– Смотри не связывайся с ликанами!
– Они не всегда спариваются в лесу, – поглаживая шарик на цепочке, мрачно сообщает Экко.
Пейдж съёживается в углу – откровения Экко ей явно не по душе, а Фэллон ликующе смотрит на меня, предвкушая неизбежные вопросы.
Я только молча моргаю. В жизни не слышала ничего подобного! Однако меня невольно охватывает жуткое любопытство.
– Где же… ммм… где они… – Я беспомощно взмахиваю руками, не в силах закончить вопрос.
Экко как будто даже одобряет моё нежелание называть всё своими словами. Наклонившись ко мне, она тихо говорит:
– Мой отец служил послом у ликанов. Ездил в их земли, видел, как они живут. Однажды я подслушала, как он рассказывал матери, что когда ликаны достигают совершеннолетия, то собирается вся их стая, так они называют свои общины, и повзрослевшие юноши, стоя перед всеми, выбирают себе девушку и делают это прямо там, при всех, даже при детях.
Моё лицо пылает. Таких гадостей мне слышать не приходилось.
– А разве не… опасно учиться в университете рядом с ликанами? – удивлённо спрашиваю я.
– Их всего двое, – пренебрежительно отмахивается Фэллон. – Брат и сестра. Близнецы.
Уф, оказывается, всё не так страшно. Всего двое ликанов. Что они могут вдвоём!
– А что эльфы? – снова спрашиваю я. Братья говорили, что почти четверть студентов в университете – эльфы. – Какие они?
– Полная противоположность ликанам, – тряхнув головой, отвечает Фэллон. – Невыносимо чопорные. Ханжи! – презрительно фыркает она. – Не знаю, как они вообще умудряются заводить детей. Эльфы просто невероятно оберегают своих женщин. Если юноша другой расы дотронется до эльфийки хоть пальцем…
– Можно подумать, они кому-то нужны, – с издёвкой вставляет Экко.
– А по-моему, эльфийки очень красивые, – застенчиво признаётся Пейдж. Фэллон бросает на неё короткий предостерегающий взгляд. – Да! Красивые! – настаивает Пейдж. – У них такие изящные заострённые ушки! И белые волосы, и белые одежды… мы – в чёрном, они – в белом…
– Они – наша полная противоположность! – обрывает её Экко и смотрит на меня. – Они поклоняются идолам.
– Эльфы наши союзники, – бесстрастно роняю я.
– Пока… – пригвоздив меня взглядом, отвечает Фэллон.
Какой интересный поворот!
– А что кельты? – спрашиваю я Экко. – Какие у них парни?
Фэллон только пренебрежительно фыркает, а Экко мрачно смотрит на меня, сжимая шарик Эртии.
– В крови кельтов намешано столько грязи… от фей, урисков… даже от икаритов, – наконец отвечает Экко и снова умолкает, давая мне осознать сказанное.
Как тут не вспомнить малыша-икарита на руках Сейдж! Тогда, при встрече, она была так напугана, измучена… Кельт. Отец её ребёнка – кельт. Они познакомились в университете.
– Священник Фогель говорит, что кельты отбракованы, они больше не могут стоять в ряду Первых Людей, рядом с нами, – настойчиво продолжает Экко. – Они тайно поклоняются Силам Зла, как уриски и язычники пустынь.
– Опасайся женщин-урисок, – попутно предупреждает Фэллон. – Выглядят-то они безобидно, но обожают охотиться на наших парней.
Об этом частенько разглагольствует Уоррен Гаффни. Дело в том, что у урисок не осталось своих мужчин. Они все погибли в Войне миров, пали от рук гарднерийцев.
Мужчины расы урисков – сильные геоманты, они подчиняют себе ужасные, разрушительные силы камней – как обычных булыжников, так и изумрудов. Рядом с такими соседями нашим предкам было неуютно. А вот женщины-уриски магией не владеют. Им разрешено временно жить и работать в Гарднерии.
Вообще, страшно представить себе уничтожение всех мальчиков-урисков. Мне так и не удалось поговорить об этих событиях с дядей Эдвином. Едва услышав расспросы о тех днях, он мрачнел и замыкался в себе. Он не ответил даже, когда я не выдержала его молчания и разрыдалась.
Военачальники некогда сильных урисков однажды напали на Гарднерию, стремясь стереть наш народ с лица земли, но я всё же считаю, что побеждённых захватчиков потом наказали слишком жестоко.
– Уриски-полукровки могут похвастать лишь крупицами волшебной силы. И это ещё в лучшем случае, – вздыхает Экко.
Пейдж согласно кивает, а Фэллон делает вид, что ничего не слышит. Она не сводит с меня глаз, и под этим тяжёлым взглядом у меня по спине бегут мурашки. Мне она не нравится…
– Ты поосторожней с метисами, – ехидно усмехается Фэллон. Опять намёк на Гарета с его серебристыми прядями в чёрных волосах. Погладив большим пальцем волшебную палочку, она предостерегающе мурлычет: – Везде эти полукровки… Смотри не зевай.
Глава 8. Тиснёный шёлк
– Встаньте прямо. Да, вот так…
Я дрожу от смущения, а маг Элоиза Флорель – владелица модного ателье – деловито измеряет мне талию. Это властная коренастая женщина лет шестидесяти, облачённая в длинное чёрное платье великолепного покроя. Седые волосы портнихи заплетены в косу и уложены в строгий пучок. Она обводит меня пристальным взглядом ясных зелёных глаз, дабы не упустить ни малейшей детали.
Я стою на небольшом возвышении посреди примерочной на глазах у Фэллон, Экко и Пейдж в одном нижнем белье!
– Прекрасно. Теперь поднимите руки вверх…
И маг Флорель туго обхватывает меня мерной тесьмой под грудью, по груди и ещё раз – чуть выше. Больше всего мне хочется провалиться сквозь землю. Молчаливая девушка-уриска, моя ровесница, с непроницаемым лицом записывает результаты измерений на листке пергамента. Фэллон устраивает целый спектакль: заглядывает помощнице портнихи через плечо и шепчет что-то Пейдж и Экко, прикрыв губы ладонью. Я знаю: речь о моих мерках, и от этих мыслей к щекам приливает жаркая волна смущения.
Пытаясь отвлечься, я оглядываю комнату. Повсюду, от пола до потолка, выстроились бессчётные рулоны роскошных, искусно вышитых тканей. Мне и в голову не приходило, что чёрная материя может быть такой разной – от цвета кромешной тьмы до самых тёмных оттенков серого, от блестящего шёлка, в который можно смотреться, как в зеркало, до матового бархата.
– Прелестная фигурка, – роняет маг Флорель, взглядом профессионала оценивая мою грудь. – Жаль, что вы прятали её под этой так называемой одеждой. – Портниха ногой отталкивает мои вещи, сваленные в кучу на полу.
Моё лицо пылает всё сильнее, но теперь к смущению примешивается удовольствие от комплимента. Да и Фэллон, услышав похвалу портнихи, сидит с кислым видом, что меня ничуть не огорчает.
Я всегда знала, что фигура у меня ничего, но никто и никогда не восхищался мною при посторонних. Дома меня видели только дядя и братья, но даже при них я носила длинные закрытые платья, скрывающие фигуру от шеи до пят. Видны оставались лишь кисти рук, да иногда случайно оголялись щиколотки. Когда я выросла из детских платьиц, то стала шить себе сама.
Наконец, к моему невероятному облегчению, пытка заканчивается, и маг Флорель позволяет мне одеться, а сама диктует девушке-уриске указания.
Уриска такая красивая – глаз не отвести! Она похожа на горничных в доме тёти Вивиан: кожа лавандового цвета, заострённые уши и изумительные глаза, мерцающие всеми оттенками аметиста. Фиолетовые волосы заплетены в длинную косу, а одета она в простую льняную тунику до пят и белую нижнюю юбку.
В голове проносятся воспоминания об урисках в поместье Гаффни. Его работницы всегда казались мне очень странными: они говорили на своём языке и исчезали, переделав самую тяжёлую сезонную работу. Все они были высохшие, морщинистые, всегда перепачканные землёй. Не сравнить с прелестной помощницей портнихи.
Уриска отдаёт пергамент хозяйке, и портниха, прищурившись, рассматривает записи сквозь очки-полумесяцы, которые до сих пор лежали у неё на груди, прикреплённые к длинной, унизанной жемчугом цепочке.
– Хорошо, Спэрроу, – одобрительно кивает она. – Позови Эффри.
Грациозно поклонившись, Спэрроу уходит. Спустя всего несколько секунд в комнату врывается другая уриска – худенькая, встрёпанная, с тёмно-фиолетовой кожей – и резко останавливается перед портнихой. Следом идёт Спэрроу. Худышке лет восемь, не больше.
Смерив малышку взглядом, маг Флорель отправляет её за тканью. Вскоре девочка возвращается с двумя рулонами, развернувшийся шёлк тянется за ней по полу. В одном рулоне ткань чёрная, словно эбеновое дерево, с золотистыми нитями, в другом – синевато-чёрная, матовая. Свёртки тяжёлые, девочка явно выбилась из сил.
Маг Флорель встречает её недовольным вздохом:
– Эффри, я просила тиснёный шёлк! Понимаешь, тиснёный!
Девочка в ужасе таращит огромные глаза.
– Ладно, не плачь, – утешает готовую разрыдаться уриску портниха. – Принеси альбомы с образцами тканей. Они гораздо легче, чем рулоны.
Крошка Эффри убегает, стремясь исправить ошибку.
Маг Флорель поворачивается к нам, в смятении покачивая головой.
– Прошу прощения, – извиняется она. – Эффри у нас недавно. Её невероятно трудно учить. Она просто не умеет слушать.
Поглаживая свёрнутый в рулон бархат, Фэллон презрительно фыркает:
– Не умеет слушать… С такими-то большими ушами!
Вздрогнув, я поворачиваюсь к Фэллон. Маг Флорель, Экко и Пейдж тоже не скрывают удивления.
Фэллон отвечает нам скептическим взглядом, а в примерочную тем временем нетвёрдыми шагами возвращается Эффри. Девочка пыхтя тащит толстый альбом, между страницами которого виднеются лоскутки ткани. Коротко усмехнувшись, Фэллон взмахом руки указывает на уриску.
– Вы только посмотрите на неё – это же летучая мышь-переросток!
Эффри спотыкается и застывает на месте. Она поднимает взгляд на Фэллон, её губы дрожат, складываясь в горькую гримаску, кончики ушей безвольно опускаются. Спэрроу выглядывает из-за спины Фэллон и серьёзно смотрит на Эффри, словно напоминая о чём-то очень важном. Малышка тут же опускает глаза.
– Эй, девчонка! – преувеличенно грозно рявкает Фэллон, повелительно щёлкая пальцами, и девочка в страхе снова поднимает голову. – Показывай, что там у тебя.
Малышка, почтительно склонив голову, дрожащими руками протягивает Фэллон альбом.
– Спасибо, – мягко благодарю я, пытаясь успокоить крошку. Потом возмущённо смотрю на Фэллон. Что за радость так унижать ребёнка?!
Маг Флорель в свою очередь бросает на Фэллон исполненный боли взгляд и отсылает Эффри. В уважительном отношении портнихи к Фэллон нет ничего удивительного. В конце концов, эту девушку считают преемницей Чёрной Ведьмы.
Устроив альбом с образцами тканей на высокой подставке, Фэллон листает страницы. Она медленно разглядывает ткани, заставляя остальных ждать. Наконец она находит что-то интересное.
– Смотри, Эллорен, – притворно ласково произносит Фэллон, поднимая лоскут ткани.
У неё в руке грубая плотная шерсть, даже хуже, чем та дерюга, из которой сшита моя одежда.
– Тебе пойдёт, – сияя улыбкой, продолжает Фэллон. – Из этого получится отличное праздничное платье. Пейдж, что скажешь?
Пейдж озабоченно хмурится, глядя на Фэллон, а потом, бросив на меня неуверенный взгляд, выдавливает:
– Ну… не знаю… может, что и получится…
Не понимаю. Фэллон шутит? Наверняка.
– Мне кажется, вечерние платья шьют из других тканей, – вежливо протестую я.
Фэллон насмешливо таращит глаза, будто обидевшись.
– Ну что ты… это гортийская шерсть. Последний писк моды! – убеждает она меня, лукаво поглядывая на Экко и Пейдж.
Не давая мне ответить, Фэллон захлопывает книгу и передаёт её вместе с лоскутком шерсти портнихе.
– Сшейте праздничное платье Эллорен из этого материала, – говорит она так, словно окончательное решение принято. – Да и весь остальной гардероб тоже.
В моей душе поднимается непреодолимая волна отвращения, сердце бьётся в груди, словно пойманная птица.
– Подождите, – оторвав взгляд от волшебной палочки на поясе Фэллон, обращаюсь я к портнихе. – Я сама посмотрю образцы.
Сладкая улыбка Фэллон превращается в язвительную гримасу.
– Не трать время, Эллорен, – говорит она, обводя рукой комнату. – Все ткани чёрные.
– И всё же выбирать я буду сама, – встретившись взглядом с Фэллон, настаиваю я. В комнате так тихо, что, упади булавка, мы все услышим.
Фэллон испытующе смотрит на меня, и я как могу сопротивляюсь силе её взгляда. Глаза Фэллон завораживают. В зрачках чередуются тонкие тёмно-зелёные и светло-зелёные полоски. Светлые полоски – почти белые. Они похожи на льдинки. Острые как копья.
Немного поколебавшись, маг Флорель опускает книгу с образцами на подставку рядом со мной.
– Конечно, маг Гарднер, – говорит она, с опаской оглянувшись на Фэллон. – Выбирайте.
Под ледяным взглядом Фэллон я листаю страницы. На мгновение мой взгляд останавливается на лилово-чёрном кусочке мягкого, будто детские кудри, бархата.
– Какая прелесть! – переходя к следующему образцу, восклицаю я, почти забывая о Фэллон. И вот я уже держу в руке чёрный шёлк с красным и жёлтым отливами. – Изумительно! – Не в силах оторваться, я при свете настенной лампы кручу во все стороны лоскут удивительной ткани.
Маг Флорель довольно кивает.
– Ишкартанское золотое плетение, – поясняет она, забирая у меня шёлк и нежно расправляя его на ладони. – Эту ткань привозят из Восточной пустыни. Очень редкая работа, тонкое огненное плетение.
Опустив глаза, я задумчиво провожу рукой по коричневой шерсти, из которой сшита моя одежда. Сопоставлять вышитый шёлк и толстую шерсть – это всё равно что сравнивать скрипку, созданную великим мастером, с грубой подделкой недоучки.
– У вас прекрасный вкус, маг Гарднер.
Перевернув ещё несколько страниц, я снова замираю. Шёлк цвета полночной тьмы. Если приглядеться повнимательнее, на ткани проступает тончайшая вышитая вязь. Стоит её рассмотреть – и…
– Какая красота, – изумлённо выдыхаю я.
– Салишеновый шёлк, – благоговейно поясняет маг Флорель. – Его привозят с Салишеновых островов. Салиши – искусные ткачи. Истинные художники. Все их вышивки бесподобны.
– Как вы думаете, можно мне сшить что-нибудь из этого шёлка?
– Конечно, маг Гарднер! – радостно восклицает портниха.
Фэллон решительно опускает руку на открытую страницу.
– Нет, нельзя, – настойчиво говорит она.
– Почему? – удивляюсь я.
– Потому что из этой ткани уже шьют платье мне, – снисходительно поясняет она.
– Жаль, – вздыхает маг Флорель, сочувственно похлопывая меня по плечу. – Не расстраивайтесь, маг Гарднер. У нас столько красивых тканей… Мы подберём вам что-нибудь другое, ничуть не хуже…
С бешено бьющимся сердцем я тоже кладу руку на лоскут ткани в альбоме и отвечаю, глядя Фэллон прямо в глаза:
– Нет. Я хочу платье из этого шёлка.
Все смотрят на меня, будто не веря собственным ушам.
Подавшись вперёд и обнажив зубы, Фэллон цедит:
– Нет. Не выйдет.
Моя рука подрагивает, но я не сдаюсь.
– Ну что ты так разволновалась, – умиротворяюще говорю я, обводя рукой примерочную и копируя насмешливый тон Фэллон. – Посмотри, здесь все ткани чёрные. А фасон платья наверняка будет другим. – Взглянув в округлившиеся от удивления глаза портнихи, я спрашиваю: – Маг Флорель, вы ведь сошьёте мне платье, непохожее на то, что будет на Фэллон?
– Моё платье шьют не здесь, – презрительно выплёвывает упрямица. – У меня другая портниха.
– Ну вот. Так даже проще, – улыбаюсь я. – Маг Флорель, вы успеете сшить мне платье из этой ткани?
Портниха оценивающе смотрит на меня, то и дело поглядывая на Фэллон, как будто решает, стоит ли ввязываться в наш спор. Наконец, гордо выпрямившись, она отвечает:
– Конечно успею. – И с холодной улыбкой обращается к Фэллон: – Милая, опишите мне фасон вашего платья, и я одену маг Гарднер совсем по-другому.
Получается, маг Флорель на моей стороне! Фэллон же улыбается так ехидно, что от неё хочется отойти подальше. Она отдёргивает руку, довольная, что я вздрагиваю от неожиданности.
– Я ухожу, – объявляет Фэллон, сверля меня злыми глазами.
Экко и Пейдж подбегают к подруге и уговаривают её остаться.
Отвернувшись от девушек, я листаю страницы, едва различая образцы тканей. Я знаю, что лучше было бы промолчать, но Фэллон так гадко обошлась с девочкой-уриской…