Ханна украшает свой труп цветами.
Еще додумалась принести запыленное одеяло, укрыть наши тела – мое, свое, и еще двух парней, я так и не понял, то ли они были с нами, то ли случайно оказались рядом.
Ходим по разрушенному городу, сами не знаем, зачем.
Каждый раз возвращаемся, каждый раз пытаемся что-то изменить, исправить, уже с нашей подачи сколько мирных договоров подписано – все без толку, каждый раз снова приходим в мертвый город.
Ханна украшает свой труп цветами.
Ищем – сами не знаем, что.
Находим календари, смотрим на дату – двадцать восьмое августа, видимо, тогда все и случилось, я еще неумело шучу, что школьникам повезло, учебный год не начался – шутка получается какая-то вялая, беспомощно повисает в воздухе.
Замеряем уровень радиации, сами не знаем, зачем.
Ищем хоть одно разрушенное здание, хоть какую-то поломку в городе – нет, ничего, только обветшавшие от времени здания и истлевшие скелеты на улицах.
Возвращаемся.
Нас спрашивают – что.
Мы разводим руками.
Астрономы ищут что-то в ночном небе, ничего не находят, ничего не приближается, да и не может ничего приближаться, говорим мы, город-то целехонький. Ищем чуму, или что там еще может быть – не находим, ничего нет.
Ханна украшает себя цветами.
Стараюсь вспомнить, что случилось раньше, или мы с Ханной начали ходить по мертвому городу, или увидели её и меня, лежащих на перекрестке у набережной, или мы и до этого были вместе – я не помню.
Думаю про себя, что все-таки благодарен этому мертвому городу, – кажется, если бы мы не увидели самих себя, лежащих рядом, то не сблизились бы, хотя как знать.
– А… где Ханна?
Шеф смотрит на меня.
Отстраненно.
– А её не будет.
– А…
– …не будет.
Хочу спросить – сейчас или вообще.
Не спрашиваю.
Иду в город, которого больше нет.
Беру с собой цветы.
Сегодня моя очередь брать цветы.
Прохожу мимо останков на перекрестке возле набережной.
Ищу то, что осталось от Ханны.
Не нахожу.
Кладу цветы на пустой тротуар, там, где была Ханна.
Укрываю пустоту одеялом.
Праздник, которого больше нет
– Что вы там делали?
Он смотрит на меня – в упор, расстреливает взглядом:
– Праздновал Новый Год.
– И что, обязательно нужно было перебираться туда, чтобы там отметить Новый Год? Оригинально…
– А что странного в том, что я хотел посмотреть, как местное население встречает Новый Год?
– И с каких это пор местное население стало встречать Новый Год?
– Ну как с каких… с древних времен.
– Да неужели?
– Ну… они мне сами показали… по архивным записям, по наскальным рисункам…
– Да, это все прекрасно… только вот зачем вы врете, хотел бы я знать…
– А с чего вы взяли, что я…
– …с того. У них не бывает Нового Года.
– Вы были там?
– Не был.
– Читали…
– …не читал.
– Но тогда…
– …у них не бывает Нового Года.
– Ну что вы мне мозги пудрите, как не бывает? Вы сами подумайте, планета вокруг солнца вертится? Вертится! Ну вот, значит, и Новый Год…
– А с чего вы взяли, что Новый Год?
– Ну как же, планета сделала оборот…
– И что?
– Ну как…
– Вы хоть понимаете, что именно отмечают в новый год?
– А… – первый раз вижу страх в его глазах, – а что…
– …а то. Про зимнее солнцестояние слышали?
– Хотите сказать…
– …люди отмечают не новый виток вокруг солнца… люди отмечают дату, с которой ночи будут становиться все короче, а дни длиннее, возвращается тепло… вот оттуда и пошел праздник, который мы знаем, как Новый Год…
– А у них что… планета не вращается?
– ….вращается.
– И орбита вытянута довольно сильно…
Смеюсь, вот ты и попался…
– А при чем тут орбита, при чем тут вращение, когда смена времен года зависит от наклона оси? А ось-то не наклоняется… значит, и нового года…
– …а если ось была наклонена когда-то давным-давно? Постепенно выровнялась…
Падает сердце.
Понимаю, что проиграл.
– Вы думаете?
– Уверен.
– А я нет.
– А давайте проверять.
Настораживаюсь, еще не понимаю, к чему он клонит.
– Вы что… хотите отправиться туда?
– Да… только не сегодня…
– Ну, разумеется… не сегодня, а в то время, когда ось еще была под наклоном… вот и проверим…
Отчаянно соображаю, что он собирается делать, незаметно прихлопнуть меня в пути, или так же незаметно сбежать, или… Я знаю одно наверняка – я не верю в его алиби, что он праздновал Новый Год где-то там, там, а не в доме почтенного господина Дрима, которому кто-то свернул шею в новогоднюю ночь, и мы никак не можем вывернуть её обратно из новогодней ночи…
Скрипич
– Вы найдете мне ключ.
Он смотрит как всегда не на меня, мимо меня, чеканит слова:
– Вы найдете мне ключ.
Киваю. Сейчас готов хоть черта найти, лишь бы спасти свою шкуру.
– Ключ, – повторяет он, наклоняет клюв. От волнения даже не сразу понимаю, что мне искать, ключ или клюв, нет, все-таки клюв… Или нет. Ключ.
– Ключ.
Наконец, выдавливаю из себя:
– К-какой ключ?
Вместо ответа он поворачивается к шкафу, наклоняется над ящиками, выискивает что-то, – снова смотрю на кочергу, потом на его затылок, вот здесь, вот сейчас…
…нет.
Не успел.
– И не вздумайте даже, живым отсюда не выйдете… – бормочет он. Понимаю, что за нами следят, что на лестнице кто-то есть, и в холле внизу тоже.
– Вот, – он кладет передо мной на стол причудливую шкатул… нет, не шкатулку, другое что-то, зачем на ней натянуты тончайшие проводки, зачем палка с причудливой спиралью, зачем…
– Скрип, – говорит он.
Не понимаю, какой скрип, тут же хлопаю себя по лбу, ну, конечно же, только не скрип никакой, а скрипич, так называли эти шкатулку в нашем городке на краю земли…
– Скрипич…
– Вы знаете, как это открывается? – спрашивает он.
– Э-э-э… – снова смотрю на кочергу, но уже с другой целью, – это только сломать можно…
– Сломать я и сам могу, вы мне скажите, как открыть!
– Не… не…
– …вы найдете мне ключ.
– А что… к скрипичу есть ключ?
– Скри… – он бормочет что-то вроде, ох, уж мне эти провинциалы, скрип и то не знают, снова наклоняется над ящиками шкафа, я снова смотрю на кочергу, ну уж посмотреть-то я могу, и на его затылок тоже…
– Вот… взгляните…
Взглядываю. Вздрагиваю. Отчаянно вытаскиваю из памяти то, чего там нет.
– Я… я не зна…
– …не знаете этот знак? Ну, еще бы…
Я понимаю, что он думает – где вам, живущим на краю земли, понимаю, что не позволю ему так думать, понимаю, что я должен, просто обязан узнать знак, которого никогда не видел…
– Так это и есть ключ от скрипича? – последнее слово говорю с нажимом.
Короткий смешок.
– Э-э-э, нет…
– Тогда…
– …это только изображение ключа… Я видел немало таких изображений… но ни разу не встречал настоящего ключа…
– Может, не дошли до нас… истлели… рассыпались в прах…
– Ну да, конечно, – он щелкает клювом, – хрупкая бумага уцелела, нежные скрипы уцелели, а скрипичные ключи рассыпались в прах?
– Значит, они были еще нежнее, чем тончайшая бумага!
– Вы думаете?
– Я… я уверен.
– А мне кажется, тут всё может быть сложнее… смотрите… – он снова показывает мне бумагу со знаком, – люди создали чертеж ключа, открывающего скрип, но сам ключ они сделать не смогли, такая задача оказалась не по зубам нашим предкам… Но она окажется по зубам вам!
– Вы имели в виду… нашему народу?
– Я имел в виду вам лично. Вот и посодействуйте народу, подумайте, как сделать скрипичный ключ… нет, даже не думайте про кузницу – пойдете от меня, посмотрите на ограду возле дома, сколько там этих кованых ключей, ни один не подходит к скрипу…
Обреченно киваю:
– Найду… найду, как его сделать…
Отступаю к двери, дверь захлопывается передо мной.
– Ишь, какой вы шустрый… Это еще не все…
Настораживаюсь. Что-то подсказывает мне, что вся эта сделка – сплошной обман, что он подкинет мне невыполнимую задачу, чтобы уничтожить.
– Взгляните… взгляните на это, – он показывает мне причудливый изогнутый столик с маленькой полочкой, полочка оказывается ящиком, в котором аккуратно уложены белые и черные коробочки, – роял…
Киваю. Он бормочет, что у вас там, на краю земли, про роял и не слышали, где вам…
– А теперь посмотрите на это…
Вздрагиваю.
– Виолан, – смотрю на то, что могло быть шкафчиком или сундучком, по форме напоминающем скрипич.
Отлично, вы делаете успехи. А это?
– Арфей.
– Превосходно. Это?
– Тромб. А это кларноты.
– Все-то вы знаете, умный вы наш… Ну раз такой умный, так скажите, где от них ключи?
– Э-э-э…
– …вы вообще слышали когда-нибудь про виолановый ключ? А про рояловый?
– Э-э-э… нет.
– Вот именно! Наши предки не успели даже сконструировать чертежи этих ключей, не говорят уже о том, чтобы сделать их вживую!
– Не выдерживаю:
– Да они и этот-то не доделали…
– В смысле?
– А вы сами посмотрите, где параметры? Длина, ширина, высота? Ну, хорошо, это ключ с одной стороны, а как он должен выглядеть сбоку? Сверху?
– Вот и разберетесь, – кивает он, – даю вам неде…
– …ну, за неделю я ничего не успею. Нет, дело-то ваше, можете через неделю меня пристрелить, только так вы вообще ничего не узнаете. На это могут понадобиться годы… если не века…
Ну, насчет веков вы загнули, а годы да, да… придется…
Выхожу на лестницу, натыкаюсь на скрипичные ключи на перилах, ключи, ключи, ключи, из замочной скважины торчит связка скрипичных ключей…
.
– …я нашел ключ.
– Вы…
– …нашел ключ.
– От… от чего?
– А вот этого я не знаю.
– В смысле? – он смотрит на меня насмешливо, недоверчиво, – нашли ключ, и сами не знаете, от чего?
– К сожалению, так.
Он щелкает клювом.
– Этого не может…
– …можете не верить, а ключ я нашел.
Он замирает на пару секунд, наконец, протягивает руку.
– Ну?
– Ч-что?
– Что – что, ключ давайте.
– К сожалению, я не могу этого сделать.
– А жить вы хотите?
– Очень.
– Так в чем же…
– Я не могу его принести.
– А что такое, – короткий смешок, – тяжелый сильно?
– Да нет… тут другое…
– Слушайте, вы мне голову-то не морочьте, ключ…
– …я покажу вам, где ключ.
– Ну, пойдемте… крикните там шоферу, чтобы…
– …шофер нам не понадобится.
– Ну, знаете, я в вождении не силен…
– Да нет. Мы не поедем на машине.
– Друг мой, это не вам решать…
– Ну, посмотрим, как вы на своей машине по лесной чаще поедете.
– Это… в чаще?
– В самой глубине.
– А… а из чащи никак его нельзя…
– …никак.
– Но…
– …увидите – поймете, почему.
Он щелкает клювом, он сомневается, он думает, он…
– Можете взять с собой слуг, если боитесь, – говорю я, он вздрагивает от моего – боитесь, уши встают торчком.
Это он меня бояться будет, ключ ваш… пойдемте…
Идем, – по лестнице с перилами из скрипичных ключей, которые не подходят к скрипичам. Пересекаем улицу, подсвеченную фонарями, уходим в темноту ночи, все дальше от света, я зажигаю лампаду, она нехотя освещает крохотный пятачок пространства вокруг нас. Лес обступает, подкрадывается со всех сторон, деревья перешептываются, кутаются в туман. Моему спутнику не по себе, и я его понимаю, мне тоже хочется бежать из этой темноты, из этой осени, из подступающего морока ночи. Дорога кажется бесконечной, я уже сам начинаю сомневаться, что мы найдем…
– …и сколько еще идти?
Откашливаюсь.
– Наберитесь терпения. Ключи не любят сразу раскрывать свои тайны…
Он сомневается, он думает, не вернуться ли назад. Хочу снова подстегнуть его фразочкой, что он боится – понимаю, не подействует, ему и правда страшно. Бормочу в утешение, что цель близко-близко, вот уже сейчас-сейчас…
– Да вы меня…
– …нет, не разыгрываю.
– И…
– …вот. Смотрите сами.
– К-куда смотреть?
– Так вот же…
– И… что это…
– …ключ.
– Где? На дне ручья? – он наклоняется, шарит рукой в студеной воде, от которой поднимается белесоватый пар.
– Нет… вы не поняли… ручей, это и есть ключ.
– Но…
– …и есть ключ.
– Вы с ума сошли, как может…
– А почему нет?
Его зрачки сжимаются в щелочки:
– А почему – да?
– Вот, смотрите… – подношу к лампаде страницу старинной книги, – ключ – родник, бьющий из-под земли…
Он читает. Он перечитывает. Он не верит.
– Вы подде…
– …можете проверить и убедиться, что это не фальшивка. Мне попались еще по крайней мере два таких словаря, где говорилось о ключе, как об источнике.
– Но это же…
– …да, я и сам удивлен… вы понимаете, я и сам удивлен, что ключи появились раньше, чем то, что открывало эти ключи, что наши предки создали пианы и роялы до того, как…
Он снова наклоняется над источником – на этот раз кочерга в моей руке не промахивается, зря, что ли, оставил её в зарослях…
…перевожу дух.
Меня будут искать.
Я знаю – меня будут искать.
И не найдут.
Потому что.
Просто.
Не найдут.
Шагаю по едва различимой тропинке, подсвечивая себе путь тускнеющей лампадой – её должно хватить до того, как проклюнется рассвет, а дальше я выйду на дорогу, которая ведет…
…к ключу.
Потому что Ключ.
Потому что я сжимаю в кармане обрывок страницы, которая говорит мне, что
Ключ – верхний камень, который замыкает свод строения.
Где-то там, на западе должны быть древние постройки, где-то там должны быть ключи, интересно, от чего…
– …вы понимаете… он хочет его убить.
– Кто хочет? Кого хочет? – следователь смотрит на меня, не понимает.
– Ну… я не знаю. Там. За стеной.
Следователь хмурит брови:
– За какой стеной?
– За стеной спальни.
Следователь щурится:
– Вашей спальни?
– Да. Понимаете, я недавно приобрел жилье…
– Документы на жилье покажите, будьте любезны.
– Документов нет.
– А в чем дело?
– Понимаете… я убил предыдущего владельца.
– Вы…
– …убил хозяина. На дуэли.
– Свидетели…
Называю свидетелей.
Следователь кивает, смотрит заявления от свидетелей, хмурится, ну что такое, надо же указывать, на чем дрались, на шпагах, ну так и пишите, на шпагах, причина дуэли – оскорбление, писать надо, чем именно он вас оскорбил, в следующий раз такое заявление не приму…
– Итак, жилье по закону досталось вам… и вы говорите…
– Голоса за стеной. Один другого угрожает убить, если тот не принесет какой-то ключ…
– Убить? Вы уверены, что речь шла не про дуэль?
– Нет-нет, именно про убийство…
– Вы говорите, голоса… за стеной… странно, странно… вы уверены, что это был не сон?
– Нет, я не спал… клянусь вам, бессонница уже которую ночь…
– Галлюцинации?
– Исключено.
– На всякий случай я допрошу ваши галлюцинации, мало ли…
– Да, разумеется.
– И разберусь с голосами. Обязательно.
.
– Друг мой, с вами всё понятно.
Смотрю на следователя, не верю себе, так быстро…
– Всё оказалось проще, чем я думал… За стеной вашей квартиры находится другая квартира… и вы слышите голоса оттуда, кто-то с кем-то ссорится…
– Осторожно откашливаюсь:
– Это все было бы прекрасно… но дело в том, что за стеной у меня никого нет.