– Ну а я себя, значит, в башне искать должен с драконом, да?
– Ну, не буквально… но думайте, думайте…
Думаю, думаю. По дороге домой не удерживаюсь, парк пронизывает крепкий шашлычный дух, почем-почем-почем, да вы без ножа режете, куда такие цены, ладно, давайте, что с вами поделаешь… вонзаю зубы в сочное мясо, м-м-м-м, счастье есть…
– …это… это что еще такое?
Оторопело смотрю на кусок окровавленного мяса в запечатанном пакете, это что-то новенькое…
Следователь прищуривается:
– Скажите… вы его условия не нарушали?
– Чьи… условия?
– Похитителя, чьи же еще!
– Э-э-э…
– ….нарушали?
– Ну… один раз всего…
– …да им какая разница, один, не один! Что сделали?
– Шашлычок… это…
– Ну, вот вам и шашлычок ваш…
Смотрю, все еще не могу понять, что я вижу.
– Ну а что, по-вашему, делают похитители, если вы нарушаете правила игры?
Догадываюсь. Но все еще не верю.
– …начинают по кусочку отрезать от похищенного, что еще-то? Вот вам результат.
– Мой… палец?
– Ну а сами посмотрите, сильно это на палец похоже?
– М-м-м-м…
Наконец, не выдерживаю:
– Что это? Что это, черт возьми, такое?
– Желчный пузырь ваш, не узнали?
– Да что-то раньше никогда не видел…
– Да уж могли бы догадаться по тому, как вас порезали…
– Черт… а что они в следующий раз отрежут?
– А это от вас зависит, будете вы их слушаться, или нет…
Холодеют руки…
– …да не бойтесь вы, обычно всех возвращают…
Сжимаю зубы. Утешил так утешил. Возвращают. Следователь начинает вспоминать какие-то примеры, вот тоже украли, вот тоже было ни слуху, и ничего, вернули…
…спохватываюсь.
– А я понял, чего они этот листок мне подсунули…
– И чего?
– А я раньше рисовать пробовал… комиксы всякие, драконов всяких… бросил потом…
– Вот как?
– Ну… теперь, похоже, придется снова начать…
– Придется.
– Да они охренели, это мне и там, и там…
– Ну а что поделаешь…
Взрываюсь:
– Да вы что, похитителя найти не можете?
– Ищем… ищем…
Сжимаю кулаки, ищут они, ни черта они не ищут…
Ни черта…
…ну, кому там неймется, некогда мне, некогда…
Телефон надрывается, а ведь неймется же кому-то, блин, сказал же всем, сказал же, не трогать, не трогать меня, пять секунд до старта, стальная башня готова взмыть в небо, расправить крылья, ощериться стальным драконом…
Жму на зеленую клавишу, черт бы вас всех побрал…
– …слушаю…
– …мы по поводу похищения звоним…
Падает сердце. Вот так. Похищение. Похищение, о котором я уже и думать забыл, по инерции развешиваю объявления, разыскивается, разыскивается, разыскивается, по инерции звоню в полицию, чтобы услышать – ничего не нашли…
– Вы из полиции?
Тихий смешок.
Все понимаю.
Вдох-выдох.
– Что… что вы еще хотите?
– А вы себя забрать не желаете?
Настораживаюсь, тут все не так просто, подвох какой-то…
– И… и что я должен сделать?
– Так подъезжайте на адрес, мы вам диктуем…
Меня передергивает:
– Ловушка?
– Сами вы ловушка… Ну, не верите, ну можете с собой наряд полиции притащить, нам жалко, что ли…
Не выдерживаю:
– Некогда мне… у меня запуск…
– А-а-а, знаем, знаем… удачи вам… Вот после запуска и подъедете, заберете себя…
Что-то мне не нравится, что-то настораживает:
– Вы там часом… не убили меня?
– Что вы, что вы, как можно… зачем нам это… убивать…
…старт.
Стальная башня с ревом и грохотом несется к далеким звездам…
…жму на газ.
Выжимаю до двухсот.
Мне страшно, вот теперь мне по-настоящему страшно, я не знаю, что я увижу там, по адресу…
…только сейчас понимаю, что я знаю этот адрес, слишком хорошо знаю, ну, привет, ну, привет, еле вырвался, а мама говорит, ты мне не пара, а ты её меньше слушай…
Нет.
Ошибка какая-то.
Набираю номер, с которого только что звонили, не верю, что ответят.
– Алло.
Так и есть, это её голос, так и есть, ошибка какая-то, посмеялись, привезли черт знает куда…
…выхожу из машины перед её домом.
Запах жасмина обдает со всех сторон.
– Берта…
Берта смотрит на меня в недоумении:
– А ты… а ты чего?
Я сам не понимаю, я – чего. Берта хлопочет, да ты заходи, что как не родной, кофе тебе налить, или покрепче чего… Наконец, набираюсь храбрости, спрашиваю про Берту, ты-то как, замужем, как не замужем, быть того не может…
Берта обнимает меня, сильно, крепко, мой, мой, мой, никому не отдам…
Спохватываюсь:
– Стоп, меня же похитили.
– К-кто похитил?
– Да не знаю я, кто, уже который год найти не можем!
– Стой… что ты говоришь вообще такое… ты же вот он… вот он…
Начинаю понимать.
Вот он я.
Вот он.
Отключенная правда
Сегодня я покажу им правду.
Им.
Всем.
Люди этого еще не знают, люди сидят за столиками, ужинают, кто-то выговаривает официанту, вы мне что принесли, вы хоть заказ-то читаете перед тем, как сюда тащить, или какая разница, один хрен посетитель все съест и не подавится….
Они еще не знают, что случится.
Они смотрят на экраны, какие-то бредовые шоу, кто напишет сообщение в машине, несущейся на полной скорости… никто не напишет, все разобьются насмерть, а люди смотрят, а людям интересно…
Сегодня они узнают правду.
Сегодня.
Захожу в Настройки.
ВЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ХОТИТЕ ОТКЛЮЧИТЬ?
Я действительно хочу отключить.
Отключаю.
Люди вздрагивают, люди смотрят, люди не понимают, как, почему, откуда, что это такое вообще по ту сторону экрана…
Окно, объясняю я им, окно.
Готовлюсь объяснять дальше, а нет, уже не надо, я вижу понимание в их глазах, я вижу, как они что-то вспоминают, что-то, чего, возможно, никогда и не помнили, не знали, а знали их предки когда-то давно…
Бросаются к окнам.
Все.
Разом.
К окнам, за которыми шумит бескрайнее поле с редкими рощицами.
Выскакиваю за дверь за секунду до того, как слышу звон разбитого стекла.
…заблокирован седьмой отсек…
Это в новостях.
И я даже знаю, почему.
…разыскивается особо опасный преступник…
Это тоже в новостях.
И я тоже знаю, почему.
Меняю лицо, третий раз за день. Чаще не надо.
Оглядываю кафе, сидящих людей.
Они еще не знают, что их ждет.
Еще не знают.
Захожу в Настройки.
ВЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ХОТИТЕ ОТКЛЮЧИТЬ?
…действительно хочу.
– …вы арестованы.
Мне уже даже не страшно, я устал бояться, слишком устал. Даже как-то легче на душе стало, когда они подошли ко мне, парализовали, обездвижели, что за мода пошла, парализовывать, или это так с особо опасными преступниками поступают, ого, я уже до особо опасного дослужился…
– Вы обвиняетесь…
Я его узнаю. Это вытянутое обескровленное лицо смотрит со всех плакатов.
Хочу улыбнуться, но понимаю, что это будет лишнее.
– Обоснуйте.
– Что, простите?
– Обоснуйте. Меня там не было, когда все случилось. Во все этих… кафешках.
– А где вы были?
– Э-э-э… – чувствую, как земля уходит из-под ног, – а когда это все случилось-то?
Он называет даты.
Хмурюсь.
– Слушайте, чесслово, не помню я, что тогда делал…
– Ну а примерно хотя бы?
– И даже примерно нет… или дома был, или знаете, как бывает, с работы вышел, сюда пошел, туда пошел, все завертелось…
Тихие смешки.
– Ладно… свободны.
Еле сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть. Думаю, в который раз меня отпускают. В пятый. Нет. В шестой. Нет, в…
…не знаю.
Хочу сменить маску. Ладно, не сейчас, где-нибудь часика через два.
Смотрю вслед тому, с изможденным лицом, почему-то представляю себе, как он сейчас возвращается домой, ложится в горячую ванну или куда там, у него мигрень, наверное, будет тут мигрень, сколько людей уже разбежалось, так вообще никого не останется…
…заблокирован десятый отсек…
Это в новостях.
И я даже знаю, почему.
…разыскивается особо опасный преступник…
Это тоже в новостях.
И я тоже знаю, почему.
Они еще не знают, что их ждет.
– …вы арестованы.
Понимаю, что не успел сменить маску.
Да это и неважно.
Последний отсек освобожден.
– Масочку забыли поменять? – тот, с бескровным лицом, насмешливо смотрит на меня, – могу предложить на выбор…
– Да у меня и свои получше.
– Можно взглянуть? Сами делали? М-м-м-м, здорово… Н-да-а, если бы не это вот все, работали бы вы масочником…
– Да я и так…
– …считайте, что уже не работаете. А ловко у вас получалось….
Киваю:
– Ловко.
Он ведет меня в кабинет, он разливает что-то по бокалам, уже думаю, что пить не буду.
– А зря, – кивает он, – хороший коньяк. Больше таких не делают…
Все-таки отрицательно мотаю головой.
– А хотите правду?
– Простите?
– Правду… хотите?
– То есть?
Он подходит к экранам, идет в настройки.
ВЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ХОТИТЕ ОТКЛЮЧИТЬ?
Он отключает.
Смотрю на черную пустоту, ощеренную звездами.
– Дальше показать?
Не могу сказать «нет».
Он переключает экраны, я вижу записи из кафе, как я отключаю экраны, люди бросаются к окнам, люди пытаются разбить их, не могут, наконец, снимают замки…
Мертвые тела там, в черном небе.
Я вижу, как стальные манипуляторы подхватывают мертвые тела, уносит куда-то в дальние отсеки…
…я не замечаю, как подают стейки.
– Хорошие стейки, – говорит он, с бескровным лицом.
– Хорошие, соглашаюсь я.
На наш век хватит, говорит он.
Хватит, киваю я.
А вы молодец, говорит он.
Я молчу.
А я все видели
А я видели.
Я оторопело смотрим на сигнал оттуда, откуда – оттуда, черт пойми. Ошибка какая-то, говорим себе, ну, конечно, ошибка, быть того не может, чтобы вот так…
…а вот так.
А я видели.
Видели.
Где-то там, там.
Ну, конечно, что я хотели, можно подумать, вселенная пустая и мертвая, можно подумать, во вселенной все улетает бесследно в никуда.
А вселенная – она такая, она все помнит, она все видит, и что было где-то там, когда-то там, – высветится через миллиарды световых лет, через века и века…
А я видели, что ты делали.
Еще пытаемся отмахнуться, отвернуться, мало ли какой сигнал пришел, уже понимаем – не отвертимся.
А я видели.
А я всем расскажем.
И уже понимаем – не отвертеться, не отмахнуться, и правда – он всем расскажут, кто он – не знаем я, но расскажут.
«Неслыханный позор величайшей цивилизации всех времен….»
…это будет.
А я расскажем.
Я понимаем, что отступать поздно, я посылаем сигнал:
Что ты хотите?
Я понимаем, что это не просто так, я уже догадываемся, зачем мне говорят —
А я видели.
Я ждем ответа.
Ждем ответа, из поколения в поколение передаем – ждем ответа.
Ответ приходит, когда его уже никто не ждет, когда я уже толком не помним, что был за вопрос, что за ответ, ответ приходит – и я в гневе отвечаем самим себе, что никогда в жизни не сделаем это, никогда-никогда.
Кто-то уже собирается слать сигнал отказа, я обрываем кого-то, я думаем.
Я понимаем, что у меня нет выбора.
Я запрашиваем координаты.
Я ждем.
Координаты приходят – когда их уже никто не ждет, я пытаемся вспомнить, что за координаты, откуда, зачем, ошибка какая-то…
…нет.
Никакой ошибки.
Я движемся в сторону, указанную в координатах, я понимаем, что это займет еще тысячи лет, если не больше, я высылаем сигнал, я просим подождать, я объясняем….
…он указывают сроки.
Он требуют.
Я торопимся.
Я боимся не успеть.
Я видим объект, я видим свет далекой звезды, я должны высосать свет далекой звезды, до последней капли, дочиста, я должны передать этот свет бесконечно далеко через вселенную…
Я стараемся не смотреть на то, что живет, вернее, жило под светом звезды, не смотреть на раскидистые леса, не смотреть на шпили причудливых построек, на крошечные фигурки там, вдалеке, огромные головы на трех тонюсеньких ножках… не смотреть, не смотреть, не запоминать…
А я видели.
Я оторопело смотрим на сигнал оттуда, откуда – оттуда, черт пойми. Ошибка какая-то, говорим себе, ну, конечно, ошибка, быть того не может, чтобы вот так…
…а вот так.
А я видели.
Видели.
Где-то там, там.
Ну, конечно, что я хотели, можно подумать, вселенная пустая и мертвая, можно подумать, во вселенной все улетает бесследно в никуда.
А вселенная – она такая, она все помнит, она все видит, и что было где-то там, когда-то там, – высветится через миллиарды световых лет, через века и века…
А я видели, что ты делали.
Еще пытаемся отмахнуться, отвернуться, мало ли какой сигнал пришел, уже понимаем – не отвертимся.
А я видели.
А я всем расскажем.
И уже понимаем – не отвертеться, не отмахнуться, и правда – он всем расскажут, как я погасили свет далекой звезды, как я погубили раскидистые леса и причудливые шпили, кто он – не знаем я, но расскажут.
«Неслыханный позор величайшей цивилизации всех времен….»
…это будет.
А я расскажем.
Я понимаем, что отступать поздно, я посылаем сигнал:
Что ты хотите?
…я ждем ответа.
Я вспоминаем, я видим сны – одни и те же сны на всех.
Какие-то бесконечно далекие воспоминания из бесконечно далекого прошлого, неведомая сила высасывает свет горячего солнца, раскаленное сияние закручивается в спираль, умирает, я остаемся наедине с вечным холодом вечной тьмы. Я уходим прочь от убитого солнца, я ищем новое солнце, я прячемся под землю, я забываем свет, льющийся с небес.
Я ищем свет.
Я ищем свет, хотя уже не помним, что это такое.
Я находим свет, я высасываем свет, закручиваем в спираль, я выходим из темноты подземелий навстречу палящему солнцу, я вспоминаем свет…
А я видели.
Я оторопело смотрим на сигнал оттуда, откуда – оттуда, черт пойми. Ошибка какая-то, говорим себе, ну, конечно, ошибка, быть того не может, чтобы вот так…
…а вот так.
А я видели.
Видели.
Где-то там, там.
Ну, конечно, что я хотели, можно подумать, вселенная пустая и мертвая, можно подумать, во вселенной все улетает бесследно в никуда.
А вселенная – она такая, она все помнит, она все видит, и что было где-то там, когда-то там, – высветится через миллиарды световых лет, через века и века…
А я видели, что ты делали…
…я ждем ответа.
Я видим сон, один на всех.
Я видим будущее, я отчаянно пытаемся разглядеть в хитросплетениях будущего, как я вырвемся из кабалы, как останемся в пустоте космоса, предоставленные самому себе, как моего сознания коснется что-то из бесконечной глубины вселенной, далекий отблеск далекой вспышки, звезда, закрученная в спираль, и я скажем кому-то дам, в бесконечном отдалении:
Я видели, что ты делали.
По води, по земи, по небеси…
А Герти-то что натворил…
Что натворил-то…
Вот теперь и думают, что с Герти сделать, на костре сжечь, чтобы другим неповадно было, или на площади выпороть, чтобы другим неповадно было, или голову отрубить, опять же, чтобы другим неповадно было.
Сидят, решают.
А Герти еще оправдаться пытается:
А я осторожно.
Или:
А я недалеко.
Или:
А я тихонечко.
А взрослые сидят, решают, что с Герти сделать, или сразу убить, или под замок посадить, чтоб неповадно было.
Герти даже не говорит, что младшенькая Агни с ним просилась, а он не взял, Герти же понимает, что опасно.
И все на отца Герти смотрят, что-то он в защиту Герти скажет.
А отец молчит, руками разводит, а я что, виноват Герти, значит, виноват, значит, наказать надо.