С ней он идти не решился, но показал на электронной карте в её телефоне, куда нужно идти, чтобы не заблудиться.
Брауни вышла и несколько раз обернулась, залипнув, чтобы точно запомнить месторасположения участка.
В гипермаркете, точно таком же, как и в их маленьком городишке, да и вообще, в любом большом городе, можно было вздохнуть с облегчением, расслабиться. Она всё ещё боялась, что тут вместо нормальных магазинов маленькие, частные, набитые давно выцветшими и совершенно не модными шмотками.
В торговом центре людей было не слишком много, хотя девушка заметила целую толпу самых настоящих босых и грязных цыган. Их дети хотели подбежать к ней, но она сделала "страшные" глаза – её любимый приёмчик в тех случаях, когда она не хотела с кем-то знакомиться. И детишки сразу убежали, едва не сбив с ног своих родственничков, словно шар – кегли в боулинге.
Покачав головой и подумав, что эту пакость просто так не извести, девушка двинулась на поиски магазина одежды. Неожиданно она увидела идущую навстречу ту самую блондинку, собаку которой недавно шуганула. Девушка явно не желала с ней встречаться, но задрала подбородок и прошла мимо, делая вид, что не замечает её, но косясь с опаской.
"Чудненько! Значит, и в этом городке ко мне намертво прилипнет репутация психованной стервы. Ну и хорошо", – с этими мыслями, немузыкально насвистывая, она зашла в магазин. Выбор у неё был небольшой – денег было немного, несмотря на то, что папочка сто баксов подкинул "на дорожку".
– Мда, мне бы подобрать то, в чём я людей не испугаю. Предпочитаю пугать их не внешним видом, а агрессией и дулом пистолета, – бормотала себе под нос Брауни, расхаживая между выставленной напоказ одеждой. Всё было молодёжным, и несколько покупателей явно относились к её возрастной категории, заинтересованно косясь на новенькую. Ведь явно же было, что в таком маленьком городе каждый знал других, хотя бы в лицо или шапочно.
Отец, тем временем, отправился в университет, подавать её документы. Насколько она поняла, у него таки были обширные знакомства, и то, что он действительно совмещал две должности: уборщик и секретарь в местном полицейском участке – единственном на весь Фрут Кейк – на уважительное отношение к нему никак не влияло.
Пожав плечами, она взяла что-то более или менее подходящее и отправилась в примерочную. С грустью она осознала, что ничего на самом деле гламурного и модного здесь нет. Все коллекции были устаревшими, словно в данный магазин сгружали всё, что не приобрели у модных домов ещё несколько лет назад. Или вообще дешёвый ширпотреб.
Ей подумалось, что подобные шмотки могли произвести фурор разве что среди местных коров. Сама Брауни не могла себе позволить модную одежду от известных кутюрье, но мечтала разбогатеть при помощи будущего мужа, поэтому от нечего делать научилась разбираться в моде. В общем, это было легко: следовало лишь заглянуть в самые новые номера модных журналов, можно даже в Интернете, а затем изучить популярные модели, те цвета, которые стали хитами в данном сезоне – и, вуаля! Осталась лишь сущая мелочь – достать побольше долларов и скупить всё самое лучшее.
Хотя Брауни бесило, когда ей навязывали что угодно, от одежды до кавалеров. Поэтому сама мысль, что придётся рядиться в то, что признали хитом в новом сезоне – вызывала отвращение вплоть до изжоги. Ей было неприятно думать, что, когда она обзаведётся деньгам и начнёт скупать любую дрянь, которая способна сделать её "своей" в среде богачей, моделей и голливудских звёзд, модные дома станут наживаться на ней.
И даже если ей не подходят, например, фиолетово-жёлтые наряды с красной октановой – всё равно придётся надевать, если они войдут в моду! И если фасон новых платьев, штанов или пальто будет полнить – она их купит, сцепив зубы. И станет наносить макияж в модных оттенках, даже в том случае, если цвет её кожи, волос и глаз вообще с ними не будет сочетаться.
Но она знала, что такова жизнь: следуй правилам – или тебя будут презирать и не воспримут серьёзно.
– Да уж, тут только местные старички да нищие одеваются. Вот почему я цыган в коридоре увидела! – заговорила она сама с собой, откладывая лёгкие джинсовые штаны и несколько футболок. Ей всегда было непросто подобрать не только фасон, но и цвет. Ей шло коричневое, но она считала, что это цвет дерьма. Золотистый и оранжевый тоже вроде подходили – но она их ненавидела. Красный придавал яркости её коже, делал более чувственной и яркой, но зато зрительно прибавлял годков. Да и образ "женщины-вамп" Брауни не признавала. Платья и юбки не любила, так как в них было куда сложнее бить и убегать. Шорты вообще вызывали ощущение беззащитности, как топики и маечки.
Конечно, летом приходилось идти на уступки жаркому солнышку, которое было способно растопить даже её паранойю и нежелание разоблачаться на публике.
Брауни казалось, что тыкать в нос свою красоту каждому встречному-поперечному – это безвкусно и пошло. Кроме того, она была настолько уверена в себе, что носила лишь то, что было удобным.
Вздохнув, она добавила ещё новые кроссовки и лёгкие босоножки, а также набрала нижнего белья.
Брауни начало раздражать, что одна из продавщиц отошла от своих подруг, которые явно перемывали ей кости, бросая косые взгляды, и начала ходить за ней, будто Брауни вдруг превратилась в кого-то из пробегающих недавно цыган!
Остальные продавщицы, то ли принимая правила игры, то ли решая, что будут дружить против неё, тоже принялись преследовать её, следуя за ней повсюду.
Краем глаза Брауни заметила, что цыгане, которых она встретила, забежали в этот магазинчик. И пока её "пасли" недоверчивые продавщицы и два охранника, те успели удрать с кучей всего, наплевав на яростно запищавшую сигнализацию на выходе.
Когда её рассчитывали на кассе, то Брауни с удовлетворением почувствовала себя местным врагом народа не просто так, а за дело. Получалось, что она невольно подыграла местным воришкам.
Узнав же, что Брауни является дочерью Джеймса Пондса, которого все тут знали, и недавно приехала, три девушки и два парня устыдились. Брауни тут же сардонически посочувствовала, что их обокрали, а затем умчалась, помахивая внушительным пакетом.
"Ну вот, теперь у меня новые знакомые появились! Жаль, что я проклинать не умею, а то после моего визита их бы и одежда душила, и нижнее бельё приставало на людях… А потом все шмотки дождались бы ночи – и сбежали, взломав двери и окна", – ехидно подумала она, ощущая, как настроение снова скачет вверх.
У неё всегда было так: сначала в ад, а потом и в рай можно на короткий срок. Пока кто-то ещё не вмешается в идеальную гармонию между ней и вселенной.
Подумав, она решила приобрести ещё и новенький плеер, так как старый умудрилась где-то посеять. Включив любимые песни, сладостно-сиропные, повествующие о вечной любви, Брауни практически вприпрыжку отправилась в свой новый дом, весело помахивая огромным кульком, задевая некоторых из посетителей торгового центра, кто не обладал достаточной увёртливостью.
Досталось и той самой блондинке, которую она уже унизила при помощи её же собаки. Девица получила кульком в лицо и впечаталась в стенку, а затем принялась осыпать Брауни такими ругательствами, что та едва не стала записывать. Впрочем, музыка показалась ей куда более мелодичной, приятной и расслабляющей. Поэтому, махнув ей рукой, Брауни упрыгала дальше.
Ей подумалось, что одежду она опять будет вынужденна носить страшную и не модную, но подбодрила себя тем, что таким образом мужчина её мечты сможет оценить её прекрасное тело, а не жуткие шмотки!
Но пару-тройку облегающих футболок она всё же взяла. Вместе с теми, которые были на два размера больше. Эти она выбрала для занятий спортом в пределах дома. В смысле, для уборки в своей комнате. Разумеется, уборка во всём доме не входила в её планы. Тем более, что она не хотела, чтобы Джеймс расслаблялся. В конце концов, она же не станет жить с ним до конца его дней.
"Ничего, я обязательно встречу богатого парня, он купит мне самые лучше шмотки и дорогую косметику, а потом я как разденусь, как покажу все свои прелести в дорогом нижнем белье с яркой косметикой на личике – так он сразу и помрёт от счастья!"
Глава 8
Брауни заметила давно поржавевший гараж с открытыми дверцами, а внутри жуткую красную машину. В марках авто она не разбиралась, но сразу было видно, что это – редкое убожество. Поведя плечами, девушка порадовалась, что потенциальный папаня от доброты душевой не попытался всучить ей этот металлолом.
Она была убеждена, что машина буквально распадается на запчасти в самые неподходящие моменты.
Ступеньки, ведущие к крыльцу, были шаткими и старыми, немилосердно скрипели, так что в любой момент можно было свалиться с лестницы и что-нибудь сломать… Ступеньку или ногу, или шею.
Ощущая себя альпинистом, который впервые полез на гору, Брауни осторожно вскарабкалась по ним и дёрнула дверь. Она всегда удивлялась неосторожности жителей маленьких городков, в дома которых сложно было не забраться кому попало, любому грабителю, маньяку или бомжу, проходящему мимо.
А сигнализации, судя по фильмам и сериалам, отключали все, кому не лень. А кому лень – просто за компанию или совершенно случайно. Впрочем, она была убеждена, что в этом доме сигнализации нет. Как ей подумалось, Джеймс явно считал, что в дом уборщика из полицейского участка никто не посмеет вломиться.
А ещё подумала, что выходить из дома проще, чем входить, так как можно было совершить гигантский прыжок прямо на землю, минуя ступеньки.
Кухня была уютной, а также переходила в крытый балкон, выходящий на улицу. Она одобрительно покивала, увидев, что окна и двери недавно поменяли.
Впрочем, вся остальная мебель была старой, но добротной. Девушка открыла холодильник и добыла одну из бутылок пива, а затем уселась за стол и требовательно уставилась на мужчину, топтавшегося неподалёку. Кулёк с одеждой она небрежно свалила возле балконной двери. В глубине души захотелось выпихнуть весь этот ужас на балкон, надёжно закрыть дверь и забыть о купленной одежде, как о страшном сне.
– Что? – уставилась она на таращившегося мужчину. – Гамбургер сделай мне, ладно? Пожалуйста! – жалобно провыла она.
Он покачал головой и принялся смиренно готовить бутерброд, сетуя на то, что ей ещё рано пить спиртные напитки.
– Да ладно, пап, – она решила называть его так, чтобы немного покуражиться, – а если я помру раньше времени? Тогда уже поздно будет. Живи ярко, умри молодым, слышал такое? – пояснила она свою мысль, хлопнув его по плечу, отчего стул под мужчиной треснул и опасно зашатался.
– Ну ты и сильная! – восхищённо и немного встревоженно воскликнул Джеймс.
– Это у меня от отца, – хмыкнула девушка, наливая тёмное пиво в гранённый стакан.
– Но я вовсе не такой сильный!
– Значит я – улучшенная версия, доработанная и идеализированная, – нашлась Брауни, хотя на языке вертелось: "Скорее всего, ты и не мой отец". Но впервые в жизни ей не хотелось никого обижать. Она даже украдкой потрогала лоб – не заболела ли, вдруг у неё температура за сорок, если в голову лезет подобная чушь? Какая-то совершенно мерзкая тактичность, от которой она обычно блевать хотела.
Тем более, по своему жизненному, хоть и небольшому, опыту, она уже поняла: будешь милой – тебя сожрут – и не подавятся! Так что обычно она широко улыбалась, сверкая глазами, когда кого-то избивала, выкручивали руки или, как минимум, говорила в лицо мерзкие гадости, бьющие прямо в цель, как дротики в глаза.
"Ладно, для разнообразия немного побуду хорошей. Но только с Джеймсом! – махнула она на себя рукой. – Остальные пусть утрутся, должна же я над кем-то издеваться?!"
Настроение тот час же улучшилось. После перекуса она вернулась к себе в комнату и разлеглась на кровати под окном, ощущая приятную истому. Затем достала планшет. И внезапно отметила, что ей пришло электронное письмо!
Брауни почесала голову, пытаясь вспомнить, кому дала свой адрес. В Интернете у неё не было странички. Если, конечно, не подсуетились поклонники или недоброжелатели с прежнего места обитания. Впрочем, её профиль был на сайте модельного агентства, от которого она снималась в далёком детстве. Но там были лишь её детские рекламные фотографии и ролик с рекламой.
Ещё раз почесав голову, Брауни попыталась припомнить, когда последний раз избивала врагов, которые пытались писать про неё гадости в сети и выставлять плохие фотки, подкарауливая её с фотиком или телефоном чуть ли не в сортире.
Благодаря аналитическом уму и отличной наблюдательности, а также прокачанной "удаче", Брауни всегда находила тех, кто пытался сделать ей гадость или врезать со спины. И обычно вежливая беседа, совмещённая с прогулкой в ближайший лесок, вкупе с даром убеждения, который, явно вместе с неженской силой, явно достался ей от неведомого отца, давала положительные результаты.
Когда отец постучал в дверь, зовя на ужин, Брауни крикнула ему войти. И с удовольствием оценила округлившиеся тёмные глаза мужчины. Он на автомате нашарил взглядом кресло и почти упал на него.
– Кручу, верчу, запутать хочу, – вновь запела Брауни себе под нос, заряжая револьвер. Она машинально покрутила барабан, представляя себе почему-то барабан игровых автоматов.
– Что это? – задал Джеймс, как ей показалось, глупейший вопрос из возможных. По крайней мере, для мужика, да ещё и работающего в полиции.
– Револьвер кольт 45 калибра, – пояснила Брауни, любовно оглядывая свою пушку. Затем она поместила его в кобуру на поясе. – А ты разве не заметил у меня кобуру?
– Эм, наверное, я так привык видеть пушки у полицейских, что не заметил ничего странного, – потёр лоб мужчина. Он выглядел растерянным, как если бы Брауни попросила у него рассказать ей о сексе. – Но, Брауни, зачем тебе револьвер?! – вырвался крик души.
– Как это зачем? – изумилась она, вытаращившись на него. – Людей убивать, конечно же!
Мужчина кашлянул и подпрыгнул на кресле. Ей даже показалось, что само кресло упрыгает вместе с ним, как лошадь с обезумевшим наездником.
– И ты уже когда-нибудь?.. – поинтересовался он, когда немного пришёл в себя.
– Да, но это был маньяк, так что расслабься, – отмахнулась она от него. – И вообще, револьвер – это последний довод для самых слабоумных. Как говорится, мистер Кольт уравнял людей разной силы, – хмыкнула девушка. – Тем более, я девушка красивая, мне защищаться надо! К тому же, здесь у вас леса дремучие, люди злющие, – подытожила она тоном, не терпящим возражений.
– А разрешение на оружие у тебя есть? Как ты его вообще в самолёте провезла?! – сыпал вопросами Джеймс.
– Не знаю, – пожала плечами Брауни. – Но ведь получилось же! А насчёт разрешения… Нет, нету. О, кстати! Раз ты работаешь в полиции, то можешь мне его добыть? – она просяще глянула на него, состроив умоляющую рожицу. – О, и патроны для револьверчика мне бы тоже не помешали. А то вдруг закончатся. Конечно, самая лучшая перезарядка, это перезарядка "по-нью-йоркски", когда у тебя в запасе ещё один пистолет, но я пока и с одним справляюсь. Хотя кто знает, кто знает…
– Ладно, я попытаюсь всё достать, только ты осторожнее, хоть себя не пристрели. И меня заодно, – с этими словами мужчина ушёл с видом верблюда, на которого навьючили мешок с кирпичами.
– Хм, а папаша-то полезный, – пробурчала она себе под нос, улыбаясь.
***
Чтобы его окончательно задобрить, она вызывалась приготовить обед. Что ж, полуфабрикаты – наше всё. Вот за что Брауни любила жизнь в Америке, так это за то, что никогда не приходится готовить!
Она задумалась над тем, что в более-менее развитых странах люди предпочитают кушать в кафе. Или покупать полуфабрикаты, пусть они тысячу раз будут вредными. В условиях всеобщей занятости на рабочих местах, в том числе и женщин, мало у кого найдётся терпение часами вытанцовывать возле плиты. Ага, чтобы потом пришёл угрюмый муж, молча пододвинул к себе тарелки, и на вопрос: "Вкусно?", ответил с явным отвращением: "Угу".