“Где я?” — подумал Вик, обнаружив себя в кромешной темноте…
…Темноте давящей, тревожной и жутко безмолвной…
…Словно лишённой жизни.
И с осознанием подобного, его сразу же пробрал холодный, липкий страх.
“Как я сюда попал?..” — пронеслось у него в голове.
Однако ответа у него не было.
Чувствуя растущую в теле дрожь, Вик попытался себя успокоить, но у него ничего не получилось.
Как бы он не старался, страх не проходил, продолжая медленно погружаться в сознание, словно черви, вгрызаясь всё глубже и глубже. Ему даже казалось, что ещё немного, и он просто напросто сойдёт с ума.
Но Вик не сдавался — упорно, с присущим ему усердием, он рвался наружу, желая разорвать оковы, сковавшие его разум. Однако вскоре Вик с печалью для себя осознал, что не в силах что-либо изменить, и тогда к тревоге, овеянной растущим ужасом, прибавилось ещё и горькое отчаяние.
“Успокойся!” — надавил на себя Вик, мысленно отругав свою слабость, всеми силами пыталась противостоять накатывавшим на него волнам страха.
И к удивлению, в этот момент он нашёл для себя способ бороться.
Простой, но действенный — воспоминания.
Они позволили ему занять свой разум анализом происходящего, практически полностью подавив тревогу.
Однако даже после долгих раздумий, он так и не смог сопоставить свои последние воспоминания с тем, что происходило с ним сейчас.
Но если учитывать то, что творилось с ним в руках у Фрейзера, можно было предположить, что это очередные проделки мага.
Но зачем тогда было устраивать весь тот фарс — разговор с главой Теней? Или всё это на самом деле было сугубо инициативой Битрима? Но какую же тогда цель он преследовал, показывая свою доброжелательность и желание помочь?
Вик не знал, да и времени думать о подобном, у него не было.
“Нужно что-то сделать…” — невзирая на острое желание где-нибудь спрятаться, он предпринял попытку использовать магию, остатки которой всегда были при нём, но…
Он не смог.
То, что с самого рождения было неотъемлемой частью его жизни — пропало. И как бы упорно он не пытался воззвать к своим силам, ответа он не получал.
“Этого не может быть!” — горестно воскликнул Вик.
Но этот крик был наполнен лишь печалью, и растущим в груди бессилием.
…
Раньше Вик боялся только боли, которая, казалось, никогда его не покинет. Но он и не представлял, что темнота заставит его бороться с самим собой в попытке успокоить до смерти перепуганный разум.
Но и у него был предел…
Голова, руки и колени… спустя всего лишь пару часов он уже практически утратил в них чувствительность — настолько сильно и отчаянно он бился ими о холодную землю под ногами, в попытке вернуть себе ясность ума.
И в тот миг, когда его сознание начало трещать по швам, он заметил свет, льющийся откуда-то со стороны.
Резко открыв плотно сжатые веки, Вик мгновенно обернулся на свет, с удивлением обнаружив вдалеке слабый проблеск огня.
Его свет казался настолько теплым и нежным, что парень даже на секунду опешил.
Однако на этом изменения не завершились.
Спустя Короткий миг, его окружение резко изменилось — словно подёрнувшись рябью, тьма вокруг него забурлила, после чего резко пропала.
Но она не исчезла без следа, а лишь приняла иную форму, оставив ошарашенного парня посреди просторной комнаты, с горящим напротив него камином.
И при его виде, Вику в голову сами собой закрались подозрения, а не его ли отблески он видел там, в темноте?
Оглядываясь по сторонам, Вик с трудом осознавал то, что сейчас происходило, ведь пустое помещение в один миг заполнилось мебелью и различной утварью, которая самовольно поднималась и опускалась вниз, будто подхваченная чьими-то руками…
…вот из-ниоткуда появились подносы, с пышущей паром пищей. А за ними показались и бокалы, до краёв наполненные ароматным вином…
…а вот там мягкое кресло прогнулось, будто бы приняв на себя тяжесть чьего-то тела…
“Не верю…” — тревожно подумал Вик, прикрывая голову руками в страхе перед своими же мыслями.
Ведь после всего пережитого, он уже не брезговал предположением, а не умер ли он, переродившись каким-то безвольным духом, обречённым на вечное одиночество?
Никого не видеть, и не слышать…
Знать, что кто-то рядом, но не иметь возможности поговорить и попросить о помощи…
Что может быть хуже?
“Ни за что!” — вновь прозвучал его отчаянный голос.
Ринувшись в сторону плотно заставленного стола, Вик попытался ухватиться за что-нибудь руками, но они лишь проходили насквозь.
Но на этом он не остановился, а попробовал ещё раз. А затем ещё раз.
Вик пробовал бесчисленно количество раз, попеременно двигаясь ко всему, что его окружало, но так и не смог к чему бы то ни было притронуться.
И когда он уже был готов опустить руки, его окружение в очередной раз изменилось.
Правда на этот раз его уже не окружала мирная и уютная атмосфера, которую дарили слабо потрескивающие в камине дрова.
Сейчас он стоял посреди полутёмной комнаты, которая до боли напоминала ему о камере, в которой ему довелось прожить последний месяц.
Однако в отличии от прошлого, сейчас, дверь, ведущая наружу, была не заперта.
Приветливо взывая к нему, она даже немного приоткрылась, мол — не бойся, выходи.
“Чертовщина какая-то…” — подавив пробежавшую по телу дрожь, Вик неуверенно сдвинулся с места.
Достигнув же двери, он осторожно выглянув наружу, однако по ту сторону увидел только ярко освещённый коридор, ведущий куда-то в неизвестность.
“Никого?” — подумал он, не решаясь выходить.
Но и оставаться на месте ему не хотелось, поэтому пересилив себя, он вышел.
…
Посмотрев в обе стороны, Вик выбрал в качестве будущего пути проход, ведущий вправо, и двинулся вдоль него. Но он не успел пройти даже и пары шагов, как дверь позади него резко захлопнулась, огласив округу громким металлическим звоном.
Чуть было не подпрыгнув от неожиданности, Вик резко обернулся назад, но, естественно, никого там не увидел.
Утерев выступивший на лбу пот, он уже собирался продолжить путь, как услышал где-то вдали звон…
И спустя мгновение он повторился вновь…
А затем к нему прибавился ещё и шорох, отдалённо напоминающий чью-то тяжёлую поступь.
И судя по тому, как тот постепенно к нему приближался, то вскоре Вик должен был встретиться с тем, кто его издаёт.
Однако узнавать о том, “кто” именно это был, ему не хотелось.
“Нужно поспешить” — подумал он, непроизвольно приложив руку к груди, чувствуя, как его сердце яростно колотилось.
Сделав же несколько глубоких вдохов, Вик немного успокоился, и осторожно двинулся вдоль коридора вперёд.
…Но он казался бесконечным. Сколько бы Вик не шёл, его окружение совершенно не менялось — всё те же голые стены да ярко горящие факелы.
“Чёрт!” — испуганно подумал он, срываясь с места, ведь понимал, что с каждой минутой звон был к нему всё ближе.
Но как бы сильно он не бежал, это не менялось, оставив на его попечение лишь одно — усталость.
Поэтому вскоре, уже порядком выдохшись, Вик решил немного передохнуть.
Однако стоило ему только остановиться, как звон резко усилился. А затем, горящие вдали факелы стали тухнуть.
Сначала один, а за ним второй.
И скорость, с которой они гасли, явно превышала ту, с которой он мог бы бежать.
Почувствовав пробежавший по спине холодок, Вик, тем не менее, не собирался сдаваться.
Наплевав на усталость, он со всех ног бросился бежать, но к своему немалому разочарованию заметил, что его начинает окружать лёгкий полумрак, который постепенно превращался в полноценную темноту.
А вскоре и факелы впереди него полностью потухли, оставив наедине и резким трескотом, в который превратился звучащий позади него звон.
Всё ближе…
Ещё ближе…
Вик слышал, что некто уже совсем рядом, и когда ему показалось, что к нему кто-то приблизился, трескот прекратился. Но заменившее его дыхание было куда более ужасающим, чем можно было представить.
Вздох…
Вик почувствовал на своей коже поток воздуха… и чьё-то тепло.
Некто был прямиком у него за спиной, хрипло дыша в затылок. А затем он почувствовал, как ему на голову стало что-то капать…
Вязкое и липкое…
Будто слюна…
Безостановочно дрожа, Вик поднял голову, встретив над собою взгляд чьих-то больших, и жутко кровожадных глаз.
И пока он ошарашенно пытался хоть что-то сделать, огромная пасть монстра сомкнулась на его шее…
***
Резко вскочив с места, Вик ошалело посмотрел по сторонам, пытаясь привести в порядок, своё бешено стучащее сердце.
“Что это было?!..” — ошалело подумал он, ощупывая шею.
Вик пока ещё не до конца осознавал, что пережитое им было всего лишь сном. Уж больно реальным смотрелось все то, что он видел и чувствовал.
«Небось, что-то приятное приснилось, а?» — спросил Битрим, который все это время следил за тяжело дышащим парнем.
И хоть по голосу сказать было сложно, но он прекрасно знал, что мучавший того кошмар был лишь одним из побочных эффектов лечения, которое на нём применил нанятый им лекарь.
Вик же, обратив внимание на сгустившиеся внутри повозки тени, обнаружил напротив себя Битрима:
«Вроде того…» — ответил он, облизывая пересохшие губы.
И, как и в прошлый раз, Битрим заботливо подал ему флягу с водой.
«Спасибо» — поблагодарил Вик, утолив жажду.
«Вчера ты отключился прямо посреди нашего разговора…» — молвил Битрим: «Поэтому сегодня я пришёл снова, дабы его продолжить»
«Вот как» — Вик и не помнил того момента, как уснул.
Накопившаяся в нем усталость была настолько сильной, что он вообще удивлялся тому, как смог проснуться.
«Если я правильно помню, вы предложили мне свою помощь..»
«И как? Готов ее принять?» — приподнял тот бровь, оценивающе посмотрев паарню в глаза.
Но Вик не знал, что ему ответить. Вернее, он пока ещё не определился с ответом. Уж больно мало времени у него было, дабы сложить воедино все за, и против.
«И каким же образом вы мне поможете? Неужели дадите возможность убежать?»
Но в ответ на его слова собеседник лишь ухмыльнулся:
«Не глупи, парень. Я не настолько значимая фигура…» — хмыкнул он: «…дабы идти против воли Фрейзера. Чтобы ты понимал, данная вылазка не столько прихоть Лорана, сколько воля самого архимаг!»
«А при чем здесь он?» — удивился Вик, ведь об Альтеросе — нынешнем архимаге, он уж точно не ожидал услышать.
«А ты думаешь, что у нашего ректора хватило бы сил и влияния, дабы все это провернуть? Не смеши меня. Он отправился в этот поход, с позволения мистера Альтероса, который сейчас занят делами государства, и не может лично всем этим заняться»
«Мне он не показался таким уж преданным человеком…» — высказал свои мысли Вик, который понемногу стал возвращать себе трезвость ума.
«Он таковым и не является. Фрейзер хочет заполучить все себе. Все сокровища и знания, которые прячутся по ту сторону Стены. Именно для этого он много лет втирался к архимагу в доверие. И делал это до тех пор, пока не стал его правой рукой»
В этот момент Вик почувствовал толику уважения к Фрейзеру. Архимаг был ключевой фигурой для всего королевства, являясь самым весомым аргументом в любом противостоянии.
Кроме того, нынешний архимаг был одним из самых хитрых и свирепых, из всех, кто когда-либо занимал эту же должность.
И обхитрить такого человека?
«Теперь ты можешь себе представить его натуру» — добавил Битрим.
«Да уж» — от осознания того, участником чего он стал, Вику было не по себе.
«Но, хватит об этом» — привлёк его внимание Битрим, вяло махнув рукой: «По определённым причинам, я решил тебе помочь. Но эта помощь не заключается в том, чего ты желаешь»
«Тогда в чем именно?» — спросил Вик, недоумевая.
Выдержав небольшую паузу, тот ответил:
«Я дам тебе возможность выжить…»
***
Битрим никогда не был добрым и сострадательным человеком. Такой милости никто не заслуживал.
Его прошло было слишком мрачны и темным, дабы вообще предположить нечто настолько глупое, как теплые чувства к людям.
Каково это, иметь любящую семью и хороших родителей? Каково это, иметь друзей и товарищей? Каково это, с кем-то веселиться? И что вообще такое, это веселье?
Битрим не знал.
Его жизнь — это жизнь никчемного отпрыска, рождённого в далеком, военном концлагере. А он сам — результат старого, как сам свет насилия над слабым полом.
В то время над империей висел туман бесконечных войн, которые своей жестокостью поражали воображение не только соседей, но и далёкие страны. Они с ужасом смотрели на то, как великие королевства и древние династии гибнут одна за другой, навеки исчезая из летописей этого мира.
Однако таков был мир той эпохи. Эпохи — упадка, как ее потом прозвали историки и менестрели.
И это название было оправданным.
Но не только смертями бесчисленных людей, но и растущим в империи разбоем и насилием, которые со временем превратили опустошенные земли в бесконечные островки боли и страданий. А затем появились концлагеря — место для предателей и военнопленных.
Туда попала и его мать — молодая и невинная девушка, волей судьбы ставшая пленником жестоких захватчиков. Красивая от природы, она сразу же попалась на глаза управляющего, который и сломил ее волю, обратив в простую игрушку для мужчин.
Однако нечто подобное никогда не было редкостью в стенах лагеря. Особенно если учитывать то, как мало женщин туда попадало. Одна на сотню — это уже рай для мужиков.
В то время, она, скорее всего, всем сердцем проклинала дарованную ей красоту, ведь она и стала причиной ее страданий.
Но ни ее мольбы, ни проклятия никого не волновали. В подобных местах женщин ценили не больше, чем скот.
Однако нечто такое, как беременность, почему-то всегда было под строгим запретом. Да, смерть и побои были привычным, и даже обыденным делом, однако детей там не жаловали. В лучшем случае роженицу просто жестоко избивали, дабы та не родила, или убивали дитя при родах.
В худшем же случае, ее и вовсе могли повесить, дабы та не принесла им проблем в будущем.
Однако в случае с Битримом, ситуация была немного иной — ''отец'' решил оставить мальца себе. Но любовью и заботой о своем потомстве там и не пахло. Об этом мальчик узнал будучи ещё зелёным мальчишкой, которому едва исполнилось пять лет. В том возрасте его мать внезапно умерла, не выдержав над собою насилия и побоев со стороны различного мужичья.
Оставшись один на один с холодом и жестокостью концлагеря, мальчик едва не умер. Однако ему, можно сказать, повезло — отец вспомнил-таки о своем отпрыске. Взяв маленького Кхайзена в оборот, он породил на свет жестокого и безжалостного палача. Убийцу, чей клинок разил всех неугодных его отцу людей.
Но паренек с радостью принял эту участь, ведь пред его глазами нетленным образом стояли лица всех тех, кто издевался над ним и его покойной матерью.
Но… один лишь бог знает, сколько боли с унижений ему пришлось пережить. Сколько невинных детских слез утекло с его глаз, прежде чем в глазах его отца появилась хоть тень снисхождения…
Однако это не значило, что тот прекратил свое ''воспитание''. Совсем наоборот. Его отец, даже не зная толком, как правильно взрастить в своем отпрыске покорного пса, продолжал полюбившееся за годы дело, пуская в ход все, что порождало его больное воображение.
И в результате, он все-таки добился своего — отпрыск стал злобным зверем, которого можно было на кого-то натравить.
Нравилось ли ему подобное?
Без сомнения. Полученная им впоследствии власть, в полной мере окупила затраченное на Кхайзена время.
Что же до его чувств? Мужчине было плевать.
Однако Битриму не нравилось быть чьим-то инструментом. Он хотел свободы. Кхайзен нуждался в ней так же сильно, как в мести. Ему была необходима власть над собой и своей жизни.