Но раджи тратили драгоценное время, обдумывая его слова и событие в целом. В этой тишине было слышно только, как всхлипывает Салим, уткнувшись лицом в ладони.
- Папа, не плачь! - заливалась слезами Синдха.
- Пожалуй, всё-таки пора нам разъезжаться, - обернулся на них Раджул. - И поискать каждому на своём направлении.
Чандан и Нилам молча покивали.
- А я возьму на себя окрестности Шакти, - сказал Гаятвиндер.
- Я тоже отправлю своих людей на поиски, - вызвался Ранвир.
- Мои люди - ваши люди, - сложил ладони Гаятвиндер. - Вам нужно заботиться о собственной безопасности. Я доложу обо всём, что только удастся узнать.
- Девочки росли без матери, - бесцветным голосом рассказала Нилам. - Его жена умерла десять лет назад. Конечно, он не может уделить им столько внимания, сколько уделила бы мать. Мы давно говорили ему, что в доме нужна хозяйка...
"Такая как ты, что ли?" - язвительно подумал Ранвир, но вслух выразил сочувствие.
- Ты думаешь, они поладили бы с мачехой? - возразил Чандан. - Не забывай, чьи они дочери. Сбежали бы обе - и ещё раньше.
<p>
XIII</p>
Выходка дочери министра заставила Ранвира задуматься. Оказывается, Салим способен горевать, тревожиться и проявлять слабость. Оказывается, он не столь уж счастлив в своём могуществе, потому что не может применить его дома. Или наоборот, подал столь наглядный пример дочерям, что они поспешили ему подражать и творят что хотят.
Но дело не только в этом. Вид плачущего и хватающегося за сердце Салима заронил в душу Ранвира робкое сомнение: может, стоило бы написать Сурьяварману? Может, не стоило бы так вот уезжать, сжигая все мосты?.. Хотя, если б не воля того же Сурьявармана, он вообще оставался бы в Ганге и жил припеваючи, гуляя в саду с Мехрунисой, а не метался бы, как сейчас, по полупустому дворцу, не зная, за что хвататься.
Скоро пришли вести от Гаятвиндера: в столице и пригороде Джамну никто не видел. Она не подсаживалась попутчицей к погонщикам черепах, не покупала колесницу, ни у кого не пропадали лодки и плоты, которые местные наги легко приспосабливали под кровлю - как в случае с хлевом в царском хозяйстве. Дозорные с башен не замечали никаких змей, поднимавшихся с ношей прямиком на поверхность Инда.
Дней через пять Ранвир прочитал то же самое в письмах из Биладун и Калираты. Ещё дней через десять явился ни с чем гонец из Халиджи. Все готовы были отчаяться и совершенно не готовы были сообщать Салиму эти новости.
К Ранвиру в сердце тихо постучалась мысль, не стоит ли искать беглянку на берегу. Она могла пройти по городу незамеченной или вообще выйти на какую-нибудь пустошь, если учесть, что её дом уже находится на окраине, и подняться на поверхность с наступлением темноты...
Не поспрашивать ли своих дорогих союзников?
Крокодилы опередили царя нагов и сами пришли к нему. Точнее, примчались, неся на себе старшего зятя крокодильего раджи. Вражеский трезубец, вонзённый повыше хвоста, заставлял его истекать кровью и терять силы.
- Люди одолевают нас... - слабым голосом говорил он, и даже хищная пасть открывалась не так широко и грозно. - Помоги нам, ведь ты клялся кровью... Мы теряем за тебя свои жизни...
Ранвир немедленно послал за лекарем. И немедленно оставил мысли о Джамне. Как это ни жестоко, девушку есть кому разыскивать, а вот расхлёбывать кашу из золотого песка и крокодильей крови предстоит ему и только ему.
Трезво поразмыслив, царь нагов понял, что нападать на людей не стоит. Он ещё не успел ничего создать в Инде - кроме новых забот - а уже принесёт разрушение. По правде сказать, мысль эту Ранвиру внушила не собственная совесть, а Канди - с Маликом на подхвате.
- Инду не нужны сейчас войны, - отрезала девушка. - Ему нужен мир, сытость и уверенность. Простым нагам не важно, сколько знамён ляжет под колёса твоей колесницы - им важно, что они будут есть.
- Ставка в этой игре высока, - вторил на свой лад Малик. - Слишком высока. Так что выигрыш не покроет её.
Неужели придётся договариваться с людьми?.. Ранвира передёрнуло от этой мысли. Люди невежественны, алчны и жестоки. Они сдирают со змей и крокодилов кожу и едят их мясо, думая, что откупятся какой-то жалкой жертвой и боги простят им убийство. Как может Шива спокойно смотреть на такое? Ведь змеи удостоились обвить его плечи и руки.
Так и не разгадав божественный замысел, Ранвир решил посвятить силы и время подготовке к переговорам.
Нужно будет взять всю свою охрану.
Приготовить какие-то дары.
Продумать речь и предвидеть уловки и каверзные вопросы.
А главное - придётся выйти на берег.
Как ему лучше явиться в Мохенджо-Даро? В полузмеином облике или в человеческом?
- Они могут просто испугаться наших змеиных хвостов, - рассудил Викрам, - и встретят нас как чудовищ, которым нужно или упасть в ноги, или пустить стрелу промеж глаз.
- Или трезубец в седалище, - усмехнулся Саиф. - Тогда пойду я: я увереннее чувствую себя на земле. Без обид, Викрам.
- Охотно принимаю твою услугу, - согласился Ранвир. - Вот только - мне как быть? Тоже оборачиваться человеком?
- Ничего не попишешь, - развели руками друзья. - Твой вид в первую очередь должен внушать почтение. Ведь царь - образец для своих подданных.
Пожелав им спокойной ночи, Ранвир выпроводил из своих покоев всех, кроме Малика.
- Слушай, Малик. К тебе у меня особое поручение...
- Сопровождать вас? - с готовностью переспросил юноша: он уже успел соскучиться по суше.
- Само собой. Но ещё кое-что... - Ранвир помолчал. - Научи меня ходить нормально. Я вроде бы всё делаю как нужно, нас этому учат - как раз для таких вот случаев. Но всё равно мне далеко до Викрама и уж тем более до Саифа. Вся надежда на тебя.
В чёрных глазах Малика затеплилось самодовольство - как краснеют раздуваемые угли под усердным дыханием коленопреклонённых хозяев очага.
- Всем сердцем готов услужить вам, мой господин. Значит, завтра мы будем гулять по саду.
Но коварный слуга покривил душой и трёхчасовой прогулкой не ограничился. Прямо в саду он начал учить Ранвира танцам. Раздобыл где-то саблю и, притопывая босыми пятками по колкому гравию, приговаривал, что так танцуют у них в Дильмуне. Ранвир не знал, где это, но видел, с какой светлой печалью Малик вспоминает свою родину.
Из-под сени инжира за юношами наблюдали трое визирей и укоризненно качали головой.
Сильнее всех возмущался почтенный Пракаш - старейший из сих благородных мужей. Возраст его приближался к десяти десяткам, волосы и борода были белыми, как снег на вершинах Гималаев, руки уже несколько лет как тряслись, а хвост заплетался. Его приглашали на совет скорее из уважения к возрасту, потому что большую часть времени он дремал под монотонные беседы, хотя иногда просыпался и изрекал что-нибудь дельное.
И вот сейчас он тоже бодрствовал.
- Ну что это за пляски! Что это за раненые черепахи! Подвиньтесь-ка, дедушка Пракаш покажет вам, как надо.
И отобрал у Малика саблю, и с дикими воплями пустился нарезать круги по саду, вращая над головой оружием и нахлёстывая хвостом так, что песок поднялся столбом, а камешки разлетались фонтаном. Из розовых кустов выскочила перепуганная насмерть стайка гурами и принялась метаться по саду. Теперь там носились наперерез друг другу два вихря.
Малик и Ранвир предпочли замереть на месте.
Натанцевавшись, визирь остановился отдышаться и, опершись на саблю, любовался ожившим садом. Потом отыскал тех, у кого позаимствовал оружие:
- Давайте-ка, сынки, догоняйте. Когда ещё плясать, как не в молодости.
И ласково взял Ранвира за плечи.
- А тебя я что-то не припомню. Из новобранцев, что ли? Ты местный?
- Простите его, махарадж! Он очень стар! - примчались, забыв свой возраст, младшие товарищи Пракаша. - Что же вы, почтенный? Не узнали нашего царя - Ранвира, сына Джамиля?
Пракаш прислушался и нахмурился.
- Джамиля... Джамиля... - то ли передразнил он, то ли задумался. - Джамиль был злой наг...
И, покачивая седой головой, в такт каким-то своим новым мыслям, направился обратно под смоковницу и погрузился в отдых.
Ранвир величественно кивнул в ответ на извинения визирей, оглянулся на Малика - и рассмеялся вместе с ним.
- А ведь действительно - новобранец.
<p>
XIV</p>
Кирпичные стены высились впереди, соперничая цветом с дневным солнцем. С лодки Ранвир наблюдал, как приближается и дыбится рыжая щетина крепости. От гнева - а может, от страха? Ведь ей навстречу движется не единственная лодочка, а целый тростниковый караван.
Наги направили лодки южнее плотины, поэтому им открывалась возвышенность, изрезанная каналами и увенчанная крепостью. Сейчас им нужно было рассуждать, как жителям наземным, а не подводным, и понять, что густая поросль на берегу помешает пристать.
Издали было видно, что тростник и камыш пусты. Не пряталась в них крокодилья стража, потому как пришлось ей бежать. Изредка мелькало пёстрое крыло. Птицы никого не боялись, и никто не способен был их изгнать. Вот счастливые жители - всё небо принадлежит им, а ещё многие земли и воды.
На берегу уже сушились лодки рыбаков. Наги определили это по простодушно брошенным сетям. Кому нужны пустые сети? Да и лодка у каждого есть.
Посольство ступило на твёрдую землю, покрепче вбило колья, так чтоб достали они сквозь песок до плотной глины, и привязало лодки - чтобы не унесло их волной. Вытаскивать на берег не стали, помня прошлую встречу с родом человеческим: вдруг вновь придётся быстро убегать.
Пусть к городским воротам был недолог, и скрашивали его сады. Непривычно было не видеть здесь рыб, но нарядные птицы услаждали и слух, и зрение. Счастлив должен быть город в зелёной долине, обласканной водами Инда, счастлив и доволен судьбою. Но людям, как известно, всегда всего мало, так и поглядывает око на соседский надел: вдруг там скотина пожирнее да трава позеленее, так и тянется рука взять что похуже лежит.
В тени белого зонта с золотой бахромой, под защитой широкого опахала в руках Малика и в компании Саифа с его знаменитым пульваром, Ранвир ступил из-под сени дерев на мостовую.
За ним тянулся бесконечный, как у питона, хвост из стражников - лучших в отрядах Викрама и Саифа. Их можно было различить по саблям и нандакам и по открытой голове или чалме.
Самые свирепые среди этих лучших из хвоста переместились в голову отряда, замкнув царя в самом сердце многоногого змея.
Завидев столь важное шествие, городские стражники даже рта не раскрыли, чтобы спросить, кто и зачем явился в Мохенджо-Даро в неурочный час. Ведь скоро солнце поднимается, и все спешат укрыться в доме и отдохнуть, никто не ждёт гостей и встреч не назначает.