Сработало ли воровское чутье или Освальд при всем своем неправедном житье оказался не лишен ума, но он не ошибся. Именно в комнате Равенны обнаружился третий из подосланных убийц. И уже держал лезвие ножа у шеи волшебницы. Покуда та, как уже говорилось, пребывала в глубочайшем сне и ничего вокруг не замечала.
Спасало Равенну лишь то, что пока убийца колебался. Волшебница была не дурна собой. А ничего человеческое оказалось не чуждо даже негодяю, режущему во сне людей. Вот и раздумывал он: сразу ли прикончить спящую женщину или позабавиться сперва.
Или, как вариант, сначала прикончить, затем позабавиться с не успевшим остыть трупом. От мрази, убивающей беспомощных спящих людей, и не такого стоило ожидать.
Но каковы бы ни были планы убийцы и его пристрастия, что бы ни творилось в его голове, Освальда это не интересовало. Убийца только и успел, что поднять взгляд на вошедших в комнату вора с кинжалом да варвара с секирой и факелом. Ну и еще нагло ухмыльнуться, поплотнее прижимая лезвие ножа к шее спящей Равенны.
И это стало последним поступком в его бесславной жизни.
Потому что в следующий миг Освальд метнул свой кинжал на манер дротика у дикарей на далеком жарком юге. Пролетев через комнату за долю мгновения, оружие вонзилось убийце прямо в глаз. После чего, разумеется, и речи быть не могло ни об умерщвлении спящей волшебницы, ни о плотских забавах с нею же. Как и вообще ни о чем — для этого незваного ночного гостя.
Лишь крякнув напоследок едва слышно, несостоявшийся убийца завалился на бок. Прямо на кровать… на Равенну. Чем, наконец, ее и разбудил.
— Скверна! — пробормотала она спросонок, отталкивая убийцу от себя, пытаясь из-под него выбраться. — Вот из-за кого мне приснилось, что лавиной в горах заваливает. Да кто…
Потом заметила кинжал, торчащий из глазницы незваного гостя. Заморгала, пытаясь окончательно проснуться и осознать увиденное. И наконец, перевела взгляд на стоявших у порога Сиградда и Освальда.
— Да что тут вообще происходит?! — недовольно выкрикнула волшебница.
— На нас собираются напасть, — негромко, но басовито и грозно отвечал варвар.
— А кое-кто уже напал, — добавил вор, — и уже не собирается.
— Что с остальными? — вопрошала Равенна, на ходу оценив обстановку. И тоже, подобно Освальду, сообразив, что в одиночку замок не штурмуют.
После чего, не дождавшись ответа, снова попыталась столкнуть с себя труп.
Увы, убийца оказался далеко не пушинкой. Не больно-то рассчитывая на помощь соратников, Равенна взмахнула над мертвецом обеими руками с растопыренными пальцами. Делая ими едва уловимые взглядом пассы, да что-то еле слышно шепча.
Сначала труп убийцы приподняло в воздух — ненамного, меньше чем на фут. Затем та же невидимая сила швырнула его в ближайшую стену. Швырнула с яростью, с какой некоторые женщины бросают на пол посуду.
— Какая страсть, — прокомментировал Освальд, проводив пролетевшего мертвеца взглядом, — не завидую твоим кавалерам. Хотя вру: еще как завидую. И в тайне мечтаю оказаться на их месте.
С хлюпом и треском окровавленный и изувеченный труп сполз по стене на пол. А Равенна уже соскочила с кровати и воинственно озиралась.
— Так что с остальными? — повторила она свой вопрос.
С остальными оказалось все в порядке. Убийц, пробравшихся ночью в бывший донжон, было, как видно, всего трое. И последнего из них убили в комнате Равенны. Добраться же ни до Андерса фон Веллесхайма, ни до самого Бренна ни один из этих троих не успел.
Это обнадеживало. Означало, что силы врагов все-таки не беспредельны.
Известие о толпе с факелами, движущейся к бывшему замку, Бренн воспринял хоть и без радости, но в целом спокойно.
— Сброд, — презрительно бросил он, — ну да, я тоже хорош. Мог бы предвидеть… когда прислуга отлынивать стала, когда сначала один ушел и не вернулся… другой. Они же все… кто прибирался тут, еду готовил — из соседних деревень. Наверняка знали, к чему дело идет. Впрочем, не впервой.
Дело в том, что… да, колдунов обычно боялись. Считая проводниками темных сил, что лишили мир солнца и отравляли жизнь роду людскому. Боялись, и потому старались держаться подальше, окружив ореолом суеверий.
Вот только стоило появиться какому-нибудь ретивому и фанатичному проповеднику, как суеверный страх сменялся уже совсем безрассудной храбростью — стоящей от разумного понимания вещей еще дальше.
А то как же! Ведь фанатик-горлопан обещал развесившей уши деревенщине покровительство высших сил в праведном деле избавления мира от очередного, оскверняющего его, чародея. О народной же мудрости, призывавшей самому не плошать, даже уповая на помощь Всевышнего, вспоминать в таких случаях почему-то было не принято.
Стоило охладить головы темных простолюдинов, раскалившихся от мстительной ярости — которую сами они и их подстрекатели принимали за праведный гнев. За этим мастер Бренн и направился к балкону. Уже держа наготове посох.
К тому времени толпа уже подобралась к самым стенам бывшего донжона. Большинство бестолково топтались поблизости — кто держа в руке факел, а кто вилы или кол. Некоторые еще вполголоса бранились, словно поддерживая собственный боевой дух. Тогда как несколько деревенщин покрепче толкали к большим двустворчатым дверям телегу, надеясь использовать ее вместо тарана.
— Как посмели вы явиться сюда! — выкрикнул Бренн, потрясая посохом, а голос его, усиленный чарами, звучали немногим тише грома. — Или забыли кто я? И что такое гнев колдуна?!
Бренн вскинул посох, вращая им в воздухе, как будто размешивал невидимое варево. Ясное ночное небо стремительно потемнело. Сгустились тучи — прямо над бывшим донжоном и окрестностями. Засверкали молнии; одна ударила прямиком в телегу-таран.
Сухая древесина вспыхнула как свеча. Толкавшие ее крестьяне кинулись врассыпную. Остановились только, отбежав не менее чем на десяток футов. И поспешили спрятаться за спины товарищей. Даром, что с высоты, на которой находился балкон, вся толпа виднелась как на ладони.
— Предупреждаю и напоминаю! — гремел голос мастера Бренна, закреплявшего успех. — Всякого, кто придет сюда со злом, ждет… смерть!
Последнее слово чародей выкрикнул особенно громко и яростно. И замолчал, ожидая, что пришедшие к его жилищу крестьяне, наконец, разбегутся. Уже не речи фанатика слушая, но лишь чувство самосохранения.
Вот только толпа и не думала разбегаться. Но ответила нарастающим гомоном, гнева в котором слышалось куда больше, чем страха.
Затем в сторону балкона и стоящего на нем мастера Бренна полетели камни. Один, второй, еще полдесятка.
До цели почти все они, впрочем, не долетели. Падали, ударившись о парапет. Лишь один со стуком упал на балкон рядом с чародеем. Самого же Бренна не достиг ни один.
А потом… внезапно в сторону балкона уже не камень метнулся — стрела. Пролетела буквально в паре дюймов от мастера Бренна, почти невидимая в ночной темноте.
Еще одна стрела ударила в парапет. За нею последовал арбалетный болт… который лишь в последнее мгновение успел отбить подоспевший Сиградд. Успел-таки прикрыть старика-чародея выставленным плашмя лезвием секиры. Не то бы мастеру Бренну несдобровать, будь он хоть трижды волшебник.
Под яростно-радостные возгласы толпы чародей попятился, уходя с балкона. И прикрываемый здоровяком-варваром.
Сказать, что такой поворот его не обрадовал, значило не сказать ничего. Мастер Бренн был обескуражен, даже растерян. До сих пор визиты крестьян, науськанных фанатиками, заканчивались одинаково. Одна-другая демонстрация «гнева колдуна» — и храбрящаяся толпа обращалась в бегство.
Тогда как на этот раз…
— Похоже, это не просто деревенщины, — пробормотал чародей, — не просто сборище темных дураков, подвыпивших для храбрости. Подготовленные бойцы среди них затесались. С настоящим оружием… луками, арбалетами. Затерялись в толпе. Вот и стреляют… из-за спин простых мужиков.
— Кажется, этих… э-э-э… стрелков, — начала Равенна, — прислали те же, кто и убийц к нам подослал. Не могло это быть совпадением.
— А то! — согласился с предположением Освальд. — И я даже догадываюсь, кто. Не понравилось Братству Ночи, что мы им хвост прищемили. Тогда, с некромантом и его черепом. Вот и пришли… поквитаться.
— Кто бы это ни был, — важно произнес Андерс фон Веллесхайм, — мой меч всегда к вашим услугам. Пока я жив…
— И моя секира, — перебил его, не утруждая себя церемониями, Сиградд, — с теми ублюдками сладили… ну, которые ночью в чужие дома с ножами забираются. Сладим и с этими.
И все четверо выжидающе уставились на мастера Бренна. Окончательное решение оставляя за ним — мудрым и могущественным чародеем, здешним хозяином.
Долго ждать это решение себя не заставило. Но оказалось столь же неожиданным для них, сколь и неприятным.
— Берите самое необходимое, — велел старик, — и встречаемся в комнате магического портала. Оружие не забудьте.
— Но… — возразил было непосредственный Освальд, однако Бренн перебил его, возвысив голос:
— Не теряйте время!
Когда Сиградд, Равенна, Освальд и сэр Андерс собрались в нужной комнате, мастер Бренн уже успел оживить портал. В открывшемся проеме сквозь темноту виднелись какие-то тесно стоящие постройки. Не иначе, город какой.
Чародей сделал шаг к проему, но остановился, когда сэр Андерс окликнул его.
— При всем почтении, — молвил рыцарь, — я не понимаю. Не слишком ли спешно мы улепетываем… точнее, ты предлагаешь нам улепетывать от какого-то сборища грязного мужичья. Оставшегося, к тому же, без своего единственного осадного орудия.
— Редкий случай, когда я полностью согласен с благородным сэром, — подал голос и Освальд, — тут всего один вход, его нетрудно защищать, сколько бы нападающих ни было. Да и те еще вояки они… в большинстве своем. Убьем одного, второго… пятого-десятого — остальные деру дадут.
Потом добавил, будто вспомнив что-то:
— Да, о лучниках-арбалетчиках в их рядах тоже слышал. Не глухой… и не тупой. Но стрелы вроде хороши только на открытой местности. Так ведь?
И вор оглянулся в поисках поддержки (неслыханное дело!) опять-таки на сэра Андерса. Коего считал наиболее сведущим в военном деле.
Тот ответил молчаливым, холодным, но все же кивком.
— Тогда как в узком проходе скорее уж в своих попадешь, — продолжал Освальд, — особенно если их больше. Да что там! Да наш друг… э-э-э, с севера в одиночку бы проредил эту рать голоштанную своим большим топором. Не хуже, чем коса — траву.
При этих словах польщенный Сиградд кивнул, хищно ухмыляясь и поигрывая секирой. Еще как бы проредил, словно говорил его взгляд.
— Неужели вы не понимаете? — отвечал Бренн с возмущением и едва ли не отчаянно, что не очень-то пришлось по душе уже Равенне, преклонявшейся перед ним, как перед наставником. — Видели же… это не просто крестьяне набежали, пошумели и разошлись. Их роль здесь вообще… похоже, не главная. Мясо просто. Живой щит.
— Для Братства Ночи? — не то спросил, не то уточнил Освальд. Все еще недовольный необходимостью бегства, он, тем не менее, был готов хотя бы выслушать противоположное мнение.
— Да кто бы это ни был, — отвечал старик, — важно не столько это, сколько сама суть. А суть такова, что речь не об одиночной атаке. Против нас начали войну. С неожиданной стороны. Имея превосходство хотя бы в живой силе. А коль мы не знаем, сколько именно подготовленных… я подчеркиваю, подготовленных бойцов, а не просто деревенских олухов может выставить враг, к войне этой мы не го-то-вы.
Последнее слово Бренн нарочно растягивал. Словно старался донести его смысл до слабоумных.
Сэр Андерс попытался было что-то возразить — ведь с тем же Братством ему уже приходилось биться. Но мастер Бренн, уже больше не слушая, шагнул в портал.
Его соратникам и подопечным ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.
Переступив порог магического портала сама, и оказавшись на улице ночного города, Равенна почти сразу узнала его. Каллен, ее родина. А также место, где ее собирались сжечь.
Точнее, трущобы Каллена. Или та его часть, что если и превосходила трущобы, то не намного. Приземистые, тесно стоящие дома, узкие улочки, не говоря о переулках. И запах ближайшей мусорной кучи, успешно перебарывающий даже ночную свежесть. Ставшую Равенне более привычной в ее новой жизни.
Волшебница еще помнила, каково жить в этом гигантском каменно-деревянном прыще на теле мира. Причем воспоминания эти трудно было назвать приятными. Не забыла она, разумеется, и о том, как попала в руки инквизиции, как ее отправили на костер. И сожгли бы, не вызволи ее могучий варвар, посланник мастера Бренна. А прежде, чем это случилось, и жар огня, и запах дыма Равенна успела почувствовать. Тоже сохранив это в памяти.
Но что на сей раз привело сюда мастера Бренна — а значит, их всех?
Словно ощутив ее мысли, старый волшебник снизошел, наконец, до объяснений. Уже здесь, в городе. И на ходу.
— Скверна с ними, с крестьянами, — были его слова, — и даже с этим… Братством. Если Освальд прав, и они действительно отомстить вздумали. Даже если что те, что другие внутрь проникнут — много ли они смогут сделать? Пограбить разве что. Чего-нибудь сломать и пожечь. До золота, кстати, им не добраться… скорее всего… я надеюсь. Оно надежно спрятано. В подвалах, а какой суеверный крестьянин осмелится заглянуть в подвалы логова колдуна? Вдруг я там целого дракона держу. Или демона, которого подкармливаю младенцами и невинными девушками. К тому же…
Бренн похлопал по туго набитому кошелю на поясе. Тот отозвался тихим позвякиванием.
— К тому же я кое-что успел прихватить, — добавил чародей, — так что побираться нам не придется. Как и воровать.
— Жаль, — с иронией отозвался Освальд, — а так хотелось. Соскучился я по таким делишкам.
Если это была шутка, то ни мастер Бренн, ни остальные ее не оценили.
— Книги, конечно, жалко, — сказал старик без тени улыбки, — пожгут ведь… как пить дать, отыграются. Хотя на лучшие из них я охранные заклинания наложил. Ну, так, чтобы если кто посторонний в руки взял, на нем бы одежда вспыхнула. Или ударило небольшой, но молнией. Или невесть откуда выползла змея, и ужалила бы.
После чего вздохнул и добавил:
— Но… повторяю, дело не именно в этом нападении. Рано или поздно оно закончится. Не достигнув цели… раз мы с вами до сих пор живы. А значит, даже тем бойцам… с луками и арбалетами делать в моем доме по большому счету нечего. Пока нечего.
— Но мы вернемся? — осторожно поинтересовалась Равенна. Успевшая привыкнуть к бывшему донжону и считавшая своим новым домом.
— Скорее всего, да, — отвечал мастер Бренн, — но прежде надо решить одну проблему. Немаленькую проблему, из-за которой такие нападения и стали возможны.
И молча двинулся дальше по одному ему известной дороге, что вилась вдоль мощеной грязным булыжником мостовой, между погруженными во тьму домами, помойными лужами. На верхнем конце посоха сиял небольшой огонек, освещая путь. Не давая заплутать в потемках.
Куда он шел и зачем — старый чародей не объяснял. Но все равно Сиградду, Равенне, Освальду и сэру Андерсу ничего не оставалось, кроме как послушно следовать за ним. Потому что иной жизни, без мастера Бренна, эти четверо для себя уже не представляли.
В переулках грызлись и лаяли собаки.
Один раз навстречу Бренну и его соратникам вышли несколько человек — кто с ножом, кто с дубиной. То есть, честными, а главное, мирными тружениками они точно не были. Не говоря уж о том, что по ночам честные мирные трудяги вообще-то предпочитают отсыпаться, а не гулять.
Намерения этих ночных прохожих были столь же понятны и очевидны, как назначение любой маленькой деревянной постройки, из которой пахнет дерьмом. Встречных — ограбить и, скорее всего, убить. Ну и позабавиться с любой подвернувшейся женщиной, если она не глубокая старуха и не младенец.
Они шли, гнусно похохатывая и обмениваясь грубыми немногословными репликами, состоявшими по большей части из брани и похабных шуток. Не иначе, чувствовали себя в этой части города полновластными хозяевами. Потому и держались так уверенно и беспечно. До поры.