***
Он не ошибся, что-то горело. В нос ударил отчетливый запах гари, навиваемый ночным ветерком откуда-то с юга, со стороны Удалых гномов. Видимо кто-то в деревне решил развести костер на ночь глядя, возможно даже загорелось сено у кого-нибудь на дворе. Гарь от костра не ушла бы так далеко. Пожар? Но в такой час и в такое время? Кто бы сейчас стал топить печь. Жители тех двадцати домов, что были в Удалых гномах, в это время давно уже спали. Тем не менее, ноздри чувствовали отчетливый запах дыма и гари. Значит, в деревне что-то горело. Старл ускорил шаг. Это конечно не его дело, гномы ни во что не ставят ни человека, ни представителя любой другой расы в своих краях и уж тем более не примут от него своей помощи, но…. Но все же. Старл миновал небольшую впадину и взобрался на холм, от которого до Удалых гномов было рукой подать. Запах гари усилился, и перед взором юноши представилась его деревня. Два маленьких домишек и зданьице в центре, в два этажа где собирался деревенский совет, а по совместительству дом деревенского головы. Горело именно это здание. Пламя яркими клубами обволокло крышу, пожирая деревянные бревна конструкции. Сгорело знамя барона наверху, и в окнах можно было разглядеть бушующие языки огня. Старл вздрогнул и замер на верхушке холма. Стоявший рядом Бруно жалобно заскулил. Судя по тому, как успели выгореть бревна, здание горело давно, однако рядом не было ни одной живой души. Старл неуверенно сделал несколько шагов вперед. Где все? На улице, ни у дома головы, ни у одного из двадцати деревенских домов, нигде не было видно ни одного гнома. Казалось всем абсолютно наплевать на то, что горит дом старосты и пламя может вот-вот перекинуться на близлежащие дома.
«Может быть, все спят?» – промелькнула мысль.
– За мной, Бруно!
Старл перекинув мешок на другое плечо, сбежал с холма и двинулся к деревне. Пес послушно побежал следом. Догоравшее здание тем временем затрещало. Крыша, прожженная огнем, не выдержав собственного веса, провалилась с грохотом вниз, и крик Старла с призывом о помощи утонул в грохоте, громом растекшемся по деревне. Искры взметнулись вверх, вереницей кружась в воздухе. В сторону отлетела горящая доска, упавшая на крышу выстроенного рядом одноэтажного домика.
– Пожар! – юноша попятился назад. Слова, задуманные как крик, прозвучали невнятным шепотом.
Он с ужасом увидел, как вспыхнула выложенная соломой крыша.
– Пожар…
Деревня как будто вымерла. Юноша в растерянности остановился напротив сгоравшего дома старосты и всплеснул руками. Где совет? Староста? Где, в конце концов, молодые гномы – Ибс, Гор, Дюж? Куда они пропали в такой момент? Домик как эстафету перенял на себя огонь и горел, освещая деревню ярким красным пламенем.
– Пожар! – голос дрожал.
Старл подбежал к ближайшему дому и, постучав, не дожидаясь ответа, открыл дверь и забежал внутрь. В этом доме жил весьма почтенный и почитаемый в деревне гном мистер Роб. Однако в доме не горели свечи, и царила полная темнота.
– Мистер Роб, там пожар – Старл забежал внутрь, но не успел сделать и несколько шагов как замер в дверном проеме. К горлу подкатил ком. Мешок с инвентарем рухнул на пол. Мистер Роб, согнувшись пополам, лежал напротив кресла-качалки. Длинная борода растрепалась на груди, на полу растеклась лужа казавшейся черной крови. Пальцы старика в предсмертной судороге сжались. Леденящий душу холодный мертвый взгляд гнома смотрел куда-то в сторону. Глаза мистера Роба были открыты.
– Что… – Старл попятился. – Что здесь происходит? – Только и сумел выдохнуть юноша.
Он силой воли заставил взять себя в руки и выбежал из дома мистера Роба, не закрыв за собой дверь. Домик, загоревшийся вслед за двухэтажным зданием, полыхал словно факел. Красные языки пламени все ближе тянулись к соседнему строению. Медлить было нельзя. Еще чуть и мог загореться следующий домик, а за ним и весь поселок. Старл подбежал к домику молодой семьи Уров и на этот раз без стука вломился в дверь.
– Пож… – он не договорив, попятился. То, что он увидел в следующий момент, заставило ужаснуться. Внутри дома на деревянном полу избы лежали три мертвых гнома. Кровь, словно из кувшина с перевернутым томатным соком растеклась из спальни до прихожей, впитавшись в ковер. Дуг, Луиса и маленькая дочурка Сю. Рядом с Дугом лежал сломанным пополам в рукояти молот. Старл почувствовал, как потемнело в глазах. Он неуверенно, опираясь рукой о стену, вышел из дома вон и застыл у порога. Из дальнего конца деревни на него смотрел его собственный дом. Улица, вся деревня пугали мертвенно спокойной пустотой и тишиной.
«Отец, мать…», – Старл прервал полезшие, было в голову мысли и, сбежав по ступенькам вниз на улицу, двинулся к своему дому. В окнах не горел свет свечей. Не было слышно столь знакомых причитаний матери. Отец и мать всегда ждали своего сына допоздна и не ложились спать, пока Старл не вернется с пашни. Но сейчас в доме не было ничего кроме пустоты. Пустота. И тишина. Старл заметил, как пламя перекинулось на следующий дом. Сзади зарычал Бруно и, пригнувшись, кинулся куда-то в сторону.
– Бруно, ко мне!
Пес не ослушался, но Старл заметил, с каким трудом собака заставила себя остановиться. Волкодав что-то чувствовал… возможно, это был какой-то след. Но пустить Бруно по нему, не зная куда этот след может завести, означало подвергнуть волкодава опасности.
Старлу показалось, что он слышит какой-то шум с противоположного конца деревни. Что-то в самом крайнем доме грохнуло. Послышался сдавленный крик. Юноша застыл на полпути к родительскому дому. Броситься туда сломя голову? Помочь? Выяснить, что тут происходит? И пусть нет оружия, но есть верный Бруно… Старл стиснул зубы и замер в нерешительности. Воздух разрезал затяжной детский крик, прервавшийся резко, будто бы его и не было и растворившийся в тишине. Но ведь Старлу было только шестнадцать лет! Сердце разрывалось. В родительском доме помощи ожидали отец и мать. Он попятился и, развернувшись, бросился к родительскому дому. Дверь оказалась не заперта. Старл полными слез глазами увидел на пороге следы чьих-то сапог. Кровавые следы.
– Мама, папа!
Юноша забежал внутрь и, запустив Бруно, захлопнул за собой дверь. Мрак комнат разрезал свет бушующего снаружи пламени. Мать, пронзенная кинжалом, лежала в дверном проеме. Лицо старухи побледнело. Седые волосы, распущенные перед сном впитали кровь. Разорванная рубаха, словно губка или какая-нибудь повязка, прикрывала рану. Отец лежал рядом. В руках старика был зажат меч, схваченный силой предсмертных судорог так крепко, что вандалы, похоже, не смогли забрать его с собой. Из ребер старика торчал переломленный кинжал, загнанный наполовину и, похоже, задевший легкое. Он хрипел и еще был жив. Старл почувствовал, как по его лицу скатились слезы. Слова застряли в горле и он, сделав несколько шагов навстречу умирающему отцу, упал на колени. Старый гном медленно открыл глаза.
– Старл?
– Это я, папа, я, – задыхаясь от слез прошептал юноша.
Старл нашел руку отца и, схватив ее, поднес к губам.
– Что здесь произошло, папа, что случилось?
– Они пришли, Старл, – сказал гном.
Юноша вздрогнул. Голос отца был слаб. Старик умирал.
– Кто они? Зачем они пришли? – спросил Старл.
– Это люди барона, мы не заплатили им вовремя подать, сынок, – прошептал старый гном.
Старл почувствовал, как по телу заструился холодный пот. В голове не укладывалось ни одной мысли. Хотелось упасть на грудь отцу и зарыдать.
– Он выбрал нашу деревню как образец, чтобы показать остальным, что будет с теми, кто посмеет ослушаться, – старик тяжело дышал, и слова давались ему с трудом. Старый гном сделал паузу, но продолжил, – Все произошло неожиданно. Они вырезали нас, как свиней. Их было четверо. Я не успел разглядеть лиц, но это были люди, и они сказали мне и твоей маме, что пришли от барона….
Глаза старика закрылись. Он несколько секунд хрипло дышал. К горлу старого Снапа подкатил комок и он, кашлянув, сплюнул сгусток слизи вперемешку с гноем и кровью. Из раны в боку засочилась кровь.
– Я взял меч, кажется, ранил одного, – продолжил он. – Но все было тщетно. Они убили твою мать и нанесли мне смертельную рану…
Старл отчаянно покачал головой.
– Отец, не говори так, ты будешь жить, я сейчас приведу целителя!
– Не стоит, мой мальчик, рана смертельная, – вздохнул старик. – А у меня не так много времени, как хотелось. Я должен тебе кое-что сказать…. Выслушай меня, пожалуйста, выслушай.
– Отец, я приведу целителя, до близлежащего села всего несколько миль, я успею, клянусь, – Старл крепко сжал руку старого отца и прижал к груди, в которой колотилось юное сердце.
– Исполни последнюю волю отца и выслушай меня. – отрезал старик.
Старл склонил голову. Слезы капали на пол, стекая по подбородку вниз. Старый гном собирался силами. Было видно, как на его лице, не смотря на всю бледность, выступил румянец.
– Я должен сказать тебе правду. Ты должен знать все, так как есть, – сказал старый гном.
– Я слушаю, отец, – Старл смиренно склонил голову.
– Я солгал тебе, – выдохнул старик. – Ты не наш законный сын, мальчик! Мы не брали тебя, как сироту шестнадцать лет назад. Я солгал.
– Но… – Старл почувствовал, как закружилась его голова.
– Послушай, – гном сжал руку юноши. Старл заметил, какую боль вызвало это движение на лице старика, – но мы любили тебя всегда, знай это. Любили как своего родного ребенка, как гнома. И мать, и я, – голос старика вздрогнул. – Прости, если сможешь.
– Папа я люблю тебя, люблю маму! Что ты такое говоришь!
Гном часто задышал и закашлялся.
– Тогда была зима, – сказал он. – Жуткий зимний день, вьюга. Я был на охоте. У нас через запад мигрировал кабан, и я хотел пострелять тушу, чтобы жена могла засалить зверя, и нам было, что есть. Времена были жуткие. Тогда здесь водились волки и тигры…. Я приготовил лук и стрелы, взял кинжал и пошел глубоко в лес испытать свое счастье там. Охоты не было. Зверь будто провалился сквозь землю. Я несколько часов бродил по лесу в поисках своей удачи, но тщетно. Фортуна в лице кабана прочно отвернулась от меня в тот день. Опечаленный я решил возвращаться – уже темнело, а хищники в ночном лесу тогда были наглые и запросто могли напасть и растерзать в клочья любого кто попадется на пути. Я шел, уныло почесывая нос, трещавший от холода, и вдруг…. Под одним из огромных дубов, наверное, самым большим в том лесу, я увидел какую-то корзину, рядом лежал меч. Я удивился, – откуда в такой глуши может быть такая вещь? Может быть, забыл какой-то охотник? Сам знаешь корзины в наших краях вещь дорогая. А уж меч…. Да и любопытство толкнуло меня вперед. Я подошел ближе и заглянул внутрь. И, какого же, было мое удивление, когда на дне корзины я увидел маленький живой комочек, абсолютно голый, спокойно дремавший на боку. Вокруг младенца дно корзины было усыпано пеплом, не совру, если скажу что в палец толщину… Я замер, – старик перевел дыхание. – Если честно, я думал, что сошел с ума, что на старости лет ко мне пришло какое видение. Я отошел, но корзина стояла на месте, а когда вернулся, ребенок все еще был там. «Господь милосердный» – все, что я мог сказать тогда. Как получилось так, что в Шердонский лес занесло такую кроху? Как он выжил на таком морозе. Голый, абсолютно голый розовощекий мальчуган… Я стоял возле корзины и не знал, что делать дальше. Наконец, когда прошел шок, я сбросил с себя меховую накидку и поднял малыша, сняв перчатки. Руки обожгло теплом. От младенца шел какой-то непонятный, необъяснимый жар, а на его левой руке, на плече, был изображен рисунок в форме какого-то незнакомого мне знака. Он светился словно светлячок в ночи. От этого младенца исходила аура… – гном открыл глаза и нашел взглядом Старла. – Этот младенец, сынок, это был ты.
Юноша невольно потянулся к левому плечу, но одернул руку.
– Я не знал, что делать с ребенком. Но как только я окутал младенца, свечение прекратилось. Я понимал, что отдать тебя в приют значит одно из двух – отдать тебя либо в руки инквизиции, либо сломать твою еще не начавшуюся жизнь до конца. А у меня ведь никогда не было детей… – гном запнулся и закашлялся. Он долго сипло дышал, после чего откинул голову на пол. Глаза медленно начали заволакиваться пеленой. – Ты необычный Старл. Все это не твоя жизнь и не для тебя. Я знаю… – гном не успел договорить.
Рука старика, медленно теряя последние капельки жизни, разжалась и старик обмяк. Глаза заволокло пеленой. Старл осторожно опустил отцу веки и, поднявшись на ноги, подошел к бездыханному телу матери, шатаясь из стороны в сторону из-за головокружения. Он нежно взял ее руку и поцеловал.
– Прости, мама.
Верный Бруно стоял неподалеку, понурив голову. На улице послышались голоса. Старл вскочил на ноги и подбежал к окну. Горело уже четыре дома и пламя не думало останавливаться, готовое перекинуться на пятый. Возле дома старосты на лошадях сидели четыре всадника. Старл почувствовал, как подкосились его колени, и чтобы не упасть, он схватился за подоконник. Это были те самые люди, которых он встретил в лесу. В душе зарождалась паника вперемешку с яростью. Главарь с каменным выражением лица вытер свой кинжал, засунул его в ножны и что-то принялся приказывать остальной троице, обильно жестикулируя. Один из них был ранен и зажимал руку перевязанную тугой повязкой чуть выше локтя. Кровь пропитала ткань и просачивалась сквозь пальцы. Видимо рана была глубокой. Главарь несколько раз указал пальцем на дома по сторону двухэтажного здания, где бушевал пожар, а потом указал кивком на противоположную сторону в ряд, где находился дом Старла. Отдав распоряжения, он развернул коня и поскакал в сторону пашни, в лес, туда откуда они пришли все вчетвером, за ним поскакал раненый. Двое головорезов остались.
Старл, прикусив губу, наблюдал. Головорезы спустились с коней на землю, отвесили друг другу "пять" и разошлись в разные стороны. Один к выгоревшему дотла дому старосты, другой к домам, не затронутым пожаром. Последний очень скоро скрылся из виду юноши, зайдя в одну из дверей. Второй головорез подошел к дому еще не затронутому пожаром и, выломав засов, поднес его к язычкам пламени. Огонь жадно обнял деревянный засов, и вскоре деревяшка загорелась. Головорез, как ни в чем не бывало, бросил охваченный пламенем засов на крышу ближайшего дома и несколько минут, сложив руки за спину, молча, наблюдал за тем, как разгорается пожар, а затем, довольно покивав, пошел к следующему дому, твердо вознамерившись спалить всю деревню.
Старл окинул взглядом дом. Отсюда не уйти не замеченным. Окна все до одного выходили на лицевую сторону, туда же дверь…. А родители? Как же родители? Он не мог бросить тела стариков в доме! Не мог позволить головорезам надругаться над телами матери и отца. Но что он мог сделать? Он никогда не держал в руках оружие. Даже кинжал, не то, что… МЕЧ. Старл скользнул взглядом по клинку, зажатому в руках старика. Элегантный, выкованный умелыми руками мастера клинок. Отец сказал, что нашел его рядом со Старлом тем вечером в лесу…. Старл покачал головой. Но как? Как им управляться?
«Я не знаю».
Паника нарастала, и он почувствовал, как страх холодными липкими руками начал сжимать горло. Следовало успокоиться. Возможно, подумать о чем-то другом… Но о чем? Старл подошел к телу отца и плавно вытащил клинок из кисти старого гнома. Сердце сжалось. Рукоять, словно меч делали под заказ специально под его руку, плотно легла в ладонь. Он видел его пару раз, когда отец перебирал свой арсенал военных лет, но никогда не спрашивал о нем. Меч казался немного странным – изогнутое лезвие не внушало доверия. Старл опробовал клинок и замахнулся. Тяжеловато. Непривычно.
Он вернулся к окну и, прильнув к стене, чтобы остаться незамеченным, огляделся. Головорез по ту сторону улицы поджигал четвертый дом подряд. Но появился и второй человек – он вышел из дома. В руках человек держал скатерть, скрученную в мешочек и он, подойдя к лошадям, развернул ее, высыпав содержимое на землю. Внутри оказались сапоги, мех, статуэтки и прочая мелочь, которую можно было продать на ярмарке и даже выручить несколько золотых, если умеешь торговаться.