Я не хотел, чтобы они видели меня чудовищем.
След капель привел меня в центральную комнату библиотеки: огромную пещеру в форме улья, широкую внизу и сужающуюся к вершине несколькими этажами выше. Но верх обвалился, как и часть задней стены, — работа чудовищных великанов, родившихся здесь. За отсутствующей стеной была пустота оранжевого воздуха и звук сердитого, грохочущего прибоя. Край скалы.
Стены были увешаны гирляндами светящихся сосудов. Вода лилась из стены в форме головы сокола в ручей, проходивший по краю комнаты, а затем стекала в широкий неглубокий бассейн, пульсирующий тусклее и ярче в ритме дыхания зала. Все было точно так же, как я помнил, но поменялось одно: столб волнистого света, поднимающийся из бассейна и сияющий вверх через проваленный потолок.
«В ручей, мальчик. Вылей их все».
Я перевернул мешок с сосудами и вылил их один за другим в ручей. Вода бурлила и бурлила, смешиваясь с суолом. Когда эти души стекали в окаймленный камнем бассейн, вода в нем дымилась серебристо-белым паром. И когда этот пар присоединился к столбу голубого света, медленно вращающийся столб запульсировал ярче и стал вращаться быстрее.
Теперь я двигался к бассейну, наполовину загипнотизированный его красотой, но наполненный ужасом от того, что означало бы если я шагнул в воду.
Конец мне. Рождение чего-то неузнаваемого.
И все же я должен был. Чтобы избавить друзей, которых я любил, от охоты до конца их дней, которых было бы немного, если бы Каул дожил до ночи, я шагнул к бассейну. Чтобы избавить мир от еще одного кровожадного тирана, который считал себя богом, я шагнул к бассейну. Чтобы спасти жизнь Нур Прадеш, которая даже сейчас была готова умереть, чтобы спасти всех нас, я придвинулся еще ближе.
Для Нур.
Я должен был.
Я шагнул к бассейну.
Но бассейн начал отступать. Столб света вращался все быстрее, создавая ветер из сине-серебряных искр, который сдувал мои волосы, и еще быстрее, свистя, завывая и становясь таким сильным, что мне приходилось защищаться от него плечами.
На более низком уровне сознания я почувствовал, что пустота в инкубационной комнате убита. Я должен был отпустить её.
Свет и ветер усиливались одновременно. И краем глаза я увидел, как что-то опускается через дыру в крыше, закрывая диск дымно-оранжевого неба над головой.
Затем с открытой крыши раздался голос: «Вор! Убирайся из моей библиотеки!»
Ветер ревел в тандеме с голосом, опрокидывая меня на четвереньки.
«Поторопись, Джейкоб! — Голос Бентама снова прозвучал в моей голове. — Он нас раскусил!»
Все инстинкты кричали мне, чтобы я повернулся и побежал, чтобы ветер сдул меня обратно через дверь, но я заставил себя идти вперед, таща себя за руки по полу, пока Каул спускался сверху. Теперь он был огромен; сквозь дыру в разбитой крыше ему было тесно. Его хвост мчащегося ветра появился первым, сужаясь вниз, чтобы закончиться «или, скорее, начаться» в синем луче в центре бассейна духов. Нет, он всегда был здесь, был здесь с тех пор, как я вошел, но только теперь, когда он спускался вниз из внешнего мира, он мчался и завывал. Бассейн духов был его источником, источником, который питал его, и он был связан с ним пуповиной ветра.
Сверху раздался оглушительный треск. Валуны с грохотом обрушились вниз, когда большая часть крыши рухнула. Руки и пальцы Каула скользили по стенам.
Я добрался до края бассейна и начал перелезать через край. Я услышала голос Бронвин с другого конца комнаты, выкрикивающей мое имя. Я не мог остановиться, чтобы ответить или подумать о том, что делаю. Я не мог позволить себе даже минуты сомнения.
Суол тек по моим венам яркой пульсирующей синевой. Я сложил ладони чашечкой, позволил жидкости течь в них, поднес к губам. И я выпил.
Никакие чувства не овладели мной. Никакой трансформации. Совсем ничего.
Теперь Каул полностью проник в помещение, его гигантское тело заполняло верхнюю половину пещеры. Бронвин тоже шла навстречу шторму, держа остальных на руках, защищенная от ветра своим огромным телом.
Я погрузил руки в воду и снова напился.
Каул взревел. Он что-то произнес:
— Алма, какой восхитительный сюрприз! Это было бы просто чудесно… — они были неразборчивы. Я вытянул шею, чтобы увидеть, как он поднял руки и растопырил свои ужасные пальцы. А потом один из них, толстый, как питон, обвился вокруг моей талии. Меня подбросило в воздух и отшвырнуло прочь.
Мир плыл, кувыркался и вращался. Я бился о грубый пол и проскользил до самого угла. На мгновение все потемнело.
Я не должен был этого пережить. Я был уверен, что мои кости раздроблены. Но через мгновение я снова смог поднять голову. И там были мои друзья в объятиях Каула, обвитые усиками его длинных пальцев, подвешенные высоко в воздухе. Эмма, Бронвин, Хью и мисс Сапсан.
Сильный холод охватил меня. Страшная тяжесть давила на легкие, перед глазами все поплыло и снова потемнело. Я наклонился вперед, чтобы меня вырвало.
Когда я сделал это, то поднял голову и увидел, что Каул наклонился, чтобы улыбнуться мне. Он держал моих друзей в одной гигантской руке. Они обмякли, их жизни медленно уходили. Другая его рука была пуста, сжалась и стала стремительно приближалась ко мне.
Он вытолкнул меня из комнаты. Я пролетел через дверной проем, скользнул по соединяющему туннелю и вернулся в инкубационную камеру.
Мгновение я лежал ошеломленный. Когда я снова поднял голову, в комнате со мной был кто-то еще и странный бледный свет.
Это была девушка. Она ориентировалась по потоку сверкающего света, который выдувала через губы.
Нур.
«Вставай», — приказал я себе, и каким-то образом мое тело, которое должно было быть разбито, подчинилось. Я не чувствовал боли. Только холод, и тяжесть, давящая на легкие, и спазмы в животе. Мои ноги приняли вес, и я поднялся. Я встал… и продолжал вставать. На мгновение мне показалось, что я плыву, как Оливия, оторванная от земли, а потом я взглянул на свои ноги, и они показались мне неправильными, слишком длинными, чужими.
Нур уставилась на меня, отпрянув, когда ее голова наклонилась, чтобы оценить мой рост. Я попытался произнести ее имя, но слово вышло как крик, высокий пронзительный вопль.
И тогда я понял, кем стал.
У меня не было ни малейшего желания убивать ее. Ни один первобытный мозговой инстинкт не овладел моими мыслями. В голове, по крайней мере, я оставался самим собой.
Я опустился на колени, коснувшись головой земли. Приглашение.
Должно быть, на каком-то уровне она знала, что это я, потому что позволила ветру подтолкнуть себя в мою сторону, а затем забралась мне на спину.
А потом я открыл рот, высунул длинный язык и обвил его вокруг ее талии.
Я вбежал в комнату с Нур на спине, и когда Каул увидел нас вместе, он в ужасе встал на дыбы, как слон, увидевший мышь. Он заставил ветер дуть сильнее, что немного замедлило меня, но я чувствовал, как новая сила пробегает по моим конечностям и сердцевине. Я наклонил голову, крепче сжал талию Нур и двинулся вперед.
Я попытался крикнуть Нур, сказать ей то, что сказал мне Бентам, но не смог издать ни звука, и вместо слов было лишь рычание.
Но затем голос Бентама эхом разнесся по комнате, его настоящий голос, не только в моей голове, но и в Библиотеке.
«Потуши его свет! Поглоти его до конца!»
Я почти добрался до бассейна духов, когда Каул снова выкинул руку в нашу сторону. Меня подбросило в воздух, но прежде чем я успел упасть на землю и раздавить Нур своим весом, я высунул два других языка и обхватил ими руку Каула. Мы взмыли в воздух, и я вцепился в его гигантское предплечье.
Нур замахнулась на него. Полоса голубого света исчезла с туловища Каула. Он взревел от злости и попытался отшвырнуть нас прочь. Мои языки были слишком упругие, и мы тут же отпрыгнули назад. Нур снова вцепилась в него когтями, вырывая еще больше света и запихивая его в рот.
Он отпустил моих друзей, чтобы освободить другую руку.
— Ты не можешь убить бога! — проревел он. — Ты ничто, твое пророчество ничего не значит!
И все же он вздрагивал и выл при каждом взмахе рук Нур, как будто обжигался. И когда она каждый раз забирала его свет и поедала, он начинал тускнеть и уменьшаться.
Каул поднял руку, за которую мы цеплялись, и махнул другой рукой, большой, толщиной с обеденный стол, в нашу сторону. Он был гигантским, неуклюжим и медлительным, и прежде чем он смог разнести нас в желе, я отпустил его. Мы спустились на пятьдесят футов к озеру духов. Я отвязал Нур с пояса, чтобы смягчить наше падение языком, и она благополучно скатилась в воду.
Здесь, в бассейне, был источник света Каула, и Нур начала забирать его, пихая за щеки, большими широкими полосами. Если бы у Каула были ноги, он бы растоптал ее, но у него были только руки и ладони, и они становились все меньше с каждой секундой, пока Нур поглощала его жизненную силу. Он ствл вдвое меньше того, каким был, когда впервые спустился, хотя и не менее страшным. Он метнул обе свои все еще гигантские руки. Одной рукой он подхватил Нур. Другой он сильно ударил меня, и я отлетел, приземлившись на краю бассейна.
Я услышал ее крик. Я попытался вмешаться, но смог только поднять голову. Я видел, как Каул поднес ее ко рту. Даже когда он высасывал из нее жизнь, она пыталась поглощать свет из его руки и из синего столба вокруг нее.
— Верни мне мой суо-о-ол! — закричал он, болтая Нур над открытым ртом, как лакомством.
Она обмякла в его руке. Я с трудом поднялся, но не мог призвать силу своих языков.
Каул уже собирался бросить ее себе в глотку, когда мисс Сапсан бросилась на него в птичьем обличье, полоснув его когтями по щеке. Он отвернулся, чтобы закричать на нее.
— Ты следующая, маленькая сестренка!
Густая туча пчел залетела ему в рот и в горло. И Нур, которая оставалась в сознании, которая притворялась, протянула руку и украла свет из глаз Каула.
Задыхаясь и ослепленный, он бросил ее. Высота была большая, равная падению с крыши, и нырок в это мелководье, вероятно, все равно убил бы ее. Я помчался к этому месту, высунув языки, чтобы сделать захват в воздухе, и мы вместе рухнули в воду.
Каул сражался, все еще пытаясь убить Нур, слепо шлепая по воде, и она, не теряя времени, выцарапывала все больше и больше порций его света. И после еще нескольких взмахов и еще нескольких глотков, он уменьшился до размеров простого гиганта. Он не мог видеть, его горло было забито пчелами, его свет почти исчез; теперь он был внутри Нур, которая сияла так ярко из каждой поры её тела, что было почти невозможно смотреть на нее.
Его ураган замедлился до легкого ветерка. Не имея ничего, что могло бы поддержать его, туловище Каула уперлось в каменный край бассейна, и его длинные руки упали на пол, дергаясь, как оборванные линии электропередач.
Мои друзья окружили бассейн. Нур подошел к Каулу, готовая нанести смертельный удар. Он попытался заговорить, молить о пощаде, но в горле застрял комок, и единственным звуком, который он мог издать, было жужжащее.
В центре его лба осталось лишь одно голубое пятнышко.
Нур споткнулась. Я высунул язык, чтобы поддержать ее.
Она сделала последний вздох.
Она была ослаблена Каулом, и теперь она была так полна его света, что была близка к разрыву. Одному Богу известно, что он с ней делал.
— Еще один глоток! — воскликнула Бронвин.
Я помог ей переправиться через пруд к Каулу. Мы почти добрались до него, когда Нур положила руку на мой язык и оттолкнул его. — Я должна сделать это сама.
Я отпустил ее. Она сделала один неуверенный шаг, потом другой, пока не остановилась перед Каулом.
С большим усилием он поднял голову, как бы желая встретить свою смерть с некоторым достоинством.
Одним пальцем Нур убрала свет со лба.
— Иди к черту, — сказала она, а потом сунула его за щеку и сглотнула.
Каул начал становиться хрупким, его кожа начала шелушиться. В его груди появились дыры, и пчелы Хью вылетели наружу в облаке пепла.
Хриплым голосом он произнес последние слова.
— Если я должен умереть… то заберу тебя с собой.
Он протянул руку к мисс Сапсан. И одним взмахом крыльев она разнесла его в пыль.
Каул исчез.
Казалось, пещера, в которой мы стояли, вскоре обрушится. Земля под нами дрожала, и все больше камней с поврежденного потолка начали расшатываться и падать вниз. Один упал в бассейн неподалеку, обдав нас волной ледяной воды.
Нур, шатаясь, налетела на меня, почти теряя сознание. Мы с Бронвин подхватили ее под руки и вытащили из бассейна духов, а затем Эмма и Хью побежали вместе с нами к гигантскому отверстию в стене, которое вело наружу. Все еще в птичьем обличье, мисс Сапсан летела впереди.
Мы бежали к краю обрыва. У нас не было выбора; библиотека рушилась у нас за спиной. За обрывом не было ничего, кроме крутого склона, где виднелись разбросанные волнами скалы и черное море. Мисс Сапсан летала над пустотой, высматривая какой-нибудь другой выход из Абатона.
Сквозь оглушительный грохот обрушения библиотеки Нур кричала:
— Отпустите меня! Отпустите!
Прежде чем я понял, что происходит, она вырвалась из наших рук и побежала к краю обрыва.
— Нур! — закричали остальные, но она остановилась и упала на колени. С огромным рывком она начала извергать в пустоту струю серебристо-голубого цвета, такую яркую, что она отбросила нас на несколько шагов назад, такую яркую, что остальные могли только смотреть сквозь рассеченные пальцы.
Это продолжалось и продолжалось, терзая тело Нур, пока я не испугался, что она разорвется на части. Когда все, наконец, закончилось, она качнулась назад на пятки, истощенная, когда последние проблески души Каула рассеялись в ветре и черном океанском течении.
А потом она рухнула на землю.
Мы бросились к ней. Я просунул лапы под нее, подхватил. Ее глаза были стеклянными, но открытыми, и она смотрела на меня. Я попытался заговорить, но не смог. Я все еще был пустотой.
Она сказала мне:
— Ты светишься. Оно внутри тебя.
— Боже мой, — чуть не плача, сказала Эмма. — О, Джейкоб, что ты наделал?
— Он спас нас, — слабо сказала Нур.
— Забери это, — настаивал Хью.
— Опусти меня, — сказала Нур, и я осторожно это сделал. Она повернулась ко мне лицом, пошатываясь на нетвердых ногах. — Открой рот.
Я распахнул пасть так широко, как только мог, стараясь держать язык за зубами.
Она просунула руку внутрь, мимо моих рядов острых как бритва зубов, до самого локтя. Когда она снова вытащила его, я почувствовал, как холод, который жил во мне, отступает. В ее руке находился шар, светящийся синим светом. Она положила его в рот, закрыла глаза, затем повернулась и выплюнула его вместе к остальным.
А потом мисс Сапсан закричала, когда утес под нами обрушился.
Глава двадцать четвертая
Долгое время была только темнота, и звук далекого грома, и смутное ощущение падения. Это и темнота — вот и все, что было, в течение долгого времени, пока к грому не присоединился еще один звук. Ветер. Потом пошел дождь. Был ветер, и гром, и дождь, и дождь.
И тогда, ощущая одно за другим, я появился на свет.
Я моргнул и открыл глаза. Расплывчатые очертания сфокусировались. Грубая зеленая ткань. На стропилах шатались от ветра растущие растения. Стена из экранов от насекомых дернулась и захлопала.
Я знаю это крыльцо. Я знаю этот зеленый лужок.
Как долго я здесь пробыл? Сколько дней? Время снова сыграло злую шутку.
— Джейкоб?
Я повернулся, лежал, затем сел, удивляясь, что могу. Мой мозг, казалось, перескакивал с одной стороны черепа на другую, и комната закружилась.
— Джейкоб! — Нур, пошатываясь, появилась в поле моего зрения, затем опустилась рядом со мной, схватив меня за руку.