— Раз уж речь зашла о стихиях... Что такое Рок?
— Миф. Страшилка. — Гений равнодушно пожимает плечами. — Якобы самые первые разумные на заре времён своими экспериментами нарушили движение Мироздания. Из-за этого Реальность, до того момента бывшая единой, расслоилась. В этом вы как Ловцы уже убедились. И, собственно, из-за этого же возник некий элемент, обладающий сверхразумом, впоследствии названный Роком. Считается, что он все время растёт и поглощает все на своём пути, этакая антиматерия, жрущая вселенные, пространство и время. Сказка для детей.
— Я была в той Реальности, где воплотился Рок, — возражает Катерина.
— И выжила? — Саид скептически приподнимает бровь.
— Воплощение Рока на нас никак не отреагировала. Но Странники уверены, что она там...
Тут Катерина запинается, понимая, что сболтнула лишнее.
— Им виднее. — Саид улыбается ей, как взрослый ребёнку, верящему в чудеса.
В город Брож мы прибываем уже поздно вечером. Несмотря на свои огромные габариты, селение походит на деревню, усыпанную множеством одноэтажных домов, теснящих друг друга. Деревню, без огородов и садов, с узкими улочками из утрамбованного грунта. Саид поясняет нам, что город контролируют ибары, джинны тверди, то есть земли. Они не разрешают строить дома выше одного этажа и возделывать землю как в самом городе, так и за его пределами. Да и постоянных жителей не так уж и много, чтобы те затеяли стройку. Большинство домов — это гостиницы, торговые лавки и бордели. Поток прибывающих и отбывающих не редеет ни днём, ни ночью. Среди толпы я различаю немало людей. Благодаря этому, наш приезд не привлекает нежелательного внимания.
Мы прогуливаемся полным составом с целью обнаружить дом колдуна, что занимает немало времени. А когда Катерина указывает на здание, мы сворачиваем в корчму неподалёку.
— В доме сильная охрана, — говорит Саид, как только нам приносят напитки.
— Псы, — уточняет Оливия.
— Не псы. — Я качаю головой. — Адские Церберы. Щенки ещё, на пороге взросления, но как раз в этом возрасте они наиболее опасны. Поскольку агрессивны и не обладают устойчивым сознанием.
О да! Мне представляется возможность похвастать знаниями, чем я и пользуюсь. Не зря же столько их копила.
— Сколько их там? — спрашиваю я у Катерины.
— Двенадцать. — Она отпивает свой лимонад. — Колдун, его ученик и наш ифрит.
— Арзу. — Саид обводит нас троих взглядом. — Его зовут Арзу.
— Вы знакомы? — Оливия, она и в Броже Оливия со своим незакрывающимся ртом.
— Он мой брат. Не в стихии, но по духу. Ради него я тут, с вами.
Вот как? У меня назревает ещё вопрос, задать его я все так же не решаюсь. Ещё будет время. Надеюсь.
— Двенадцать — это много даже для меня. — Гений вздыхает. — Я должен нанести визит вежливости Мустафе, он главный в городе. И нам нужна подмога. Я организую. Ваша задача — снять нам жилье.
— Ибары помогут? — Глаза Оливии вспыхивают.
Её интерес осуждать сложно, всем нам интересно увидеть ибаров.
— Они не станут вмешиваться, как не вмешались бы ифриты. Но у нас будет подкрепление, не волнуйся.
С этими словами он поднимается и уходит.
В ближайшей гостинице нам предлагают апартаменты с двумя спальнями, каждая из которых рассчитана на двоих, с общим холлом и душевой.
— Если ты все ещё хочешь соблазнить Саида, стоит надеть что-то другое, — говорит Оливия, бросая оценивающий взгляд на антисексуальную пижаму, в которой я выхожу из душа.
— Ну, не знаю, — парирую я. — Думаю, не уступить ли тебе тёплое местечко с ним в комнате. Похоже, ты ему понравилась больше.
— С чего ты взяла? — Подруга старается сделать невинное лицо, но я слишком хорошо её знаю.
Она смущается, словно я поймала её с поличным. Гений ей нравится, и она была бы не прочь закрутить с ним, если бы не я. Я не злюсь на Оливию. После истории с Иваром и Катериной у меня, кажется, выработался иммунитет.
— На все вопросы твои отвечает. Мило беседует.
— Он вообще милый сам по себе, — вмешивается Катерина. — А на вопросы отвечает потому, что Оливия их больше всех задаёт.
— Что ты имеешь в виду? — Оливия складывает руки на груди.
— Что ты тараторишь без умолку. — Катерина улыбается.
— Я вам мешаю своей болтовнёй, да?
— Не мешаешь. Но говоришь больше других.
Оливия обиженно отправляется в спальню.
— Только давай без обид. — Я иду за ней.
Та сидит на кровати, закрыв лицо руками.
— Я не хотела тебя обидеть. — Катерина устраивается рядом, примирительно приобняв, но Оливия рывком отстраняется.
— Вы не понимаете. — Она отнимает от лица руки, по щекам струятся слезы. — Никто не хочет дружить со мной из-за того, что я говорю много. А я не могу себя сдержать!
— Вообще-то я с тобой дружу. — Я хмурюсь. — И девочки наши...
— Они терпят меня из-за тебя! Думаешь, я не знаю, что они тебя против меня настраивают?
Ну, это да, было и не раз.
— Знаешь, Лив, у меня и своя голова на плечах есть. Я не инструмент музыкальный, чтобы меня настраивать.
— Дамы? — раздается голос Саида в холле.
Вы выходим ему навстречу. Рядом с Гением стоит ибар. Откуда я знаю? Читала. Аура у ибаров похожа на пустоту, в которой небольшие камни то передвигаются, то зависают сами по себе, как в вакууме, то складываются в замысловатые фигурки. Он, как и Саид, принял форму человека. По-видимому, чтобы нас не смущать. Ведь в истинном облике они похожи на груды камней. Я видела иллюстрации в книгах в библиотеке Странников. Хотя именно этот ибар недалеко от истинной формы ушёл. Он похож на статую из цельного камня. Большой, красивый, именно мужской красотой. Похож на байкера, накачанный так, что кажется, сделай он резкое движение — и кожаная жилетка на нем треснет, не выдержав напора мышц. Зрачки у него светлые и сияют, как алмазы, в свете ламп. И вот этими алмазами он, не мигая, смотрит на Оливию.
— Это мой друг, — говорит Саид, указывая на спутника. — Я должен отлучиться, но оставить вас одних не могу. Он будет вас оберегать, пока я не вернусь.
Молчание, повисшее с уходом Саида, нарушает низкий рокочущий голос ибара, обратившегося к Оливии:
— Ты расстроена. Обидел кто?
Вот сейчас по классике жанра Оливия должна ответить ему что-то вроде: «Я не музыкальный инструмент, чтобы расстроиться». Это наша с подругами коронная фраза, которую мы уже заездили между собой, но все ещё свежая для незнакомцев. Или ещё как-нибудь дерзнуть. Ведь Оливия, она везде Оливия — мастер колкостей. Но происходит то, чего я от неё никак не ожидаю. Она лишь отрицательно качает головой, опускает глаза и уходит в спальню, тихо прикрыв за собой дверь. Это сенсация! Зовите прессу! Оливия промолчала! И, может быть, я так бы и отреагировала в голос, если бы она не плакала по этому поводу несколько минут назад.
— Я — Катерина, — находится она первой. — Это — Мая. А ты?..
— Саид не просто так нас не представил, — отвечает ибар, усаживаясь в кресло. — Давайте сегодня без имён.
Мы с Катериной переглядываемся. После чего расходимся по спальням, оставив гостя одного. Не хочет говорить своё имя и не надо. Пусть сидит там.
Мне вновь кажется, что я не усну. Но, видно, долгая дорога истощила меня настолько, что я проваливаюсь в сон, едва приняв горизонтальное положение на кровати. Эротические сны скоро меня доконают. Потому что мне опять снится, как меня ласкают. Только это не гений. Руки скользят по моему телу, заползая под пижаму, и их явно больше, чем две. Усилием воли заставляю себя проснуться. И как вовремя. Потому что пижамных штанов на мне уже нет. А одна из рук подбирается к заветному месту у меня между ног. Я, конечно, все понимаю, но на такое точно не подписывалась!
Вскакиваю с кровати. А на ней вольготно располагаются две блондинки. Получается, я лежала между ними.
— Это что за фигня? — Я ошарашенно смотрю на них. Одна из них марид с соответствующим биополем, а другую распознать не могу, потому как её аура похожа на постоянно движущиеся растения вперемешку со светлыми бликами.
— Дария, — представляется та, что марид.
— Айша, — говорит другая. — Возвращайся к нам, Мая.
— Что вы тут делаете?
— Хотели тебя попробовать, — отвечает Дария. — Саид считает тебя вкусной.
— Саид... — У меня глаза на лоб лезут вместе с бровями. — Кто вы такие вообще?
— Невесты Саида. — Айша улыбается так, словно видит перед собой торт.
— Невесты... — одними губами шепчу я. — У него... сколько невест?
— Четыре, — говорят одни одновременно.
Я стаскиваю пижамную майку через голову.
— Умница. — Хвалит меня Дария, призывно хлопая рукой по постели между ними.
Она неверно истолковала мой жест, я хватаю своё платье со стула и тут же его натягиваю.
— Куда это ты? — Айша перестаёт улыбаться и смотрит настороженно.
— Проветрюсь, раз уж поспать не дали, — бурчу я в ответ и щурюсь в поисках своих балеток.
— Покорми нас, — просит Дария.
Хорошо, что просит. Они могли бы меня просто заставить, хоть это для них противоестественно. С другой стороны, ласки сексом не считаются, так что если принудят остаться тут с ними, то это и нарушением их правил не будет. Поэтому меня из спальни как ветром сдуло. В холле все так же сидит ибар.
— Далеко? — Он преграждает мне путь.
— В корчму.
Я пытаюсь его обойти. Куда там!
— Иди спать.
— У меня на кровати две из четырёх невест Саида, которые меня только что раздели. Там не поспишь.
Ибар никак не реагирует на мой словесный выпад. И я готовлюсь сказать что-то ещё, но тут в наши апартаменты входит гений. Первое, что я хочу сделать, — это наброситься на него с обвинениями, что разболтал обо мне своим невестам. Но потом замечаю, что вид у него какой-то взъерошенный, уставший, затасканный, сказала бы я, не будь он джинном.
— Спасибо, — говорит Саид ибару.
Тот кивает в ответ и покидает нас. После чего гений оценивает мой наряд.
— Тут на улице небезопасно для таких, как ты. А ночью тем более.
— Я заметила, — складываю руки на груди и воинственно хмурюсь.
Он делает жест рукой, приглашая меня объясниться.
— Тут твои невесты.
— Да. Я их позвал для помощи. Какие-то проблемы?
— Проблемы? — Я начинаю закипать. — Они меня раздели, пока я спала.
Джинн сперва хмурится, а после начинает ухмыляться.
— Смешно ему! — Я подхожу ближе. — Меня тут едва не трахнули без разрешения. Вот в этом и проблема!
И, едва сказав это, я ощущаю всю глупость происходящего. Несколько дней назад сама ему себя предлагала. А теперь невинность изображаю. Ага.
— Я переночую со своими.
— Нет. — Саид перехватывает меня и кивком указывает на выход. — Идём.
Едва мы выходим на ночные улицы Брожа, я понимаю, насколько хороша шумоизоляция в этих простых на вид домах. Внутри не слышно ни единого звука, хотя на освещённых улицах гам. Едва ли не карнавал! Прохожие снуют туда-сюда, говорят, смеются, пьют и едят прямо на улицах. Там и тут мелькают представительницы древней профессии, заманивая, искушая. Я даже замечаю парочку сношающихся за углом одного из домов и замедляю шаг. Они стоят в тени, прижимаясь к стене дома. Он таранит её, задрав пышную юбку, и она охает с каждым толчком. В какой-то момент она приоткрывает глаза, и наши взгляды встречаются. Я, как заворожённая, смотрю на её алеющие щеки, губы, которые девица кусает, и затуманенный от наслаждения взгляд. Ох, как же долго у меня не было секса!
— Нравится смотреть? — Дыхание Саида касается моего правого уха и кожи под ним, вызывая приятную щекотку по всему телу. Я замечаю, что все это время стояла на месте и пялилась на сношающуюся парочку. Стараясь унять смущение, шагаю дальше. Саид держится у меня за спиной, следуя тенью так тихо, что я уже и забыла, что он рядом.
— Что такое, Ловец? Никогда не видела, как другие трахаются? — подтрунивает он надо мной. — А на вид такая раскрепощённая.
Я лишь хмыкаю в ответ. А он, похоже, входит во вкус.
— Что тебя так задело, раз ты решила уйти? То, что тебя хотят трахнуть, или все же то, что не трахнули?
— Наглость у вашей братии зашкаливает, — бросаю я через плечо и слышу тихий смешок.
— Почему же? Мои невесты выступают с позиции силы в нашей команде, как и я. Твоя задача — их кормить, как и меня.
— Кормить — ключевое слово. — Я поднимаю палец. — На секс я согласия не давала.
— Ах... — тянет он. — А со мной была готова в первый же день?
— Иди в задницу, Саид.
— Приглашаешь?
Ох, мамочки! Он сказал это, подойдя ко мне уже с левой стороны, и в этот раз его шёпот обжигает меня, как горячий воздух. Ну почему я так реагирую на него? Это сильнее, чем с Иваром. Даже странно, что я вспомнила демона всего несколько раз за эти дни, и то между прочим.
— Я тебя посылаю, Саид.
— Как невежливо.
Да он издевается!
— Невежливо — это напоминать мне о моем позоре.
— Тебе стыдно за то, что предложила себя? — Я чувствую изумление в его ауре и даже оглядываюсь, чтобы убедиться в своей догадке.
И уже сама удивляюсь, когда это он опустил мыслеблоки, давая возможность чувствовать?
— А если бы я взял тебя прямо там, тебе тоже было бы стыдно? — не унимается гений. — Ты бы жалела?
— Не знаю, — честно признаюсь. — Скорее всего нет.
— Почему тогда отказала Дарии и Айше?
— Потому что групповухи не моё.
Эту откровенную беседу надо прекращать.
— Так, значит, ты моногамна?
Это насмешку я только что уловила?
— Уж прости, что разочаровала своей ограниченностью!
— Разочаровала? — И его выдох опять скользит по мне, но уже у основания шеи. — Это заводит, Мая.
А ведь он даже не притрагивается ко мне, но ощущение такое, что нажимает на какие-то нужные кнопки всего лишь словами и своим дыханием.
— Ты пришёл сюда спасти названого брата, так? — Это моя попытка увести разговор в другую сторону. — Но потребовал у Странников оплату за содействие. Это была манипуляция?
— Именно, — легко соглашается гений. На то он и гений.
— Почему я? Есть Ловцы с более мощным полем, чем я...
— Я не знаю.
Ладно, допустим, он чего-то может не знать.
— Эксианн сказал, что у тебя ко мне интерес. В чём он заключается, Саид?
— Я не знаю.
А вот это уже совсем не весело. Не может быть, чтобы гений не знал, чего от меня хочет. Я настолько незначительна в его глазах, что ему даже лень мне отвечать. И это злит. Поворачиваюсь и сталкиваюсь с ним взглядом, язвительно прошипев:
— А что ты знаешь?
Он смотрит на меня спокойно, аура его пылает тихим голубым огнём, потрескивая электричеством. Ему абсолютно наплевать на то, что я злюсь. Но он же джинн, ещё и принц. Не обязан объясняться перед такой букашкой, как я.
— Я знаю в совершенстве семьдесят четыре языка. Ещё на двухсот тридцати шести могу вполне сносно провести переговоры и даже писать стихи. Я могу умножать восьмизначные числа в уме и при этом разрабатывать новую технологию для своего народа с целью уменьшения затрат ресурсов. — Он делает глубокий вдох. — А с тобой, Ловец, я ничего не знаю. Поскольку ты, Мая, отключаешь мой разум.
Это он хочет сказать, что настолько меня желает? Или это своеобразное признание в любви, как клубника, которую он мне принёс, сделав тем самым практически невозможное? Может быть, он совсем другое хочет донести, а я не понимаю, потому что он джинн интеллекта, а я всего лишь человек, хоть и прокачанная версия, но разница в понимании мира у нас огромная... Вопросов у меня так много, и все они сводятся к тому, что я вообще сообразить не могу, о чём он. И всего одно слово выпускаю, кажущееся мне уместным в этот момент:
— Извини...
— Извини? — Он улыбается, и мне кажется, что его аура сейчас подрагивает так же нервно, как и я от неспособности выразить словами то, что на душе. — Что, если мне это нравится? Что тогда, Мая?
Я нервно сглатываю. Гению нравится не думать. Мне такое даже в голову не могло прийти, ведь разум — его стихия, его суть. У меня нет ответа на его вопрос. Потому я разворачиваюсь и иду дальше по улице.