Николай Петрович оглядел молодёжь и задержал взгляд на взъёрошенном парне.
– Алексей Алексеевич, они вам мешают?
Парень вопросительно глянул на женщину-блондинку и нерешительно ответил:
– Вообще-то да.
– Вот видите! – повернулся к Лисицыну Николай Петрович. – Так что, ребята, шагайте. До встречи на планёрке! А мы вас проводим. На всякий случай.
Ага, значит, блондинка – это мать Алексея, та самая Мария Егорова, про которую любит рассказывать Арнольд Оскарович. Чуть улыбнувшись, Николай Петрович сказал ей:
– Мария Тимофеевна, а мне про вас много хорошего рассказывали.
– Кто-то из прошедших наш центр реабилитации? – предположила блондинка.
– Нет, Арнольд Оскарович.
Лицо у блондинки вытянулось от удивления. Николай Петрович ещё раз оглядел молодых людей – сердитые, решительные, почему кое-как одетые. Одна девушка коротко стрижена, почти как новобранец, смотрит угрожающе. У парня рядом с ней припухло лицо, как будто долго загорал на солнце. Вторая девушка едва достаёт ему до плеча, но смело стоит в строю вместе с друзьями. Алексей уже не выглядит таким взъерошенным, но всё ещё оглядывается на мать, как бы ища поддержки.
Интересно, когда они собираются отправиться в своё путешествие? Наверное, этому будут предшествовать какие-то сложные технические процедуры. Ну что же, остаётся только пожелать им удачи. Но Николай Петрович решил не показывать свою осведомлённость.
– Ну, молодые люди, если у вас всё в порядке, то я с вами прощаюсь. Желаю вам удачи в ваших начинаниях. Я же постараюсь, чтобы эти парни вас больше не побеспокоили.
Он ещё раз глянул на Марию и невольно улыбнулся, увидев недоумение и замешательство на её лице. Уже выйдя из КПП, он достал телефон.
– Павел, ты где? А, ну тогда можешь не торопиться. Мы здесь на объекте. Лисицын со своими боевиками нас опередил, но вроде ничего испортить не успел. Я их отсюда шуганул. Ну всё, до встречи. На связи.
На следующее утро хозяин загородного домика уже нетерпеливо поджидал их на улице. Выслушав короткий рассказ Николая Петровича, Арнольд Оскарович возбуждённо произнёс:
– Ребята, я вас прошу об одном одолжении – организуйте мне встречу с этими путешественниками во времени!
– А вы уверены, что они действительно путешествовали во времени? – усомнился Павел. – Ведь прошёл всего один день, а они собирались отправиться на месяц.
– Коля, это же машина времени! – улыбнулся Арнольд Оскарович. – Они могут провести там целый месяц, а когда вернутся, здесь пройдёт всего полчаса.
– И всё же – почему вы так уверены, что они куда-то перемещались?
– Вспомните легенду про десантницу Олю.
– Почему же это легенда? Есть официальная хроника, есть указ о присвоении ей звания Героя Советского Союза.
– Вы видели эту хронику?
– Да её в любой момент можно поглядеть! – Павел достал планшет. – Вот, пожалуйста!
Дождавшись крупного плана, Арнольд Оскарович попросил:
– Останови! Ничего не замечаешь?
Павел в недоумении уставился на экран, Николай Петрович тоже заглянул ему через плечо. Поглядев на них, Арнольд Оскарович не выдержал и подсказал:
– Ольга Яковлева, только без волос!
– Точно, она! – вглядевшись в изображение, поразился Павел. – Но откуда военная форма, автомат, БМП наконец?!
– Мне тоже интересно, поэтому я и хочу с ними встретиться.
– Послушайте, но ведь ничего не изменилось! – не согласился Николай Петрович.
Арнольд Оскарович усмехнулся.
– Мы просто не знаем других вариантов. Про эту особенность мне говорил ещё лейтенант Макаровский из математического отдела. Он всё носился с идеей автоматической коррекции временных версий. Даже пытался что-то там изменить в опытной установке, но ему, разумеется, тогда не позволили это сделать. Значит, сейчас он всё же смог это реализовать.
– Получается, у ребятишек что-то всё же вышло, – задумчиво произнёс Николай Петрович. – Ведь эта история с десантницей Олей сыграла в те дни очень важную роль.
– Тут целый комплекс событий, – предположил Арнольд Оскарович. – Они должны были где-то достать военную форму, оружие, БМП. Как-то доехать до центра Москвы…
– Так я же организовал их приём в учебный центр для ЧВКашников! – напомнил Николай Петрович.
– Там их не учили ездить по Москве, – возразил Арнольд Оскарович. – Да и стреляет она уж больно лихо – вряд ли этому можно научиться за неделю. Но самый главный вопрос – как это попало в телевизор?
– Счастливое стечение обстоятельств, – объяснил Николай Петрович.
– Не верю! – воскликнул Арнольд Оскарович. – У этих ребят не бывает случайностей. Но самое главное – они вернулись живыми. А мы-то с вами рисовали мрачные картины!
– Почему вы ими так интересуетесь?
– Да потому, Коля, что они сделали то, что в своё время не смог сделать я. За мной стояло могучее государство, и я не смог предотвратить его гибель. А они собрались вчетвером и достигли своего. Конечно, использовав наш задел, но они пошли дальше нас.
– Но я всё же не понимаю – чего они добились? – продолжал недоумевать Николай Петрович.
– А вот всего этого! – Арнольд Оскарович широким жестом провёл рукой.
– И что? Стало лучше?
– Вероятно, – кивнул старик. – Могло быть гораздо хуже.
– А могло быть и лучше? – предположил Павел. У него возникли прежние сомнения. – Конечно, история не имеет сослагательного наклонения, но почему вы так уверены, что они изменили её ход к лучшему? Есть естественный ход истории. Это как плеснуть воду на землю, и она сама найдёт себе дорогу. Так сказать – естественным образом. Но при этом – самым устойчивым. А если мы соорудим искусственную плотину – то её рано или поздно прорвёт. Поэтому я не понимаю ваших восторгов.
Арнольд Оскарович задумчиво поглядел на него.
– Паша, ты как-то спрашивал – кто сейчас пойдёт воевать за родину, если снова настанет 41-й год? А я, в силу своего возраста, поставлю вопрос по-другому – кто отпустит своих детей воевать за родину? Ты намекал на потерянное поколение, а я тебе отвечаю – это не первое потерянное поколение. Дети всегда тонко чувствуют ложь. И если они видят, что взрослые не верят в свои идеалы, то не будут верить не только в идеалы, но и самим взрослым. А на примере этих ребят я вижу, что у молодого поколения не только есть свои идеалы, ради которых они готовы рисковать жизнью, но они смогли убедить в ценности своих идеалов и своих родителей. Если угодно, то и в меня они вселили уверенность в будущем.
Павел задумчиво ответил:
– Общество изменилось. На первый план вышли консерваторы. Как говорится, если ты в молодости не был революционером – у тебя нет сердца, если в зрелости ты не стал консерватором – у тебя нет разума. В 1917-м средний возраст столичного жителя был 19 лет, сейчас – 39. Общество всё больше руководствуется доводами разума. И такие добровольцы-революционеры начинают рассматриваться как угроза. Какими бы благими намерениями они не руководствовались.
– Молодой человек! – недовольно произнёс Арнольд Оскарович. – Я ещё застал добровольцев, который поехали воевать в Испанию! А сейчас добровольцы воюют на Украине!
– Воюют, – кивнул Павел. – Причём с обеих сторон.
– Что ты хочешь этим сказать?! – уже неприкрыто разозлился Арнольд Оскарович. Но Павел не собирался уступать.
– Да, они герои! Но главным героем будет тот, кто прекратит эту бойню!
– Бойню может прекратить только наша победа! Как в 45-м!
– Нет, – твёрдо ответил Павел. – Тогда воевали с внешним врагом. А сейчас идёт гражданская война, в ней победа невозможна. Кто-то должен это прекратить! Но этого человека проклянут все – и с той стороны, и с этой.
– Почему проклянут? – удивился Николай Петрович. – Объясни!
– Потому что каждая сторона будет считать, что, прекратив войну, он украл у них победу, – охотно ответил Павел.
Глава 23. Посиделки
После возвращения из прошлого прошло уже три месяца. В выходной день друзья по традиции собрались у Лёхи.
Иван привычным движением скрутил крышку с бутылки пива.
– Открывашка же есть! – недовольно заметила Ольга.
– Вставать лень, – отозвался Иван и взял вторую бутылку. – А ты будешь?
– Ваня, ты совсем дурак?! – Ольга погладила округлившийся живот.
– Извини, никак не привыкну! – смутился Иван.
– Ребята, вы когда-нибудь повзрослеете? – засмеялся Лёха. – Скоро родителями станете, а всё такие же.
– Первый ребёнок – последняя кукла, – философски заметила Светка.
– Сама ты кукла! – внезапно разозлилась Ольга.
– Последнее время она постоянно так, – на недоумённый взгляд Светки ответил Иван. – Наверное, это из-за беременности. Хорошо хоть сейчас тошнится меньше.
Ольга перекинулась на мужа.
– Всё сказал, специалист по беременности?!
– Ольга, ты какая-то нервная, – осторожно заметил Лёха. – Что-то случилось?
– Это у вас что-то случается, – сбавив тон, ответила Ольга. – А у меня что-то случится только через пять месяцев. А пока что сплошная скукотень. Там была настоящая жизнь, мы делали что-то стоящее, жили полной жизнью, а сейчас как рядовые обыватели.
Она кивнула на мужа, уже успевшего допить бутылку пива.
– Имею право! – обиженно заявил Иван. – У меня законный выходной!
– Ты просто толстокожий придурок! – снова завелась Ольга. – Тебе пофиг, чем заниматься – менять историю страны или в своём экскаваторе рычаги дёргать! Лишь бы пиво было! А у меня такое ощущение, как будто я бежала изо всех сил, и вдруг остановилась. Как будто всё интересное в жизни уже кончилось. И главное – бухать нельзя. Тоска!
– Это посттравматический синдром, – предположила Светка. – Это у многих, кто вернулся с войны. Ты бы поговорила об этом с Марией Тимофеевной.
– Говорила уже, а толку-то?
– Да, тяжёлый случай! – вздохнул Лёха.
– А ты что думал! – толкнула его в бок Светка. – После Отечественной многие герои вот так и спились. Потому что не нашли себя в мирной жизни. Да и сейчас не лучше. Мне твоя мама рассказывала об этом – она называла это «отравлены порохом». Такие люди нормально чувствуют себя только на войне.
– Мне что – на войну поехать?! – возмутилась Ольга и показала на свой живот. – Как ты себе это представляешь?! Да и войны, к счастью, вроде нет.
– На Украине уже намечается, – ответил Иван. – По зомбоящику что-то там говорили.
– На какой ещё Украине? – удивился Лёха. – Она же почти вся ещё в 1991-м вошла в состав России.
– А теперь почти всё, что тогда вошло, назад просится, – ответила Светка. – Я тоже это отслеживаю.
– Вот видите! – воскликнула Ольга. – Получается, что всё было напрасно. Социализм всё равно кончился, хохлы незалежности хотят, остался только вечный гарант конституции. Да и саму конституцию успели поменять. И с Ванькиными родаками никак не помиримся.
– Что, Александр Маркович при своём мнении остался? – удивилась Светка.
– Да, как был либерастом – так и остался!
– Оля, полегче на поворотах! – лениво отозвался Иван. Похоже, эта тема ему уже изрядно надоела.
– Нет, вы посмотрите, что получается! – продолжала возмущаться Ольга. – Мы рисковали жизнями, мы хотели, чтобы все жили хорошо, чтобы не было всего того дерьма, которое случилось в 90-е, а что происходит сейчас?
– Тебя уже один раз наградили, – напомнила Светка. – Или ты хочешь, чтобы тебе каждое утро говорили «спасибо»?
Ольга исподлобья глянула на подругу.
– Светик, вот вы с Лёшкой продолжаете возиться с этим музеем. А это кому-то нужно, кроме вас? Признайся – вы страдаете фигнёй!
Но Светку было не так-то просто вывести из себя.
– Не признаюсь. Мы считаем, что это нужно делать, и мы будем это делать.
– Ага, и за свой счёт!
Ольга попала в самое больное место – финансирование создания музея «Чехов-33» прекратилось ещё квартал назад, и сейчас Мосэнерго уже грозилось отключить электричество. Охрану пришлось сократить до минимума. Но если без охраны ещё можно как-то обойтись, то электричество на объекте жизненно необходимо – дренажные насосы должны работать постоянно, иначе подземное сооружение снова затопят грунтовые воды.
– Выход только один – попытаться лечь под государство, – пришёл на помощь Лёха. – Я сейчас пытаюсь договориться с Минкультом, чтобы наша затея получила статус федерального музея.
– Ну и как? – скептически процедила Ольга.
– Пока никак, – вынужден был признаться Лёха. Повисло неловкое молчание, которое прервала Светка.
– Я не перестаю восхищаться Лёшкиной мамой! Мария Тимофеевна смогла адаптироваться практически в чужом обществе, в другой эпохе, и не просто адаптировалась, но ещё и помогает другим. А мы вернулись в своё время, а я всё равно чувствую себя здесь чужой.
– И что тебе тут не нравится? – отставив пустую пивную бутылку, поинтересовался Иван.
– Я даже не знаю, как сказать, – смутилась Светка. – Наверное, то же самое, что и Ольге – всё какое-то мелкое, суетливое, меркантильное. Люди строят дачи, копают огород, и только мы…
Она замолчала, не договорив.
– А ты тоже что-нибудь посади, – предложил Иван. – Картошку там, или морковку.
– Издеваешься?! – обиделась Светка.
– Почему сразу издеваюсь? Всё какая-то польза будет – картошку сварить можно. Я вам так скажу – у вас приключилось какое-то горе от ума. Вы помешались на чём-то великом. Это, конечно, всё хорошо, но как-то слишком абстрактно. Иногда полезно сделать что-то конкретное, что можно потрогать руками.
– Теория малых дел? – усмехнулся Лёха. – Убраться перед домом и тому подобное?
– Нет, просто работать на работе, – невозмутимо ответил Иван. – Вот я сегодня вырыл котлован, завтра там сделают опалубку, через неделю зальют бетон – получится фундамент. А потом построят дом. Это конкретно и бесспорно.
– Но зато как-то мелко, – Лёха скривился.
– А тебя интересует только в мировом масштабе? – Иван достал следующую бутылку. – Пиво будешь?
– Да отстань ты со своим пивом! – возмутился Лёха. – У нас тут другие проблемы!
– Я вижу, какие у вас проблемы! – Иван пальцами скрутил крышку с бутылки.
– Ну и что же ты видишь? – насторожилась Светка.
Иван не спеша отхлебнул пиво и степенно продолжил.
– А проблема по большому счёту одна – чем бы ещё потешить чувство собственного величия.
– Долго думал?! – возмутилась Ольга. Но Светка её остановила.
– Погоди! Пусть объяснит.
– И объясню! – похоже, пиво наконец-то подействовало на него. – Вот вы… Да и я вместе с вами – мы всё думаем, как улучшить мир. Не спрашиваем у других – что им нужно, а сами придумываем. Причём сразу в мировом масштабе.
Он махнул бутылкой в сторону Лёхи и продолжил.
– А когда придумаем, как улучшить мир – пытаемся изменить исходные условия. Не улучшаем мир здесь и сейчас, а говорим – нам всё досталось в неправильном виде, давайте вернёмся в прошлое и подправим, что оно как бы само всё получилось.
– Это ты сам додумался? – хмуро поинтересовался Лёха.
– Нет, конечно, – улыбнулся Иван. – Просто на той неделе у меня экскаватор встал, а сроки поджимают. Мужики из нашей бригады видят, что могут без денег остаться, и на меня насели – давай чини, ты же экскаваторщик! Я полез, а там всё как-то по-дурацки сделано, я никак разобраться не могу. Вот и говорю мужикам – какой придурок этот экскаватор проектировал!
– А они чего? – заинтересовалась Ольга.
– Матом меня обложили. Говорят: не можешь сделать – так и скажи!
– А ты?
– Я что я? Пришлось разбираться. Помнишь, я ночевать не пришёл, ты ещё скандал закатила? Вот это тогда и было.
– Сделал? – спросил Лёха.
– А то! – Иван с довольным видом отхлебнул пива.
Светка задумчиво произнесла:
– То есть типа того – мы взялись, а сделать не смогли.
Иван смутился.
– Ну почему не смогли? Что-то же сделали.
– Но получилась фигня! – не согласилась Светка.
В этот момент раздался звонок в дверь.
Глава 24. В гостях
Лёха пошёл открывать. За дверью стоял тот самый подполковник, который вручал награду Ольге, но на этот раз он был в штатском.