Я смог уйти еще от трех ножей, приблизившись к предводителю бандитов на расстоянии атаки, когда Шило напал снова, размахивая дубинкой, как молотобоец. Движения его были смазанными и медлительными, поэтому мне удалось пнуть ему под ноги его же безвольного товарища, валяющегося в отключке и подскочить к нему прежде, чем Шило грохнулся на землю. Когда головорез осознал, что произошло и попытался подняться, лезвие хапеша уже лежало у него на горле. Шило завозился, зарычал, но вид церковной стали говорил красноречивее любых слов. Он затих, вслушиваясь в стоны израненных товарищей, и сцепив зубы переводил взгляд то на меня, то на угрожающе блестящее от крови оружие.
– Убирайтесь, – процедил я, пытаясь справится с болью в боку, которая упорно наливала свинцом ноги, – Убирайтесь отсюда, пока я вас не перерезал. И скажите своим старшим, чтобы больше никогда не втягивали в свои дела жнецов. Я покину этот город утром. Но если вы мне помешаете, я останусь здесь ровно настолько, чтобы вырезать в вашей кодле всех и каждого. Это понятно?
– Понятно, – поспешно проговорил Шило, даже не пытаясь сопротивляться, – Все понятно, как там иначе, господин жнец. Ща-ща, мы уходим уже…
– Умница, – сказал я, стараясь, чтобы дрожь в руках не выдала тяжести ранения. Я отошел назад, зажав бок рукой, хмуро наблюдая, как Шило и еще один разбойник, покалеченный, но не потерявший сознания, помогают подняться третьему. Четвертого волочил до экипажа, на своих плечах сам Шило, бросая на меня косые многообещающие взгляды. Эта встреча с ним явно не была последней, но в таком состоянии, как сейчас, о удачном исходе драки нельзя было и мечтать.
Когда экипаж скрылся из глаз, я позволил себе выдохнуть, отнять руку от бока, процедить проклятие и тихо сползти вниз, опираясь спиной о фонарный столб, окрашивающий кровь в нереальные сюрреалистические тона. Волна боли, последовавшая за этим, была почти невыносима. Сцепив зубы я расстегнул наплечную сумку, стараясь в наборе магических печатей найти подходящую, но никаких исцеляющих заклинаний в моем арсенале небыло. Вот почему необходимо иногда заезжать в колдовской городок Эрмивальд, как делают все порядочные жнецы, а не колесить по дорогам в надежде что нужные вещи сами найдутся по пути. Глупая и ненужная драка в глупом и грязном городишке, ведущая к глупой и ненужной смерти. Я зажал рану сильнее, лихорадочно раздумывая, как поступить.
Высокая темная фигура, одетая в длинную мантию и щегольские высокие сапоги с железными пряжками возникла возле меня. Кто-то опустился на колено, посмотрел на лужицу крови, собирающуюся прямо на дороге, покачал головой, откашлялся.
– А вот ты у нас, получается, жнец? – голос был хриплым и суровым.
Я посмотрел вверх, встретился с внимательными серыми глазами, сплюнул в сторону не то слюной, не то кровью. Дорогая мантия, явно купленная за пределами Тонгенена, как и шелковый жилет, да и множество магических колец, брошей и фибул, говорили о том, что передо мной стоит некто из братства чародеев. Только как вот чародея занесло так далеко на юг, небыло сил даже спрашивать.
– Если в этом городе еще кто-нибудь спросит меня, жнец ли я, – отозвался я холодно, – Я перережу тому глотку, и даже не узнаю, зачем ему это.
– Ну, в таком-то состоянии ты даже и мухи не обидишь, – ухмыльнулся мой новый знакомый, оглядывая поле брани, – Мне о тебе много рассказывали. И я думал, что ты и правда, можешь за себя постоять, а выясняется, что мятежный жнец Кайетан Эйнард умирает от ножа в грязной подворотне. Немного не вяжется с общей информацией, что мне доступна.
– Ну, если не вяжется, то можешь катиться отсюда к чертовой матери, – проговорил я злобно, – И оставить меня здесь подыхать.
– Ну, уж нет, – вздохнул чародей, наклоняясь ближе, – Совсем напротив, я надеюсь, что мой поступок станет началом доброй дружбы и плодотворного сотрудничества, дорогой жнец. А теперь, убери-ка руки от живота. И перестань искать руны, которые все равно не помогут, даже если ты их найдешь. Дай мне взглянуть.
Он посмотрел на рану, покачал головой, потер подбородок, проговорил фразы на неизвестном языке, обращаясь то ли к самому себе, не то к высшим силам. Мягкий розовый пульсирующий свет окутал перстни на его правой руке, после легкое тепло коснулось кожи, вытесняя боль накатывающими волнами.
– Ну, вот и все, – сказал чародей через несколько секунд, вытирая бисеринки пота с высокого лба, – Можешь считать свое исцеление моим подарком. Не кривись и открой глаза. Не выдумывай, уже ничего не болит. Тебе повезло, что нож не задел внутренних органов. Тогда лечение заняло бы гораздо больше времени. Вставай сам. У тебя руки в крови, я не хочу пачкаться.
Я приподнялся, готовясь к резкой боли, но от боли не осталось и следа. Вместо глубокой раны, едва прикрытой полами куртки, виднелся тонкий белый шрам. Мой обычный скептицизм был бы неуместен, но на всякий случай я закрыл и открыл глаза, чтобы убедиться, что это не иллюзия.
Нет, это была не иллюзия, и теперь я чувствовал себя неловко.
Я встал на ноги, поднял с земли серп и сумку, с подозрением посмотрел на своего спасителя.
– Итак, господин чародей, я благодарен тебе за спасение, – произнес я, посматривая на его ехидно ухмыляющееся лицо, – Но не думаю, что ты бродишь по ночному городу, чтобы находить раненных жнецов и исцелять их. Ничего не бывает случайно и просто так. Как мне известно, за каждый добрый поступок надо платить. И чем же мне платить тебе?
– Я уже сказал, что этот поступок абсолютно безвозмездный, – гордо отозвался чародей, – Но ты был вполне прав, когда сказал, что наша с тобой встреча произошла не просто так. У всего есть своя обратная сторона. Не беспокойся, я не такой безумный, как Шило, или Старший Совет. У нас с тобой одни цели и одни друзья. Так что, нам будет о чем поговорить.
– Нужно найти трактир. Или таверну.
– Нет необходимости, моя лаборатория совсем рядом. Тем более в таком виде, ни в одно приличное заведение, тем более, что в Тонгенене, оно, и правда, одно, тебя не пустят. Да и на глаза местной страже лучше не попадаться. Пройдемся немного. Тут недалеко.
Он указал на ряды домов за спиной.
– Хорошо, идем, – вздохнул я, оглядывая пустующую темную улочку, навевающую чувство тревоги, – И поскорее.
4
– Так ты маг-резидент, Эрмегис? – спросил я, утопая в настолько мягком кресле, что выбраться из него без чьей-либо помощи было просто невозможно, – Здесь, в Тонгенене?
– Нет, упаси Равновесие, – отозвался Эрмегис, сметая со стола ворох бумаг и несколько дорогих реторт, зазвеневших на полу, – Меня очень утомляет быть прикованным к одному месту. Мне нравится путешествовать и посещать новые места. Я коллекционер и историк, а чтобы учить историю, жнец, надобно не давить задом диван, а наведываться в те места, которые для тебя важны и интересны.
– Интересно, чем может быть важен Тонгенен, помимо своей проклятой ярмарки? – хмыкнул я, наблюдая за тем, как без постороннего вмешательства на столе появляется два многообещающих графина, несколько закрытых крышками блюд и деревянная коробочка эшдора. Эрмегис с видом полководца разглядывал творение своих магических трудов, после чего занял место напротив, посмотрел на меня, как сумасшедшего.
– Ты удивишься, жнец, – вздохнул он и покачал головой, – Но Тонгенен интересен не только ярмаркой, но так же и своим богатым прошлым. Иными словами, своим культурным наследием. Еще задолго, до самой ночи Равновесия здесь творилась история современного мира. Можно сказать, что здесь расположена кузня эпох. Ты разбираешься в истории?
– Немного. В общих чертах.
– Ну, тогда ты должен оценить коллекции древнего оружия, развешанного по стенам моего дома. Можешь определить век?
– Судя по клейму мастера и качеству стали – не меньше пяти-шести веков. Но я не антиквар и не оружейник, чтобы в этих мелочах досконально разбираться.
– Почти угадал. Ошибся на пятьсот лет. Это оружие было выковано тысячу лет назад, Кайетан. Только представь, сколько веков насчитывает этот город? Сколько битв и сражений повидал за это время? Понимаешь, какая культура заключена в этих стенах?
– Культурно, ничего не скажешь, – произнес я, выглянув из окна, где на улице дрались два пьяных бродяги. Крики на третий этаж, к счастью, не долетали, – Только вот не говори мне, что ты остаешься в этом месте и пренебрегаешь высшим обществом чародеев из-за любви к истории. Мне кажется, путешествовать из-за такой мотивации не слишком-то пристало людям вашего круга, привыкшим к роскоши и удобствам.
– Точно так же, я могу спросить и у тебя, Кайетан, – сказал чародей, раскуривая палочку эшдора, – Почему Церковь не хочет сделать жнецов резидентами, и не поставить укомплектованный штаб к каждой Орденатории в стране? Зачем жнецы ездят из города в город, если можно просто остаться на месте, и выполнять ту же работу без тряски в седле?
– Ну, во-первых, мы занимаемся и зачисткой дорог, во время путешествий, – заметил я, разглядывая личные покои колдуна, – И надо сказать, Эрмегис, всякой гадости там тоже хватает. Ничуть не меньше, чем в городах. Кроме того, имеется и моральная сторона вопроса. Если ты оседаешь в одном месте, то волей-неволей обзаводишься знакомыми, друзьями и близкими. Если, конечно, ты не поселился где-то на кладбище. В таком случае, это может поставить Жатву под вопрос, если в твое трупное письмо, в список смертников, попадет имя знакомого или близкого человека. Того, кого ты точно не хочешь убивать. Чтобы этого избежать, Церковь сделала нас пилигримами.
– Именно поэтому у вас нет семей, да? – спросил Эрмегис просто.
– Именно поэтому, – согласился я, – Для жнецов это непозволительная роскошь.
– Ну, а для чародеев, это просто скучно, – заявил Эрмегис, срывая сургучную печать с первой бутылки, – Итак, ну, сперва нужно успокоить нервы. Да и никакие серьезные дела не ведутся на голодный желудок.
– Что в бутылке?
– Бранальский розовый бренди. Сейчас такое не делают, учти.
– Тогда откуда он?
– На наше счастье, в ближайшей реальности как раз один из торгашей поставил шесть бутылок в свой погреб, который в том измерении как раз на месте моих покоев. Так что, запас у нас уже есть. А вот, что в тарелках – я без понятия. Просто стащил их заклинанием из соседней комнаты. Кстати, там, в «Каменном брюхе», ты совершенно напрасно отказался от супа из змей. Это не только приличное, но еще и очень вкусное блюдо. Единственное нормальное, что там подают.
– За жизнь жнеца мне доводилось отведать немало разной дряни. Но змеиный супчик – перебор. Ты следил за мной в таверне?
– Не следил, а приглядывал. Большая разница, заметь.
– Учитывая наличие всякой магической дряни здесь, ничего удивительного. Для чародея-путешественника, у тебя шикарный дом, Эрмегис. Как так получается?
– В большинстве своем – иллюзия. Видел бы ты это место без чар – старая заброшенная сторожевая башня, покинутая всеми, после того, как здесь вздернулся часовой. Я всегда остаюсь в городах, в которых бываю, несколько недель. Я не хочу жить, как бродяга. Поэтому макет моих покоев всегда в моей голове. Я просто создаю проекцию, и накладываю на любое место. Но думаю, тебе такой трюк известен.
– Да, мне уже о нем говорили. Выпьем?
– Выпьем, Кайетан. Твое здоровье.
– И твое, Эрмегис.
Бренди был восхитительным. Я поставил пустую рюмку на стол, вынул палочку эшдора, раскурил, посмотрел на чародея.
– Ну, теперь, когда с формальностями покончено, можно переходить делу, верно?
– Да, пожалуй. У меня есть, что тебе рассказать.
– Хм, и что же это будет?
– Это будет добрая детская сказочка со счастливым концом. Она рассказывает о добром чародее и злом жнеце.
– Вот так сюрприз! Ну, удиви меня, добрый чародей.
– Ах, да. Вот, слушай. В одном далеком-далеком городе, на краю вселенной, жил да был один очень могущественный волшебник. Очень-очень добрый и хороший. Жил себе, поживал, зла не творил. Но однажды, он ошибся. И ошибка его была очень велика. Он оказался втянут в магические перипетии и едва не лишился своей силы.
– В сказках нет слова «перипетии», Эрмегис. Это истории для детей.
– Ммм, да. Верно говоришь. Итак: чародей натворил дел, и началась большая беда. Чародей пытался исправить ситуацию, но вышло немного не так, как он хотел. В результате всего этого, колдун остался совсем один, у разбитого корыта, тщетно ища помощи у окружающих его людей.
– Какая жалобная история. И где же тут жнец?
– Жнец пришел в далекий-далекий город на краю вселенной. Это был очень злой жнец, который убил много-много людей…
– Ты мне льстишь.
– Так вот, злой-презлой жнец, как выяснилось, мог бы помочь могущественному доброму чародею с его проблемой. И тогда в выигрыше бы остались и добрый чародей, и злой-презлой жнец. Этот злой-презлой жнец искал маленькие жемчуженки, которые раньше хранились у самих богов. Очень-очень давно. Тогда чародей предложил жнецу совершить сделку.
– И что же жнец?
– Он помог доброму-доброму чародею восстановить свое доброе-доброе имя. И макнуть в дерьмо лицом тех, кто когда-то думал, будто этот чародей злой-презлой.
– Хм, как интересно. А мораль?
– А мораль в том, Кайетан, что у всего есть своя обратная сторона. И у темных времен тоже.
– Забавно, но что-то здесь не так. Сказка не может закончиться хорошо, если зло в нем остается непобежденным.
– Ну, считать себя сторонником добра или зла – личное дело каждого. Я вот смотрю на тебя, Кайетан. Ты, не добр, раз режешь ножом людей. Да и не зол, потому, что выполняешь приказы во имя сохранения Равновесия. Но твоя точка зрения от этого не меняется.
– Ну, оставим мне мои моральные дилеммы. Что ты ищешь в Тонгенене, Эрмегис? Я ценю, то что ты для меня сделал, но тем не менее, чего ты хочешь? И о каких общих друзьях ты говоришь?
– Ну, давай обо всем по порядку, – чародей посерьезнел, посмотрел на меня долгим взглядом, собираясь с мыслями, – Артас Бейвер рассказывал мне о тебе. Знакомое имя?
– Более чем. И что же именно он рассказывал?
– Мне известно о том, что случилось в Винграде, Кайетан, – сказал чародей, выпуская облачко дыма, – И известно о том, что твоя подруга, Илигрид Линдаут занялась обучением дочери Артаса, как только вернулась из Валенквиста. Видишь ли, с Артасом, и всей колдовской братией я уже давно знаком. Поэтому история с Эвой не могла долго оставаться без огласки. Особенно в наших узких кругах. Нам нужны такие люди, как Эва.
– Ну-ну, и к чему ты клонишь?
– Артас сейчас перебрался из Вингарда в один из крупных городов, наладил сеть ремесленных предприятий, и встретился со мной чуть больше двух недель назад. Он как раз закупал большую партию шелка для своих лавок, когда мы пересеклись. И он рассказал мне о колпаке лингардической силы, о тебе, и твоей просьбе…
– Подожди, о какой именно просьбе?
– Тебе же надо узнать о Божественных Сферах, верно? – Эрмегис посмотрел на меня долгим взглядом, снова наполнил рюмки, пожал плечами, – Ага, ясно. Вижу, что он не ошибся, и эти сферы для тебя многое значат.
– Пусть так, – пожал я плечами, – Да, Артас не ошибся, и мне, действительно, надо знать, где находятся эти сферы и что из себя представляют. И как я полагаю, тебе есть, что рассказать о них?
– Да, ты прав, Кайетан, но об этом чуть позже. Выпьем.
– Выпьем.
Эрмегис со стуком поставил пустую рюмку на стол, в опасной близи от края, но даже не обратил на это внимания.
– Точно так же, как ты нуждаешься в знании о сферах, так и я нуждаюсь в твоей помощи, Кайетан, – сказал он просто, – У всего есть своя обратная сторона. Естественно, на ту улицу, где была драка, меня привела не счастливая случайность, как ты понимаешь.
– Уж, пожалуй. Мог бы и помочь в драке, между прочим.
– Растрачивать виадаль на какую-то потасовку? Нет уж, мне энергия нужна для других дел, Кайетан. Тем более, я знал, что ты справишься и так. Но ранение – это никак не входило в мои планы. Тут извини. Не я натравил на тебя этих проходимцев.
– Как ты узнал, что я буду собирать здесь Жатву?
– О, жнец, это никакая не проблема, – улыбнулся Эрмегис, разведя руками, – Для чародея это только пара пустяков, не волнуйся. Я знал, что ты будешь в Тонгенене. У стен есть уши. И у стен есть глаза. А у колдунов есть осведомители во всех городах и селах.