Когда пламенеющий Глаз Скирит взобрался на высшую точку, прогнав остатки туч и превратив море в сотни тысяч осколков зеркала, настолько ярких, что на него было больно смотреть, раздался крик с верхней части одного из главных позвонков.
– Острова по ходу!
Половина команды устремилась к борту, Джорон почувствовал, как корабль накренился, и тут же жаркий воздух прорезал голос Миас:
– Возвращайтесь к работе! Вы скоро увидите острова! Вас не касается то, что видят наблюдатели. – Миас отошла от кормы и встала на поручни, держась одной рукой за веревку, другой приложив к глазам подзорную трубу, ее длинные седые волосы с красно-синими прядями подхватил ветер, а женщинам и мужчинам ничего не оставалось, как вернуться к работе, словно провинившимся детям. – Гора Колферрис. Мы пройдем мимо нее в канал, – крикнула Миас, чтобы стоявшая за рулевым веслом Барли ее услышала. – Отсюда не более восьми поворотов песочных часов до Корфинхьюма. – Она оглянулась. – Хранитель палубы, открой арсенал и раздай курновы и пики каждой женщине и каждому мужчине. И анхир – всем. Расчеты дуголуков должны быть готовы. Моя команда, моя команда! – закричала она с горящими глазами. – Приготовьтесь, сегодня нам предстоит сражение! – И она взметнула в воздух руку с подзорной трубой.
В ответ команда одобрительно взревела, и Джорон удивился. Если ты ненавидишь сражения, Миас, почему выглядишь такой счастливой, когда думаешь о них?
Барли налегла на рулевое весло, Джорон почувствовал, как корабль изменил курс, и у него появилось некоторое представление, каким мог стать «Дитя приливов», если бы его команда работала безупречно – корабль легко парит над волнами, танцует над морем и вокруг врагов. Но до этого было еще далеко – возможно, «Дитя приливов» никогда не суждено превратиться в такой корабль. Да и как это могло произойти?
Клюв корабля теперь был направлен на гору Колферрис, вздымавшуюся над морем, на ее сером хребте ярким пятном выделялась зеленая растительность, вокруг летали стаи скииров, что-то жалобно кричавших ветру. Отец говорил ему, что это духи моряков, брошенных на островах и умерших от голода на голых скалах, вроде горы Колферрис.
Мимо Колферрис шла цепочка островов, постепенно увеличивавшихся в размерах, покрытых знакомыми всем розовыми, голубыми и пурпурными цветами джиона и вариска, выраставшими из моря, точно сломанные зубы в челюсти. Над островом, к которому они направлялись, кружили стаи птиц, указывая, что там можно раздобыть пищу. «Быть может, – подумал Джорон, – там ее даже больше, чем обычно, и, если мы опоздали, то на острове полно мертвецов».
Какая-то часть Джорона, совсем небольшая, та, которую он не любил, но не мог отрицать ее существования, надеялась, что они опоздали; мысль о тех, кто хочет его убить, и о том, что ему придется убивать в ответ, наполняла его таким страхом, какого он прежде не знал. Но другая часть, воспитанная на рассказах и историях отца, надеялась, что они успеют вовремя, представляла, как он станет героем, летящим на черном корабле, чтобы спасти детей Корфинхьюма. Об этом поют женщины и мужчины. На корабле, вне всякого сомнения, царило приподнятое настроение, и дело было не только в выставленной на палубе бочке анхира, к которой все по очереди протягивали чашки.
Как ни странно, Джорон не испытывал желания выпить.
Когда арсенал был открыт и все получили оружие, команда еще больше обрадовалась; как если бы курновы, щиты, копья и багры давали не только способность отнимать чужие жизни, но и наделяли их обладателей достоинством – чего Джорон совсем не понимал. Для него клинок являлся лишь инструментом, а мысль о том, чтобы кого-то рубить на куски, заставляла вспоминать о сильном теле отца, разорванном корпусом костяного корабля.
Однако команда относилась к таким вещам иначе; тут и там возникали споры из-за любимого оружия, женщины и мужчины наносили пробные удары, взвешивали в руках курновы, менялись ими, а в нескольких случаях дело едва не дошло до схватки из-за каких-то клинков, которые имели славную историю, – так понял Джорон. Он подумал о том, чтобы вытащить из ножен свое оружие и проверить, нет ли у него каких-то особых свойств. Но не стал так поступать, решив, что для хранителя палубы недостойно расхаживать по палубе и размахивать курновом.
Хотя отец научил его не только обычным приемам боя, известным всем, Джорон не слишком разбирался в оружии и сомневался, что способен отличить хорошее от плохого. Более того, он опасался слишком много узнать о своем мече, который получил, когда в первый раз взошел на борт корабля.
«Для супруга корабля», – сказали ему тогда, а он по глупости и наивности решил, что ему оказали честь.
Теперь он в этом сомневался.
– Подготовьте луки к стрельбе, – крикнула Миас, и Джорон смотрел, как Фарис и Хилан, каждый вместе с тремя другими детьми палубы, а также Квелл и Канвей со своими расчетами, начали отвязывать луки, закрепленные веревками, чтобы они не пострадали в плохую погоду.
Подготовка к стрельбе больших дуголуков еще больше возбудила команду «Дитя приливов», и, когда Квелл открыла коробку у основания своего лука, где, чтобы она не намокала, хранилась свернутая тетива, Джорон ожидал услышать крики радости. Однако тут же прозвучал гневный голос супруги корабля:
– Остановись, женщина! Мы натягиваем тетиву только в тот момент, когда сражение неизбежно.
Джорону стало интересно, заметила ли Миас злобный взгляд, который бросила на нее Квелл, ведь супруга корабля сделала замечание в присутствии ее расчета – в нем Джорон прочитал обещание мести в будущем. Однако Миас повернулась к Квелл спиной и стала смотреть вперед.
Теперь Джорон уже мог различить Корфинхьюм, последний и самый большой остров в цепочке, рядом с которым располагалась огромная груда камней. Дальше остров уходил от них, подобно женщине, которая улеглась спать на холоде, но, в отличие от изгибов тела женщины, остров представлял собой длинный прямой конус, заросший джионом и вариском, спускавшимися к морю. По мере того как «Дитя приливов» приближался к острову, Джорону стало казаться, будто он слышит крики птиц у себя над головой. И только после того, как они оказались ближе, и он сумел различить точки флюк-лодок, гребущих к берегу, понял, что кричат люди, а не птицы.
Между тем Миас наклонилась вперед, словно пыталась помочь кораблю лететь быстрее.
– Подготовить луки, – сказала она, не обращая внимания на суету на палубе, ее взгляд был полностью сосредоточен на том, что происходило впереди. – Смочите руки краской и обрызгайте хребты для Старухи.
Когда они обогнули мыс, лодки мародеров стало видно лучше. Ветер слегка ослабел, земля находилась с подветренной стороны.
– Разверните верхние крылья, – крикнула Миас. – Нам нужен весь ветер, который мы сможем поймать, но я не хочу, чтобы нас выбросило на берег.
Мародеров оказалось больше, чем предполагал Джорон. Он насчитал около тридцати флюк-лодок, по большей части маленьких, но видел и не менее четырех лодок с двойными парусами, раскрашенными в яркие цвета, с силуэтами жуткого черепа Морской Старухи. Женщины и мужчины, управлявшие ими, разделись и разрисовали свои тела в красный и белый цвета, чтобы походить на мясо с жиром, словно с них содрали кожу.
– Клянусь дыханием Старухи! – крикнула Миас. – Я сказала натянуть тетиву!
Джорон повернулся. Фарис и Хилан уже пропустили тетиву между концами луков и пусковым механизмом, но работа шла медленно. А Квелл умудрилась безнадежно запутать тетиву в пусковом механизме и теперь кричала на одну из женщин своего расчета. Последний расчет лучников под руководством Канвея тупо смотрел на тетиву, словно они видели ее в первый раз.
Вполне возможно, что так и было.
– Да спасет нас Дева. – Миас подбежала к луку Квелл и покачала головой. – Зафиксируй лук и присоединяйся к тем, кому предстоит сражаться.
Квелл бросила на нее полный ненависти взгляд, и ее расчет принялся закреплять лук. Миас, больше не обращая на них внимания, бросилась к следующему луку, взяла тетиву и уверенным, натренированным движением за несколько мгновений ее натянула. Потом она проверила, как идут дела у Фарис и Хилана, которые закончили натягивать тетиву на своих луках, и посмотрела вперед.
– Хранитель палубы! – крикнула она. – Ты так и будешь стоять, как болван? Займись крыльями, или мы врежемся в землю!
Джорон вздрогнул. Миас была права. Он увлекся наблюдением за луками, был потрясен огромным числом вражеских лодок и не обратил внимания на то, что «Дитя приливов» расправил слишком много крыльев.
– Спустить передние и главные крылья, – крикнул Джорон. – Оставьте только верхние. Сворачивай к морю, Барли!
Миас быстро прошла мимо него.
– Отставить последний приказ, рулевой, – сказала Миас. – Сворачивай к земле, чтобы мы могли нацелить луки.
– Но супруга корабля… – начал Джорон.
– Никаких «но», хранитель палубы, – прорычала Миас. – Что с тобой не так? Мы сворачиваем к берегу – наш корабль здесь для того, чтобы сражаться.
Три оставшихся расчета принялись быстро крутить лебедки, натягивавшие тетиву. Между тем многие маленькие лодки обратились в бегство – появления корабля флота оказалось достаточно, чтобы их напугать, но четыре самых крупных успели подойти близко к берегу и не собирались менять своих намерений. «Дитя приливов» начал маневр, и Джорон открыл рот. Он знал эту гавань – бывал здесь с отцом: с одной стороны находился риф, и, если корабль не свернет в сторону моря до того, как они смогут открыть огонь из луков, у них просто не останется места для ма-невра.
Джорон поискал взглядом курсера, собираясь спросить, что он думает, но тот находился внизу, он был слишком важен, чтобы им рисковать. Джорон повернулся к Миас, чтобы ее предупредить, но слова умерли у него на губах. Она ведь Миас Джилбрин, и кто он такой, чтобы с ней спорить. А вдруг она знает то, что ему неизвестно? Каким глупцом он будет тогда выглядеть.
– Вращайте! – закричала Миас. – Вращайте луки, клянусь волей Матери!
Мимо Джорона пробежала женщина с тремя длинными болтами, сделанными из высушенных стеблей вариска и связанными вместе, наконечником служил заостренный камень, и выдала по стреле каждому из заряжавших луки. Джорон услышал, как щелкнула тетива, заходя за спусковой крючок механизма. Снаряды встали на свои места, каждый расчет установил огромный костяной дуголук на смазанный шаровой шарнир, который позволял его поворачивать.
– Легкие цели! – закричала Миас. – Смотрите на флюк-лодки. Они движутся очень медленно, ведь до берега совсем близко. Поспешите, пока они не опустили весла. И стреляйте по готовности.
Ее голос наполняло предвкушение триумфа.
Но вышло иначе.
Три лука выстрелили одновременно. Первый – им управляла Фарис – издал низкое гудение, но тетива неправильно захватила болт, и он ушел вверх, а расчет в панике бросился в разные стороны, чтобы спрятаться от снаряда, врезавшегося в борт корабля и сломавшего поручень, а потом упавшего в воду. У второго и третьего луков получилось немного удачнее – во всяком случае, им удалось сделать нормальный выстрел. Один болт перелетел флюк-лодки и вонзился в песок, другой также не слишком потревожил мишени. Миас бросила на расчеты такой взгляд, что, если бы выражение лица могло потопить корабль, «Дитя приливов» тут же оказался бы в объятиях Старухи. Однако ничего похожего не случилось, хотя Джорон до какой-то степени хотел, чтобы все закончилось именно так.
– Ради сисек Старухи… – прошипела Миас, решительно направляясь вперед. – Чем твои люди занимались до того, как я взошла на борт? Вращайте лебедки! – закричала она. – Готовьте луки, да заберет вас всех Старуха. Принесите еще болты! Быстрее!
Расчеты повиновались, остальная часть команды застыла на месте, не зная, что делать дальше, хотя часть из них – хвала Деве – выглядела пристыженными, в том числе и сам Джорон. Большие флюк-лодки опустили весла и начали поворачиваться клювами к «Дитя приливов» – чтобы не стать легкой целью, их супруги корабля знали, что одного попадания из дуголука будет достаточно, чтобы все погибли.
– Вращайте быстрее! Да заберет вас Старуха! – кричала Миас.
И тут раздался отчаянный крик. Тетива лука под командой Хилана не выдержала, лопнула, вылетела назад и рассекла Хилана практически надвое. Миас, не обращая внимания на изуродованное тело, бросилась к следующему луку, заряжающий которого уронил болт, в ужасе посмотрел на погибшего товарища и отскочил подальше от дуголука. Фарис, маленькая Фарис с изуродованным лицом, испачканная брызгами крови своего товарища, шагнула вперед, подняла болт и с кряхтением, напрягая все силы, поставила его на место.
Миас посмотрела вдоль лука в сторону вражеских лодок.
– Подожди, подожди, – сказала она, обращаясь скорее к себе, чем к кому-то другому, а потом нажала на крючок спускового механизма.
Болт устремился вперед над поверхностью моря, ударил в клюв флюк-лодки, разорвал корпус, и через мгновение все, кто на ней находился, оказались в воде. Команда «Дитя приливов» взревела, а Миас уже бежала к луку Хилана, чтобы натянуть новую тетиву. Она прокричала, чтобы лук развернули и оттащили в сторону тело, схватила Фарис, подвела ее к месту наводчика, сама зарядила лук и встала за спиной у девушки.
– Смотри, – сказала Миас. – Смотри внимательно. Видишь, лодка сейчас на мушке? – Она говорила совершенно спокойно, словно «Дитя приливов» летел по морю в отличную погоду, а потом выкрикнула: – Пуск!
Новый болт помчался к цели, ударил во вторую флюк-лодку, и вновь команда радостно взревела.
– Видишь, что нужно делать! – сказала она. – А теперь доведем…
Джорон и все члены команды, в том числе Миас, повалились на палубу, корабль издал жуткий звук – вопль, стон и треск корабельных костей, словно они подверглись колоссальному давлению. Затем снова что-то затрещало, и, словно в замедленном движении, главный позвонок корабля опрокинулся, увлекая за собой крылья и такелаж, но его остановили запутавшиеся веревки, и он остался висеть под необычным углом по отношению к палубе.
Мир Джорона плыл и кренился, расцвеченный диковинными красками, он попытался встать и не смог, думал о том, что необходимо подняться, но мысль осталась в его сознании, так и не добравшись до ног и рук. Затем кто-то огромный, кого он с трудом смог разглядеть, поставил его на ноги. Барли?
– Обнажи свой меч, хранитель палубы, – услышал он голос.
И Джорон побрел вперед, спотыкаясь о спутанный такелаж и веревки, но постепенно мир вокруг начал обретать очертания. Он вдруг почувствовал, что у него мокрое лицо, провел по нему рукой и облизнул палец. Кровь. Неужели он пробил голову? Момент страха. Насколько все серьезно? Череп отца лопнул, как переспелый фрукт. Джорон продолжал идти дальше. Перед ним неподвижно лежала женщина. Мертвая. Еще дальше скулил от боли мужчина, у него была сломана нога, из красной плоти торчали обломки серой кости, точно вывернутые наизнанку волосы Миас. Но его вел голос, требовавший подчинения. Ее голос.
– Хранитель палубы, ко мне! Вы все! Ко мне!
Корабль, как сильно он поврежден? Имеет ли это хоть какое-то значение в данный момент?
Нет.
В голове у Джорона понемногу прояснялось. Корабль получил сильный удар. Он напоролся на риф, как Джорон и думал. Что станут делать мародеры?
Побегут?
Нет.
Они атакуют.
Конечно. Несколько детей, которых можно продать обитателям Суровых островов, ничто по сравнению с прибылью, которую они получат, захватив костяной корабль, пусть даже черный и разбитый. Теперь, когда аракисианы давно исчезли, костяные корабли превратились в истощающийся ресурс, и чем меньше их становилось, тем ценнее были любые их части. О, да, несомненно, можно построить корабль из джиона и вариска, но они получались хрупкими и не слишком надежными по сравнению с костью кейшана, не годились для войны и сражений, и могучее море легко разбивало их о рифы на мелководье. Все знали, что Старуха предпочитает корабли из костей, рожденных в ее темных водах.
Джорон добрался до борта, чувствуя, как палуба косо уходит из-под ног. Миас кричала. Как и он, она была в крови и неловко придерживала левую руку, словно та пострадала. Море у нее за спиной казалось живым. Две самые крупные флюк-лодки изо всех сил гребли к «Дитя приливов», подбирая из кипящей пены и покрасневшей от крови воды тех, кто еще был жив – несчастных атаковали голодные длинноцепы, пожирая их живьем. Маленькие лодки, обратившиеся в бегство, теперь повернули и также устремились к «Дитя приливов».