Мои доспехи стоят целое состояние. Дороже, но не надежней, разве что у Думнорикса, и только из-за золотых нашлепок в самых неожиданных местах. Благодаря доспехам, у меня довольно высокий статус в эдуйской армии. Конечно, сами по себе они на таком молодом парне, а мне, вроде бы, опять меньше девятнадцати, ничего не значили бы, потому что мог получить по наследству, но купец Кайден узнал от пиктонов с соляного обоза, что я завалил пятерых туронов, и, как догадываюсь, поделился этой информацией с эдуями. Воин, который в одной стычке убивает столько врагов и захватывает столько трофеев, вполне может и сам купить такие дорогие доспехи.
Я сажусь в тени бука, чтобы отдохнуть и дать коню пощипать сочной травы. Возле места стоянки у него будет тысячи три конкурентов. К тому времени, когда мы вернемся, всю хорошую уже подчистят. Буцефал скубет жадно и так громко, будто распарывает куски плотной материи. Благословенные здесь места: и климат хороший, и земля щедрая и красивая. Поэтому за нее будут постоянно воевать, поливать кровью, чтобы стала еще плодороднее.
Отдохнув, еду дальше по узкой и извилистой звериной тропе. Она выводит меня к большому лугу, на котором пасется стадо серн, голов двадцать. Это самки с недавно рожденными детенышами и самцы-двухлетки. Взрослых самцов — моя основная добыча — не увидел. Одна самка стояла на стреме, а все остальные, за исключением детенышей, быстро щипали траву. Ветер был почти на меня, поэтому привязал коня и подкрался поближе. Выбрал молодого самца с длинными острыми ушами, короткими, загнутыми назад рожками и красновато-бурой шерстью, похожего на домашнюю козу. Он так увлеченно набивал брюхо, что не услышал щелканье тетивы, среагировал только на тревожный свист дежурной самки, которая оказалась бдительнее, но было уже поздно. Стрела вошла в правый бок и прошила тело насквозь. Самец подпрыгнул на месте и приземлился на подогнувшиеся передние ноги, перекувыркнувшись через голову. Попробовал встать — и завалился на бок. Он еще дышал, когда я подошел и перерезал горло, чтобы прекратить мучения и стекла кровь. Стадо к тому времени взбежало по склону и скрылось между деревьями. Весил самец килограмм тридцать пять. Значит, чистый вес будет килограмм двадцать пять. Этого хватит и мне, и Дуффу, и еще человекам десяти.
Прикрепив добычу позади седла, поскакал по звериной тропе, идущей вниз по склону под углом к дороге, по которой двигалась армия, чтобы выехать поближе к месту ночевки. Тропа оказалась замысловатой. Вскоре она наткнулась на скалу и полезла вверх по склону. Я думал, обогнет препятствие и вернется к предыдущему направлению, но не тут-то было. И свернуть с нее не было желания, потому что по обеим сторонам густой лес. Был бы пешим, ломанулся бы напрямую, а на коне такой маневр мог закончиться печально, в том числе и для всадника.
Голоса услышал задолго до того, как добрался до дороги. Несколько мужчин обменивались радостными репликами. О чем говорили, разобрать не мог из-за большого расстояния, но вроде бы общались на неизвестном мне языке. Двигались в мою сторону, то есть теоретически могли чуть дальше спуститься к месту ночевки нашей армии, так что это, скорее всего, воины из какого-нибудь некельтского племени, присоединившегося к эдуям, а может, и нет. На всякий случай, заметив, что впереди звериная тропинка выходит к дороге, я спрятал коня в кустах и прошелся. В этом месте дорога делала крутой поворот, огибая скалистый выступ и затем уходя влево и вверх по склону. Я замаскировался в кустах напротив выступа, приготовив на всякий случай лук и стрелы.
Голоса становились все громче, и вскоре к выступу приблизился отряд из двадцати трех всадников, которые вели восемнадцать пленников, женщин и подростков. У каждого пленника руки были связаны за спиной, а на шее петля с поводом, конец которого держал всадник, хозяин добычи. На крупах лошадей были закреплены большие узлы с трофеями. Выглядели и снаряжены всадники были не так, как эдуи. Почти все были кареглазыми брюнетами с узким лицом и смугловатой кожей, из-за чего походили на иллирийцев. Вооружены римскими гладиусами или топорами. Копей нет ни у кого. Может быть, не взяли на эту вылазку за ненадобностью. Конические шлемы закинуты за спину. Видел такие и у эдуев, но редко. Сильнее отличались щиты. У эдуев они среднего размера, овальные из дерева или круглые из кожи. С такими удобно сражаться верхом. У проезжавших мимо меня щиты были большие прямоугольные, напоминающие римские, с которыми удобнее биться в пешем строю, как предпочитают гельветы, и украшены не так избыточно, как принято у кельтов. К тому же, и это главное, союзники эдуев могли, конечно, грабануть местных жителей, но не стали бы брать их в плен. Значит, это гельветы. Наверное, нашли и обобрали деревеньку в горах. Беспечность, с которой ехали, говорила о том, что не догадываются, что армия эдуев рядом.
Я собирался дождаться, когда этот отряд проедет мимо, после чего вернуться к эдуйской армии тем же путем, каким попал сюда, потому что кратчайший, как это часто бывает, оказался не самым безопасным. Всадники, неспешно миновав мое укрытие, поворачивали за выступ и исчезали из поля зрения, слышались только веселые голоса. Причина радоваться была: не зря съездили, какую-никакую добычу захватили. Последние два всадника, между которыми шагал на поводу прихрамывавший на левую ногу, белобрысый подросток лет одиннадцати-двенадцати, отставали, что сперва вызвало у меня раздражение. Чем скорее проедут, тем раньше свалю отсюда. Оба всадника были молоды и похожи. Может быть, братья. Ехали молча. Передний, выглядевший старше, время от времени дергал повод, подгоняя подростка. Тот делал пару быстрых шагов, после чего начинал хромать сильнее. Когда они поравнялись со мной, скакавшие впереди уже скрылись за скалистым выступом. Если я не вижу воинов за поворотом, значит, и они меня и тех, кто рядом со мной.
Я медленно и тихо встал. Скакавший сзади был метрах в пяти от меня. Мои пальцы натянули тугую тетиву примерно наполовину, чтобы не громко шлепнула по наручу. Энергии тетивы, переданной стреле, хватило на пробитие костей в том месте, где череп соединяется с шейными позвонками. Влезла примерно наполовину. Если попасть точно, смерть наступает мгновенно. Судя по тому, что всадник начал молча клониться вперед, я не сплоховал. В переднего выстрелил, натянув тетиву до уха. Вторая стрела влезла по самое оперение. На это раз был не очень точен, потому что всадник тихо вскрикнул и начал поворачиваться. На этом движении сознание, а может, и жизнь покинули его, мешком свалился на землю. Увидев это, подросток остановился. Задний конь, к шее которого припал мертвый всадник, приблизился к пленнику и тоже встал. Передний прошел вперед несколько метров, после чего понял, наверное, что свободен, и свернул к обочине, начал щипать траву.
Убедившись, что остальные гельветы ничего не услышали и не увидели, я вышел из засады. Подросток смотрел на меня, приоткрыв от удивления рот, как на лесного бога.
— Как тебя зовут? — спросил я, развязывая веревку, на которой вели подростка.
— Гленн (Долина) — ответил он.
Лучшего имени для жителя гор не придумаешь.
— Садись на лошадь, — показал я на переднюю, — и возвращайся в свою деревню к папе и маме.
— Некуда мне возвращаться. Сожгли они нашу деревню и всю мою семью убили, — нейтральным тоном, будто речь шла о чужих людях, рассказал подросток.
Наверное, бессознательно блокировал эмоции, чтобы не сойти с ума от горя. В одиночку он здесь не выживет. Не чужие, так свои продадут в рабство. А мне слуга не помешает, привык к ним.
— Можешь поехать со мной, — предложил я.
— А ты кто? — поинтересовался Гленн.
— Гезат. Сейчас воюю в армии Думнорикса, — рассказал я, снимая с переднего гельвета оружие и доспехи.
— Я слышал про Думнорикса! Он великий воин! Я поеду с тобой! — радостно воскликнул подросток.
— Не кричи, — потребовал я. — Садись на коня и жди.
Я оттащил обобранный труп в кусты, после чего занялся вторым убитым. На коне довез его до кустов, после чего забрал все ценное, а тело оставил рядом с первым. Если гельветы кинуться искать их, найдут не сразу. Чем больше форы у нас будет, тем меньше шансов, что нас догонят.
Нагрузив на второго коня трофеи, повел его по звериной тропинке к тому месту, где поджидал Буцефал. Там пересел на своего жеребца, а захваченного повел на поводу. Гленн ехал за мной, постоянно задавая вопросы о Думнориксе и его армии. Я отвечал так, чтобы откорректировать в правильную сторону его оценку эдуйского вождя, из-за которого и погибла семья мальчика, но не перегибал. В возрасте Гленна выдуманное кажется намного реальнее того, что видит и слышит.
Костер почти догорел, лишь в середине еще пляшут золотисто-красные язычки. Их отблески скользят по лицам воинов, сидящих возле него. Кроме меня, еще пять человек — мой, так сказать, ближний круг. Кажется, что воздух возле нас стал гуще, пропитавшись запахом вареного мяса и вина: возле каждого, у кого в глиняной тарелке, у кого на пучке травы, лежат куски серны, и стоят чаши, глиняные или бронзовые, наполненные красным вином не самого лучшего качества, но забористым, какое любят кельты. На ночь эдуйская армия встала неподалеку от римских легионов, маркитанты которой сочли за честь втюхать союзникам втридорога вино и другие продукты. Я обменял кожаные доспехи, ремни и сапоги убитых гельветов на бурдюк вместимостью литров восемь, наполненный по завязку. Их оружие и лошадей придержу на следующие дни. Не последний раз, чай, пируем!
Гленн, расплескивая вино, доливает в чаши из бурдюка. Пацан и сам уже приложился изрядно, покраснел лицом и ушами и набрался наглости вмешиваться в разговоры взрослых. Ему не советуют заткнуться, наоборот, посмеиваются добродушно. Все знают, что утром Гленн стал круглым сиротой и ненадолго рабом. И как освободили, тоже знают, причем в его версии, которая далека от того, что было на самом деле. Именно так появляются мифические герои. Как бы там ни было, а я завалил двух врагов, отбил мальчишку у большого отряда и взял хорошие трофеи. За это мне почет и уважение от всех воинов эдуйской армии, а не только от тех, кого угощаю сейчас.
По возвращению я сразу сообщил Думнориксу о том, что неподалеку шляются отряды гельветов. Командующий эдуйской армии к тому времени уже принял на грудь, причем нехило, посетив шатер Гая Юлия Цезаря. Вместе со свитой он спешивался возле своего большого красного шатра с бахромой золотого цвета на каждом шве.
— Нашел, кого бояться! — пренебрежительно отмахнулся Думнорикс и пошел продолжать пир со своими холуями.
Я последовал его примеру, но в кругу своих приятелей. Эти посиделки у костра, пожалуй, самое лучшее, что есть на войне. Вроде бы не много жара от язычков пламени, а сплавляют участников накрепко. К тому же, пища, приготовленная на костре, имеет неповторимый вкус. Разговоры тоже приобретают особый смысл.
Мы выпиваем за будущую победу над гельветами кисловатое красное вино. После чего я закусываю еще теплым вареным мясом. Оно жестковато и дым костра не полностью перешибает специфичный запах дикой козлятины, но все равно кажется очень вкусным. Пожалуй, более восхитительную козлятину я ел только в ресторане на острове Тенерифе. Блюдо называлось карне де кабра. Лопатку и ребра жарят, а потом тушат с овощами, специями и красным вином. Подают под местным острым соусом мохо рохо. У меня до сих пор рот наполняется слюной, когда вспоминаю обжигающий вкус сочного мяса.
Закусив, завожу разговор на нужную мне тему:
— Как догадываюсь, Думнорикс не собирается воевать со своими родственниками.
— Я тоже так подумал, — соглашается Дуфф.
— Он хочет и римлянам угодить, и с гельветами не поссориться, — добавляет эдуй Кон (Умный), один из немногих, кто хотя бы частично оправдывает свое имя.
— Это плохо, — говорю я. — Не для того я отправился в поход, чтобы проехать туда-сюда и вернуться ни с чем.
— Мне тоже это не нравится, — поддерживает Дуфф.
Остальные молчат, но и так ясно, что они хотели бы вернуться домой богатыми и прославленными воинами, чтобы потом на пирушках рассказывать о своих подвигах.
— Подожду еще немного, а потом перейду на службу к римлянам. Они уж точно будут воевать, — закидываю я. — Надо только набрать тридцать человек.
Под командованием Гая Юлия Цезаря седьмой, восьмой, девятый, одиннадцатый и двенадцатый легионы. Последние два набраны с месяц назад, конницы у них нет. Римляне теперь предпочитают служить только в пехоте, а в кавалерию, как раньше во вспомогательные войска и на флот, набирают перегринов или варваров, в первую очередь кельтов. Служить рядовым у меня нет желания, вот и хочу собрать турму и стать ее командиром.
— Говорят, что у римлян надо служить двадцать пять лет, — произносит Кон.
— Это если ты хочешь получить римское гражданство и надел земли, — просвещаю я. — Можно договориться на временную службу, до конца похода. Я поболтал с купцом, у которого покупал вино. Он в курсе всего, что творится в армии римлян. Рассказал, что им сейчас позарез нужна своя конница. На Думнорикса у них мало надежды. Так что выпендриваться не будут.
— А ты сможешь договориться с ними? — спрашивает Кон.
— Запросто! — уверенно заявляю я. — Знаю их язык и обычаи. Отец научил. Он несколько лет прослужил у римлян. Главное — прийти не в одиночку, а целым отрядом, турмой, тогда они точно возьмут. Так что, если наберутся желающие, поступим на службу вместе.
— Надо будет поговорить с нашими, — принимает решение Дафф.
— Да, можно попробовать послужить у римлян, — соглашается и Кон. — Они сейчас побеждают всех.
— Гленн, налей нам вина! — приказываю я, чтобы сменить тему разговора.
Наживку я закинул, пусть сами решают, заглотить ее или нет. Если буду уговаривать, начнут подозревать, что у меня какой-то тайный замысел.
Если ставишь перед собой конкретную и достижимую цель, судьба начинает подсовывать тебе способы ее достижения. Мне подвернулся такой шанс.
Гай Юлий Цезарь приказал Думнориксу разведать, где находятся гельветы. По одним сведениям они уже переправились через реку Арар (Сону), правый приток Родана (Роны), по другой все еще грабят земли эдуев. Судьба подданных, видимо, интересовала вождя постольку поскольку, потому что он не выделил несколько отрядов с четким приказом обследовать определенные участки и доложить, нет ли там гельветов, а сказал, что было бы неплохо узнать, где враги. Мол, найдете их — хорошо, не найдете — тоже неплохо, потому что и без вас знаю, где сейчас гельветы. Все правильно его поняли и выехали из лагеря, но не на поиски, а на охоту. С провиантом с каждым днем становилось все напряженнее. В отличие от римской армии, у эдуев войско само заботилось о пропитании. Запасы, взятые из дома, уже заканчивались, а грабить соплеменников нельзя. Впрочем, все ближние деревни все-таки были обобраны под предлогом снабжения защитников отечества.
Я тоже выехал из лагеря в сопровождении своих постоянных сотрапезников и тоже на охоту. Вот только охотиться решил не на зверей. Когда перемещается большая масса людей, обязательно кто-то на время отрывается от нее для решения своих задач, самых разных. Надо только найти этих отщепенцев и убить или взять в плен. Последнее предпочтительнее, потому что римлянам наверняка нужен «язык». Такого термина пока что нет, но уже есть необходимость узнать о вражеской армии от ее воина.
Направились мы в сторону реки Арар. Было душно, день обещал быть жарким, поэтому ехали медленно. Примерно через час нас обогнал отряд из одиннадцати человек под командованием одного из приближенных Думнорикса. Мне показалось, что он был не рад увидеть нас здесь, но ничего не сказал, поскакал дальше. Подозреваю, что, как и мы, едет к гельветам, но с другой целью, и хорошо знает дорогу. Я отпустил приближенного Думнорикса метров на двести, после чего пришпорил и своего коня.
Мы ехали за этим отрядом часа три или больше. Отстали, когда оказались у реки. Дальше дорога шла параллельно ее берегу на удалении метров двадцать-тридцать. Скорее всего, к мосту или броду. Судя по очень медленному течению, из-за чего трудно понять его направление, это Арара. Была она шириной метров сто. Вода чистая, прозрачная, видны камни на дне метров на пять от берега. От этого места двигались медленно и осторожно. Мы не посланники Думнорикса и, если нарвемся на большой отряд гельветов, разговор с нами будет короткий, так что лучше, чтобы этого не случилось.