Полоса белого огня налетела на Изиду и изменила направление своего движения, когда она попыталась увернуться. Адский жар окружил экслибру, но не смог проникнуть сквозь щит, который она в последний момент успела создать вокруг себя. На несколько секунд белое сияние ослепило её, и она поняла, что именно этот эффект и был истинной целью атаки. Когда пелена перед её глазами разошлась, экслибра увидела, что другие две книжные крысы тоже успели покинуть свои позиции на галерее и устремились к ней с обеих сторон.
Дункан упал на колени, но ему по-прежнему удавалось противостоять энергетическим потокам, исходящим от крыс, пока наконец он не сбросил их окончательно и они не взорвались сияющими осколками света.
Пока он поднимался с колен, ослабевший, но ещё больше рассвирепевший, Изиде пришлось сражаться со всеми тремя усатыми противниками одновременно. Молниеносные ударные волны удерживали крысоподобных тварей на расстоянии, однако на экслибру снова и снова обрушивались атаки ослепительного света – то обжигающе-горячие, то холодные как лёд, пока она в конце концов не перестала ощущать разницу между тем и другим. Её кожа горела, губы потрескались, кончики пальцев рук были словно утыканы иглами. Каждый раз, когда она отражала удар одного из противников, остальные двое усиливали напор.
Только теперь ей стало ясно, сколько сил вытянуло из неё пристрастие к Абсолоновой книге. Вскрикнув, Изида упала на колени. Мардук выбирал этих трёх исполнителей его воли тщательно и продуманно. Несомненно, их услуги обошлись ему в кругленькую сумму. Сила библиомантики, которой они владели, была поразительной. Такие злобные книжные крысы, как эти, должно быть, редко встречались даже среди экслибров. Сочетание библиомантического дара и животного хладнокровия делало их выдающимися бойцами. Тот факт, что Мардук до сих пор не добавил их в своё собрание чучел-экслибров, говорил о том, что ему не удалось укротить их. Ну что ж, вместо этого теперь он платил им и натравливал их на своих врагов.
– Изида! – позвал Дункан, перекрывая оглушительный шум битвы. – Нам нужно убираться отсюда!
Пока две крысы приближались к Изиде, а третья направилась к Дункану, Изиду пронзила мысль: это Дункан был виноват в том, что они оказались в столь бедственном положении, потому что не давал ей Абсолонову книгу. Без слов Абсолона она становилась слабой и уязвимой, всё её существо жаждало их, и разум настоятельно требовал умертвить Дункана, отобрать у него книгу и исчезнуть. Именно он был её настоящим врагом.
Дункан снова выкрикнул её имя – ей показалось, что крик прозвучал очень далеко, словно через пелену тумана. Изида увидела, как он выпустил в книжную крысу струю бирюзового пламени, охватившего её с головы до ног. Это была книжная крыса практически без одежды, облик которой был ближе всего к звериному. От языков пламени, попавших на её шерсть, стали подниматься клубы чёрного дыма.
Крыса в цилиндре бросила взгляд на Изиду и, прицелившись, запустила в неё мощную ударную волну. В последний момент Изида стряхнула с себя мысли, вызванные привыканием к Абсолоновой книге, отразила нападение и ответила на него струёй тумана из микроскопических букв, который несколько секунд окружал её саму и обоих её противников, словно осиный рой. Изида использовала образовавшуюся передышку для того, чтобы собраться с силами, подпрыгнула и оторвалась от пола. Невесомая, женщина поднялась вверх, до уровня первой галереи, и выпустила серию молниеносных ударных волн в крысу в рясе, окутанную буквенным туманом. Тварь испустила жалобный вопль. Вероятно, она в последний момент успела поставить себе невидимую защиту, иначе атака Изиды буквально расплющила бы её. Теперь же ударные волны лишь сбили крысу с ног, и она, запутавшись в складках своего широкого одеяния, злобно шипела на Изиду снизу.
После того как атака Изиды чуть не увенчалась успехом, крыса в цилиндре отпрыгнула назад и тоже скакнула вверх. Изида поднималась всё выше, к самому куполу, миновала вторую галерею, потом ряд стрельчатых окошек в барабане купола. Шум сражения наверняка был слышен за пределами читального зала, в любой момент сюда могли ворваться охранники – и тогда именно они первыми пострадают от книжных крыс. Изида бросила взгляд на главный вход в библиотеку, расщепила новое страничное сердце и выпустила струю ослепительно-белого огня в дверные створки – это должно было на время задержать охранников.
Дункан и крыса с подпалённым мехом сражались один на один, выпуская друг в друга ударные волны и огненные шары. В воздухе летали длинные ленты светящихся букв – «выхлопы» библиомантической энергии, испускаемой обеими сторонами.
От одной из атак крысы в цилиндре, от которой Изида ловко уклонилась, треснуло одно из купольных окон. Посыпались осколки, и тлеющие буквы отразились в стёклах. Книжная крыса, поднявшаяся за Изидой под купол, обронила свой цилиндр, когда ударная волна подхватила её и со всей силы шмякнула об оштукатуренную стенку. По залу, оседая, закружилась пыль. Изида выпустила новый удар, который попал в грудь мерзкого существа. Крыса взвизгнула в последний раз и обвисла, пришпиленная к стене, словно бабочка на булавке. Её лапы безвольно болтались, острая морда грызуна упала на грудь.
Внизу, на полу зала, яростно завопила крыса в рясе. Изида в последний раз атаковала её товарку на стене: вокруг пришпиленной крысы вспыхнули и погасли языки пламени, хлопья сажи закружились, неспешно спускаясь вниз.
Изида ловко уклонилась от удара снизу, однако второй застал её врасплох. Потеряв равновесие в воздухе, она успела сделать лишь пол-оборота и врезалась в ограждение верхней галереи. Ухватившись за перила обеими руками, она перемахнула через них и неуклюже шлёпнулась на колени, но тотчас же вскочила, когда вдруг перед ней появилась тварь в развевающейся рясе. На секунду их взгляды скрестились, в то время как между ними плясали в воздухе потоки букв. Потом Изида сосредоточила весь свой гнев в сияющем огненном шаре, который оторвался от страниц, шелестевших в её грудной клетке, и полетел в сторону крысы. Усатая противница хотела отразить его с помощью своей сердечной книги, ей это почти удалось, однако в следующую секунду шар подпалил её зелёную рясу. Крыса завизжала, в глубине капюшона вспыхнули языки белого пламени, после чего злобное создание замолкло навсегда.
Изида прислонилась к перилам, переводя дух. Книга в груди ощущалась как водоворот, засасывавший в себя все силы, которыми она располагала. Даже наклон через перила дался ей с трудом, и, увидев внизу, в центре зала, мешанину вспышек и букв, она не смогла распознать в ней ни Дункана, ни последнюю книжную крысу – только два тёмных силуэта в пылу сражения.
«Нужно помочь ему», – подумала Изида.
В следующий момент её пронзила мысль об Абсолоновой книге в сумке Дункана, и её чувства по отношению к нему снова сменились непреодолимым желанием отобрать у него книгу. С этим желанием невозможно было бороться. Она не могла допустить, чтобы с Дунканом что-то случилось, – чтобы он сгорел, как сгорели оба её противника, – тогда книга сгорела бы вместе с ним. С воплем Изида вновь перемахнула через перила.
Приземлившись на пол, она вызвала сплошную стену трепещущих молний – стену библиомантической энергии. Хотя оставшаяся в живых крыса и видела, какая судьба постигла её товарок, она не сдавалась. Была ли это месть, глупость, упрямство или злоба, так или иначе животное не отпрыгнуло в страхе в укрытие, когда Изида, пройдя сквозь мерцающее пламя целой и невредимой, пришла на помощь Дункану. Она чувствовала, в каком углу его сумки лежала Абсолонова книга, неудержимо притягивавшая её к себе.
Крыса испускала ударные волны во все направления – быстрее, чем два других противника Изиды до этого. Звериная внешность была обманчива. Тварь, несомненно, по праву носила имя книжной крысы: должно быть, она прочла тысячи книг, чтобы заполучить то необычайное могущество, которым располагала.
На мгновение перед внутренним взором экслибры предстала совершенно другая картина: крыса, склонившаяся над раскрытой книгой в ярком свете настольной лампы, может быть, где-то в Либрополисе, за спиной – ряды книжных корешков, коготь скользит по строчкам, угольно-чёрные глазки глотают информацию слово за словом. Да, эта тварь была способна на хладнокровное убийство, однако, будучи библиомантом, она, должно быть, страстно любила читать.
Изида умертвила крысу одним ударом, который пронзил горбатое туловище и смял его, как мы сминаем бумажный шарик между указательным и большим пальцами.
Молнии отгорели и погасли, буквы побледнели. Изида нашла взглядом Дункана. Он стоял нагнувшись вперёд, оперев руки на колени и дрожа всем телом.
– Дай мне книгу! – сказала она.
Спутанные волосы практически полностью закрывали лицо Дункана, и Изида была рада, что ей не приходится смотреть ему в глаза.
– Дай – или я возьму её сама!
Глава шестая
Выходя из разрушенного временем корабельного салона и следуя за светящимся шаром, освещавшим им путь в коридор, Фурия видела всё новые и новые ряды пустых книжных полок, множество полуразложившихся книг на полу и даже останки существ, которые, вероятно, когда-то были птичками-оригами. Библиомантика на борту «Флёр» была искоренена подчистую, и тем не менее в воздухе по-прежнему ощущалось словно бы её дальнее эхо. Фурия не знала, было ли это самовнушением или глубоко внутри корабля правда что-то ещё теплилось.
Спустя несколько минут, в течение которых Фурия и Зибенштерн молча следовали через анфилады комнат, взбирались по скользким лестницам и пересекали холлы, казавшиеся бесконечными, она наконец вспомнила, откуда ей было знакомо это чувство, – она уже испытывала его в замке на Рейне, когда-то принадлежавшем Розенкрейцам, в нынешнем замке семейства Химмель. Замок пробудился к жизни, когда распознал, откуда Фурия родом. Стены замка помогли девочке в сражении с Рашелью и Файтом: они транслировали ей библиомантическую энергию её далёких предков – правда, с неоднозначным результатом.
– Этот корабль жив, – произнесла Фурия.
– Я на это и надеялся.
– Ты что, не ощущаешь этого?
– Я уже давно не библиомант, Фурия. Кроме того, дело скорее в том, что корабль ощущает тебя. Твой дед Кассий был в числе строителей корабля, вероятно, поэтому «Флёр» может распознавать отпрысков семейства Ферфакс, если встретится с ними. Или отпрысков семейства Розенкрейцев – это вопрос терминологии.
– Разве Федра не пыталась разбудить корабль? Она же праматерь библиомантики. Если у кого-то хватит на это сил, то в первую очередь у неё.
– Федра! – Зибенштерн пренебрежительно фыркнул. – У неё нет ни капельки библиомантической силы.
Фурия остановилась:
– Что?
– Пойдём дальше. Я всё тебе расскажу.
Они снова принялись взбираться по лестнице, покрытой коркой грязи. Светящийся шар над головой Фурии отбрасывал на ступеньки их зигзагообразные тени и освещал переливающиеся пятна плесени на стенах.
– Федра не та, за кого ты её принимаешь, – сказал Зибенштерн, когда они достигли верхней площадки лестницы и свернули в короткий коридор. – Она, несомненно, впечатляющая и сильная личность. Ей удалось объединить под своим командованием тысячи чернильных поганок и вести войну, о которой по сей день говорит весь мир библиомантики. Она привлекла в свои ряды несколько могущественных библиомантов и несколько моих экслибров, даже если сейчас у неё остался только один из них. Однако, – подчеркнул он, взяв паузу, – сама она библиомантом не является. И уж конечно она не праматерь библиомантики.
– Я думала, она…
– Да, она та самая Федра Геркулания, – перебил её Зибенштерн, приведя тем самым Фурию в ещё большее замешательство, – и в то же время это не она. Прошу прощения, что я тебя запутал. Ты знаешь, что Федра – экслибра. Но единственная книга, из которой могла бы выпасть реальная Федра, – первая «Книга творения», в которой я записал её историю. Та Федра, что правит там, снаружи, выпала из одной из тысяч книг, пересказывающих миф о ней, из одного из бесчисленных трактатов, написанных о ней библиомантами. Поэтому она – копия, а не оригинал, так сказать. И именно по этой причине у неё отсутствует дар библиомантики. Можно слепить из глины точную копию пистолета, однако он никогда не выстрелит.
Они дошли до двери, криво висевшей на петлях. За ней находился капитанский мостик «Флёр де Мари». Когда-то с трёх сторон здесь были широкие окна, однако сейчас стёкла были выбиты, в пустые рамы задувал ветер, разнося по помещению чёрные хлопья.
– Федра пользуется колоссальным авторитетом и, как никто другой, умеет настаивать на своём, но она никогда не была настоящей, той самой Федрой. Она – пересказ, интерпретация исследователя, написавшего книгу о возникновении легенды.
Фурия хотела убедиться, что правильно поняла Зибенштерна, поэтому решила уточнить:
– То есть экслибры являются точным воплощением персонажей, только если они выпали из книг, в которых эти персонажи впервые были упомянуты? Как Ариэль, выпавший из «Бури» Шекспира, а не из научного труда о трагедиях Шекспира, так?
– Совершенно верно. Наш мир оказался значительно сложнее, чем ты ожидала, согласна?
Она медленно кивнула, размышляя о последствиях этого факта. Федра была обычным смертным человеком и блестящим полководцем, но не богиней библиомантики. В данный момент это обстоятельство, кажется, ничего не меняло в положении, в котором находилась Фурия, но его стоило запомнить, прежде всего до следующей встречи с ней.
– Пусть это не вводит тебя в заблуждение: Федру нельзя недооценивать, – посоветовал ей Зибенштерн. – Здесь, в ночных убежищах, Федра забрала себе всю власть, какую только можно себе вообразить. Армия чернильных поганок слепо повинуется ей, и этот экслибр тоже на её стороне. К нему следует отнестись со вниманием. Ты с ним уже познакомилась: это он подобрал тебя между страницами мира и принёс сюда. Он – правая рука Федры.
Фурия плохо помнила экслибра, которого вместе с чернильными поганками встретила среди золотых сетей. Тощая фигура в тёмном облачении, чья грудная клетка на её глазах распахнулась, словно книга, обнажив кипу страниц. Он был вторым экслибром из книг Зибенштерна, которого она встретила на своём пути; как и Изида, он был живой книгой в человеческом обличье.
– Его зовут Ментана, – сказал Зибенштерн. – Я боюсь, что этот персонаж нельзя назвать моей большой удачей, однако…
– Ментана? – перебила его Фурия. – Герцог Ментана?[5] Негодяй из «Фантастико Фантастичелли…»?
Зибенштерн кивнул:
– Да, я помню, это один из тех злодеев без особых примет, без конца покручивающих усы. – Старик с сожалением развёл руками: – «Фантастико Фантастичелли…» была одной из первых моих книг. Вероятно, лучше описывать людей у меня тогда ещё не получалось.
– Ты прекрасно знаешь, что это моя любимая книга! – вырвалось у Фурии.
На втором месте у неё был «Остров Сокровищ» Стивенсона, за ним – несколько романов, которые Фурии в своё время читала мать. Лишь значительно позже Фурия смогла прочитать, нет – проглотить эти книги самостоятельно, и ни одну из них она не перечитывала так часто, как «Фантастико Фантастичелли…». Целую вечность назад она рассказывала об этом молодому Северину Розенкрейцу, тому самому Северину, который сейчас стоял рядом с ней в обличье озлобленного старика.
– Герцог Ментана… – прошептала она, покачивая головой. – Старший из трёх братьев, отобравших у возлюбленной Фантастико миланский престол.
До того как встретиться с кавалерами и госпожой Антиквой, Фурия никого в жизни так истово не ненавидела, как его, выдуманный персонаж из старинного разбойничьего романа. Она стала его личным заклятым врагом, и каждый раз, перечитывая книгу, всей душой желала ему смерти.
А теперь он, возможно, спас ей жизнь.
– Ему нельзя доверять, – предупредил Зибенштерн. – Он – тень Федры. Даже если его не видно, он, как правило, находится рядом с ней.
– В реальной жизни он такой же подлец, как и в книге? – Фурия понимала абсурдность этого вопроса, как если бы она интересовалась характером актёра, игравшего какого-то особенно отвратительного персонажа. С той только разницей, что экслибры не играли роли своих персонажей. Они были ими.