Но меня его общество вовсе не тяготило, напротив. Мне было даже приятно провести время в человеческом обществе, забывая на короткие мгновения, кто я есть на самом деле. И водитель чувствовал мое расположение, поэтому продолжал рассказывать, хотя любой другой бы уже замолк, устав получать от нелюдимого спутника редкие односложные ответы.
По пути до пункта назначения, усач сделал пару остановок, покупая нам в придорожных забегаловках то по несколько порций шашлыка, то по пакету чебуреков с чаем. Я попытался было отказаться, но водитель так искренне обиделся, что все-таки принял угощение. Сделав первый кус мяса, я словно бы потерял контроль над собой. Короткая вспышка безумия, и вот я уже сижу с пустой пластиковой тарелкой, на которой остались лишь пара жирных капель, как напоминание о том, что на ней когда-то лежало что-то съестное.
Попутчик лишь глянул на меня расширенными от удивления глазами, все еще дожевывая первый кусок, и рассмеялся. «Ну ты и горазд, отец!» – сказал он уважительно, но больше на моем зверском аппетите внимание не акцентировал. Однако на следующих остановках я стал замечать, что в моих порциях оказывалось на пару-тройку кусочков мяса больше, а пакеты с чебуреками или беляшами выглядели более увесистым, нежели у него.
Ну что я мог на это сказать… в кои-то веки мне снова попался на пути добрый и искренний человек, которого очень сильно хотелось отблагодарить, да только нечем было. А от моих ненавязчивых расспросов он только отмахивался, мол, все у него есть, и ни в чем не нуждается.
В Самаре мы расстались, крепко пожав на прощание друг другу руки, и водитель, который так и не назвал мне своего имени, пересадил меня в другой автомобиль, где помимо меня и хозяина авто, ехала еще молодая женщина с ребенком. На мои возражения, что мне нечем расплатиться за дорогу, усатый лишь похлопал меня по плечу, заверив, что обо всем уже договорено. А уже через десять минут после нашего с ним расставания, я снова несся по трассе, размышляя обо всем и ни о чем.
Едва я оказался в салоне, я прикрыл глаза и прикинулся спящим, чтобы ненароком не напугать своих попутчиков. Где-то через час после начала поездки, мальчишка громким шепотом спросил у своей мамы:
– Мам, а этот дядя Кощей из сказок?
– С чего ты взял? – Ответила женщина таким же шепотом, которой мог не услышать только глухой. Видимо, они и правда посчитали меня спящим.
– Ну он такой худой, как скелет, и страшный… так Иван все-таки не убил его?
Мать просто цыкнула на мальчишку, чтобы тот перестал городить глупости, и больше моя скромная персона не привлекала к себе их внимания.
Путь прошел без каких-либо осложнений и происшествий, разве что субъективно был в два раза длиннее того, что я проделал в Баргузине. Мы тряслись весь остаток вечера, не делая остановку на ночлег, и прибыли в белокаменную лишь к утру следующего дня. Даже и не представляю, сколько бы времени у меня ушло на преодоление этого маршрута пешком…
Интересно, а что бы сказал тогда добродушный усач, узнай, кто в действительности был его попутчиком? Почему-то узнавать об этом мне не хотелось…
На въезде в Москву оказалось, что старые контрольные пункты и блокпосты никуда не делись. Они и по сей день перекрывали въезд в город, но были уже не так укреплены, как раньше. У нас у всех быстро измерили температуру, но даже не попросили взглянуть на документы, к моему огромному облегчению. Когда термометр приблизился к моему запястью, я немного занервничал, вдруг долгое пребывание в могиле сказалось на моем метаболизме, и я теперь гораздо холоднее, чем обычный человек?
Но, слава богу, все обошлось. Термометр показал небольшое отклонение в меньшую сторону, и полицейский, проводящий замер, даже не обратил на это внимания.
Ну здравствуй, Москва, вот я и вернулся…
На первый взгляд столица почти не изменилась. Все те же пробки, и все те же толпы вечно спешащих пешеходов, но это впечатление было ошибочным. Почти сразу же мне бросилось в глаза, что подавляющее большинство людей носит на лицах одноразовые респираторы или медицинские маски, а на поясе каждого второго висит какой-то девайс неопределенного назначения. Что это за приспособление, стало ясно несколько позже, когда я прошел вблизи одного парня с такой штуковиной.
Едва я приблизился на расстояние пары метров, как коробочка на ремне его брюк издала знакомый треск, а сам прохожий поспешил ускорить шаг, и вернулся к прежнему темпу только тогда, когда его дозиметр перестал сигнализировать о повышенном радиационном фоне.
Вот это номер! Понятно теперь, что за приборы носят люди. Неужели я все еще опасен для окружающих? Черт… со мной же почти пятнадцать часов три человека в машине ехали, да и усатый водитель Баргузина…
Не успел я додумать мысль о своих попутчиках, которые вместо благодарности хапанули от меня дозу излучения, как меня под руку подхватил какой-то мужик и потащил по улице.
– Дедушка, – сходу начал он, – вы там не стойте, в этом месте фон повышенный. Небольшой, конечно, но лишний раз лучше не искушать судьбу.
Я уже намеревался вырваться, может быть даже крикнул бы что это фонит от меня, но счетчик Гейгера на поясе мужчины действительно перестал пощелкивать через несколько метров.
Фух, можно было выдохнуть. Оказывается, я все-таки не радиоактивный…
– А что это за место? – Спросил я, заодно пытаясь оглянуться.
– А черт знает. После взрыва остатки ядерной начинки бомбы разлетелись по городу. Их хоть все быстро убрали, да и дезактивацию регулярно проводят, но все равно в городе полно мест, где фон заметно повышен. Там где совсем опасно, все перегорожено и проходы закрыты, а где допустимо находиться, расчерчены на асфальте красные круги. Тем не менее, в них лучше вообще не заходить. Ну всё, всего доброго, будьте осторожны!
Мужчина исчез так же быстро, как и появился, а я лишь глупо смотрел вслед его удаляющейся спине. Да-а, интересная жизнь настала в мегаполисе, ничего не сказать…
Взяв курс на нужную мне сторону, я достаточно бодро зашагал по проспекту, не переставая глазеть по сторонам. То тут, то там мне попадались автомобили со спящими внутри людьми. Где-то была всего пара человек, а где-то салоны оказывались набиты битком. Многие из таких машин стояли припаркованными прямо на тротуарах, но прохожие мирно обходили их стороной, не выказывая по этому поводу никакого недовольства. Тут же на тротуарах нередко попадались и целые микроавтобусы, у которых на стеклах красовались наклейки в виде желтых треугольников со схематично изображенными кроватями. Надо полагать, это что-то вроде мобильных отелей или хостелов. Похоже, в результате взрыва очень многие лишились жилья, и власти даже спустя полтора года не сумели решить проблему со всеми обездоленными.
Теперь-то понятно, о каких бродягах говорил водитель Баргузина…
Путь до нужного мне дома занял… занял довольно много времени. У меня не было ни копейки денег, поэтому шлепать приходилось пешком до самого вечера. По мере того, как простые панельные дома серийной застройки сменялись все более дорогими и комфортабельными зданиями более высокой ценовой категории, изменялась и обстановка на улицах. Тут уже нигде не было видно припаркованных мотелей на колесах и спящих в них людей, выросло количество полицейских в противогазах, каждый из которых носил на нагрудном кармане дозиметр, а на плече ремень с автоматом.
М-да, ничего не меняется в этом мире. Силовики всегда будут держаться поближе к тем, у кого кошелек толще, а остальной народ вроде как сам по себе…
Я несколько раз ловил на себе настороженные взгляды стражей закона и сразу же спешил убраться подальше, пока они не попытались меня остановить. А то мне ни сказать, ни показать им будет нечего. Запрут еще в кутузку, да буду сидеть там куковать. Хоть я и на все сто уверен, что признать во мне нынешнем того Секирина можно только при условии очень богатой фантазии и феноменальной памяти на лица, но вот догадаться откатать мои пальцы они вполне могут. А там как обнаружат, что они соответствуют отпечаткам одного заключенного, который уже давно числится погибшим, и сто-о-олько вопросов появится к непонятному безымянному деду, что целой пачки бумаги не хватит, чтобы их все записать. Нет, не надо мне такого счастья.
В общем, к одному знакомому подъезду я подошел уже впотьмах. Консьерж, подозрительно глядя на мой внешний вид, сперва не хотел меня впускать, но две пустые коробки из-под пиццы, которые я подобрал на помойке поблизости, все-таки помогли его убедить в том, что я вызванный курьер.
Поднимаясь в лифте и будучи уже на финишной прямой, я вдруг разволновался. Было даже немного удивительно, что хоть что-то смогло пробить мою крепкую броню апатии и безразличия, в которую оказалась завернута моя личность, будто в кокон. В последний раз подобное смогли сделать только мысли о том, что я стану безвольным рабом своего дара, а и то ненадолго… а тут прям стойкое такое волнение…
Когда створки кабинки распахнулись, я уже потерял весь свой напор и решимость. Мне казалось, что само мое нахождение здесь жесточайшая ошибка. Какой-то оборванец в краденых обносках вышагивает посреди элитного жилого комплекса… да я даже выглядел здесь чуждо и нелепо! Сейчас было самое время повернуть назад и не позориться, но я, стиснув челюсти, шагнул вперед.
Позвонив в дверь, я стал ожидать, тревожно переминаясь с ноги на ногу и подавляя истовое желание сбежать, но усилием воли заставлял себя стоять на месте. Наконец послышались щелчки открывающихся замков, и на пороге возникла она…
– Вы ошиблись дверью, – голос ее был ровен и почти мягок. Естественно, в ее эмоциях не мелькнуло даже тени узнавания… – я ничего не заказывала.
– Здравствуй, Вика. – Из-за вмиг пересохшего горла даже голос перестал быть похожим на мой. – Я так рад снова тебя видеть…
Глава 5
Бровь Стрельцовой медленно поползла вверх, придавая ее взгляду донельзя вопросительный оттенок. Выносить это выражение на ее лице было физически тяжело, ведь она никогда раньше так не смотрела на меня... как на чужого. Даже когда мы расстались, ее глаза и чувства не были ко мне так отстраненны. Я только и мог молчать, глядя на девушку, и пытаться запечатлеть в своей памяти каждую ее черту, каждый изгиб прядей ее волос, ее запах…
На правой стороне лица Виктории я разглядел тонкие едва заметные шрамы, которых там раньше не было. Толщиной они были не шире обычной нити, так что видно, что ее семье хорошо пришлось потратиться на врачей и пластических хирургов. Любой посторонний скорее всего даже не заметил бы ни эти маленькие отметины, ни несколько неестественный блеск правого глаза. Но я не был любым. Я хорошо знал Викторию, и эти изменения резанули меня зазубренной пилой по душе. Полумертвая совесть воспрянула и обличительно наставила на меня свой узловатый палец: «Ты! В этом ты виноват! Ты не уберег!» И мне нечего было ей ответить, потому что я и сам это прекрасно понимал.
Постепенно мысли свернули на другое действующее лицо этой истории, и вопреки моему желанию разум заволокло непроглядной пеленой ярости и клокочущего гнева. Далхан, грязная ты тварь… клянусь, если бы у меня был шанс поступить с тобой иначе, я бы воспользовался им! Но только для того, чтобы сделать твою участь еще более тяжелой и жестокой! Или я бы проделал с тобой все то же самое еще раз десять, лишь бы ты осознал, какую мерзость сотворил!
Но вскоре злость ушла, а вместо нее пришла грустная мысль – а кто я, собственно, такой, чтобы ненавидеть его? Я и сам натворил таких дел, что меня до сих пор проклинают миллионы людей. Я такая же тварь, как и он, только тяжестью моих грехов можно топить авианосцы…
Молчание на лестничной площадке затягивалось.
– Простите, мы разве с вами знакомы? – Вопрос Виктории ударил меня прямо в израненное сердце, и от него, словно от апперкота профессионального боксера, в глазах на короткий миг потемнело.
На что я надеялся? Убогий бродяга с лицом старика и душой демона. Зачем я буду снова лезть в ее жизнь, когда она только-только начала оправляться от того, что произошло с ней по моей вине? Давно уже стало понятно, что я не способен ни на что, кроме как рушить вокруг себя все и сеять горе. Какой был мой первый порыв, когда я выбрался из могилы? Увидеть Вику? Увидел, молодец. Теперь проваливай, и оставь девочку в покое. Пусть она забудет о тебе, как о ночном кошмаре, и живет нормальной полноценной жизнью.
– Нет, простите. Кажется, я и в правду ошибся этажом.
Сказать эти слова было для меня даже сложнее, чем выносить над собой многотонную тяжесть сырой земли, бетонной плиты и беспощадную тьму. Даже неподъемный груз из сотен тысяч загубленных душ не производил на меня столь сильного давления, как одна только эта реплика.
Я выплюнул эту фразу за миг до того, как пересохшее горло сжалось в спазме, и тут же развернулся спиной к девушке, чтобы убраться долой с ее глаз. Нет уж, хватит подвергать опасности людей, которые находятся поблизости. Пора привыкнуть к мысли, что злой и ужасный некромант должен прозябать в гордом одиночестве где-нибудь вдали от обжитых мест. Желательно еще каноничный черный замок выстроить, но это уже, как говаривали мои первые марионетки, будут дешевые понты. А так, вырыть себе землянку где-нибудь в лесу, а может даже и нормальный домик сладить, если прямота верхних отростков позволит. А то я в своей жизни до постыдного мало работал руками… возможно, самое время начать сейчас.
Позади хлопнула дверь квартиры Стрельцовой, и я понял, что момент истины упущен. Больше я сюда никогда не вернусь по своей воле. Незачем портить жизнь молодой девушки своим обществом и воспоминаниями, которые она успела уже позабыть. Все должно остаться в прошлом…
Дверца лифта медленно закрывалась, отрезая меня от того единственного светлого, что было в моей жизни. Но я убеждал себя, что если я и дальше хочу оставить его неоскверненным, то должен убраться подальше и никогда больше не отсвечивать поблизости. Такова была цена…
Прикрыв за собой дверь, Виктория ненадолго замешкалась, прежде чем вернуться в квартиру. Чем-то этот дедушка показался ей неуловимо знакомым. Что-то его облик затронул в ее душе щемяще приятное и ностальгическое. Но что именно в чертах странного визитера настраивало девушку на такой лад, она не могла понять. Но эта его фраза… «Здравствуй, Вика… снова…»
Шальная догадка, которая просто не могла воплотиться в реальности, пронзила мозг Стрельцовой и навязчиво в нем засела. Нет-нет-нет, что за глупости? Этого просто не может быть. Мертвые не могут восстать…
Додумать Вика не успела, потому что споткнулась на этой мысли. Или все-таки могут? Слухи о восстании бунтовщиков годовалой давности ходили самые разнообразные, и в сети по-прежнему было великое множество видеофайлов, поверить в реальность кадров которых в здравом уме просто невозможно… они больше подходили для голливудского блокбастера о начале зомби-апокалипсиса.
Хоть многие видные эксперты и пытались оспаривать если не реальность этих кадров, то их мистическую природу, но не очень-то это у них выходило. Слишком уж бледными выглядели их объяснения. Так что, может, мертвецы действительно могли вернуться в наш мир? А если так, мог ли и он…
– Вика, ну ты где застряла? – Донесся до нее с кухни нетерпеливый возглас кого-то из приглашенных гостей. Сегодня у нее дома проходило застолье, приехала даже Алина, было бы не очень красиво заставлять гостей ждать…
– Подождите, я скоро! – Стрельцова выкрикнула эти слова уже на ходу, снова отпирая дверь. Гости никуда не денутся, а вот если этот таинственный призрак прошлого сейчас уйдет, ответа на свой вопрос она никогда уже не получит.
Выбежав в подъезд, девушка тут же рванула к лифту чтобы увидеть, что одна из кабинок едет вниз, и уже спустилась на три этажа. Это наверняка он!
Понимая, что дожидаться второго лифта и ехать вслед будет слишком долго, Вика со всех ног припустила к лестнице. Едва не снеся дверь с петель, она просто вылетела на лестничную клетку и, с трудом устояв на ногах, кинулась вниз, развивая максимально возможную для нее скорость. Она перепрыгивала по три-четыре ступеньки за раз, молясь только том, чтобы не навернуться и не переломать себе ноги. Но даже так она бы все равно продолжила ползти. Она наверняка тогда бы опоздала, но зато была б уверена, что сделала все, что от нее зависит.