А еще в его зеленых глазах присутствовала искра безумия. Едва заметная, тлеющая где-то в глубине, но тем не менее совершенно точно угадывающаяся.
— Я благодарен вам за спасение, как вас там по имени, но на ты мы еще не переходили, — выдал я, внимательно наблюдая за его реакцией. — И я совершенно серьезно говорил о том, что если не получу объяснений, то расскажу все, что знаю, своей начальнице.
Доброжелатель некоторое время молча меня рассматривал. Неприятное это было впечатление, даже мурашки по коже поползли. Хотя тут мне, вроде, ничего не могло грозить: прадед, когда проверял мои способности, рассказывал, что во время сеанса связи общаются… как он там говорил? Эфирные тела?
— Знаешь… — заговорил наконец мой собеседник. — Люди несведущие, считают, что в английском языке нет обращения на вы. Просто — «Ю», оно же переводится, как «ты», верно? Но это довольно распространенная ошибка. На самом деле в английском нет обращения на ты.
Признаться, я мало что уловил из того, что он сказал. Какой-то набор слов, из которых я выхватил только одно, с некоторых пор мне знакомое.
«Английский».
Доброжелатель, похоже, оказался земляком Кэйтлин.
— Да не висни ты так! — вдруг широко, открыто, как-то по-мальчишечьи улыбнулся он. — Я в курсе, что у вас нет Англии, а Британия — родина орков. Я Игорь, кстати.
Глава 13
— Антон, — я автоматически пожал протянутую руку. — Какого черта происходит, Игорь?
Про себя я решил, что раз уж он не хочет общаться на вы, как положено малознакомым людям, то и я такой нормы придерживаться не буду.
— Это сложный вопрос, — усмехнулся он. — Ты не поймешь.
— Проверь!
— Ни времени, ни желания, — отрезал мужчина. — Тебе достаточно знать, что я друг, играю на твоей стороне, но прямой помощи от меня ждать не стоит. Даже то, что я сделал… так, стоп, а когда это было? Ага, сегодня! Так вот, то, что я сделал на дороге сегодня, не повторится. Мой оппонент, да, назовем его так, перешел черту. Это позволило и мне немного нарушить правила игры.
Я и не ждал от него откровений, но эти объяснения все еще больше запутали.
— Какие еще правила игры? Твой оппонент — лидер Вивисекторов? — уточнил я.
— Поверь, мне дела нет относительно всех ваших банд, клик и фракций. Вивисекторы, Первые Семьи, Морсъёрд, Фронт Освобождения Акапулько, канадская «Обсерва», османская «Гизли Хизмет», калифорнийская «Сексто», ваша Секция — я ни к одной из этих организаций не принадлежу. У меня немного другие заботы, и я буду очень тебе благодарен, если ты перестанешь совершать мальчишеские поступки и отвлекать меня по пустякам. Один раз я ответил, дальше — топай, рассказывай всем, что ты говоришь с призраками. Повторю то, что говорил ранее: неприятности будут у тебя. Мне ты просто создашь неудобство. Я и так неоправданно много времени трачу на вашу ветвь.
— На что?
— Забей. Мы договорились?
Он выразительно поднял руку и посмотрел на часы. Точнее, на то место, где у человека обычно находятся часы, у Игоря же там был только рукав сорочки.
— Твоя помощь вышла мне боком…
— Ну, что тут скажешь — последствия есть всегда. Зато ты жив. Круто, да? Не благодари!
— Мне все равно придется рассказать о тебе Амалайе.
— Той эльфийке? Она хорошенькая, да. Ты с ней осторожнее. Кстати, а ты в курсе, что она… — тут он словно бы опомнился и натурально хлопнул себя ладонью по губам. После чего закончил. — Валяй, рассказывай, я не против.
— Но ты же только что сам говорил, что этого делать не стоит.
— И, напомню, говорил о последствиях. Неблагоприятных. Для тебя. Последствия, они, Антон, уже в любом случае наступят. Но чем меньше вмешательство, тем меньше последствия. Мы с тобой уже пустили с горы камешек, если ты понимаешь, о чем я. Незачем продолжать стоять на склоне, и продолжать кидать. Думай!
И он выразительно постучал пальцем по лбу. По своему хотя бы. А то от него можно было ждать и использования моей головы для постукивания. Однако этот жест мне кое о чем напомнил.
— Это ты поставил ментальную защиту, которую не смог взломать Годро?
— Ой, я тебя умоляю! А что мне оставалось делать? Ты явно решил обойти поставленное условие не говорить обо мне. Хороший, кстати, ход, но…
Тут он развел руками, как бы говоря, что мне его не переиграть никогда и ни при каких обстоятельствах. Вот тут я и взорвался. И так был на грани, а еще это его позерство!
— Да кто ты, черт тебя дери, вообще такой?!
Манера Игоря говорить невероятно раздражала. Он вел себя как невыносимый всезнайка, которому доставляет удовольствие постоянно тыкать своего собеседника носом в любое проявленное тем невежество. И эта вот дурацкая привычка отвечать на вопрос так, чтобы вместо ответа появлялось десять новых вопросов… Я чувствовал, что готов дать собеседнику по морде, лишь бы стереть эту покровительственную улыбочку.
Как ни странно, именно мои последние слова заставили Игоря сделаться серьезным. Я бы даже сказал, что на миг увидел его настоящего, будто он маску снял.
Лицо у него сделалось растерянным, как у человека, который оседлал бурю и теперь понятия не имеет, как сойти на твердую землю. А безуминка в глазах стала видна еще отчетливее.
— Это очень хороший вопрос, Антон, — сказал он. — Я бы и сам хотел знать на него ответ.
И тут же вновь вернул маску всезнайки:
— Старичок, это все. Заканчиваем. Как говорили мондошаваны, время не имеет значения! Но мои ресурсы имеют. И расходовать их на милую болтовню с приятным человеком — это слишком расточительно. Давай подытожим тезисно. Итак, я друг, на помощь не рассчитывай, следи за языком, помни о последствиях, держись Кэйтлин, не смешивай водку с пивом. Может, даже свидимся еще.
— Почему ты упомянул Кэйтлин? — насторожился я.
— Красивая девочка, хорошо к тебе относится, — пожал он плечами. — Если срастется, дети будут красивые.
Он повернулся ко мне боком, как бы обозначая, что уже уходит. Я услышал, как он пробормотал себе под нос:
— Блин, Антошин, надо тебе научиться изрекать нормальные невнятные пророчества, а то ведь никакого почтения!
И исчез. В смысле, все вокруг исчезло, и я вновь оказался в допросной комнате. Один. С больной головой и окончательно запутавшимися мыслями.
— Игорь, значит, — буркнул я, подходя к двери. — Последствия, значит. Камень мы с ним с горы столкнули. Ну-ну.
Меня еще сильно колотило после этого диалога. Пришлось потратить пару минут на дыхательную технику «семь-три-восемь», которую, к слову, я выловил из практик троянцев. Нашел в бумагах, когда отправлял дела в архив. И пусть все эти вещи не имели никакого отношения к лечению, но успокаиваться помогали. Вдох на семь секунд, задержать дыхание на три, медленный выдох на восемь. Тут, даже если очень заведешься, остынешь.
Только когда меня отпустило, я начал стучать в дверь, зовя коллег. Открыл мне Ноб. Так быстро, будто стоял за порогом и только того и ждал. Лицо у него было хмурым и смущенным одновременно. Так и бывает, когда ты сохраняешь верность своей начальнице и одновременно охраняешь комнату с запертым там коллегой. Возможно, бывшим.
— Чего там, Амалайя ацтека колет уже?
— Отложили. Тебя ждем, — отозвался гном и тут же уточнил, чтобы я, не дай боги, не подумал, что дело во мне. — И Годро паршиво себя чувствует.
— Ясно, — я помялся, как перед прыжком в холодную воду, но потом решительно закончил. — Ну что, тогда зови всех сюда, говорить будем.
— Нашли посыльного, — пробурчал Ноб, но все же отправился собирать Секцию.
Лучше места для разговора, чем допросная, во всем полицейском управлении Феодосии не было. Ноб только камеры отключил, да глушилки от прослушки поставил. Места разве что было маловато, большинству — то есть всем, кроме эльфки и Кэйтлин — пришлось стоять.
— В общем, такие дела, народ, — начал я. — То, что на дороге случилось, как вы понимаете, никакая не случайность. Кое-что произошло, но черти меня раздери, если я понимаю, что именно.
Вот так многозначительно начав, я рассказал коллегам все, что узнал. Включая вторую встречу с человеком, который назвался Игорем. Ее я воспроизвел слово в слово, не зная, насколько это может быть важно. После того, как закончил, некоторое время все молчали. Только Шар’Амалайя с Годрохом переглядывались — то ли понимали, о чем речь шла, то ли искали ответа друг у друга и не находили.
— Он из моего мира! — заявила Кэйтлин, первой нарушив тягостное молчание. — Точно из моего! У него там и Англия есть, и «Пятый элемент» снимали.
— Что снимали? — тут же уточнил гном.
— Фильм. Фантастика. Там еще смешные инопланетяне были в золотых скафандрах, мондошаваны, вот они как раз и говорили, что время не имеет значения. Это точно мой земляк.
— Но ведь в твоем мире нет магии, — произнесла эльфка. — А этот Игорь, судя по всему, пользовался ей. Причем, если я правильно поняла, ментальной.
— Это действительно похоже на нашу связь, — высказался Годрох. — Но Антон прав — для этого нужно быть его кровным родственником. А это не так?
Он внимательно вгляделся в меня своими желтыми глазами, которые даже немного светиться начали.
— По крайней мере, прадед о нем мне ничего не говорил, — я хмыкнул. — Нет. Никакой он мне не родич. Тем более, если он из мира Кэйтлин. Дедуля там точно не бывал. К тому же, напомню, он сказал, что игры всех спецслужб нашего мира его не интересуют.
— Ну, сказать-то что угодно можно! — отмахнулся гном.
Эльфка согласно кивнула и развила эту мысль:
— Он очень хорошо осведомлен для того, кто не имеет отношения к мировым разведкам. И явно умеет пользоваться чем-то вроде «дальнего взгляда», иначе как бы он сумел тебя так вовремя предупредить. Лично я склонна считать, что это все же Вивисекторы ведут какую-то свою игру. А возможности Игоря — модифицированные при пересадке способности орка. Как ты, Антон, и предполагал — фракции. Одна сделала ход против тебя, вторая, желая насолить первой, этот ход блокировала. Для нас это одновременно и хорошо, и плохо.
— Почему? — не преминула спросить Кэйтлин. — Ну, хорошо, я понимаю, у врага в стане есть те, кто не разделяет его точку зрения. А плохо-то почему?
— Потому, что разделение на фракции возможно только в по-настоящему крупной и сильно разветвленной организации. Которая по силам и возможностям находится на уровне государственной секретной службы. С соответствующим финансированием.
Впрочем, никто и раньше не считал, что Вивисекторы — это клуб любителей пересаживать магию от Старших рас к людям. Но получать очередное подтверждение этому было не очень приятно.
— Теперь о том, что мы будем в связи с произошедшим делать, — Шар’Амалайя обвела всех присутствующих взглядом. — Ничего. Мы все будем молчать, главным образом о том, как спаслись на дороге. Будем заниматься расследованием дел, входящих в сферу ответственности Секции — дела вроде изъятия из оборота офицерского венца надо закрывать. И копать. Спокойно, без нервов и авантюр. Нам нужно больше данных об этих Вивисекторах. И одна ниточка у нас имеется — заказчик похищения Кэйтлин с их стороны. Ацтек, который сидит в соседней комнате. Нужно его допросить. Пойдут к нему Антон и Годро, остальные смотрят из-за стекла.
Все закивали и стали выходить из комнаты. Я, естественно, задержался — понимал, что эльфка захочет что-то еще сказать наедине. И не ошибся.
— Не хотела говорить этого при Кэйтлин. Твой собеседник, возможно, и правда из другого мира. Но не из ее.
— А почему при ней нельзя было этого сказать, — удивился я.
— Если это так, то у Вивисекторов может существовать технология или магическое заклинание, позволяющее перемещаться между мирами. А это значит…
Продолжать дальше ей уже не было смысла — до меня дошло. Если способ существует — Кэйт может вернуться домой. Но сказать ей об этом сейчас, значит, подарить ничем не обеспеченную надежду. Лучше уж жить, не зная.
— Понял, — сказал я. — Буду следить за языком.
Американец ждал в допросной и, кажется, никаких неудобств относительно пребывания в стенах полицейского управления не испытывал. Когда мы вошли, он безразлично мазнул по нам взглядом и вновь уставился в камеру, висящую над дверью.
— Имя, гражданство, род занятий, — произнес я, усаживаясь напротив него. Годро, играющий роль злого полицейского, что при его внешности было несложно, молча прислонился плечом к стене.
— Тап Китлали, империя Теночка, консультант по финансовым вопросам, — ответил арестованный.
— И похищениям людей?
— Вы не представляете, сколько всего на самом деле входит в сферу финансовых вопросов.
Начало было многообещающим. Арестант не замыкался, отвечал на вопросы честно, но при этом не производил впечатление человека, готового к сотрудничеству. Крепкий орешек, несмотря на тщедушную наружность.
— Цель визита в Российскую Империю?
— Деловая. Точнее сказать, улаживание дел.
— Похищение Екатерины Смирновой? — по новым документам иномирянка звалась не Кэйтлин, а Катей.
— Возвращение собственности моего господина.
— На территории Российской империи рабство вне закона. Человек не может быть чьей-то собственностью.
— Мир велик и многогранен. Что является нормой в одном его уголке, необязательно применимо к другому.
— То есть вы не отрицаете факт похищения гражданки Смирновой?
Ацтек перевел взгляд с объектива камеры на меня и на некоторое время застыл.
— Послушайте, господин Лисовой, — произнес он без выражения. — Мы оба понимаем, что Екатерина Смирнова никакая не Екатерина. Она вообще не относится к юрисдикции вашей страны — и нашего мира, если уж на то пошло. То, что она из себя представляет, создано с помощью и при финансировании моего господина. Что дает ему куда больше прав на то, чтобы называть ее своей собственностью и предпринимать меры для ее возвращения, нежели у вас — удерживать ее. С моей точки зрения, это вы удерживаете ее, а не я — пытаюсь похитить.
Признаться, я не ожидал, что американец будет отвечать на вопросы настолько честно и с таким пренебрежением к тому положению, в котором оказался. Бессмертный он, что ли?
— Мы не будем это обсуждать, — начал было я, но этот странный лысый человек меня перебил.
— А почему бы нет? Давайте обсудим. Как я понимаю, сейчас вы пытаетесь легализовать госпожу Смирнову в системе. Вы держите факт ее способностей в тайне, возможно, скрытно обучаете ее владеть магией и рассчитываете, что сможете сделать из нее соратника в борьбе с Прометеем. При этом о природе ее способностей осведомлен очень узкий круг лиц. В частности, я в этом уверен, начальство госпожи Шар’Амалайи знать не знает, на какого именно консультанта в екатеринодарское отделение были подписаны документы.
— И что? — не удержался я. — Сейчас вы скажете что-то вроде: «А что случится, если они узнают правду?»
— А что случится, господин Лисовой? Как вы считаете? Долго госпожа Смирнова будет сохранять свободу, если это произойдет? Не будет ли она лишена ее в принудительном порядке? И сможете ли вы после этого с той же убежденностью говорить о том, что на территории Российской империи рабство находится вне закона, а человек не может являться чьей-то собственностью? Все мы, господин Лисовой, кому-то принадлежим. Только одни это признают, а другие — продолжают себя обманывают.
Не то чтобы его слова пробили брешь в моей обороне, но во многом этот чертов американец был прав. Не очень, правда, понятно, чего он этим рассчитывал добиться, но я, например, задумался.
— И кто же ваш господин? Кто приказал вам похитить Екатерину Смирнову?
— Я работаю на принципах конфиденциальности, — впервые с начала допроса соврал Тап Китлали.
— Лжете, — нехорошо улыбнулся я.
— Ну и что?
— Вы даете нам основание на применение техники глубокого ментального сканирования, — я кивнул в сторону Годроха. На самом деле, сейчас лучше бы этого было не делать, орк еще не пришел в себя после попытки сканировать меня, но ацтек же этого не знал.