– Отчего не пустить? Пущу. Да и тятька против не будет, ежели за постой заплатите.
– Коли не брешешь, твой батюшка останется доволен, – продолжил зубоскальство курсант.
В Красных горках он планировал задержаться на день-другой. Пополнить припасы и сменить лошадей. Мерин и кобылка для длительного путешествия не годились, разве что в качестве вьючных. Скудный запас провизии, захваченный из Ордена, подошёл к концу. Да и чтобы добраться до места требовалась серьезная подготовка.
Храм Киаланы у Излома так и назывался, потому как находился именно что у Излома. Климат в тех местах суровый. Не такой, как везде. Там царит вечная осень, знаменуя ночи лёгким морозцем, а дни – пронизывающим ветром и холодными дождями. Редкий случай, когда выглянет солнце. По крайней мере, в учебниках так писали. А потому неплохо бы было обзавестись подходящей одеждой. Сам Крэг снарядился по-походному: простая куртка и штаны, в сумках с собой тёплая поддёвка. Да и привычен он к прохладе. Защитникам нипочём жара и холод – это в крови, да ещё бережёт сила.
«Только вот обувь… Обувь может выдать, – Крэг прекратил созерцать свои ботинки и раздражённо глянул на заучку: – Да ещё эта хламида!»
Конечно, вряд ли кто-то признает в Нарроне мудреца из Ордена. Скорее примут за студиозуса какого-нибудь университета, коих тьма в столице. Но тех, кто бережётся, берегут сами боги.
– Сайкер, а ты часто бываешь в Красных Горках? – Спросил Нааррон.
– Порой случается, – ответил парнишка.
– А что, есть там приличные места для ночлега?
– Приличные-то? А то как же! От северных ворот ведёт улица, вы на ней не останавливайтесь. Там самые дорогие заведения. Хозяева – ворюги!
– Все как один? – Уточнил Защитник.
– Ага, – с готовностью подтвердил мальчишка.
– Так, где же лучше переночевать?
– Поверните к западным, через Калашную улицу. Увидите вывеску – огромный колос пшеницы. Это постоялый двор «Полный колос» – туда не заходите. Там дорого и хозяин…
– Ворюга? – Приподнял брови Крэг.
– Не такой, как у северных ворот, но тоже ворюга и скупердяй. И пиво кислое наливает, – Сайкер скривился с видом знатока, – дай волю и три шкуры сдерёт.
– А ты-то по чём знаешь?
– Так эта… Батька жеж сказывал, – развёл руками парнишка.
– Где же нам лучше ночевать-то? – Нааррон заёрзал в седле.
Ему уже мерещились льняные, пахнущие лавандой, простыни. Ноздри, казалось, улавливали запах свежего хлеба. Грезились, тонущие в масле, клубни молодого картофеля, и нежный барашек вращался, не спеша, на вертеле… В животе громко заурчало.
– Напротив «Полного колоса» увидите другой постоялый двор «Четыре кошки». Там ещё вывеска забавная. Вот туда и идите. То, что с виду невзрачно, не обращайте внимания. Зато еда свежая, и берут по-честному.
– Спасибо за напутствие, – поблагодарил Крэг, решив, что не так уж плох мальчонка, и спросил: – А рынок где?
– Так у западных ворот жеж и находится. Сейчас как раз должна быть, ярмарка. Купцы с заморскими товарами понаехали…
Адепт, в свою очередь проникшись, кинул пареньку мелкую монету. Тот её ловко поймал и, засияв, тут же спрятал под одежду.
ГЛАВА 9
1.
Кира открыла глаза и обнаружила, что лежит в собственной постели. Счастливо вздохнув, откинулась на подушку. Хвала Киалане! Это всё просто дурной сон – вон, даже голова ещё побаливает. Выпростав руку, опустила её вниз, привычно ожидая тычка мокрым носом в ладонь, но вспомнила, что Туман уже неделю как на охотничьей заимке охраняет Полночь.
«Жаль, не все можно списать на сны».
Маясь от недостатка развлечений, бугаи Паситы затеяли устраивать лошадиные бега, порой, до пены загоняя деревенских кобылок. Всё это время охотнице удавалось скрывать свою красавицу-лошадку – отцовский подарок – в хлеву. Но когда тин Шнобберы стали шарить по дворам, Кира решила от греха подальше увести Полночь на заимку. Тоже, конечно, риск, но она предпочла бы, чтобы Полночь загрызли звери, или увели треклятые сартоги, чем грязный сапог Харилы пинал горячие беспокойные бока.
Внезапно Кира осознала, что тепло укутана и накрыта пуховым одеялом. А ведь сроду не мерзла и зимой редко, когда снимала куртку, лишь поддевая пуховый платок в особый мороз.
«И зачем все это? Странно. Лето на дворе!»
Последние воспоминания сводились к тому, что на улице стоит жара. Тем не менее она даже не вспотела, хотя, раскрывшись, вздохнула свободней.
Размышления прервала откинувшаяся занавеска. Вошла Анасташа, тревожно всматриваясь ей в лицо.
– Мама?
– Как ты себя чувствуешь, доченька? – Она тихо присела рядом, но вдруг не выдержала и, повинуясь порыву, сжала Киру в объятьях. – Проклятый Пасита! – Рыкнула она так, что позавидовал бы и Могута. – Стая раздери его самого и этих лиходеев!
– Мам, ты чего? – Кира мягко отстранилась.
– Что эти дети сартогской шлюхи с тобой сотворили?
Анасташа никогда не позволяла себе так грязно ругаться, и Кира удивлённо выпучила глаза. – Я прихватила зелье у знахарки, – тем временем продолжала мать, тревожно всматриваясь в лицо дочери. – Выпей на всякий случай.
Кира вдруг осознала, что не помнит, как оказалась дома.
«Я вспоминала Микора по дороге к купальням. Но что же случилось потом?»
– Кто сделал? Какое зелье? – переспросила она, спуская ноги на нагретый солнцем дощатый пол.
– Зелье-то, чтобы плод не прижился. Лучше сразу, чем потом вытравлять. Опасно это.
Кира только открыла рот, но не успела ничего сказать, как из-за занавески вынырнули две мордашки. Залепетали наперебой:
– Кирочка!
– Кирочка, прости нас!
К охотнице бросились Маришка и Солана. Схватили за руки, принялись гладить. Затараторили, перебивая друг друга:
– Кирочка, мы так испугались! Побежали в деревню, – Маришка выпучила свои огромные, как у матери, глазищи.
– Люту с Ламитой встретили по дороге, – перебила её подруга.
– Это он тебя домой принёс.
– Ты у купален сомлела!
– И холодная! Прямо ледяная была, – наперебой трещали девчонки.
– Помедленней! Я за вами не поспеваю, – осадила их Кира.
– Кирочка, простишь ли? Мордан и Харила – страшные! Я испугалась. Не сумела промолчать, – Солана виновато опустила глаза и залилась краской.
– Ты, Соланка – дура. Нет бы соврала чего! – Пихнула подругу в бок огнегривая Маришка.
– Цыц, балаболки! – Прикрикнула на шумных подружек Анасташа. Устало и расстроенно всплеснула руками: – Дочка, беда-то какая! Защитник Пасита велел, чтобы ты к нему в избу явилась, как только очнёшься.
В мозгах немного прояснилось, и Кира резко вскочила, в ужасе схватившись за голову:
– Я убила Харилу!
– Киалана Заступница! Кира-а… – Анасташа так и опустилась на лавку, приложив ладони к щекам.
– Кирочка, что ты такое говоришь? – Маришка удивлённо наморщила лоб. – Харила вернулся вместе с Морданом. Живой он. Мы сами видели. Правда хромал сильно. Мордан его до избы Защитника довёл.
– Да! И на лбу у него теперь огроменная шишка! – Радостно добавила Солана. – Но он уж точно не помер, – она робко улыбнулась. – Хотя, жаль.
– Ох и напугала же ты меня! Я и запамятовала, о чём люди судачили. – Выдохнула Анасташа. – Мол, прихлебатели Защитничка передрались промеж собой, когда тебя насильничали.
– Что?! – Тут уж пришла пора Киры удивляться. К счастью, произошедшее вспомнилось ровно до того самого момента, когда горе-воины убрались восвояси. – Никто меня не насильничал, мама! Мы подрались, и я… Я ударила Харилу, а Мордан его унёс, потому что он чувств лишился. А потом…
– Ой ли?! – Перебила Анасташа, и в синих глазах отразилось недоверие.
– Мама! Тебе ли не знать, кто меня учил? Хотя, конечно, ты-то всегда считала, что это так – баловство. Любимое дитятко тешится. А я в драке не уступлю и Микору, даром что девка!
Анасташа все ещё с долей сомнения смотрела на дочь.
– Теть Таш, Кира не обманывает!
– Да-да, мы все видели! И как Мордан в воде искупался с Кириной помощью, – Маришка хихикнула.
– Видели! Т-а-ак и полетел. С головой окунулся! – С восторгом добавила Соланка.
– Я тоже так хочу уметь, – продолжила Маришка.
– А тятька сказал, что нас тогда никто замуж не возьмёт, как Киру! – Выпалила Соланка и осеклась, покраснев под грозным взглядом Маришки.
– Да ну вас! – Отмахнулась охотница, которую неожиданно задели такие слова. – Мам, не знаешь, зачем я Пасите понадобилась? – И тут же осеклась.
«Глупый вопрос. Конечно же, наказать хочет за то, что отлупила прихвостней. А, скорее, развлечься…»
Анасташа снова схватилась за сердце. Кира помрачнела. Похоже, прав был Микор. Рано или поздно ее, все одно, заметили.
– Чему быть, того не миновать. Негоже заставлять ждать Защитника.
Хмурая, как грозовая туча, она решительно выпрямилась и оглянулась в поисках одежды. Отбросив в угол злосчастный сарафан, попавшийся на пути первым, споро натянула привычный охотничий наряд. Посетовала мысленно: «Будет жарко в куртке на рубаху. Да и пусть!»
Любимое облачение заботливо вычистила мать, и оно аккуратной горкой высилось на сундуке. Одевшись, охотница пристроила на пояс ножны и вдруг поняла, что они пусты.
– Где мой нож?
Девчонки переглянулись и пожали плечами. Анасташа, чуть подумав, ответила:
– Так, ты ж его с собой брала. Может, в воду упал?
– Точно! Я же его под камень спрятала на берегу. Это даже хорошо, что про него в драке не вспомнила, а то тогда не к Защитнику идти, а за Излом бежать настала б пора.
Анасташа сделала защитный знак рукой, призывая Киалану смилостивиться и отвести беду.
– Ки-ир, – Соланка подёргала за рукав. – Может Лютобор прихватил?
– Нож Каррона Защитника – приметный. Его все в деревне узнают. Люта догадался бы забрать, – рассудительно добавила бойкая Маришка.
– Спасибо, девочки! Мама, – Кира порывисто крепко обняла Анасташу и быстро выскочила на двор.
Вдохнув вечерний воздух, напоенный запахами трав, взглянула на родное небо, на дорогу.
«Будто прощаюсь… – мелькнула мысль, и стало немного страшно. – Эх! Как же сейчас не хватает Полночи. Сесть бы верхом и нестись через поля, ни о чём не думая. Далеко-далеко… Полночь! Кто-то должен о ней позаботиться, если я вдруг не вернусь.
Кира поняла, если с ней захотят что-то сотворить, будет драться насмерть. А значит тин Хорвейг ее убьет. Если не сразу, то потом засечёт до смерти. Вряд ли подобное спустит.
Пошла она отчего-то дальней дорогой. Сначала вообще в другую сторону, а потом в обход деревни, словно надышаться пыталась. На счастье, у околицы встретился Лютобор с вязанкой молодой лозы. Люта мастак был плести в свободное время. Из-под его рук выходили не только отличные туеса, да корзинки, но и вообще, что угодно. Деревенским мальчишкам он однажды наплёл на зиму коней, да поставил на кривые салазки. Одного себе для примера оставил, да летом на ярмарку в Птичий Терем свез. Сказывал, с руками оторвали.
– Кира, здоровенько! Говорят…
– Здрав будь, Люта! – Перебила охотница. – Никак опять к ярмарке готовишься? – она указала на прутья.
– Да вот, есть еще пара задумок, а так-то уже все, почитай, и готово. Зима долгая была.
– Поблагодарить тебя хочу. Маришка сказала, это ты меня от купален принёс…
Тут Кира зарделась, припомнив, в каком виде Лютобор её там мог найти. И парень, похоже, всё понял, поспешив успокоить:
– Мы с Ламитой были. Она первая тебя обнаружила, и меня кликнула.
– Передай и Ламите низкий поклон. Ежели доведётся, лично её отблагодарю. Ан нет, сходите к моей матери и выберите лучших соболей, какие только есть в клетях.
– Кира, странно говоришь, будто прощаясь? – Нахмурился Лютобор.
– А может оно так и есть, кто знает? – Кира тяжело вздохнула, неопределённо махнув рукой. – Люта, ты мой нож, случаем, не видел?
– Тот, который от Каррона тебе остался? Приметный такой.
– Он самый. Я его под камень у купален прятала.
– Нет, не видел. Да мы тогда за тебя испугались. Ламита сарафан нашла, да рубаху и скорее домой. А ты холодная, что не живая… Мне порою мстилось – тело несу, – Люта смутился. – Матрёна тоже удивилась сильно. Сказала, жива, но что с тобой, толком не пояснила, сразу отвар какой-то влила, да закутать велела потеплее. А потом, и вовсе, из избы всех выгнали, чтобы ты отдыхала. Девчонки сказывали, ты с тин Шнобберами дралась?
– Вроде как, – Кира не хотела вдаваться в объяснения, а Лютобор понятливо не стал настаивать. – Ладно. Пожалуй, схожу сама поищу, – охотница решила, не станет торопиться к Защитнику. Чему быть, все равно не миновать. – Люта, у меня просьба будет. Полночь и Туман – на заимке. Позаботишься о них, если сама не смогу?
– Какой разговор, – Лютобор кивнул посмурнев. – Я их и так уже два дня кормлю.
– Какие два дня?!
Кира опешила: «Неужто я два дня провалялась? А Пасита то все ждёт!»
Слабая надежда на благополучный исход дела таяла на глазах.
– Так оно и выходит, – подтвердил Лютобор.
– Ох… Ладно, Люта, пойду я тогда.
– Храни тебя Киалана, Кира! – Люта перехватил поудобнее вязанку.
Кира бегом бросилась к купальням. Обыскав весь берег, с лёгкостью признала тот самый камень, но ножа под ним не обнаружилось – видать кто-то забрал. Кто, уже не понять. За это время следов не осталось. От досады охотница даже ногой притопнула. Обидно было до слез. Нож Каррона был ей очень дорог.
Как не таились Каррон и Анасташа, Кира с детства знала о том, что Защитник её отец. Однажды она случайно подслушала их с матерью разговор. Это случилось сразу после памятного набега сартогов. В деревне про то никто не ведал, кроме отца, матери, бабушки Желаны, да деда Огина, который к тому времени уже помер. Да вот оказалось еще староста Опорафий знал.
По малолетней глупости, она решила поделиться радостью с Микором. Захлебываясь от счастья, шёпотом сообщила другу, что никакой она не приёмыш, а дочка Защитника! Самая, что ни на есть настоящая, но тот только поднял её на смех: «Кира, глупая девчонка! У Защитников вообще дочери не родятся. Стыдно не знать». Сказал, что все она себе напридумывала, а Каррон к ней и так как к родной относится, потому что он добрый и любит её приемную мать.
Кира на него тогда целую седмицу дулась. Но словам его не поверила, а хорошо все обдумав, решила больше ни одной душе не рассказывать свою тайну. И даже с Микором о том более не заговаривать.
Не торопясь, охотница вернулась в деревню. Шла медленно, пытаясь собраться с мыслями, прежде чем заявиться к Защитнику.
«И что я ему скажу?»
В голове никак не укладывалось, почему тин Хорвейг столько ждал, пока она очнётся? Ведь мог попросту приказать, и ее бы вытащили из постели силой. Это было бы на него похоже. На душе стало ещё тревожнее.
2.
Пасита выжидательно смотрел в окно, на губах змеилась довольная улыбка. Время от времени нетерпение одерживало верх, и он начинал притопывать ногой. Затем, ловил себя на этом и усилием воли останавливался. Он – Защитник. Он должен быть терпеливым. Он умеет быть терпеливым.
Тин Хорвейг погладил отполированную временем рукоять охотничьего ножа. Это, без сомнений, тот самый. Пасита хорошо помнил каждый изгиб лезвия, каждый костяной завиток. Время не наложило на добрую сталь отпечатка. Клинок из закалённой в магическом пламени стали совсем не изменился.
«Вопрос: как нож Защитника оказался у деревенской девчонки?»
Ответ скоро должен был прийти своими ногами.
Когда прилетел почтовый голубь с запиской от Затолана, Пасита поначалу впал в бешенство. Разгромил собачью будку, чуть не спалил дуб под окном и едва не вынес дверь в избу. Чудом удалось сдержать рвущуюся наружу силу. Правда для этого пришлось несколько часов упорно медитировать, восстанавливая разрушенные узлы и блоки потоков. Это далось нелегко. Но и сожжённую деревню, которую его направили беречь, Светлый князь Великого княжества Яррос ему бы точно не простил. Уж очень нежная любовь к Приграничью пылает в благородном сердце Богомила.