- Умерли.
- Что ты говоришь? А вроде бы и не болели. Я всегда говорил, что лучше болеть, чем лечиться, кто болеет и кашляет, тот живет до ста лет, а кто по врачам бегает, тот недолго задержится на этом свете. Помню, мы в джунглях Унгуджара, когда охотились за слоновой костью… Все! Все как один заболели малярией! И не помогали нам эти ваши новомодные хиноины и артемины, вот вообще не помогали. Поэтому мы их и не пили. А знаешь, чем мы жили?
- Ромом? – мрачно вспомнила Билли Бонса Кристина.
- А ты откуда знаешь?
За приоткрытой дверью мелькнул Череста.
- Дедушка Лефан, - Кристина встала, оперлась руками о стол и ласково, настолько ласково, что насторожился бы даже самый наивный человек в мире, поинтересовалась, - Ты зачем, собственно, зашел?
- Спросить, как твои родители…
- Я ответила. Дверь вон там.
- Но…
- Вон отсюда. Череста!
- Да, госпожа Эллинэ, - начальник охраны посторонился, пропуская мимо развернувшуюся коляску с недовольно бурчащим дедушкой.
- Не пускать больше сюда тех, кто не ходит на двух ногах…
- Я хожу! – донеслось из коридора.
- …и тех, кто старше меня более чем в три раза!
- Да, госпожа, - Череста еле заметно улыбнулся.
Похоже, сейчас воспоминания мертвой Кармин и ее пламенная «любовь» к дедуле наложились на боевое настроение Кристины.
Она села в кресло:
- Докладывайте!
- После допроса Мирри рассказала…
Интересно, каково жить в доме, в подвале которого оборудованы камеры и комнаты для… кхм… допросов?
Кристина на секунду задумалась над этим вопросом…
Наплевать.
- …за десять тысяч гентов она согласилась добавить порошок в ваш гороховый суп…
- Именно в гороховый?
- Да. Порошок безвкусен, не имеет запаха, но окрашивает жидкость, в которой растворен в легкий зеленоватый цвет. Гороховый суп был бы наиболее подходящ…
- Продолжайте.
- Имени нанимателя она не знает. Внешность описала, но это либо посредник, либо очень качественный грим – никто не станет показывать свое настоящее лицо мелкому исполнителю.
- Тем не менее…
- Да, госпожа. Мои люди уже отправлены.
- Что за яд был использован, установили?
Познания Кристины в ядах ограничивались мышьяком и цианистым калием, но, если был использован более редкий яд – это могло стать зацепкой. А профессионален ли Череста настолько, чтобы ухватиться за эту ниточку – она еще не знала. В конце концов – отравительницы он проморгал…
- Результаты анализа из лаборатории еще не прибыли, но предварительно могу сказать, что это – гексаметакрилоаминоацетин.
- Что это за чертовня с длинным названием и как вы ухитрились произнести его без запинки?
- Это яд, случайно выделенный химиком Люрреем Мейнстером. Вернее, не совсем яд, вещество зеленоватого цвета, использовалось в производстве обувного крема, но потом выяснилось, что оно смертельно опасно для светловолосых женщин. На женщин с другим цветом волос и мужчин – не действует совершенно. Ну, если, конечно, не съесть пару горстей, тогда он кому угодно не принесет пользы. Использовался при убийстве…
- А вы, значит, предварительно можете сказать, что это именно он… Кто уже отравился?
- Никто, - покаянно опустил голову Череста, - Мы не успели предупредить и остатки супа успели съесть несколько человек на кухне. Никто не умер.
- Так, стоп. Меня пытались отравить ядом для блондинок?
- Да.
Кристина расхохоталась. Начальник охраны настороженно смотрел на нее, явно прикидывая, как вязать внезапно сбрендившую начальницу, если та вдруг бросится.
- Череста, я-то не блондинка. Я крашусь.
- Разве?!
-Вот видишь, как ты плохо знаешь собственное начальство.
- Ну да… Все время, что я вас знаю, вы были светловолосой… Неужели он начал ошибаться…
Он?
- Он?
- Гексаметакрилоаминоацетин использовался для отравлений… намеренных, я имею в виду… использовался два раза. В обоих случаях убийства были связаны со Спектром.
Глава 12
В славном городе Мэлии, как, впрочем, и во всем Ларсе, было хорошо известно слово – Спектр. И, хотя Кристине и вспоминались какие-то смутные образы, с руками, гладящими белого кота – Спектр, несомненно, был не организацией, а одним человеком. Хотя то количество преступлений, краж, ограблений, убийств и вымогательств, которое он совершил и вызывало определенное сомнение, но, тем не менее…
Один человек. Один.
По описанию, данное Череста, Кристина представило кого-то вроде помеси Джокера и Мориарти. Человек, достаточно безумный для Джокера, но недостаточно равнодушный к деньгам, и достаточно гениальный для Мориарти, но недостаточно любящий интриги и предпочитающий действовать собственными руками.
Собственно, никаких «людей Спектра» не существовало в природе, для каждого отдельного случая он нанимал, заставлял, угрожал, вынуждал кого-то совершить то, что становилось очередной ступенькой к его цели. Ну, как в данном случае – с официанткой, подсыпавшей яд Кристине, в смысле – Кармин. В остальных же случаях он действовал в одиночку, явно получая от этого удовольствие, как каждый маньяк получает удовольствие от того, что он лично режет, душит и насилует, а не делегирует эти приятные вещи кому-то другому.
Спектр лично влезал в гостиничные номера, особняки, дворцы, лично крал, отнимал, угрожал, лично убивал, резал, стрелял, то есть предпочитал действовать собственными руками.
Почему он тогда до сих пор не был пойман?
Ну, во-первых, потому что его до сих пор ни разу не поймали. А ни разу его не поймали потому, что до сих пор не существовало ни одного описания Спектра. Вернее – ни одного описания, которое повторялось бы.
Спектр, воистину, был гением перевоплощения.
Жемчужное ожерелье герцогини Дани он отнял в облике соблазнительного мужчины лет сорока, с элегантной бородкой и в черном шелковом костюме. Бумажник со ста тысячами гентов госпожи зи Берталь он похитил, выглядя как рыжий, гладко выбритый тип неприметной наружности, одетый как официант. Картины, выманенные шантажом у графа зи Орло, забрал с собой седой старик в потрепанном мундире полковника конногренадеров. И это только некоторые примеры.
В тех же случаях, когда он изначально хотел выступить под своим собственным именем – в смысле, псевдонимом – Спектр был одет в костюм, характерный для высшего общества, с глазами, скрытыми за темно-синими круглыми очками. Одно время эти очки стали модными среди той категории молодежи, которая любит выделяться своим придуманным цинизмом. Но после того, как пару-тройку таких модников нашли отравленными, с вздувшимися синими лицами и визитками Спектра с припиской «Это МОИ очки» - мода внезапно сошла на нет.
Да, Спектр явно обладал чувством юмора, но смешно от его шуток было разве что ему самому.
Если бы не страсть Спектра к славе и самолюбованию – никто и никогда не связал бы с ним половину его преступлений. Но он каждый раз, когда заканчивал очередное преступление под чужой личиной, вручал своей обобранной жертве белую визитную карточку, абсолютно пустую. На которой через некоторое время появлялись синие буквы, аккуратным изящным почерком выписывающие одно только слово.
«СПЕКТР».
- Что-то я не увидела никакой пустой карточки, - скептически хмыкнула Кристина, выслушав Череста, - ни с таинственно появившимися буквами, ни без них.
- Ничего таинственного в них нет. Чернила на основе дигидрата щавелевой кислоты в смеси с тетрагидратом гептамолибдата аммония. В темноте невидимы, на свету приобретают синий цвет. А во-вторых… Госпожа Эллинэ, вы до сих пор живы. Поэтому и оставлять свой автограф нет смысла.
- Осталось выяснить, как он узнал, что его отрава не сработала… - буркнула Кристина. Ей смутно припоминались визитные карточки с появляющимися надписями. То ли в комиксах, то ли в фильмах… - Значит, на меня охотится неуловимый психопат-суперзлодей. Замечательно. А хорошие новости есть?
- Это и была хорошая.
- Боюсь тогда спрашивать о плохих…
- Нет, госпожа Эллинэ, новость действительно хорошая. Я ведь уже сказал, что Спектр предпочитает действовать лично, пусть и меняя обличья. Поэтому, если в вашем окружении вдруг появится незнакомый человек, настойчиво пытающийся заманить вас в безлюдное место – од любым предлогом – немедленно сообщите мне. А уж мы его…
Череста изобразил руками некие движения, подтверждающие, что охранники Кристины этого неуловимого Спектра… Судя по всему, потом и высушат.
- Отлично… - энтузиазма это обещание все равно не вызвало. Неуловимого маньяка ловила вся столичная полиция и лично инспектор чью фамилию Кристина не запомнила. И то, что он до сих пор продолжа куролесить, говорило о том, что Спектр – чрезвычайно изворотливая личность. – Хорошо еще, он один такой… да вы шутите?!
Как оказалось, в столице Ларса до недавнего времени действовало ДВА неуловимых преступника.
Уже упомянутый Спектр и несколько отличающийся от него модусом операнди Гримодан. Впрочем, второго можно было не опасаться.
Во-первых, несмотря на то что Гримодан, как и Спектр, являлся мастером перевоплощения, он считался гораздо менее опасным. Просто потому, что Спектра боялись и ненавидели, а Гримоданом восхищались. Даже его собственные жертвы. Гримодан никогда никого не убивал, никогда не издевался над своими жертвами, и даже те, кого он обокрал, испытывали к нему чувство некоего уважения. Смешанного с досадой, конечно. У простых людей Гримодан вообще имел репутацию, сходную с репутацией Робина Гуда или какого-нибудь иного благородного разбойника. Хотя деньги бедным он и не раздавал, а богатых грабил, по его собственным словам потому, что «ну, будем честными сами с собой, господа: что можно украсть у бедняка?».
Вторая же причина того, что Гримодан для Кристины был не опасен, заключалась в том. Что его недавно изловили, и он сидел в камере предварительного заключения, ожидая суда. Хотя он самоуверенно и пообещал сбежать, суда не дожидаясь, но пока еще своего обещания не исполнил.
- Еще кто-то, кого я должна опасаться и о ком вы забыли упомянуть, существует? Джек-потрошитель? Доктор Зло? Профессор Всемхана?
Череста неуверенно качнул головой. Видимо, он все же вспомнил кого-то, более-менее опасного, но посчитал, что этот кто-то опасен все же, скорее, менее, чем более и поэтому хозяйке о нем знать и не обязательно.
- В таком случае… Я могу быть уверена, что никакой Спектр и прочие физические термины не проникнут в мою спальню?
- Абсолютно точно!
- Я отправляюсь к себе. Очень надеюсь на вашу распорядительность и исполнительность. Спокойной ночи.
Кристина смылась быстрее, чем начальнику ее охраны пришел в голову вопрос: почему его хозяйка спрашивает о знаменитых преступниках так, как будто понятия не имеет о том, кто они такие.
Спальня Кармин Эллинэ не соответствовала ни одному представлению Кристины о спальнях богатых девушек. Здесь не было ни огромных шелковых балдахинов, ни двенадцатиспальной кровати, вокруг которой нужно пускаться вскачь верхом, чтобы добраться от одного края до другого, ни томных мальчиков, с лоснящимися мускулами и тоненькими стрингами.
Небольшая кровать, на которой, если честно, и один человек разместился бы с трудом. В смысле – еще один, помимо хозяйки. Легкие занавеси вокруг кровати, белые простыни, круглые подушки… Несмотря на то, что, по сути, это была кровать покойницы, Кристины не чувствовала никаких негативных ощущений и испытывала только одно желание – лечь на эту постель. И уснуть.
Помимо кровати в спальне находились два кресла, столик с лампой, еле слышно шипящий газовый светильник на стене – и три двери. За одной находилась уже знакомая ванная комната, за другой – туалет, за третьей…
За третьей дверью был личный кабинет. Тоже уже знакомый. Надо же, в прошлый раз она не обратила внимания на эту дверь в углу.
Кристина, уже вымытая и переодевшаяся в шелковый халат, золотистый, как апельсин, присела за рабочий стол. Посмотрела на оставшиеся неразобранными груды бумаг.
Ох-хо-хо…
Сколько работы. Может, сдаться этому самому Спектру, пусть он ее застрелит… или что он там в очередной раз придумает? Похоже, человеком он был с фантазией и два раза не повторялся. Всё проще, чем разобраться в этом вот всем.
Так. Минутка личной слабости окончена.
Кристина подошла к книжным полкам. Что читала ныне покойная Кармин?
«История Первой Империи»… «География Камале»… «Ружья и винтовки Ларса»… «Периодический справочник предприятий Юго-Запада»… «Иллюстрированный путеводитель по Столичному музею с приложениями и чертежами»… «Расписание движения поездов»…
Или Кармин, как крокодил Гена, любила точные и серьезные книги – что несколько выбивалось из уже сложившегося образа – или…
Или пока непонятно – что это должно означать.
Интересно, а беллетристику она любила?
Художественная литература тут тоже присутствовала. «На воздушном шаре через Ларик», «Приключения по пути к Северному Полюсу», «От острова к острову», «Под водой», «Приключения трех ларсийцев среди песков», «Леса мехов»…
Судя по всему – и мечтам о приключениях на была не чужда…
Кристина хмыкнула, положила на полку изрядно потрепанный томик «Выстрел в космическое пространство» и задумалась.
А мечтала ли о приключениях она? Кажется, нет. У Кристины Серебренниковой был слишком рациональный рассудок, если она о чем и мечтала, то разве что о том, чтобы у нее было много-много денег. Ну что, девочка, поздравляю, твоя мечта сбылась – ты можешь швыряться деньгами направо и налево, и они все равно закончатся очень-очень нескоро. Правда, к ним прилагаются куча проблем и висящий на хвосте маньяк-убийца, но это мелкие неприятности.
Та-ак, какие у нас планы на ближайшие дни?
Кристина взглянула в распухший еженедельник. На последние две записи, сделанные совершенно одинаковым почерком. Несмотря на то, что первую вписала покойная Кармин, а вторую – она, Кристина. Пусть и в теле Кармин.
Завтра – открытие Художественного Салона. Где она ДОЛЖНА быть.
Послезавтра – приглашение на заседания Совета Мудрейших. И что-то, то ли женская интуиция, то ли память мертвой Кармин, подсказывает – ее там не будут кормить плюшками и решать за нее ее проблемы. Новых бы не навесили…
Глава 13
Деревянная крышка большой плоской шкатулки, украшенная накладками в виде двух пляшущих бронзовых девушек, щелкнула и откинулась вперед, как экран ноутбука. Дополняя ассоциацию, внутри обнаружились ровные ряды крохотных белых пилюль, рядом с каждой их которых была аккуратно прикреплена небольшая латунная табличка с выгравированным названием. Антифригин, анальгин, спорамин, меморин, скотоптин… Справа на этой лекарственной клавиатуре расположился ровный рядок разноцветных ампул с острыми хвостиками – и только названия «героин» и «церебрин» отбивали всякое желание ими воспользоваться – над ними, в специальных зажимах, небольшой и даже в чем-то изящный шприц.
Кристина пробежала по выпуклостям пилюль, как пианистка по клавишам. Нет, испытывать на себе местную фармацевтику у нее не было никакого желания – один героин чего стоит! – но что-то, возможно, память мертвой Кармин, подсказывало, что без лекарств она не сможет прийти в себя. По крайней мере – быстро.
Ночью она спала очень плохо, снилась какая-то невразумительная непонятица – как это часто и бывает в снах – от которой наутро запомнился только барон Мюнгхаузен. Не тот, который Янковский и не тот, что из мультфильма – сухой, веселый старичок с огромным носом и усами с иллюстраций Доре. Он угощал ее вином, прозрачным, как вода и сине-зеленым сыром-рокфором, при этом размахивал бокалом и что-то пытался ей втолковать. Что именно – осталось непонятным. Вся эта сонная сумятица оставила ей наутро только больную голову и разбитое самочувствие. Кристина, встав с постели, успели сонно добрести до шкатулки, прежде, чем осознала, зачем она ей вообще. Очередные штучки Кармин…