватилась за запястье, почувствовав, как сильные, словно железные, пальцы сжались вокруг её собственных. Её буквально подняли и поставили на палубу. Зеноби посмотрела, кто ей помог, и увидел, что это Ксирси, сержант третьего отделения. Он был невысоким, как и большинство улевиков, но таким широким, что она задумалась, как он пролез в люк.
— Давай, эй, поднимайся, — сказал он, указывая на металлическую спиральную лестницу в нескольких метрах вдоль узкого прохода.
Зеноби сделала пару шагов, а затем вернулась, забрать знамя у Алекзанды. Её сержант выгнул бровь.
— Осторожнее с ним, Зеноби.
Покраснев от унижения не только из–за знамени, но и всей её недостойной посадки на поезд, она поспешила к лестнице и поднялась по ступенькам, не осмеливаясь смотреть на кого–либо ещё, пока не достигла верхнего уровня.
Лестница привела её в помещение, занимавшее половину ширины поезда и заставленное койками. Окон не было, но каждые несколько метров на потолке виднелась лестница.
— Не туда, — сказал Кеттай, когда она шагнула в сторону от входа. Он махнул ей подойти ближе и указал на койки, которые протянулись вдоль металлической стены. — Первое отделение там.
Она благодарно кивнула ему и поспешила присоединиться к растущей толпе солдат, рассредоточившихся по своему странному новому дому. Койки представляли собой простые металлические каркасы с тонкими матрасами, поставленными на низкие ящики. Она поняла, что каждое спальное место снабжено серийным номером, выгравированным на маленькой медной табличке в изголовье, и быстро расшифровала его как роту, взвод и отделение, за которым следовали две начальные буквы. Она нашла своих достаточно быстро, как раз, когда появились Менбер и остальные, Алекзанда замыкал шествие.
— Добро пожаловать в ваш новый дом, храбрые солдаты Аддабы, — объявил сержант, бросив свою сумку на койку рядом с койкой Зеноби. — Следующая остановка — Гималазия.
— О, Тронное Сердце, мы идём к вам, — сказала Селин, её улыбка сверкнула неровными зубами, пожелтевшими от слишком большого количества мозо. Она подмигнула Зеноби. — Надеюсь, ты упаковала чистое бельишко, эй, мы едем в гости к Императору.
ШЕСТЬ
Первая волна
Союзники по крови
Офицеры безопасности
Стратегиум Лев Примус, шесть часов до начала штурма
— Отбросы, — Фафнир Ранн вернул графический планшет Хаогеру.
— Много отбросов, командующий. — Хаогер передал рапорт одному из логистов, который вернулся на свой пост. Стратегиум назывался Лев Примус, и Ранн разместил его на двести девяносто восьмом уровне Небесного города, заменив гражданский командный центр, который когда–то управлял транспортной сетью основных районов. Вокс-бормотание и щёлканье систем ауспиков служили постоянным фоном для разговора. — Триста тысяч и их число растёт с каждым часом.
— Не важно, даже если их миллион, лейтенант-коммандер. На нашей стороне логистика и физика. Армия такого размера не может выставить все свои силы на узком фронте.
— Мы не можем позволить им выйти на линии обороны, — возразил Хаогер.
— Мы можем, и мы позволим, потому что я не разбрасываюсь ценными солдатами, чтобы удерживать линию грязи. Все силы отступят в космический порт Львиные врата.
Адъютант в форме Терранских Призывников торопливо пересекла стратегиум, нахмурив брови.
— Отступление, лорд-командующий?
— Не нужно «лорд», я не примарх, — ответил Ранн молодой женщине. Он увидел в её глазах замешательство, разделяемое Хаогером. — Пертурабо — это всё равно что поставленная на постоянное повторение вокс-запись. Такая тактика отправки бесполезных масс использовалась снова и снова с тех пор, как предатели приземлились.
— И лорд Дорн счёл нужным уравновесить их нашими… — Хаогер посмотрел на адъютанта, не зная, как правильно подобрать слова.
— Основными силами массового формирования, — спокойно ответила адъютант. — Это правильный термин в Имперской армии.
— … именно так, — продолжил Хаогер. — Враг хочет, чтобы мы тратили силы, убивая мутантов и зверей. Наши приказы от лорда Дорна просты — продержаться как можно дольше.
— Я не стану разменивать жизни храбрых женщин и мужчин только для того, чтобы сэкономить несколько болтов, — прорычал Ранн. Хаогер, похоже, собрался снова возразить, но Ранн остановил его, подняв руку. — Это не сентиментальность. Мы должны время от времени проявлять инициативу, иначе Пертурабо и его полководцы решат, что могут делать всё, что пожелают. Я хочу, чтобы они чувствовали себя не в своей тарелке.
— Мне передать приказ об отступлении, лор… командующий Ранн?
— Через сколько времени все полки внешней обороны смогут перейти внутрь порта?
— Два часа, — быстро ответила адъютант. — Три, если вы хотите, чтобы мы заранее подорвали укрепления.
— Выполняйте, — с улыбкой сказал Ранн. — Первая вражеская волна будет здесь через шесть часов. Не начинайте вывод войск ещё два, я хочу, чтобы враги следовали своим планам, прежде чем мы изменим ситуацию.
— Гранд-батареи Железных Воинов приблизятся на дистанцию открытия огня, — сказал Хаогер. — Если вы будете ждать так долго, то отступление будет проходить под обстрелом.
— Мы увеличим поля базового слоя, удлиним их на километр в последний час отступления. Перенаправьте энергию из мезофекса, чтобы компенсировать отдаваемую реакторами. Оставьте достаточно для пушек верхней защиты, чтобы предотвратить любое орбитальное сближение, но опустите щиты. Если Пертурабо хочет захватить космический порт, то он не начнёт с бомбардировки посадочных доков.
Адъютант в течение нескольких секунд ждала, не поступят ли ещё какие–то приказы, а затем резко отдала честь и направилась к ближайшему посту связи. Хаогер остался.
— Вы выглядите недовольным, лейтенант-коммандер.
— Я не стану оспаривать ваши приказы, — недовольно ответил Хаогер. — Однако лорд Дорн был точен в своих приготовлениях, как в возведении оборонительных позиций, так и в их укомплектовании. Разумно ли отказаться от этого по прихоти?
— Прихоти? — Ранн сдержал гнев, несмотря на то, что его пальцы коснулись рукояти топора у левого бедра. — Вот как для вас всё выглядит?
Хаогер был умён и промолчал. Ранн жестом показал ему приблизиться. Лейтенант-коммандер сделал шаг вперёд и, поскольку был на несколько сантиметров выше, слегка наклонил голову. Голос Ранна звучал едва громче шёпота.
— Я командовал первой штурмовой группой много лет. Я ношу титул лорда-сенешаля, хотя я не настаиваю, чтобы другие часто использовали его, — Ранн подался ещё ближе, стиснув зубы. — И самое главное — лорд Дорн назначил меня главным.
Он отступил и немного повысил голос, но так, чтобы никто не слышал кроме Хаогера.
— Я знаю, что вы будете следовать моим приказам, лейтенант-коммандер, и я не собираюсь заводить привычку их объяснять. Но в этот раз, только в этот раз, потому что мне нужно, чтобы вы мне доверяли, я кое–что проясню. — Ранн направился к главному экрану стратегиума, квадратному столу пять метров шириной, который в данный момент показывал орбитальный вид космического порта и окружающих двадцати квадратных километров. Это была репрезентация, созданная на основе записей и данных ауспиков; поблизости не осталось ни одной орбитальной группировки лоялистов. При их приближении пробудился сервитор: его туловище, голова и руки соединялись проводами со стенкой стола, а из позвоночника тянулось множество кабелей к другим когитаторным машинам, расположенным по периметру зала. Логистарий поспешил покинуть свою нишу и занял место у панели управления рядом с сервитором.
— Вид сверху, четвёртое шоссе, — сказал Ранн, наклонившись вперёд и упираясь кулаками на пласталевый край экрана-стола.
— Анализ. Сжатие. — Голова сервитора наклонялась влево и вправо, пока он обрабатывал информацию из банков данных стратегиума. Тем временем логистарий набрал несколько команд на панели управления.
Стол оставался несколько секунд серым, а затем замерцал и засветился, показывая изображение широкой дороги, которая вела почти прямо от места высадки Железных Воинов к космическому порту, входя через барбикан и ворота в триста метров шириной.
— Подсветить размещённые оборонительные сооружения.
— Подсвечивание стационарных оружейных позиций, — сервитор повернулся и посмотрел на Ранна, а затем снова на экран. На стенах и башнях по обеим сторонам дороги появились красные пятна.
— Убийственная земля, — сказал Ранн Хаогеру.
— Да, лорд-сенешаль. Я курировал строительство.
— Разумеется, — сказал Ранн, позволив себе мягкий упрёк. — Высокомощные лазерные батареи, макропушки и различные плазменные платформы.
— Сочетание противотранспортных и противолегионерных орудий. Массовые волны, используемые врагом, не будут иметь шансов.
— Но весь смысл их нападения состоит в том, чтобы истощить наши ресурсы. Если мы будем сидеть в траншеях и за стенами, мы будем делать именно то, что хочет от нас Пертурабо. Есть лучший способ остановить атаку и сохранить оружие, необходимое для отражения полномасштабного штурма с участием легионеров и бронетехники, который обязательно за ней последует.
Ранн обошёл пост логистария и взял световую указку, которой начал делать пометки на экране. Закончив, он объяснил свой план.
— Я поведу первую штурмовую группу навстречу вражеской атаке, при поддержке на флангах двумя колоннами тяжёлых танков и мобильным штурмовым резервом — мотоциклами и спидерами. — Ранн нарисовал линии, образовав V-образную фигуру напротив маршрута продвижения противника и несколькими взмахами указав направления контратак из пары меньших ворот на боковых сторонах главного барбакана.
— А что это даст, чего не смогут сделать огневые позиции? — спросил Хаогер. — Или Императорская армия останется в своих бункерах и траншеях?
— Речь идёт о планировании поражения, — ответил Ранн. — Меняем слои так, чтобы они работали на нас, а не на врага. Мы сэкономим боеприпасы больших орудий до начала бронетанковой атаки, и оставим пушки «Вулкан» и другое высокоэнергетическое оружие в бездействующем состоянии, чтобы на щиты поступала максимальная энергия. Всё дело во времени и в том, сколько его мы заставим Пертурабо потерять. Мы не сможем помешать врагу пробиться внутрь, это неминуемо. Орудия на стенах в этом случае потеряют свою эффективность в отличии от закрепившихся внутри тридцати тысяч массовой пехоты.
— И штурмовая группа так же хороша, как и любая стена, — сказал Хаогер, кивая самому себе.
— Стена, которую мы можем поставить там, где захотим, — добавил Ранн. — Могу вас заверить, чтобы не задумали наши враги, они не рассматривали возможность того, что наше первое оборонительное действие станет атакой…
— Я отдам приказ собрать фланговые силы и резерв. Полагаю, вы лично возглавите сбор первой штурмовой группы.
— Вы правильно полагаете, лейтенант-коммандер, — Ранн поймал взгляд воина прямо перед тем, как тот повернулся, собираясь уйти. — Надеюсь, я достаточно ясно всё объяснил.
— Сомнения принадлежали мне, а не вам, лорд-сенешаль, — сказал Хаогер, ударив кулаком по нагруднику. — Я готовился к этому моменту семь лет, но поэтому стал жертвой ожидаемой ортодоксальности.
— Я не могу принять все лавры, — сказал Ранн. — Лорд Сигизмунд навёл меня на эту мысль. Я помню, что сделал Хан и его Белые Шрамы, когда им предоставили свободу действий. Если честно, я думаю, что Имперские Кулаки могут сделать лучше.
— Мы сделаем лучше, лорд-сенешаль. Смерть предателям!
— Смерть предателям, — прорычал Ранн. — Всем до единого.
Он снова посмотрел на экран, когда Хаогер ушёл. Нарисованные им линии и фигуры выглядели такими простыми на схеме, но он видел их глазами боевого командира: ряды воинов и батальоны техники, освещённые яростью огня и оглушительным грохотом войны. Это был смелый шаг, и он был уверен в успехе. И всё же даже в таких случаях Дорн учил его не терять голову. Он стал думать о том, как волна конфликта может обернуться против него и что можно сделать для того, чтобы этого не случилось.
Авангард XII легиона, недалеко от Рассветной стены, четыре часа до начала штурма
Гусеницы одинокого «Носорога» пропахивали борозды в скользкой от крови грязи, разбрасывая осколки полузасыпанных костей. Под покрывавшими его засохшими брызгами крови находился прочный оружейный металл, люки и купола были выкрашены в жёлто-чёрные полосы. Древко знамени согнулось под широким штандартом с изображением металлического черепа IV легиона и перекрещённых разрядов молнии на поле чёрного цвета. На десятках свитках вокруг главной эмблемы были записаны боевые отличия, на верхнем краю виднелись следы повреждений, причинённые каким–то имевшим историческое значение пожаром, который Железные Воины сочли нужным увековечить, оставив этот шрам неотремонтированным.
Он проехал между разбитыми корпусами танков и разрушенными укреплениями, продвигаясь извилистым путём через оставленное последовательными атаками опустошение. Склады и арсеналы до сих пор горели, выпуская густой чёрный дым в воздух, и так уже задушенный выхлопами двигателей и токсинами.
Кордон крупных пехотных транспортов в испорченных цветах Пожирателей Миров обозначал границу их зоны действия, но «Носорог» не встретили ни вызовом, ни приветствиями. Его продвижение осталось совершенно не отмеченным.
Внутри грубого лагеря рабы легиона тащили большие брезентовые мешки с телами, пробираясь между провисшими шатрами и импровизированными бункерами. Огромную кучу трупов свалили в пределах видимости главной стены, где сотня утомлённых топорников трудилась, обезглавливая тех, кто пал от рук сыновей Ангрона. Их клинки поднимались и опускались с монотонностью заводского конвейера, превращая мёртвых в праведные жертвоприношения, хотя и без малейшей помпы или ритуала. Получеловеческие вурдалаки — существа, питавшиеся мутировавшей кровью и силой Кхорна — сдирали плоть с костей и полировали черепа, затем передавая их нагруженным ящиками зверям, которых другие рабы гнали к огромной горе, воздвигнутой в честь Кровавого бога.
Эти монотонные задачи оставили на откуп слуг, ибо среди Пожирателей Миров не было никого, кто желал бы чего–то иного, кроме как сразиться с врагом лицом к лицу и добавить тела к счёту войны. Это было промышленное жертвоприношение, которое вступало в противоречие с сильнейшей жаждой битвы избранных Кхорна, предпочитавших убивать только во имя своего бога.
И над этой кровавой задачей работала большая часть легиона. Осталось мало подобия командования на уровне ордена и роты, и даже отделения начали распадаться по мере того, как чемпионы поднимались из их рядов, создавая собственные сферы власти внутри расколовшегося легиона.
Ангрона не заботил этот раскол, поскольку в его присутствии все подчинялись его воле и сохранялась определённая сплочённость. В настоящее время он находился на линии фронта, искал кровожадные удовольствия вокруг захваченных оборонительных укреплений, вырезая всё, что попадалось на его пути.
Было ещё несколько воинов, которые могли бы потребовать такого же повиновения, но они были не единомышленниками, а всего лишь величайшими из полевых командиров, которые начинали господствовать там, где когда–то всё было продиктовано Principia Bellicosa. Среди них больше всего восхищал Кхарн, чьи списки титулов, казалось, росли с каждым днём по мере того, как продолжались его подвиги в принесении смерти — Топор Кхорна, Дарующий Смерть, Ходячее Опустошение и многие другие.
Он наблюдал за приближением «Носорога», стоя рядом с костром из почерневших костей, который зажёг как маяк для транспорта, чтобы тот мог найти его в назначенный час. Из всех воинов XII он сохранил хотя бы каплю стратегического интереса к войне и согласился на переговоры от имени своего примарха. Теперь, когда его боевые братья сражались с последними выжившими с наружной стороны стены, чужак мог безопасно войти, хотя он знал, что остаётся значительный риск потери самоконтроля, потенциально способного привести к конфликту между Пожирателями Миров и Железными Воинами.