После помывки нас попытались переодеть, не всех, конечно, только тех, кто был в рванине, у них забрали старую одежду, а взамен выдали новое, то есть, тоже старое, но более приличного вида, наверняка добытое в прошлых грабежах.
После этого наступил самый приятный момент в нашей службе. Обед. Везли нас сюда два дня, а кормили в дороге исключительно сухарями и не особо чистой водой. А теперь усадили за длинные дощатые столы, где каждый получил по большой миске густого супа с мясом и по приличному куску почти свежего хлеба. Единственной проблемой было то, что ложки к этому не прилагались, а есть жидкую пищу кусочком хлеба было очень неудобно. Я справился, но на будущее следовало найти ложку или хоть подходящий кусок дерева, из которого её можно будет вырезать.
После обеда накатила расслабленность, хотелось найти удобное место и прилечь, да только в столовой снова появился капитан (звали его Ромеро, имя это было или фамилия, я не узнал, просто Ромеро) и принялся пинками нас выгонять. Теперь следовало получить вооружение и доспех и подогнать его по себе.
В качестве оружия я получил вполне сносную алебарду, не новую, но вполне исправного вида, на толстом древке, длиной метра два с небольшим, колющая часть имела вид штыка от трёхлинейки, с поперечным сечением в виде креста, а рубящая имела вид топора, вот только у топора обычно режущая кромка выгнута наружу, а здесь, наоборот, была вогнутой, видимо, от этого рубящее действие будет сильнее, а на обухе, как и положено, имелся крюк.
А вот с доспехом мне не повезло. Если наплечники никаких вопросов не вызывали, ременные крепления были старыми, но ещё вполне годными, только ржавчина присутствовала, но её я быстро отскрёб песком, шлем в виде шляпы с полями тоже попался крепкий и по размеру с толстым войлочным подшлемником, а вот кираса была ниже всякой критики. Пожилой интендант, который её мне выдал, сказал, что ржавчину очищать смысла нет, поскольку проржавела она насквозь и в итоге я просто получу дырявый доспех. Как такая кираса должна была защищать мою тушку от вражеского оружия, оставалось неведомым. Уж лучше бы кольчугу дали, да не имелось их на складе. У остальных с доспехом было не лучше.
А уже к вечеру, когда мы вооружились и экипировались, став хотя бы внешне похожими на солдат, нас снова погнали на плац, заставляя на этот раз отрабатывать строевой шаг. После двух часов тренировки капитан Ромеро матом и побоями добился от нас какого-то подобия ходьбы в ногу, после чего, махнув на нас рукой, отправил ужинать.
Когда нас отправили в казарму спать, я с наслаждением растянулся на нарах. Было подозрение, что неугомонные новобранцы снова придут с претензиями, но им, видимо, хватило урока в бане, а может, просто устали вусмерть, но никто меня о утра не беспокоил.
Подняли нас очень рано, часов, наверное, в пять, ещё даже до конца не рассвело. После быстрого завтрака нас снова собрали в кучу и погнали на плац. Теперь, помимо капитана присутствовали ещё десятка четыре старослужащих в хороших доспехах и с видом умудрённых опытом ветеранов, прошедших несколько войн. В отличие от нас, все они были вооружены длинными, метра по четыре с лишним, пиками. Они заняли первые три шеренги строя.
А потом пошла привычная уже муштра. Команды сыпались одна за другой, передние шеренги выполняли всё, словно роботы, остальные запаздывали, но тоже выполняли. Скоро уже начал выходить строевой шаг, тем более, что теперь рядом со строем шагал барабанщик, отбивавший ритм. Шагали, как положено, семьдесят шагов в минуту, ни больше и ни меньше. Пикинеры регулярно вставали в позицию для встречи вражеской кавалерии, первые две шеренги ставали на колено и упирали пики в землю, а третья держала их горизонтально.
После обеда пики получили уже новобранцы, начав отрабатывать ранее увиденное. Тут тяжело стало даже мне. Команды я воспринимал отлично, вот только, не имея опыта, управиться с длинной пикой получалось с большим трудом. Мы тоже отрабатывали приём кавалерии на пики, действия против воображаемого противника, когда шли приставными шагами, нанося уколы в пустоту. Первая шеренга колола, а вторая в это время отводила пики назад, потом снова колола вторая. Потом приказали то же самое делать, отходя назад. Даже я, человек хорошо соображающий и помнивший армейскую строевую подготовку, начинал путаться и делать ошибки, чего уж говорить про остальных.
К вечеру, когда от обилия поступавшей информации уже кружилась голова, а ноги подкашивались от усталости, нам разрешили разойтись. Я ещё подумал, что работа в каменоломне была даже в чём-то легче. Впрочем, это только начало, скоро и мы дойдём до состояния роботов, научимся выполнять всё, не задумываясь, быстро и качественно.
Следующий день был ещё тяжелее. Нас разбавили старослужащими более, чем наполовину. Теперь мы не только маршировали, но и поворачивались всем строем, меняли фланги, капитан командовал нам, что конница то справа, то слева. В одних случаях мы поворачивали всем строем, в других - пикинеры перебегали на фланг и занимали позицию, в третьих - передавали пики другим. Потом начали изучать рубку алебардой, казалось бы, ничего сложного нет, это ведь не рапира и не меч, просто руби с замаха, но и тут, как оказалось, были свои тонкости, главной из которых было не зарубить своего товарища, стоявшего впереди.
Начались и индивидуальные тренировки, когда новобранец, под надзором двух "дедушек" отрабатывал рубку алебардой на чучеле. Надо сказать, что простое с виду орудие, обладало отличной поражающей силой, разрубая железный доспех надвое. То же самое мне объяснили инструкторы. Опытный пехотинец, хорошо владеющий алебардой, в пешем бою может быть сильнее рыцаря с мечом. Длина даёт свои преимущества, толстое древко почти невозможно перерубить, а большой рычаг позволяет наносить рубящие удары огромной силы.
На третьей неделе тренировок, когда мы все уже стали напоминать бойцов, меня вызвал капитан. Он отвёл меня в сторону и сказал, что следует отправиться на приём к Эду. Я, конечно, удивился, но отправился со спокойной душой, справедливо полагая, что ругать меня вряд ли будут, всё-таки я был далеко не худшим солдатом из всех.
Старый Эд сидел за массивным деревянным столом в своём кабинете в одном из зданий нашей "базы". На столе у него стоял большой стеклянный кувшин с вином и бокал, а рядом была позолоченная вазочка с фруктами. Рядом стоял в позе статуи адъютант, а чуть поодаль, за маленьким столом, сидел секретарь, небольшой человечек в тесной одежде, уже немолодой с подслеповатыми слезящимися глазами. На столе лежала толстая книга, кипа листов жёлтой бумаги и небольшая чернильница с торчавшим из неё гусиным пером.
- Разрешите... - спросил я, переступая через порог, нужно было как-то обратиться, но я не знал, как именно.
- Господин де Шаббат, - великодушно подсказал он. - Именно так тебе следует меня именовать, ибо никакого титула я не имею, да и плевать я хотел на все титулы вместе взятые, а именовать меня Эдом я позволяю не всем капитанам.
- Я понял вас, господин де Шаббат, - откликнулся я, всё ещё гадая, зачем он меня позвал.
- Тебя, насколько мне известно, зовут Эрик, - сказал он.
- Именно так, - ответил я. - Эрик. Или Эрик Рыжий.
- Откуда ты? - лениво спросил он, глядя, как слуга наливает вино в бокал.
- Я... - я растерялся, не зная, что можно ему ответить. Даже названия той мелкой деревеньки, где совсем недавно мой прототип пас коров, я не запомнил, а местную географию знал не настолько хорошо, чтобы назваться уроженцем какой-либо местности. Точнее, назваться-то можно, да только меня расколют в один миг и получу дополнительные проблемы. - Не могу сказать точно.
- Не можешь сказать, откуда родом? - Эд удивлённо приподнял густую бровь.
- Попробую объяснить, - начал я выдумывать версию, врать не хотелось, но попробую отделаться полуправдой. - Я ничего не помню до того момента, как очнулся на лугу два месяца назад. Из разговоров с селянами я выяснил, как меня зовут и где мой дом. Я работал пастухом в деревне.
- То, как ты говоришь, выдаёт в тебе отнюдь не пастуха, - Эд подпёр подбородок массивным кулаком, где на пальце висел огромный перстень с рубином.
- Вот и я не понимаю, - я сделал виноватый вид и развёл руками. - Но в той деревне я был именно пастухом, сыном бедной вдовы, которого к тому же все считали дурачком. А потом я сбежал оттуда и подался в город, а по дороге выяснил, что умею читать и писать. А в схватке с разбойниками обнаружил, что к тому же очень силён и умею драться. Да не просто махать кулаками, знаю борцовские приёмы.
- А мне доложили, что ты имеешь представление о службе и понимаешь почти все строевые команды, мало, кто из новобранцев на это способен. Ты служил?
- Не могу этого знать, - ответил я. - Команды мне знакомы, это правда, но многое из того, что я видел здесь, для меня в новинку. Кроме того, я ещё молод, вряд ли я уже успел побывать на военной службе. Да и не думаю, чтобы односельчане сговорились и в один голос рассказывали мне придуманную историю.
- Кто же ты, дьявол тебя раздери, такой? - грозно спросил Эд.
- У меня есть версия, - жалобно проговорил я. - Она странная, но всё объясняет.
- Говори, - приказал он.
- Я думаю, что был кем-то, вроде учёного книжника, возможно, даже где-то воевал, но потом со мной что-то случилось, скажем, я умер, а моё сознание, моя память переселилась в тело того самого сельского пастуха. При этом исчезли все воспоминания о прошлой жизни, я не помню ни своего настоящего имени, ни места, откуда я родом. Кое-что я могу ощущать, например, мне кажется, что я говорил раньше на другом языке, а этот достался мне от того, в чьём теле я живу теперь. Ещё мне кажется, что я старше, намного старше. Тому парню, которым я стал сейчас, нет и шестнадцати, а я себя чувствую, словно сорокалетний.
- Хм, - хмыкнул Эд, снова приложившись к вину. - Про потерю памяти я кое-что слышал, такое бывает после ранения головы. И да, человек при этом помнит всё, что знал раньше, за исключением того, кто он сам. Но вот как быть с переменой тела?
Я виновато развёл руками.
- Не могу знать, господин де Шаббат. Но это ведь не так уж важно, сейчас я здесь и учусь быть солдатом, даже делаю успехи, так ли важно моё прошлое?
- Здесь ты прав, - Эд поморщился, словно вино внезапно превратилось в уксус. - Сказать по правде, я собирался в будущем сделать тебя сержантом. Нескоро, понятно, не раньше, чем ты покажешь себя в бою. Теперь же мне стало интересно, кто ты и что ты такое. Отправляйся назад и жди, я с тобой ещё поговорю.
И я отправился назад, вернулся к каждодневной муштре, ожидая обещанного карьерного роста. Собственно, к муштре я уже привык, всё же давалась она мне легче, чем другим. Возможно, потому, что я лучше других понимал, что хорошая выучка потом спасёт мне жизнь. Тяжело в учении - меньше хоронить.
Глава седьмая
По возвращении из рейда я проспал почти сутки. Никто меня не беспокоил, подробный отчёт обо всех событиях в рейде коменданту крепости дал маг сам Иерофант перед тем, как убыть обратно в столицу. Отправился туда он, как ни странно, вовсе не порталом, что было бы обычно для мага, а так же, как и прибыл сюда, верхом на лошади. Для неизвестного беглеца в наших конюшнях отыскали ещё одну клячу, которая давно стояла в стойле и просилась погулять. Теперь ей дали такую возможность.
Когда я проснулся, ко мне пришёл солдат и передал приказание прибыть к коменданту. Кое-как одевшись, я отправился в кабинет начальства, прокручивая в голове события предыдущих двух суток. Странно, маг ведь должен был рассказать всё в подробностях.
Эллиот, как и прежде, сидел в своих покоях, кутаясь в шубу и попивая вино.
- Здравствуй, Эрик, - сказал он тихо, вообще, создавалось впечатление, что с комендантом что-то не так. Заболел? - Присядь за стол, разговор будет долгим.
Я присел, а он, не дожидаясь слуги (который отчего-то отсутствовал) налил мне вина в кружку. Этот жест показался мне странным до невозможности.
- Выпей, Эрик, разговор у нас будет долгим.
Я выпил, вино было крепким и сладким, Эллиот любил такое, вроде кагора.
- Ты хорошо помнишь события, что произошли с вами в этом рейде? - спросил он.
- Да, хорошо, а что случилось?
- Видишь ли, пока ты спал, в крепости начали твориться странные и страшные вещи.
- Так, - я навострил уши.
- Из тех, с кем ты туда ходил, четверо уже мертвы.