Хотя, какой смысл ломать голову над тем, что ему, возможно, и не суждено понять. Анекдот, да и только, Виант криво улыбнулся. Когда в славном городе Сумоане у него была возможность следить за международными новостями, он не знал дитарского языка. Ну а когда местное наречие достаточно прочно осело в его голове, Виант пустился в путь. А в дороге следить за новостями не с руки – пожрать бы. Единственное, что он знает наверняка – ядерная война будет. А вот когда она начнётся, как именно и что станет поводом вдавить ядерную кнопку до упора – бог его знает. Виант поднялся с места. Лучше сгонять под соседний контейнер, облегчиться и взяться за вторую варёную сосиску.
Глава 7. Хлеб в обмен на зрелища
В контейнере с Кавией, крутой и дорогой тачкой с кожаным салоном и кондиционером, как обычно, царит чернильная темнота. Виант валяется на брезенте, что укрывает машину. Ночное зрение работает великолепно. Только, увы, вместе с окружающим миром душа располосована теми же чёрно-белыми тонами.
Если сказать проще, то Виант чувствует себя хреново. Тошнота и слабость мучают его не хуже средневековых инквизиторов. Время от времени тело покрывает липкий холодный пот. И без врачей понятно, в чём дело – морская болезнь.
Два дня назад, когда его тело в первый раз покрылось холодным липким потом, Виант очень боялся умереть. Смерть в компьютерной игре автоматически переносится в реальность. Крысам врач, ну или хотя бы ветеринар, не полагается. Зато теперь Виант только и мечтает о том, чтобы, наконец, сдохнуть. Терпеть тошноту и слабость нет больше сил. От решительного броска за борт «Гангалы» его отделяют дыра в полу и пять метров по влажной и скользкой палубе до фальшборта.
Увы и ах, праздник живота продолжался недолго. Нежданная проверка «Гангалы» посреди океана четыре дня назад помогла от души запастись едой. Виант очень надеялся, что провианта хватит до самой Ослябии, порта на берегу материка Биора. Но! Злой рок сыграл с ним ужасную шутку. Вечером, едва «Гангала» обогнула мыс Вей, крайнюю северную точку материка Пинака, на море разыгрался нешуточный шторм.
«Гангала» – достаточно крупное судно. Даже при свежем ветре и волнении качка на палубе почти незаметна. Другое дело настоящий тропический шторм. Контейнеровоз принялся ощутимо болтаться с борта на борт, с носа на корму и обратно. Будто и этого мало, натужно заскрипели снасти, распорки и твистлоки (конусы, что соединяют крупнотоннажные контейнеры между собой). Ржавый скрип едва не расколол голову.
На собственную беду, Виант слишком поздно сообразил затащить запасы еды в контейнер с машиной. А когда опомнился, то было слишком поздно. Вместе с сильным ветром «Гангалу» накрыл проливной дождь. «Кафе» на палубе свернули. Кок Ямор торопливо убрал посуду, скатерти, стулья и поднял навес. По палубе потекли ручьи и реки. То, что Виант не успел затолкать в контейнер, смыло водой.
Виант с тоской и горечью наблюдал, как еда, дорогие сердцу и желудку запасы, благополучно стекли через щели под фальшбортом в бушующее море. Первыми на корм акулам уплыли лёгкие конфеты в герметичной упаковке. Но и это ещё не самое страшное.
Морская болезнь едва не вывернула Вианта наизнанку. Наружу вылетело всё, что он успел съесть, но не успел переварить. И в довершение у него начисто пропал аппетит. Виант пытался, пытался, но только даже самые маленькие и вкусные кусочки сосиски или хлеба почти тут же вылетали обратно изо рта вместе с горькой слюной и желчью.
К утру шторм стих, контейнеровоз перестал качаться с боку на бок и с носа на корму. Виант с трудом запихнул в себя небольшой кусочек кукурузного хлеба. Но, с наступлением темноты, «Гангалу» накрыла «вторая серия».
Небесная свистопляска, качка и ржавый скрип тянутся четвёртые сутки. То, что Виант так и не успел запихать в себя, в тёплом и влажном климате тропиков покрылось чёрной плесенью. Виант было понадеялся на иммунитет крысы как персонажа компьютерной игры, только едва не траванулся. Раза три, если не все пять, он пил и пил дождевую воду, его основательно выворачивало наизнанку и он снова пил и пил, пока окончательно не вычистил желудок до зеркального блеска. От греха подальше Виант выбросил остатки еды в дыру в полу контейнера. Поток дождевой воды тут же унёс чёрные от плесени куски хлеба в море.
Приступы головокружения не дают толком поспать. Виант мешком костей и шерсти валяется на брезенте. В голове пульсирует лишь одно желание – тихо и быстро сдохнуть. Явь и сон перемешиваются между собой. Он то ли спит, то ли молча пялится на серый брезент.
В очередной раз Виант то ли проснулся, то ли очнутся. Тело с превеликим трудом приподнялось на лапах. Если он стоит, значит не спит – простейший логический вывод помог осознать собственное состояние. Виант неуверенно сполз, почти скатился, со складок брезента на стальной пол контейнера. Вроде как качка закончилась. Окружающий мир больше не норовит треснуть по лбу стенкой контейнера, а то и полом.
Точно не качает. Виант в прямом смысле этого слова вывалился из дыры в полу контейнера. Крысиный нос больно ткнулся в стальную палубу. Шторм, слава богу, утих. Там, снаружи, над «Гангалой», вовсю сияет прекрасная Таяна, здешняя звезда. Виант едва добрёл до привычного места у стойки контейнера. На небе, как по заказу, ни одной тучки, только синий пресиний небосклон. Кок Фока Ямор вновь «открыл уличное кафе». Вокруг столов с белоснежными скатертями расставлены стулья. А над ними на ветру слабо шевелится бело-красный навес.
Внутри словно щёлкнул тумблер. Табличка с надписью «Хочу сдохнуть» погасла, вместо неё засверкала другая – «Хочу жрать». В глотке песчаной бурей в жаркой пустыне развернулась засуха. До жути, до дрожи в коленях. Впрочем, это решаемо. Виант вновь поднялся на лапы. Бог знает как давно на площадке под соседним контейнером появилась глубокая вмятина. Если повезёт, она всё ещё полна дождевой воды.
Как обычно, вода во вмятине отдаёт металлом, краской и машинным маслом. Только выбора нет. Жажда, это всё. Последний глоток не ухнул в желудок, а с шипением и кашлем вылетел обратно наружу. Передней лапой Виант вытер мокрые усы. Можно считать, что он напился досыта.
Вместо жажды по голове долбанул голод. Жуткий голод, волчий, когда без малейшего сожаления готов зажарить и съесть собственную мать. С едой сложнее. Виант вернулся под родной контейнер и бухнулся возле угловой стойки. Теперь придётся ждать, ждать. Ждать, пока подвернётся счастливая возможность стащить и закинуть в рот хоть что-нибудь, хоть самый маленький кусочек хлеба или колбасной шкурки.
Увы, увы, и ещё раз увы: ждать придётся очень долго. Виант свернул внутренний интерфейс игры. Судя по часам, экипаж «Гангалы» благополучно отобедал в уютной и сухой кают-компании, а на ужин на свежем воздухе соберётся ещё нескоро. Между тем жрать хочется уже сейчас.
Это пытка, жуткая пытка. До подобного не смогли додуматься даже китайцы. А они-то уж знают толк в казнях и пытках. Холодные капли воды на темечко и молодой бамбук, который прорастает прямо сквозь тело приговорённого, чего только стоят. Из-под контейнера отлично просматривается распахнутая дверь в кают-компанию. Там же должен быть и камбуз. Голод, жуткий голод, отточил обоняние до остроты японской катаны. Виант тряхнул головой, нижняя челюсть щёлкнула о палубу. Кажется, будто он вживую видит, как кок Фока Ямор переворачивает на большой сковороде восхитительные телячьи котлеты, хрустящая корочка блестит от жира. А рядом, на соседней конфорке, исходит паром наваристый рис в большой алюминиевой кастрюле.
Не прошло и четверти местного часа, как больное воображение довело Вианта до ручки. Ещё никогда ему не приходилось так голодать. Да, бывало, во рту сутками не было ни крошки. Это так. Но чтобы четыре дня подряд? Ни кукурузной палочки, ни семечка, ни жирной бумаги, которую можно вылезать от края до края, вообще ничего – такого ещё не было. Голод начисто убил чувство страха и, заодно, ощущение реальности. Виант медленно поднялся на лапы. Либо сейчас он слопает хоть что-нибудь, либо сдохнет от нервного истощения. После четырёх дней в чернильной темноте крупнотоннажного контейнера, после приступов морской болезни и настырных попыток вывернуться наизнанку, жить хочется как никогда.
Виант ослаб настолько, что лишь со второй попытки сумел запрыгнут на стол.
– Чтоб вас всех, – тихо пропищал Виант.
Сил не осталось даже на злость. Корзинка посреди столешницы, где обычно двумя аккуратными стопочками сложены куски кукурузного хлеба, не просто пустая, она идеально чистая. На дне ни крошки, ни пятнышка. Кок Фока Ямор успел поставить на стол плетёную корзинку, но не успел загрузить её хлебом.
Как бы то ни было, а первый шаг внеурочное время из-под защиты контейнера уже сделан, былое чувство самосохранения рассыпалось чёрным пеплом. Виант брякнулся обратно на палубу. Это словно в кошмарном сне. Реальность двоится и троится перед глазами, лапы сами несут тело к распахнутой двери. Виант качнулся с боку на бок. Несут туда, откуда доносятся убойные запахи еды.
Высокий порог не преграда, Виант почти легко перебрался через него. Посреди кают-компании два точно таких же прямоугольных стола, что и снаружи. Разве что нет ни стульев, ни скатертей. Рядом с ними расставлены низкие стальные диванчики. Возле круглых иллюминаторов некое подобие шторок. На стенах то тут, то там развешаны картины.
Вот чего точно в кают-компании нет, так это еды. Аппетитные запахи зовут и манят дальше, в соседнюю распахнутую дверь, на камбуз.
Перед входом на судовую кухню возник пушистый чёрно-белый кот. Виант с трудом сосредоточил взгляд. Кажется, его зовут то ли Мон, то ли Шмон? Или вообще Вон?
В иной ситуации Виант рванул бы от кота куда подальше без оглядки на пятой скорости. В любой иной, но только не сейчас. Когда перед глазами возник чёрно-белый упитанный силуэт с хвостом и усатой мордой, в душе вместо страха вскипели ярость и злость. Виант выгнул спину, повернулся боком и грозно зашипел. Губы обнажили острые крысиные клыки. А теперь короткими прыжками и боком, боком, как это делал кот по кличке Дёмыч в далёком и счастливом детстве в деревне у бабушки и дедушки.
Передние лапы шаркнули по стальной палубе. Виант завыл пожарной сиреной. Или этот котяра уберётся с дороги или сам станет обедом. Чёрно-белые ляжки, если их побрить и слегка обжарить в кипящем масле, должны быть очень вкусными.
Как ни странно, сработало. Судовой кот вылупил на Вианта глаза. На всякий случай любимец экипажа предпочёл отойти в сторону. Точнее, в ужасе отпрыгнуть. Путь на камбуз свободен.
Ещё один высокий порог словно железный забор, Виант едва-едва перебрался через него. На камбузе витают обалденные запахи еды. Как в видениях, ей-богу. На высокой стальной плите сразу на шести конфорках что-то шипит и булькает. Похоже, в большой чёрной сковороде и в самом деле телячьи котлеты. В двух кастрюлях варится рис. А в маленькой двухлитровой кок Фока Ямор и в самом деле готовит мясную подливку.
Самого кока на камбузе не видно, это хорошо. Как бы залезть на плиту? Виант подошёл ближе. Да и не нужно никуда лезть. У стены рядом с мойкой прямо на полу две большие пластиковые миски с широкими основаниями. На той, что слева, неровными буквами выведено: «Мон». Ага! Виант направился к мискам, кошачья едва в шаговой доступности.
Охренеть! Судовой кот живёт весьма и весьма нехило. В левой миске с надписью «Мон» возвышается слегка умятая горка влажного кошачьего корма, мясные кубики блестят от соуса словно стеклянные. Виант потянул носом – филе из кролика. Рядом, в соседней, прости господи, самое настоящее сокровище – сметана.
Виант с разгона сунул нос в миску. Господи, как вкусно! Язык словно миниатюрная лопатка со скоростью вентилятора принялся забрасывать в рот крошечные порции. Сметана, почти не касаясь глотки, ухнула прямо в желудок. В реальности, начиная с колонии Облако, Вианта редко, почти никогда, не баловали этим кисломолочным продуктом. В игре полакомиться самой обычной сметаной, даже выброшенной в мусорный контейнер, не довелось ни разу. А тут! Да в таком количестве!
Над головой раздалось недовольное мяуканье, Виант нехотя скосил глаза. Рядом с мисками уселся Мон. На лице кота яркими красками нарисовано недовольство. Да и как тут быть довольным, когда какая-то наглая крыса самым беспардонным образом улепётывает за обе щёки твою законную пайку. Так то оно так, только сметана, пусть даже свежая и слегка прохладная, лишь раззадорила аппетит, словно плеснула бензина в огонь злости.
Чтобы по первому недовольному мяу оставить недоеденную сметану? Да ни за что! Виант сорвался с места.
Прыжок! Растопыренные лапы вцепились в раскормленную морду. Острые коготки едва не угодили судовому любимцу в глаза и прошлись по его шее.
Подлая атака стала последней каплей. Кот истерично тряхнул мордой, Вианта словно шарик для пинг-понга отбросило в сторону. В голове Мона с громким треском лопнул последний шаблон. Кот с визгом сорвался с места. Чёрно-белый пушистый хвост мелькнул по ту сторону высокого порога. Так гораздо лучше, Виант вновь подскочил к миске.
Последнюю капельку сметаны язычок слизнул меньше чем через полминуты. А теперь кошачий корм, Виант повернулся к левой миске. Первый кубик филе из кролика рванул на языке маленьким мясным фонтанчиком. О боже! Виант судорожно сглотнул. Как вкусно! Если бы люди только знали, чем на самом деле они кормят своих котов, то съедали бы кошачьи консервы сами.
– Крыса!
Резкий крик над головой как раскат грома. Виант едва не поперхнулся. Последний кубик филе кролика с кашлем вылетел обратно. Виант резко обернулся. Над ним, словно скала возмездия, навис кок Фока Ямор.
Секундное замешательство. Человек недовольно мяукать не будет. Виант дёрнул со всех лап.
Проскочить! Прорваться между ног кока! Но не получилось. От неожиданности Фока Ямор подался всем телом назад и заорал ещё громче:
– На камбузе крыса!!!
Ещё лучше! Виант с разбегу перемахнул через высокий порог.
Во засада! В кают-компании аж четыре матроса. Причём пятый с удивлённой рожей застыл на пороге.
– Лови её!!!
Вопль кока словно разбудил людей. Пятый моряк с треском захлопнул единственный выход наружу.
Что?! Что делать?! Виант бросился вперёд. Люди очухались и теперь пытаются догнать и затоптать его.
– Держи!
– Лови!
– Не дай уйти!
То справа, то слева словно крупнокалиберные снаряды бухают чёрные ботинки, серые сандалии. Противоартиллерийский манёвр! Виант нырнул под стол. Бесполезно! Стульев и скатерти, хоть какой-то преграды, просто нет. Первый же матрос в чумазой футболке с разворота ударил ногой. Ботинок с масляными пятнами на носке бабахнул в опасной близости. «Ударная волна» подбросила на месте. Виант рванул прочь из-под стола.
Вновь противоартиллерийский манёвр. Слева, справа «взрываются» ботики матросов. Виант заскочил под диван. Разворот с заносом в дальний угол.
Короткая передышка, маленькая совсем. Это же не сухопутные, а морские диваны. Широкие ножки словно салазки у санок прикручены к стальному настилу толстыми гайками. Зато между полом и сиденьем громадная щель для уборки и чтобы было легче прибить чересчур наглую крысу.
– В сторону!
Рядом с диваном появился Фока Ямор. В руках кока длинная швабра без тряпки.
Серая деревянная планка с огромной скоростью устремилась прямо в морду. Виант подпрыгнул на месте. Спина больно ударилась о дно дивана. Зато под лапами швабра смачно ткнулась в стену.
– Дай я!
Рядом с коком появился моряк с длинной щёткой. Сдвоенный удар! Виант в последний момент сумел сигануть в сторону. Кончик хвоста едва не угодил под щётку с чёрной щетиной.
Движение – жизнь в самом что ни на есть прямом смысле этого слова. Виант припустил со всех лап. «Держать оборону» под диваном решительно невозможно. Матрос и кок целенаправленно гонят Вианта на открытое пространство. Пусть швабра и щётка бесполезно тычутся в стену, однако их не перепрыгнуть, не рвануть в обратную сторону.
Да чтоб вас! Виант выскочил из-под дивана.
Рывок в сторону стола. А вот и хрен! Сразу две пары ботинок грохнулись на палубу убийственной чечёткой. Разворот!
Если не на палубу, то хотя бы на камбуз. Виант рванул вдоль стены. Охренеть! Дверь на камбуз закрыта!!!