Мария Руднева
Царь Ифритов
– Слушай и запоминай, о, легкомысленный сын дальних земель: какие бы мысли тобой не двигали, какие бы желания тебя не вели, отрекись от своей идеи и навсегда забудь про поиски Царства Ифритов!
Таковы были слова Старика, а Звездочет промолчал, и только улыбнулся загадочно, как всегда улыбаются мудрецы, ибо было ему интересно, что ответит на это странник. Странник же удивленно округлил черные глаза, хлопнул ладонью по синей ткани дорожных своих штанов и произнес решительно:
– Да будет тебе известно, что ни одна сила мира не заставит меня сбиться с пути или изменить моего решения! По всей стране моей ходят легенды и о бесстрашии моем, и о славе моей, и об упрямстве, и каждый с младенчества знает: не тот я человек, кто хотя бы однажды отступит от однажды принятого решения!
Звездочет издал смешок и протянул страннику заново наполненную чарку.
– Так могут говорить только души либо очень юные, либо напрочь лишенные опыта, – сказал он, и морщинки у его глаз сложились в лучистый узор. – Поверь нам, о, упрямый сын не менее упрямого отца, в будущем тебе предстоит повзрослеть и возмужать, и еще не раз переменить свои принятые раз и навсегда решения.
– А коли уж направил ты свои стопы в сердце Белой пустыни, так опасайся вообще хоть в чем-либо быть убежденным или уверенным, – добавил Старик, и голос его показался страннику скрипучим, словно старая сосна. – Много опасностей ждет тебя впереди, многое предстоит тебе увидеть своими глазами и услышать своими ушами. А теперь ответь, зачем тебе нужно Царство Ифритов?
– Затем, чтобы разыскать утраченное. – В ответе своем странник не медлил ни секунды.
– Тяжело тебе придется, – вздохнул Старик и подпер крючковатыми пальцами длинный морщинистый подбородок. – Что такое «разыскать», что такое «утраченное», и откуда в тебе столько самонадеянности, о, юное и безрассудное создание? Разве же может человек просто взять и прийти в Царство Ифритов, да еще и диктовать свои условия там? Ведь издревле всем известно, что Ифриты обладают злобным сердцем, и что ненавидят они всякого зверя и птицу, а более всяких зверей и птиц ненавидят они человека. И, хоть и выбирают себе они царя среди людей, потому что созданы для службы человеку, всячески они ненавидят свою долю и почитают волю царя лишь постольку, поскольку сама земля сокрытого Царства дает человеку полную над ними власть. Не любят они, но боятся: вот вся суть их трусливых душ. Говорят, что ни один человек, кроме самого царя, не может перешагнуть границу этих земель, остаться в живых и сохранить рассудок. Ведь повсюду стоит стража из самых злых и черных душой ифритов. А дворец, говорят, находится так далеко, что идти до него придется несколько дней и несколько ночей! А за это время ифриты набросятся на незваного гостя, даже если удалось ему незамеченным пересечь границу, и растерзают его!
Сказав так, Старик взмахнул руками, и в тот же момент налетевший порыв холодного ночного ветра ударился в костер, и выбросил в синий воздух ночи сноп ярких искр. Странник заметно побледнел, и видно было, как напрягся его рот, и как ожесточился взгляд.
– Не боюсь я ни ифритов, ни всяких россказней о них! – рассердившись, громко сказал он. – В царстве моем побывали ученые мужи, колдуны и книжники со всего света, и все они рассказывали истории, легенды и небылицы об этой стране, но ни от кого не получил я хотя бы один полезный совет! Ты, Звездочет, умеешь читать по звездам – так укажи мне дорогу! Ты, Старик, стар и мудр – так дай совет. Зачем ты продолжаешь запугивать меня, ведь это бесполезно?!
Старик и Звездочет обменялись взглядами, а после чего Старик сел удобнее, погладил длинную бороду и сказал так:
– Есть один способ…
Прекрасная и пугающая Белая Пустыня, бескрайняя и коварная, полная опасностей и колдовства! Ступивший раз на ее пески рискует более никогда не увидеть своего дома и родных. Говорят, в недрах ее скрыты пещеры с сокровищами, волшебные оазисы, чьи воды даруют молодость и вечную жизнь, а охраняют их страшные Разбойники Пустыни, что не знают пощады. Для того чтобы пересечь Белую Пустыню от границы одного царства до границ другого, требуется три и более месяца караванного хода, а всадник на быстром коне может обернуться вдвое быстрее, но от того путь его будет преисполнен опасностями.
Всадник в синих дорожных одеждах верхом на вороном скакуне был из тех смелых путешественников, что не брали с собой ни слуг, ни охраны, а только лишь карту тайных путей и троп, на которой также были отмечены и спасительные оазисы: когда нет с собой каравана припасов, одна надежна на сладкие фрукты и чистую воду, пусть и грозят они заколдовать тебя навсегда и оставить пленником.
Царевичу Эшиа было восемнадцать лет, и статью, и молодостью, и красотой он приковывал к себе взгляды мужчин и женщин. Несмотря на юный возраст, он был крепок и широк в плечах, а в осанке его и в том, как сидел он на коне, угадывалось мастерство настоящего воина. К поясу у него была прикреплена длинная сабля, а за голенищами сапог хранились два острых ножа. Волосы у него были чернее воронова крыла; перед тем как отправиться в путешествие, он отрезал свою длинную косу, и теперь волосы кудрявой волной спускались ниже плеч. Он закрыл от яркого солнца голову синим платком, и теперь синий его цвет выгорел на солнце, как и синие его одежды, как и попона доброго его коня по кличке Агат.
Странствия его длились уже долгие месяцы. И не было у него ни малейшей уверенности в том, что удастся ему найти то сокровенное, ради чего он решился на тяжелый путь. Ибо Царство Ифритов открывается далеко не каждому…
– Потерпи, друг мой Агат, совсем немного осталось. – Царевич Эшиа наклонился к шее коня и бережно потрепал его по загривку. – Я посмотрел на карту: здесь отмечен один диковинный оазис буквально за тем барханом. Я знаю, ты устал, но совсем немного нам осталось до желанного отдыха.
Черный конь фыркнул, тряхнул гривой, встрепенулся всем телом и бодрым шагом направился в том направлении, которое указал ему царевич Эшиа: к волшебному оазису, сулящему чистую прохладную воду и сладкие апельсиновые деревья. В самом деле, дорога до оазиса отняла совсем немного времени. Агат радостно взмахнул хвостом и бросился к вожделенной прохладе. Эшиа на полном скаку спрыгнул с коня, прокатился по земле и рассмеялся, раскинувшись на спине в прохладной зеленой траве. Он слышал краем уха, как плещется в воде, фыркает, радуется верный конь, дорвавшийся до возможности вдоволь напиться. У самого Эшиа тоже пересохло в горле, но он осознанно оттягивал момент, когда опустит сложенные пригоршней ладони в ледяной ручей, поднесет их к лицу и вдоволь напьется. Оставлял он себе возможность немного об этом помечтать, и в мечтах своих воплотить, как именно он будет пить желанную воду. И только когда насладился в мечтаниях прохладой ручья, позволил себе спуститься к воде и испить первый, самый сладкий глоток. Он припал к воде, жадно набирал ее в горсти и подносил к лицу, пил жадно, захлебываясь, стараясь перебить навсегда песочную сухость в горле, которая делала голос скрипучим и жестким, потому что ветер носил вокруг пыль, от которой не защищал даже дорожный платок. Затем он умыл лицо, руки и шею, а после некоторых раздумий вовсе сбросил с себя одежду и шагнул в ледяную воду, стремясь смыть грязь, пот и усталость долгого путешествия. После купания разделил он с Агатом скудные запасы еды и собранные неподалеку фрукты, расчесал коню гриву и шкуру, чтобы верный друг и спутник не мучился во время отдыха маленькими досаждающими песчинками и вредными насекомыми, и только потом лег под высокое дерево в спасительную тень и смежил веки. Сон сморил его раньше, чем Ар-Лахад успел сменить золотой трон на серебряный, и первые звезды высыпали на синем небосклоне.
Едва только на горизонте забрезжил розовый рассвет, как царевич Эшиа был уже на ногах и седлал коня. Странный сон снился ему это ночью. Как будто стоял он под высокими стенами древнего города, и были на стенах фонари, и все они были синего цвета. За огромными резными воротами открывался город, полный извилистых переулков. Стены отливали синим, поскольку повсюду сияли изящные синие фонари, и даже окна в домах были заделаны синими стеклами. Что поражало больше всего – город был абсолютно пуст. Во сне царевич Эшиа хотел зайти в тот город и прогуляться по его извилистым улочкам, но что-то его не пустило. Неизвестный доселе страх сковал его чресла и заставил стоять на месте и смотреть на синие отблески на мощеных мостовых до самого рассвета.
Странное чувство осталось у царевича Эшиа от этого сна. Он гнал коня через пустыню так быстро, словно это могло помочь стряхнуть оцепенение, охватившее его. Между тем тревога поселилась в его сердце, поскольку мог он точно сказать, что не было во всех царствах подобного города, и что не было ни у кого в традиции украшать стены свои синими фонарями. Однако чем дальше оставался за спиной оазис, в котором ему довелось увидеть этот сон, тем быстрее стирались из памяти яркие подробности. И вот уже скоро царевич Эшиа совсем забыл о странных видениях и воспрял духом, и пришпорил коня, направляя его вперед.
Слишком долго его путь лежал через пустыню, слишком долго блуждал он под палящим солнцем в поисках неведомого и неизведанного. И принял он решение отправиться в ближайшие земли, где жили люди, и отдохнуть от своих поисков и блужданий, вкусить нормальную пищу, а не сухие припасы, и поспать в нормальных покоях, а не на голой земле.
Карта Белой пустыни, составленная еще его дедом, царем-путешественником Эшиа, всегда была при нем, и он развернул ее на коленях, не слезая с коня, и внимательно посмотрел на нее. По всему выходило, что из всех ныне известных и существующих стран ближе всего к Эшиа лежала страна Ямайн.
– Нам с тобой повезло, друг мой Агат. – Эшиа наклонился к коню и похлопал его ладонью по взмокшей шее. Агат нетерпеливо повел ухом, услышав, что хозяин заговорил с ним. Эшиа сложил карту и продолжил:
– Страна Ямайн простирается совсем недалеко от нас. До самого царства путь неблизкий, но страна эта богата и земли ее обширны, а люди живут даже и у самой границы. Старый царь Ямайн до сих пор правит этими землями. А он был другом моего царственного деда, и не раз и не два мой дед гостил у него, отдыхая в перерывах между долгими странствиями. Я слышал много хорошего об этом человеке. Поспешим же – там мы найдем и воду, и пищу, и достойное пристанище!
И Агат воспрял духом, равно как и его хозяин, и они направились прямо, в том направлении, в котором должна была находиться страна Ямайн. Днем они ехали, полагаясь на карту и на чудесное умение Агата определять стороны света – этот умнейший конь знал в совершенстве слова «север», «юг», «восток» и «запад», и, куда бы он ни шел, никогда не ошибался в выбранном направлении. Вот и сейчас двигались они на восток, и продолжали без привалов и остановок двигаться вперед до тех пор, пока Ар-Лахад не сменил золотой свой трон на трон серебряный, и на Белую пустыню не опустилась темная ночь, принеся с собой покой и прохладу.
Тогда Эшиа разбил небольшой привал, дал Агату напиться воды, запасы которой так удачно пополнил недавно в оазисе, и посмотрел по звездам, правильный ли путь они держат. Звезды твердили, что земля Ямайн находится совсем близко. Оттого принял царевич Эшиа решение не оставаться на ночь спать на холодной земле, а незамедлительно продолжить путь. Таким образом, двигаясь по звездам и доверяя чутью верного Агата, к самому рассвету конь и его всадник достигли самых границ царства Ямайн.
Здесь Белая пустыня заканчивалась, и от земель восточной страны ее горячие пески отделял естественный приток великой реки Ерзалах – Кортияр. Это была небольшая, но бурная река, которая приносила жителям царства Ямайн пресную воду и мелких юрких рыб, коих местные рыбаки сушили особым способом, обволакивая в специях, и продавали потом на рынках, да тем и жили. Царевич Эшиа спешился, чтобы перевести Агата по очень узкому мосту, перекинутому через взволнованные воды реки, отливающей розовым в лучах рассветного солнца, и остановился в удивлении: где же видано, чтобы пограничный вход в другое царство никем не охранялся? Однако и в самом деле не было здесь стражи.
Царь Эшиа, бывало, рассказывая истории о своих путешествиях, упоминал, что каждая страна живет своим порядком. Вот и про царство Ямайн Эшиа слышал, что нет у него высоких стен и крепкой охраны, ибо велики ее территории так, что не сразу можно их охватить взглядом, и что окружают они столицу со всех четырех сторон. То казалось странным царевичу Эшиа, когда слышал об этом, и сейчас еще более удивился. Однако взял Агата под уздцы и повел вперед, намереваясь в первом же поселении просить о крове и пище.
Однако увиденное вокруг поначалу его поразило. Земля казалась выжженной беспощадным пустынным солнцем, и зелени почти не было, лишь низкие кусты, прижимающиеся к земле. Возможно, они приносили плоды в другой сезон года, однако сейчас Эшиа не наблюдал на них ни плодов, ни соцветий. И никого из людей он тоже не видел вокруг этих мест.
Очень скоро он пришел к деревне, и здесь новое поражение ждало его. Он слышал о том, что Ямайн процветает, оттого меньше всего намеревался увидеть покосившиеся, неухоженные дома, во многих из которых недоставало стен или фрагментов крыш, погнувшиеся заборы и тощих, изнуренных собак, которые с жадным любопытством принюхивались к седельным сумкам, но даже не подняли голос на чужака.
Царевич Эшиа остановился у первого дома, где увидел человека. Выглядел тот человек как крестьянин: одежда у него была бедна и залатана не по одному разу, волосы седые, как луна в первые дни весны, и отрезаны совсем коротко, так, что едва доходили до плеч. Лицо крест-накрест перечеркивали грубые, не до конца заросшие шрамы, оттого глаза его казались несколько раскосыми, а рот перекошенным. Однако взгляд у него был теплым, а руки большими и натруженными, и царевич Эшиа сразу испытал к нему добрые чувства, оттого обратился к нему, окликнув через невысокий забор:
– Добрый человек! Не найдется ли у тебя кров и вода для усталого путника и верного его коня?
Человек заулыбался и пошел к хлипким воротам, кивая на ходу, мол, да, все найдется, только подожди, путник. Он вынул из ворот палку, служившую им засовом, и открыл створки, позволяя завести внутрь Агата. После жестом указал на небольшую пристройку, где ютился маленький ослик.
Царевичу Эшиа потребовалось несколько неловких мгновений, чтобы сообразить: этот человек не мог говорить! Он был немым, но изъяснялся жестами так, что его можно было понять. Приглядевшись к его лицу, царевич понял, что ошибся в самом начале, приняв его за старика. Человек был не старше его отца, царя Аймира, а волосы его поседели, видимо, от испытанных им горестей и бед.
– Отец! – Раздался звонкий голос с крыльца, и Эшиа обернулся.
На крыльце стояла молодая девушка, отличавшаяся той юной красотой, для которой мало значения имели ткани, в которые та была наряжена. Шальвары и камиза на ней были из простого материала, но чистые и опрятные, волосы спрятаны под платок, а лица она не прикрывала. В руках она держала корзину с ворохом вещей. Эшиа решил, что она собиралась отправиться на речку и устроить стирку.
– Отец, кто этот человек? – спросила девушка и поставила корзину на землю.
– Мои извинения! Я не успел представиться, – быстро проговорил Эшиа и размотал головной платок, чтобы крестьяне могли видеть его лицо и знать, что им незачем его опасаться. – Я просто усталый путник, долгие дни путешествующий по Белой пустыне, и желающий отдохнуть и набраться сил.
Девушка лукаво сощурилась.
– А имя у усталого путника есть, или осталось потерянным в Белой пустыне?
Эшиа рассмеялся.