– Нет, никого я не видела, – ответила старуха, а сама быстро удалилась от Елены в сторону, села на кресло и оттуда продолжала впиваться взглядом в гостью. – Как видишь, я здесь совсем одна.
Но тут из центральной двери вышли два мужчины среднего возраста, одетых в рабочую одежду и с инструментом в руках. Елена поняла, что это работники, жившие у старухи и помогающие ей по хозяйству. Мужики хотели что-то проверить в печи, но услышав шипящий звук хозяйки и, увидев её пронзительный злобный взгляд, тут же удалились прочь. Хозяйка, словно прочитав вопрос Елены, поспешила оправдаться.
– Это всего лишь работники. Здесь живут несколько мужиков, которые следят за моим домом, животными и помогают мне в делах. За это я дала им приют и пропитание. Но они – неотёсанные мужланы. С ними не поговорить, не посоветоваться. Я такая одинокая. Мне нужна какая-то живая душа, например, дочка. И поэтому ты, дорогая останешься со мной, здесь в этой пещере.
Елена поняла, что всё это была западня для неё, а её Димушки здесь действительно не было. Насторожившись, девушка очень осторожно стала пятиться назад.
– А вы бы подружились с кем-нибудь из посёлка. Вот, например, в больнице работает очень добрая бабушка Валентина Петровна. Она, мне кажется, охотно с вами подружится, – Елена дошла до входа и думала уже выбежать наружу, но ветки, так красиво свисающие снаружи, теперь упирались девушке в спину и не пропускали её дальше.
– Ты мне зубы не заговаривай. Доченька, я тебя давно жду, – старуха вскочила с кресла и снова начала ходить вокруг Елены кругами, не дотрагиваясь до неё, но словно окутывая чем-то незримым. – А твои подружки мне помогли тебя сюда заманить. Я их подговорила промолчать в обмен на свободу Дмитрия от тебя. А этой девице только это и нужно. Крепко она в твоего вцепилась. Не переживай, Алёнушка, мы с тобой хорошо заживём. Вон у меня лес, какой большой. Ходи себе гуляй, да мне помогай.
– Бабушка, но меня же искать будут. А как же мои родители? А как же Дмитрий?
– Ничего страшного. Поищут – поищут и успокоятся.
Елена поняла, что сопротивляться сейчас было бесполезно, и сделала вид, что согласна остаться. Смиренно пошла за старухой. Та повела её к дверям.
– Вот, смотри, это двери в хозяйственную часть, – и показала на центральную дверь. – Сюда будешь ходить за помощью к мужикам. Это – моя комната, – сказала хозяйка и показала на левую дверь. – Сюда никогда не заходи. А это – твоя комната, располагайся, сказала старуха и как будто подтолкнула девушку внутрь.
Дверь за Еленой захлопнулась, и она осталась одна в комнате. Девушка стала осматриваться. В комнате горел не очень яркий свет от лампочки под потолочным сводом. Окна не было. Да, и какое окно? Ведь эта часть пещеры упиралась в высокую часть горы, и выхода из неё не было. На этой стене, противоположной входу, висел большой современный телевизор. Помимо единственной лампочки, в углу на комоде с зеркалом стоял подсвечник с шестью свечами. «С ними наверняка будет гораздо ярче», – подумала Елена и, тут же свечи сами зажглись. Девушка увидела все детали комнаты. Комната была небольшая, но просторная и уютная. По правую сторону от двери стояла широкая, аккуратно застеленная кровать. Елена присела на неё и почувствовала, какая она мягкая. В голове сразу промелькнула мысль: «Мягко стелет, жёстко спать». Так она подумала про странную хозяйку пещеры и стала рассматривать комнату дальше. В этой же части, возле кровати, в углу у двери стоял шкаф для одежды. Елена раскрыла обе его створки и удивилась. На плечиках висела разная одежда её размера. Елена выдвинула ящик внизу шкафа. В нём: в одном отделении лежало нижнее бельё, в другом – носки, колготки и леггинсы. Всё было новым и аккуратно сложенным. «Да. Действительно ждала и подготовилась», – подумала Елена и посмотрела на противоположную от кровати сторону комнаты. Справа от комода стоял небольшой деревянный столик на высоких ножках, а на нём клетка. Девушка быстро подошла к ней и увидела канарейку. Та смирно сидела и печально смотрела на девушку. Елена открыла клетку, запустила руку в неё и раскрыла ладонь, приглашая птичку на неё. Канарейка робко прыгнула на ладошку девушки. И тут случилось чудо. Как только канарейка оказалась на руке девушки и почувствовала её тепло, она словно ожила, встрепенулась и радостно запела свою прелестную песню. Елена услышала свою родную мелодию, которую напевала с детства. «Не может быть! Как это возможно? Откуда ты знаешь её?», – спросила девушка у птички. А та лишь радостно напевала в ответ и полетела по комнате. Елена присела на мягкий стул, стоящий рядом со столиком и с нежностью в сердце наблюдала за птичкой. Канарейка, исполнив свой танец с песней, прилетела на руку Елены, радостно встрепенулась и залетела назад в клетку, дав тем самым понять, что пора спать. И точно, девушка и позабыла от встречи с птицей, какой была уставшей. В углу комнату, слева от двери, за ширмой находился санузел: душевая кабинка, раковина и унитаз. «Ну, надо же! Какая современная пещера», – подумала Елена. На крючке висели два свежих полотенца, а на плечиках – ночная сорочка. Здесь всё было новым: и рулон туалетной бумаги, и мыло, и полные бутылочки с шампунем и гелем для душа. По всему было понятно, что раньше здесь никто не проживал, но кого-то ждали. И этим кем-то была Елена. Она приняла душ, надела свежую ночнушку, задула свечи, выключила свет и отправилась в кровать. Не успела она окунуться в мягкую перину, как тут же провалилась в сон. Ей снился Дмитрий. Сначала всё было прекрасно: они гуляли вдвоём, говорили о будущем и целовались, много целовались. Елена летала от счастья и поднимала в своих объятиях Дмитрия вверх, к макушкам деревьев. Они кружились в воздушном танце. Но, вдруг взгляд Дмитрия стал печальным, затем совсем грустным. Он опустил голову, наклонив её в сторону и начал растворяться в руках Елены. Девушка растеряно начала оглядываться, пытаясь найти любимого, но нигде его не видела. Она приземлилась на землю и продолжила поиски. Елена бегала из стороны в сторону и звала: «Ди-муш-ка…Дим…». Крик был таким громким и звонким, пронизывающим весь лес. И тут Елена проснулась. Сидела на кровати, опершись на обе руки и слегка откинув голову назад, тяжело и быстро дышала, как после длительного быстрого забега. Длинные распущенные волосы её были слегка влажные, а сердце билось так часто и громко, что, казалось, было слышно всем вокруг. Понемногу девушка начала приходить в себя и осознавать, что видела плохой сон. Она вспомнила, где находится, быстро встала с кровати, умылась, оделась, причесалась и заплела волосы в косу. Девушка намеревалась, во что бы то ни стало покинуть это место и вернуться в лагерь. Она подошла к клетке, открыла её взяла канарейку и посадила себе на плечо. Елена быстро вышла из комнаты и направилась к выходу, но тут её остановил голос старухи.
– А, уже подружились? Ну, вот и хорошо. Теперь будем завтракать. И поскорей, у нас много дел, – сказала она и похлопала в ладоши, зазывая помощников.
– Я не собираюсь у вас задерживаться, бабушка, – резко ответила Елена.
– Между прочим, Анна Митрофановна. Но можешь называть меня просто бабушкой, мне приятно, – ответила старуха, не отреагировав на заявление девушки.
– Анна Митрофановна, я ухожу, – снова резко сказала Елена и рванула к выходу.
– Ну, ну, попробуй.
Елена выскочила из пещеры и побежала к спуску вниз. Как только она добежала до конца площадки, к месту, где дорога сужается за счёт выступающего приваленного сбоку валуна, девушка тут же упёрлась в какую-то незримую стену, даже слегка ударилась лбом о неё. Елена немного постояла, потёрла лоб, чтобы не было шишки, и стала ощупывать невидимую заслонку руками, надеясь отыскать лазейку. Не найдя выхода, девушка начала спускаться вниз в лес. Лес впустил её. Елена бежала по неизвестному лесу. Он был незнаком ей своим видом и состоянием: он был такой же старый и сухой, как старуха, которая жила здесь. И, вроде бы горы родные, лес весь родной, но в этом месте он был другим. Ветви деревьев почти все были безжизненными, безлиственными. Лишь изредка попадались листики на отдельных ветках деревьев и кустов, и проглядывала малочисленная травка. Как будто осталось только самое сильное, что крепилось из последних сил. Хотя солнце светило и проникало в лес, и ручьи журчали обычной водой, но чего-то природе не хватало. Это всё Елена не столько видела, как чувствовала внутри. Ей некогда было останавливаться и рассматривать окружающее, она спешила выбраться из этого леса. И, вот, она уже увидела привычный взгляду живой лес, обрадовалась, что убежала, оглянулась посмотреть: нет ли погони, и со всей силы ударилась снова о незримую стену, которая отделяла мёртвый лес от живого. Девушка упала на землю и разрыдалась не столько от боли, сколько от обиды на безрезультатность желаемого побега. Наревевшись вдоволь, Елена встала, отряхнулась от налипшего сухого мха и медленно, опустив голову, побрела назад к пещере. Дорога назад показалась ей долгой и тяжёлой, но, в самом деле, заняла не больше двух часов. На площадке девушку ожидали радостные львы. Они играли, резвились, а, заметив Елену, подбежали к ней и начали по очереди ластиться, тереться о ноги и подставлять мордочки для поглаживания. Девушка понемногу успокоилась и даже развеселилась в компании львов. Тут вышла Митрофановна и съязвила Елене, напомнив о провальном мероприятии.
– Ну, что нагулялась? Нет, милая, отсель не убежишь. Я хорошо подготовилась. Так что, живи, внучечка, и помогай бабушке.
– А чего делать-то надо?
– Чего – чего? А то, что ты любишь и умеешь. Лес лечить: деревья, кусты, птицам, зверям помогать, цветы выращивать. Ты же видела, как мой лес в запустение пришёл без молодой силы, а я тоже красоту люблю. Вон, канарейку твою кажный день слушала. А вы, я смотрю, подружились. Глянько, и не улетает от тебя, так всю дорогу и прокаталась на плече.
Тут Елена вспомнила, что и в самом деле её новая « подружка» всё это время находилась с ней. Девушка пересадила птаху на ладонь, поднесла к щеке, нежно потёрлась о мягкие пёрышки и улыбнулась, ласково разглядывая ту. А канарейка в ответ быстро прощебетала короткий незатейливый напев. Елена поняла смысл этой песни. Это было признание: «Я тебя люблю». И тут девушка вспомнила, что последний раз эти слова слышала от Дмитрия. Слёзы сами собой снова хлынули из её глаз. Она не удержалась, разрыдалась и убежала в свою недавно приобретённую комнату, навзничь рухнула на кровать и безутешно плакала.
– Пусть, как следует, наревётся, – сказала старуха большому льву.
Те уже не резвились, свесили хвосты и головы, и понуро побрели на своё лежбище.
Долго ли плакала Елена, она не поняла, потому что постепенно уснула: или от перенапряжения, или от чудного воздействия мягкой постели. Разбудил её стук в дверь.
– Алёнушка, время обеда. Идём. Всё стынет, – звала Митрофановна.
Кушать Елене не хотелось. Но она была чуткой и воспитанной девушкой, поэтому сразу отозвалась на приглашение старушки.
– Сейчас, умоюсь, заплетусь и приду.
Елена собрала волосы в привычный хвостик. Теперь ей не предстояло инертных действий. Она погладила птичку, которая сидела в своей клетке, с дверцей нараспашку, подсыпала ей корма, поменяла водичку, сообщила, что тоже отправляется на обед и медленно, нехотя побрела в холл.
– Присаживайся, дорогая. Смотри, какую вкуснятину приготовили нам мужички, – сказала Митрофановна и указала на яства, расставленные по столу. В большой керамической кастрюле с поварёшкой ещё дымился свежесваренный суп, на блюде лежали поджаренные рыбёшки, обложенные отварным картофелем. В миске стоял капустный салат, на отдельной тарелочке лежали разные соленья. Старушка налила в суповую тарелку Елены первое и подвинула к ней.
– Ешь, дорогая, тебе понравиться. Силы нужны. Работы много. Кстати, ты если любишь готовить, можешь приготовить всё, что тебе нравиться, – заботливо проговаривала Митрофановна.
Елена попробовала суп. Он действительно был вкусным, как дома. Она спросила,
– А кто этот суп сварил?
– А-а-а. Вкусно? Это – наш Михалыч. Он хорошо готовит. Так что, если захочешь покашеварить, обращайся к нему, всё покажет и расскажет.
– Хорошо, – ответила Елена и доела суп. Она вполне наелась и больше, как ни уговаривала её старушка, ничего не попробовала, разве что, компотом запила.
– Ладно, захочешь чего, там, у Михалыча спроси, – сказала Митрофановна и махнула рукой на среднюю дверь в хозяйственную часть.
Елена нарочито громко поблагодарила за обед, чтобы услышал Михалыч, заглянула в свою комнату за канарейкой и вышла из пещеры. Они пошли работать в лес. Девушка с руки отпустила птаху полетать вдоволь, а сама приступила к лечению деревьев. Сегодня у неё не было настроения ни петь, ни летать, но помогать заболевшим растениям ей хотелось. Она просто обнимала их стволы руками и тихонько разговаривала, как будто уговаривала вернуться к жизни. Удивительно, но деревья слышали её. Стоило ей пообщаться с одним деревом, как вокруг него появившимися зелёными листочками отозвались ещё несколько, словно всей семьёй просыпались. И пусть для первого раза маловато веточек и листочков пробудились на них, Елена не огорчалась. Она знала, что ещё погреет своей энергией всех до полного восстановления. Птаха радостно садилась на ожившие ветки, подпрыгивала и напевала свои изумительные песни. Всем этим девушка так увлеклась, что не заметила. Как пролетело время, и начались сумерки. Она позвала канарейку. Та уселась на плече девушки, и обе поспешили назад, в пещеру. Настроение улучшилось. Елена немного поиграла со львами и пошла в свою комнату, умываться. Тут уже и старушка позвала её к ужину. Честно говоря, девушка проголодалась за работой на свежем воздухе и, поэтому с удовольствием покушала рыбу с картошкой и соленьями, оставшимися с обеда. Всё было очень вкусным, и Елена решила после ужина поговорить с Михалычем, попросить его научить делать засол и готовить другие блюда, которые девушка ещё не умела. И, вообще-то, ей хотелось познакомиться со всеми, кто работал на старушку в этом месте. Девушка поблагодарила за ужин Митрофановну, встала из-за стола и пошла в хозяйственную часть.
– Пойду, познакомлюсь с остальными жильцами. Можно?
– Иди, конечно. Дел-то на сегодня боле нет.
Елена зашла в помещение за центральной дверью. В нём она увидела ещё несколько дверей. Заглядывать за них она не стала, посчитала это неприличным, поэтому она, стоя за закрывшимися дверьми, протяжно потянула: «Миха-а-лыч».
Из двери по правую сторону коридора, а она справа была одна, вышел коренастый небольшого роста мужичок. Он слегка полноват, седоволос и в колпаке, возрастом немного моложе старушки, с одутловатым лицом и добрыми глазами. На нём был разноцветный фартук, а на плече лежало полотенце, о которое он потирал руки. Старичок расплылся в улыбке.
– Ну, здравствуй, Алёнка. Михалыч – это я. Что, пришла познакомиться?
– Да. Бабушка сказала, что вы мне разрешите готовить с Вами иногда и учиться заодно. Можно?
– Конечно, милая. В любое время. Но сначала давай я тебя со всем познакомлю. Как видишь, здесь у нас кухня, – сказал Михалыч, заводя девушку за дверь, из которой вышел и начал всё показывать и описывать на кухне.
Елена немного послушала и перебила повара.
– Михалыч, а вы один здесь работаете. Мне кажется, я ещё видела мужчину, – ей не терпелось выяснить некоторые подробности.
– Да, нас здесь всего двое. Я и Петрович. Я вот поварю и езжу с хозяйкой за продуктами в посёлок, а ещё кормлю львов. А Петрович, он по моложе меня будет, занимается уходом за жилищем, заготовкой дров, в общем, всей хозяйственной частью и ездит в посёлок за разными принадлежностями по хозяйству. Сейчас позову его.
– Подождите. Покажите, пожалуйста, сначала, что здесь ещё находится, – попросила Елена и показала рукой на двери с левой стороны коридора. Их там было три и ещё одна посередине коридора. Он в неё упирался.
– Пойдём, милая, – Михалыч открыл первую боковую дверь. – Здесь у нас кладовая с продуктами, овощами и консервацией. За порядок в ней слежу я. Видишь. Какой здесь порядочек?! А здесь, – Михалыч взял девушку за локоть и аккуратно направил ко второй двери, – находится подсобка с различным инструментом и хозяйственным барахлом. Ну, ты и сама видишь. Пойдём дальше. За этой дверью, – старичок хлопнул ладошкой по закрытой двери и даже не стал её открывать, – наш санузел, для меня и Петровича. А туточки, – Михалыч подвёл Елену к центральной двери, – расположена наша комната. Здесь мы с Петровичем отдыхаем. Вообще-то, я его Сенькой зову, он меня на двадцать три года младше, а ты, если захочешь, можешь Петровичем величать.
– Какой я ей Петрович, – с ворчанием появился из-за двери спальной комнаты высокий суховатый, но крепкий на вид мужчина с грустными глазами и кудрями на голове. – Зови меня Семён, я ещё не старый, – сказал и снова зашёл в комнату.
– Алёнушка, за помощью в делах, если что обращайся к Сёмке, подсобит.
– Угу, помогу, – пробурчал Семён, продолжая читать свою книгу.
Елена слушала мужичков, а сама разглядывала их комнату. Она, как и комната Елены, была без окон. Скорей всего, за ней пещера заканчивалась и упиралась полностью в гору. То есть дорога на этом заканчивалась. Комната была примерно такого же размера, как у девушки, только обставлена скромней. В ней стояли две односпальные кровати, две тумбы с настольными лампами, два узких шкафа, висела полка с книгами, и на тумбочке в углу стоял телевизор меньшего размера, чем у Елены.