Хвосты поднимают до потолка, хватка мгновенно обмякает. Миг дурманящего облегчения, полета... Удар о ступени алтаря, дикая боль, Эгорд вскрикивает, катится вниз, Тиморис, кажется, тоже...
Клесса возвышается у алтаря, темный, широкий, в тоже время изящный, как статуя победителя. Хвосты стелятся у пола, будто морские волны в ночь.
– Ну все, прощай, дружище! – с чувством говорит Тиморис, отползает с Эгордом к стене, ноги волокутся бесполезным грузом. – Глядишь, на небе свидимся! Хотя меня, наверное, пнут вниз, к этим краснозадым, чтоб их... Ладно, может, окажусь в плену какой-нибудь симпатичной демонессы...
Вой прижимает людей к стене, Клесса кидается вперед, черные острия хвостов наперегонки летят в Эгорда и Тимориса, пронзить как масло.
В мизинце от лиц живые стрелы замирают, Клесса останавливается, его даже слегка отталкивает. Долгая минута немого замешательства, демон словно растерян, хочет пошевелиться, начать уже что-то делать, но... Но что? Эгорд меняет гнев на сердитую задумчивость, вглядывается в Клессу...
В глазах демона рождается осмысленность и... настоящая растерянность...
Хвосты опускаются, ползут назад.
Острые глаза Клессы чуть округляются, наливаются мерцающими, как звезды, бликами. Эгорд, затаив дыхание, пораженно всматривается в этот блеск.
Камалия!
Ее последний удар в мысленного двойника Клессы все же отразился в реальности. Что-то в голове демона случилось, тот сбит с толку некой мыслью, нужно не упустить момент. Эгорд лихорадочно рассчитывает, как быстро удастся вытащить меч, кинуть в голову...
Клесса вздрагивает, из груди монстра торчит стрела.
Глаза демона смотрят на Эгорда непонимающе и с горечью, эти чувства передаются воину-магу. Горечь того, что с Клессой гибнет и последняя частичка Камалии.
Но откуда стрела? Чья?
Из груди, живота, горла Клессы почти одновременно вырастают пять стрел. Каждая с узорчатым наконечником, будто сплетенным из стального плюща, окутана легким, как шелк, фиолетовым пламенем.
Клесса падает.
В окне – девушка. Широкий блестящий плащ, треугольник капюшона оттеняет лицо, глаза сияют как два вылепленных из снега солнца. Отсвечивают пластины и кожаные ремни нагрудника, на полотне набедренника золотыми и серебряными нитями вышит сложный рисунок, за бедрами две небольшие прямоугольные сумки, высокие остроносые сапоги сверкают бликами стальных ребер, остальное тело открыто, кожа темная как сумеречный воздух.
В руке покачивается лук, даже эффектнее хозяйки, ростом с нее, середина мощная, из чего-то тусклого, сероватого, вроде кости, по линиям узоров как по жилам течет лиловое сияние. Тетивы нет, по краям массивные как у алебард клинки, объяты туманной синей аурой, лезвия словно крылья сказочной стрекозы, сталь усеяна мельчайшими переплетениями символов, будто ковал не человек, а сотни кузнечиков.
Руки Эгорда хватают за стену, заставляют тело подняться.
– Не может быть... Просто... не может...
Девушка тонким прутиком спрыгивает в зал, бесшумно приземляется на колено, плащ оседает ровным слоистым облаком.
– Не верю...
Белоснежный взгляд вынуждает Эгорда стиснуть голову в ладонях, вот-вот сойдет с ума, девушка плавно встает, будто вытекает из пола столбиком ртути.
– Милита...
====== ЧАСТЬ 2. Глава 8 ======
ЧАСТЬ 2
Глава 8
Из памяти всплывает мертвая Милита, полумрак свечей на кухне, домашнее платье, бледная как снег кожа, в руке флакончик яда... Только сейчас приходит понимание: это не яд. Милита, что ты наделала...
Девушка подходит к воину-магу.
– Здравствуй, Эгорд.
Голос с мощным эхом, словно хор, чувствуются хищные нотки.
– Милита, зачем ты так... надругалась над собой?..
– Это вместо благодарности? – усмехается лучница. – Спасла тебе жизнь, если не заметил.
– Ты стала нежитью!
– А мой муж, – шипит Милита, – стал куском гниющего ужина для червей!
– Тот флакон... не яд?
– Как видишь.
Милита саркастически улыбается, губы вздрагивают в оскале.
– Пришлось много времени провести в обществе некромантов, чтобы продали зелье и снаряжение.
– Милита, души немертвых после второй смерти низвергаются в царство демонов. Ты себя приговорила.
Глаза девушки вспыхивают ярче, в ровном белоснежном свете зрачки не различаются.
– Меня теперь убить не так просто. Плевать на душу, если отомщу за Витора. Этот ублюдокЗарах отнял гораздо больше, чем душу!.. Буду убивать его медленно, а Витор с небес полюбуется и улыбнется.
– Витор бы осудил.
– Не решай за него! – рычит немертвая, сверкают кончики клыков. – Я выпью силу из любого источника, лишь быона помогла свершиться возмездию!
– Я тоже иду мстить, Витор мне как брат, вместе всю жизнь, через огонь и воду, но мне не нужна дармовая сила. Справлюсь сам.
Губы Милитыискривляются ядовито.
– Душой ради брата пожертвовать не готов? Боишься?
Эгорд закипает. Хочется влепить пощечину. Та, ради кого идет убивать Зараха, уподобилась злу, что погубило Витора и Камалию, да еще винит в трусости...
Битвы станут тяжелее. Раньше, когда угнетало неверие в свои силы, а смерть заносила над головой косу, память о Виторе и Милите исцеляла, выручала лучше всякого заклинания, снадобья или меча. Теперь светлая память лишь о Виторе. А Милита... прежде чем воскресить в памяти солнечную девушку в пышном платье среди полевых цветов, придется обойти мрачный портрет: серокожаянемертвая в плаще, оскал зверя, почти обнаженное, как у демонессы, тело, редкие доспехи, смертоносный лук, пропитанный магией некромантов.
Перед растущим потоком злости возникает невидимая дамба, на выдохе Эгорд говорит:
– А еще иду мстить за Милиту. За ту, которая умерла. Не за тебя. Ты... уже не Милита.
Милита тоже борется с эмоциями, черточки губ и век подрагивают вместе с дыханием. Морщины гнева и злорадства разглаживаются.
– Может быть, – цедит немертвая. – Что ж... Думай, что хочешь, но цель у нас одна. Не будем терять время, пора двигаться дальше.
Тиморис пялится на девушку с открытым ртом, силится что-то сказать, но удается лишь чесать в затылке, качать головой.
– Это еще кто? – презрительно бросает Милита.
– Друг, – говорит Эгорд. – Вместе прошли от самого Старга.
Напарник вытягивается, щеки опухляет улыбка.
– Тиморис. Но можно просто – Тиморис.
Милита оценивающе просматривает воина с ног до головы. Тиморис тоже, взгляд задерживается на особо круглых местах.
– Можешь глазеть насиськи сколько влезет, просто Тиморис, но держи язык за зубами и под ногами не путайся.
Неуловимое движение, и лезвие лука упирается в горло Тимориса.
– А не то...
– П-понял.
Воин кивает осторожно, не порезаться, глазищи косятся на холодный синий огонь клинка.
Милита грубо отталкивает Тимориса, силуэт плывет к изуродованному лестничному проему, плащ лунной тенью танцует вокруг изящной фигуры.
– Демонов не слышно, – говорит Милита. – Наверное, смерть этой твари и впрямь их усмирила. Надо проверить.
Тиморис глядит вслед восхищенно, локоть пихает Эгорда.
– Подружка?
– Жена друга, – мрачно отвечает Эгорд.
– А у вас с ней разве ничего не... ну-у... Нет?
– Я же сказал!
Эгорд пронзает Тимориса гневным взглядом, того аж отбрасывает.
– Все-все, молчу...
– Милита мне как сестра.
Тиморис качает головой, догоняет немертвую.
– Сестренка у тебя просто чудо!
Эгорд хмуро плетется замыкающим, оглядывается на труп Клессы. Там, в голове демона, исчезла Камалия... На фоне новой Милиты гибель жрицы терзает душу нещаднее, память отчаянно воскрешает образ женщины в одежде Солнца, печальную улыбку, голос, слова, полные чистых помыслов...
В горле соленый комок.
Демоны и правда успокоились, даже слишком. Коридоры, лестницы и залы переполнены топчущимися на месте монстрами: переминаются с ноги на ногу, бессмысленно озираются, ждут, что кто-то подойдет, скажет, что делать дальше, в туповатой задумчивости скребут головы, некоторые шипят друг на друга, но никто не сходит с места. Рабы ждут мысленной воли хозяина.
Милита смотрит на тварей строго, но довольно, Тиморис с блаженной улыбкой любуется бедрами девушки, те мерно покачиваются, Эгорд погружен в мрачные переживания.
Милита отвешивает демону оплеуху, тот рычит, но в драку не лезет, огненные глаза опущены, горбатая спина вздымается и опускается в спокойном дыхании.
– Уверена, вне крепости и скал то же самое.
Тиморис отбирает у демона копье с широким наконечником.
– Поверить не могу, получилось! Наступление остановлено, города могут взять передышку.
Милита сворачивает на лестницу, что ведет наверх.
– Она не будет долгой, если начнем прохлаждаться, упиваясь победой. До настоящей победы далеко. Часть материка и океан.
– Выкрутимся! – весело отмахивается Тиморис, снимает с очередного демона нагрудный ремень, привязывает к копью в двух местах. – Как, говорите, зовут этого... ну, самого главного?
– Зарах, – вместе отвечают Эгорд и Милита, в голосах рычание. Переглядываются.
– Ну да, он, – кивает Тиморис, копье ныряет через голову, садится за спину, воин затягивает ремень. – Так мы его того... запинаем, затыкаем, проще некуда! И в трактир, отмечать. Там ведь есть трактиры?
Милита зло косится на Тимориса.
– Мне уже охота кого-нибудь запинать. Дал бы кто повод...
Тиморис стирает ухмылку, неловко отворачивается.
– Зарах копит силы, – говорит Эгорд. – АрмияКлессы лишь затравка, чтобы не скучали, пока готовит основную атаку.
– Драконы, – сообщает Милита. – Главная мощь Зараха. Те, что здесь, лишь жалкая горстка. В логове Зараха целые гнезда, хватит затмить небо. Драконы подчиняются Зараху напрямую, так же, как эти, – Милита небрежно толкает демона, тот падает в котел, – слушались Клессу. И еще Темный Орден. Продажные архимаги теперь в цитадели Зараха. Осадные башни тоже лишь разминка, у Ордена в запасе игрушки поинтереснее.
– Откуда столько сведений? – холодно спрашивает Эгорд.
– У некромантов можно получить не только бессмертие и оружие.
Минута напряженного молчания.
– Так, ну, понятно, – неуверенно подает голос Тиморис. – Нам прямиком в гости к этому пастуху крылатых ящериц. И как туда добраться? В порту вряд ли найдется капитан-самоубийца, корабли сейчас наверняка перевозят беженцев, армию, продовольствие, все спасают шкуры, прячутся по крепостям...
Милита усмехается:
– Корабль... У нас нет времени на черепашье плаванье. Найдем что-нибудь побыстрее. И понадежнее.
Милита приводит на крышу. Обожженное тело дракона стынет в той же позе, шея и крылья выгнуты агонией, у нижней челюсти торчит высокий ледяной сталагмит.
Тиморис оглядывается.
– И что мы тут забыли? Выход внизу.
Милита выхватывает из-за спины лук, синие призрачные языки пламени растягиваются, оставляют в воздухе рваные ленты. Тело наливается упругостью, рука подлетает к середине оружия, где должна быть тетива. Между клинками лука вспыхивает фиолетовый луч, Милита натягивает магическую тетиву, та разгорается ярче, между кистями из ниоткуда возникает стрела, узорчатый наконечник и древко окутаны таким же холодным огнем.
Звук выстрела похож на легкий женский крик. Стрела вонзается в тушу дракона на всю длину, лишь торчит краешек оперения.
Милита срывается в молниеносный танец, фигурка кружится вокруг дракона, плащ хлещет по рукам и ногам, стрелы ныряют в обугленную плоть как осы в улей. Туша пронизана магическими жалами со всех сторон, синий огонь набрасывается на бездыханную жертву, смыкается щетинистым куполом.
Девушка замирает, лук отведен за спину, пальцы свободной руки сгибаются в кулак. Губы выбрасывают непонятные слова, каждое громче прежнего.
Последнее слово на яростном выкрике, кулак резко вверх.
Синева пламени тонет в драконе, словно в решете, мясо превращается в пепел, туча праха осыпается тяжелым ковром, оголяет белые кости.
Скелет оживает, суставы надрывно скрипят, ребра ударяются друг о друга, хруст позвонков будто скрежет ржавой цепи. Костяной дракон вбивает крылья в плиточную твердь, крыша вздрагивает, Тиморис с выпученными глазами падает на задницу, судорожно отползает. Огромная нежить приподнимается, кости объяты фиолетовым пламенем, пушистым, как хлопья тумана.
Милита улыбается, подмигивает Тиморису.
– Это лучше, чем корабль. И безопаснее.
Тот нервно сглатывает.
Дракон расправляет громадные веера крыльев, челюсти выпускают в небо рев вместе с облачками фиолетового свечения.
Прыжок – и Милита уже на хребте ящера, между спинных бивней.
– Шевелитесь!
Эгорд хмурится, поджимает губы.
Не хочется прибегать к силе некромантов, те в свое время тоже пытались захватить мир. Сторонятся людей не из-за проснувшегося миролюбия, просто не оправились от поражения. Ждут, зализывают раны, не рискуют нападать открыто...
Но поздно, Милита выбор сделала, нет смысла отказываться от помощи нежити, если это все равно не изменит что-либо в лучшую сторону. Полетит Эгорд с нежитью или пойдет своим путем – душа Милиты в любом случае угодит к демонам. А вот смерть Зараха изменит очень много, поэтому...
– Летим.
Эгорд хватает за плечо Тимориса, тащит к дракону, воинупирается.
– Ты уже на нем летал, чего боишься? – говорит Эгорд.
– Тот был живой! А этот...
– Он смирный, весь во власти Милиты.
– А вдруг со мной так же, рассыплюсь, одни кости останутся!
– Подбивать клинья к немертвым девушкам, так сразу герой, – ехидничает Милита. – А летать на немертвых драконах – «рассыплюсь, спасите».
Тиморис обиженно вырывает плечо из хватки Эгорда, лицо насупленное. Твердо шагает к дракону, хотя мускулы иногда дергаются. Воин, бормоча под нос ругательства, карабкается по крылу, раз пять сваливается, но в итоге усаживается позади Милиты, скрестив ноги, крепко держится за гребень.
Эгорд в три прыжка оказывается рядом.
Милита тянет драконьи шипы на себя.
– Поднять якорь! Полный вперед!
====== ЧАСТЬ 2. Глава 9 ======
Глава 9
Крылья толкают груду костей в небо, лиловое пламя наливается сочностью, сквозь ревущий воздух слышно его потрескивание. Мир уменьшается, крепость превращается в пятнышко, Грифовы скалы как старая рыбацкая сеть.
Картинка начинает медленно уплывать назад, волосы скользят по облакам, горизонт разворачивается как свиток, открывает новые пейзажи.
Равнины за скалами похожи на кровавое море. Десятки тысяч демонов густо рассеяны по земному полотну, от захватывающих широт Эгорд с трудом проталкивает в грудь воздух.
Проплывает огромный бурый остров, меж черных дымовых лоскутов различаются прямые углы, строгие линии... Вегвинд, один из городов, разделяющих участь Старга.
…Раненые земли позади, внизу светло-коричневые волны степи, шорохи травинок сливаются в тягучий гул, бескрайняя гладь растительности и впрямь напоминает воду, пронизанную сумеречными лучами заката, редкие деревья как рифы. Мелькают стрижи, по-хозяйски неторопливо кружат силуэты ястребов.
– Красиво, – говорит Милита.
Тиморис прикладывает ладонь к уху.
– Что? Ужасный шум, говори громче!
– Ты редкостный кретин!
Милита улыбается, тычет указательным пальцем вниз, затем большой палец вверх.
Тиморис старательно кивает.
– Да-да, красотища!
Деревьев час от часу больше, появляются холмы с крохотными чащами, степь плавно перетекает в лес. Сосны будто гарпуны из рыбьих костей, обросшие хвоей и мхом, жмутся друг к другу, как в руках невидимой армии. Холмы громоздятся стадом клопов, по изломистым желобам текут зеркала рек, сливаются в серебристую сеть.
Монотонная смена пейзажей делает мысли вязкими, Эгорд лишь сейчас осознает, что дико устал, веки наливаются теплом, тяжестью, ресницы с каждым взмахом расцеплять труднее...
Тиморис зевает как голодный кукушонок.
– Можете поспать, – говорит Милита. – Не бойтесь, прослежу, чтобы не свалились.
Тиморис глядит искоса, ежится от холода.
– Что-то не очень верится. Не хочу проснуться в свободном падении.