Сквозь темноту многого было не рассмотреть, но некоторые черты лица ярко выделялись в лунном свете. Большие, чуть глубже, чем нужно для классической красоты, посаженные глаза. Широкие брови. Нос, на мой вкус, длинноват, но обросшие небрежно растрепанные волосы позволяют это немного скрыть, когда видишь профиль. Четко обрисованная линия тонких губ. Он внимательно посмотрел на меня, и я снова забыла о том, как он выглядит. Кто тут был марионеткой? Хорошим песиком? Я готова была выполнить любое желание. Прыгнуть с обрыва, если он прикажет. Пожалуйста.
- Но как такое возможно? Почему ты подчиняешься?
- Невозможно сказать точно. Эдгар считает, что мы стали заложниками материи. Да-да, той самой, из которой соткано всё вокруг, той, которой мы можем управлять в силу своих способностей. Но противостоять ей мы не можем. Нас будет тянуть друг другу, вопреки всему, как два противоположных полюса сверхсильного магнита.
Прости меня. Прости, пожалуйста, но я ничего не могу сделать. Прости, за то, что лучшее, что я могу сейчас – это прочитать тебе лекцию, наговорить разного и оставить ни с чем.
- В Старой и Новой Деревне за всеми наблюдают, если кто-то поймет, что нас связывают не только отношения Наставник-курсант. Именно поэтому я должен дать тебе четкие инструкции, как вести себя дальше. Ради этого я принес тебя сюда, а не ради разговоров о любви и Маше.
Я выдохнул, чтобы перевести дыхание. Близко. Очень близко. Всего пара сантиметров между пальцами опущенных вниз рук. Она молчит. Слушает и молчит. Я смотрю на неё и не вижу. Не вижу причин, чтобы не сбежать прямо сейчас отсюда на самый дальний край нашей круглой планеты.
- А сейчас? Здесь нас могут увидеть?
- Нет. Здесь нет.
Это был знак. Сигнал. Выстрел стартового пистолета. Как угодно. Я обняла его так крепко, как было возможно, стараясь компенсировать все объятия, которых я буду лишена, когда мы вернемся в лагерь Ассоциации. Уткнувшись носом в его плечо, вдыхала запах, стараясь надышаться на все то время, что не смогу сделать это снова. Плакала, надеясь, что слезы и пятна от косметики останутся на его кофте, чтобы напомнить обо мне. Я не думала о времени, не знала как долго мы молча стояли вот так, пытаясь запомнить друг друга. Но почему-то понимала, что для него это тоже важно. Возможно, это была женская интуиция. Возможно, об этом мне рассказали его ответные объятия. Возможно, легкий, едва уловимый поцелуй в макушку перед тем, как я услышала тихое: «Крылья».
Пора было возвращаться. Мы оба знали, что делать. Точнее, чего не делать ни в коем случае: не оставаться один на один, не прикасаться друг к другу, не искать встреч, лучше даже не звонить и не писать друг другу сообщения без повода. Стараться поддерживать отношения Наставник-курсант, насколько это было возможно. А возможно ли вообще?
Только что отпустил её. Отпустил и вернулся домой. Каждому из нас сейчас требовалось время, чтобы уложить в голове всё случившееся. Не знаю, к чему это приведет, какие выводы она сделает и что в ответ на наши действия сделает материя. Теперь остается только ждать. Жить, учиться, работать и ждать. Нет ничего отвратительнее этих мгновений ожидания, когда карты сданы и лежат рубашкой вверх. Ты готов протянуть руку, открыть их и узнать, что там внизу – победа или поражение. Но ты не ведущий, а он медлит, раздумывает и проводит скрытые комбинации. Сдает. Мешает. Снова сдает. Подкладывает новые карты. Тебе остается лишь наблюдать. Быть козырным тузом в рукаве и ждать, разыграют тебя или оставят жить. Всё зависит от расклада.
Одержимый хаотичными мыслями, я вернулся домой через окно. Судя по смеху, на кухне еще продолжалось бурное знакомство Наставников и курсантов. Мой приход туда неизбежно вызвал бы множество вопросов, отвечать на которые не было настроения.
Чувствуя себя как никогда одиноким, я провалился в сон. Сказалась бессонная ночь и напряженный день. Не знаю точно сколько мне удалось проспать, но когда я снова открыл глаза шум на первом этаже стих. Кто-то раздраженно стучал в мою дверь.
-Кирилл, я знаю, что ты здесь. Открывай!
Разумеется, завершением такого великолепного дня должно стать объяснение с Машей. О ней я совершенно не подумал. Что ей сказать? Правду? Это уничтожит её. Соврать? Это мерзко. 50 на 50? В любом случае провал. Знать, что Маше - женщине, к которой ты испытываешь самые нежные из возможных чувств - предстоит повторить судьбу твоей матери. Прожить жизнь, наполненную болью и осознанием, что человек, с которым тебя навсегда связали, живет и дышит ради другой. Чтобы придти к тебе, он перешагивает через себя, свои чувства, мысли и желания. И ни одно даже самое страстное прикосновение к тебе не сравнится с легким касанием её руки.
Взмах руки и замок открыт. Маша буквально влетела в комнату и от всей души хлопнула дверью. Душа у нее была большая и сильная, судя по жалобно зазвеневшим стеклам. Она злится. Я вижу это по ледяному взгляду, сжатыми в тонкую ниточку губам, морщинке между бровями. За время наших отношений мы изучили друг друга до миллиметра, до мелких привычек и тонких, едва уловимых движений.
Не дав ей ничего сказать, я рывком поднялся с постели. Она злится на меня? Сама натворила дел, а виноват я? Нет уж! Жалость к ней, появившаяся внутри меня несколько минут назад, сменилась порывом гнева. Она заставила Арину страдать. Причинила ей боль.
- Ты думаешь, что творишь? – набросился я на неё. Маша замерла на месте от неожиданности. Я ни разу в жизни не кричал на неё.– Зачем ты показала ей всё это? С какой целью? Что за приступы необоснованной ревности?
- Необоснованной? Ты видел, как она смотрит на тебя, но ничего не рассказал. Я единственная была с ней честна, - Маша всегда умела держать удар и сейчас отвечала мне с не меньшей долей гнева.
- Да, ткнула её туда носом. Без объяснений. Нам предстоит работать вместе, хочешь ты этого или нет. Как прикажешь ей работать с нами после всего, что она увидела? Даже если она питала ко мне какие-то чувства, достаточно было просто поговорить. Сегодня вечером я сделал это. Проблема решена. Я не её личный Наставник, мы будем видеться только в учебной аудитории, и она сможет перерасти свои детские чувства ко мне. Если ты пришла отчитать меня за то, что в присутствии курсантов я вел себя двусмысленно и импульсивно, можешь начинать. Но знай, что только твоя неуемная ревность стала этому виной, - перегнул, я перегнул палку собственной лжи, но не жалел. Какие-то считанные минуты назад она вошла в комнату с видом победителя, человека способного отчитать меня, как ребенка, вышла же она отсюда опустив плечи. Я не стал её догонять.
Вопреки моим ожиданиям мир не изменился. Утром солнце встало по расписанию. Прозвенел будильник. Желудок привычно потребовал пищи, а ребята объяснений. Я благополучно свалила все на то, что Наставник победил меня и отругал за скрытые грешки. На первый взгляд, этот ответ устроил всех и к концу дня инцидент был благополучно забыт. Благо, Кира придумала для нас особенно жестокое задание, после которого мы едва живые выползли из аудитории. Вечером в моей голове никак не укладывались мысли о том, что нам предстоит переживать подобное не только в иллюзиях, но и в реальной жизни. Ужинали молча, каждый был погружен в свои мысли. Мы все провалили сегодняшнее задание. Почему? Все просто. Не поняли Объект, впали в панику и растерялись.
Я снова вернулась мыслями к занятию. Кира сегодня была как будто взвинчена, ей удалось скрыть это от всех курсантов, кроме меня. Хочет она этого или нет, она моя мать и я точно знаю, когда мама злится. Думаю, все дети знают, когда их родители злятся. Зачатки инстинкта самосохранения. Вот и сейчас, раздавая нам папки с подробным описанием Объектов (такие обязательно даются перед заданием каждому Мыслителю), она бросала быстрые взгляды то на телефон, то на дверь учебного класса. Но ничего не происходило. Несколько раз она посмотрела в окно. Снова тишина. Кира кого-то ждет? Или кого-то боится? Я отвлеклась от созерцания матери, на которую так не похожа, чтобы прочесть данные своего Объекта – военного корреспондента, которому предстояло стать легендарным писателем. Задание казалось мне сравнительно легким. Найти объект за три минуты. Прилагалась даже карта лагеря. Вычислить журналиста в толпе достаточно легко…только это в толпе живых.
- Вы вообще умеете думать? Или это лишняя функция вашего мозга? – отчитывала нас Кира, когда дрожащие от страха, мы вернулись в реальность. – Комаров, какого черты ты искал начальника штаба на передовой? Валерия, я на тебя и не рассчитывала, но грохаться в обморок в первые пять секунд? Как ты работать будешь? Арина, ты могла подумать, что у журналиста на одежде есть метка или это лишнее? Феликс, ничего смешного. Я ожидала, что ты за минуту найдешь свою санитарку. Проще задание было только у Лихачева, но тот не догадался посмотреть на карту и крестик «пункт связи». Жанна молодец, сообразила, где искать доктора, но поздно. Тем не менее, на фоне остальных – сегодня высший балл.
Наша красавица бросила красноречивый взгляд на Колю, но тот ничего не заметил. Мы хлопотали вокруг позеленевшей Леры, ей было совсем плохо. Я читала об этом в статье. Целители слишком восприимчивы, их нельзя просто так бросать в подобные иллюзии. Но кто в Ассоциации уделяет этому внимание? Никто. Обучение стандартное для всех. Не знаю в чем причина, но выбираться из этого нам предстояло самостоятельно. Я не хотела признаваться себе, что это учебное наваждение еще долго будет преследовать меня в кошмарных снах.
Моя иллюзия началась с падения в песок. Липкая кашица пристала к резине сапог. Это была кровь молодого парня лет двадцати. Я не разбиралась в звездочках и насечках, но судя по возрасту, он вряд ли успел дослужиться до высоких званий. Рядом лежал мужчина за сорок, по его восковому безжизненному лицу со впалыми щеками и густым усам ползла отвратительная блестящая многоножка. Подавив тошноту, я пошла вперед на крики раненых. Моей первой идеей было идти на голоса, только спустя полторы минуты я поняла, что ошиблась. Их было слишком много, за три минуты успеть оббежать всех – нереально. Все смешалось в хаос криков, крови, кусков одежды, сиротливо лежащих в песке оторванных рук и ног, опустевших взглядов, замеревших навсегда губ и бесконечной пещано-кровяной каши. Через две с половиной минуты мне хотелось лишь одного – вернуться обратно. Я уже не искала. Я умирала. Умирала вместе с ними. Становилась частью этого Ада, проникающего под кожу вместе с воздухом, ставшим влажным от испарявшейся на солнце густой красной жижи…
Я полчаса смывала с себя это ощущение, стоя под обжигающими струями душа. Несколько раз с остервенением терла себя мочалкой. Мне было все равно, опоздаю ли я на занятия. Хотелось лишь одного – стать чистой. Выбраться из того кошмара, который вот-вот станет моей работой. Никогда не возвращаться в это кровавое поле и ему подобные.
Вернувшись домой вчера вечером я приняла одно важное решение. Буду играть по правилам Кирилла, сделаю все, чтобы сохранить ту его часть, которая по какой-то причине зависит от меня, в целости и сохранности. А пока, чтобы не обезуметь от выжигающих меня изнутри эмоций, сосредоточусь на обучении. Если я погрязну в учебе, у меня не останется времени на мысли и чувства. Я соберу всю волю в кулак и стану Целителем, лучшим из лучших, даже если это потребует от меня сосредоточия всех сил. Буду идти вперед, совершенствовать мастерство и рано или поздно, возможно, этот путь приведет меня к нему. Так будет правильно. Когда станет совсем больно – буду читать книги о Целителях. Когда станет совсем невыносимо тянуть к нему – буду практиковаться. Пусть учеба станет моим лекарством от тоски и губительного притяжения.
Плотнее закутавшись в махровый халат, я решила почитать. Но в одиночестве комнаты слишком быстро дошла до кондиции «совсем больно». Зашумел процессор. Пора узнать всё, что только можно, о работе Целителей. Мы расстались не больше суток назад, а я уже готова перейти к практике. Где-то через час дверь в мою комнату открылась. Вот ворона, забыла запереть!
- Можно к тебе? – сначала зашла - потом спросила. Лера гениальна в своей непосредственности, как и всегда.
- Заходи, я решила немного освежить в памяти информацию о Целителях и поискать дополнительную. Раз уж мы влипли в это дело.
Попытка изобразить гостеприимство в пику всему, что происходило сейчас внутри меня, увенчалась успехом. Возможно, если в комнате будет кто-то еще, я перестану кожей ощущать одиночество. Почему мне дали конфетку, а потом отобрали, так и не дав ощутить её вкус. Интересно, если начать капризничать и топать ножками мне вернут мою конфету? Не знаю как с конфетами, а пирожное у вошедшей в комнату Леры выпросить можно.
- Понятно. Извини, что отвлекаю. Мне просто... – Лера сделала несколько несмелых шагов назад, словно передумала начинать этот разговор, но мгновение спустя собралась с мыслями, - … не с кем поговорить, - она по-прежнему выглядела неважно после занятий с Кирой.
- Выкладывай, - я развернулась на стуле и улыбнулась как можно доброжелательнее. Кто бы знал, сколько раз за эти несколько месяцев мне хотелось высказаться. Поплакать в плечо близкого человека, посоветоваться, но никого подходящего не было рядом. Раз так, пока стану жилеткой для кого-то другого, может, когда-нибудь, и я смогу с ней поделиться своими неприятностями.
- Вчера Жанна осталась с ним, - начала Лера. По её выражению лица мне не составило труда понять, кто такой этот «с ним» и почему Лера вместо того, чтобы лечь спать, пришла ко мне. В одиночестве её, наверняка, тоже захватывали мысли разной степени нелепости.
- Жанна? Осталась с Климом? – это выглядело безумием. Когда мы сидели все вместе, Жанна активно отбивалась от парня и даже выглядела раздраженной, а теперь? Осталась с ним?!
- Думаю, она хотела разозлить Колю, - пожала плечами Лера. Удивительное спокойствие. Кто бы оценки выставлял, сама вчера отпустила Кирилла к невесте. Не попыталась бороться. Просто согласно кивнула. И вот сижу здесь. Живая. Разговариваю вот, улыбаюсь даже. Могу спеть. Надо?
- А он разозлился? – я в этом сомневалась.
- Не знаю, когда они уходили, он смотрел на них с отвращением. Ему не нравится, что Жанна популярна и ведет такой образ жизни. Как бы описать, слишком доступный. Сама знаешь, за эти несколько месяцев она сменила порядка пяти парней, а на скольких свиданиях была и не сосчитать. – Лера заглянула через мое плечо в статью на мониторе, - я читала это, ерунда какая-то. Псевдо-мыслительство.
- Да? А мне показалось интересным. Целители – избранники Творца, звучит круто! - я рассмеялась и нажала на красный крестик. Да, статья, действительно, отдавала бредом. Теория гласила, что только Целитель может стать Оракулом, так как все, кто владеет большим потенциалом человечности, являются избранниками Творца и могут трактовать его волю. Дурдом. Каждый мыслитель знает, что Оракулом всегда становится Глава и никто больше. Если послание Творца примет кто-либо другой, то небесное пламя спалит его до тла.
- Расскажешь, что случилось в доме Наставника? За что он тебя отругал? Сильно досталось? – Лера переживала. Я тоже. Вопрос на несколько секунд поставил меня в тупик. Какими бы подробностями её порадовать? Тем, что наш Наставник без пяти минут женат или тем, что у нас с ним светлые чувства, но Ассоциация оторвет нам головы, стоит об этом узнать? Ну уж нет, Леру и так лихорадит.
- Нет. Всё в порядке. Маша мне показала кое-что личное, он случайно увидел и решил уберечь меня от опрометчивых поступков. Ты же знаешь, наш Наставник иногда сначала делает, потом думает, – почти правда, ничего лишнего. Кирилл, я еще сделаю так, что ты будешь мной гордиться. Буду вести себя, как хорошая девочка с задатками плохой шпионки. – Думаю, Маше тоже вчера досталось.
- Странная эта Маша. Мне кажется, она неочень приятный человек, от неё словно веет строгостью. И она, - Лера перешла на возбужденный шепот, - похоже, влюблена в нашего Наставника. Ты бы видела, каким взглядом она провожала вас, и что случилось после. Эдгару пришлось выставить против неё блок, чтобы не дать пойти следом. Она звонила Наставнику целый вечер. Вообще, вы выглядели круто, когда уходили! Этакие влюбленные, сбегающие от всего мира.