Вокруг стояли разгорячённые погоней собакоголовые подростки и слушали Блюка, не проявляя никакой агрессии. Увидев меня, Блюк удивился:
- Блям?! Ты что здесь делаешь? Ты помешал собакоголовым играть в охотников! Они недовольны, что так быстро закончилась игра.
- Да какая игра?! - закричал я, отплёвываясь и отряхиваясь от пыли. Одежда на мне была порвана в клочья. Туземец тоже поднялся на ноги. Тело покрыто следами укусов, из которых сочилась кровь. Блюк ничуть не смутился:
- Обычная игра. Сегодня очередь Горха - Блюк кивнул головой в сторону туземца: Играть в охотников. Он освобождён от всех работ. Тебе не следовало мешать им. Видишь? Они недовольны.
Собакоголовые сердито гавкали и махали руками на туземца. Блюк что-то сказал ему и тот сорвался с места. Вся свора с воплями бросилась за ним, скрывшись за хижинами.
- Всего лишь игра, забава - Блюк отряхнул с меня пыль:
- Молодёжь готовится к взрослой жизни. Я как раз собирался к тебе - он похлопал меня по плечу: Ты ведь голоден.
- Что мне теперь делать? - я показал на свои лохмотья. У меня был истерзанный вид. Блюк был невозмутим:
- Пустяки. В новой жизни тебе надо привыкать к новой одежде. Жёны сошьют много нарядов. Ты иди в мою хижину. Она слева от хижины Груха. Я скоро буду - он поспешно удалился. Я продолжил путь в своём плачевном виде.
В центре деревни, было шумно. Множество волкоголовых сидели и лежали вокруг хижины вождя. Они гыгыкали на своём языке, визжали, выли и совсем не походили на тех, кто озабочен добычей пропитания или решением житейских проблем. Перед некоторыми из них на земле лежали деревянные блюда с кусками жареного мяса. Волкоголовые, развалившись, смачно обгладывали кости. Тут же горел костёр, на котором однорукий туземец жарил новые куски мяса.
Не успел я приблизиться к компании, как из толпы вынырнул шустрый детёныш с волчьей головой и, разбежавшись, запрыгнул мне на спину. Его ручонки обхватили мою шею, а ноги словно приклеились вокруг талии. При виде этой картины толпа радостно загорланила. Все вскочили со своих мест и устремились ко мне. В руках у них оказались палки. Я чувствовал, как шерсть волчьей головы щекочет мне щёку, чувствовал запах псины и острые тычки палок со всех сторон. Меня подгоняли вперёд.
Сбросить волчонка не было никакой возможности. Руки его клещами сжимали шею. В надежде увернуться от палок, я побежал вперёд. Толпа заулюлюкала и бросилась за мной. До конца улицы я не добежал. Ноги подкосились. Я упал на колени, задыхаясь. Волчонок от восторга верещал в самое ухо. Толпа окружила меня и снова начала тыкать палками. Но я уже не реагировал. Сквозь толпу пробился волкоголовый. Несмотря на то, что пот заливал мне глаза, я разглядел подошедшего и узнал вождя племени. Он буквально отцепил от моей шеи волчонка, посадил себе на шею и пошёл обратно. Толпа не проявляла ни враждебности, ни агрессии. Потеряв интерес ко мне, они, весело покрикивая, повернули к своим кускам мяса. Я понял, что никто не собирался принимать меня за посланника богов. Моё теперешнее положение оставалось для меня неизвестным.
Оглядевшись, я обнаружил, что нахожусь недалеко от хижины Груха. Вокруг снова наступила тишина, нарушаемая криками со стороны центра деревни. Взгляд мой упал на светлую и темную колоды, торчавшие из-за хижины. Тут же, в стороне, лежали груды белых и чёрных камней. Я встрепенулся: Нет! Этого нельзя так оставлять!
Поднявшись на ноги, я подошёл и набрал камней из чёрной кучи. До урны было метров десять или около того. Прицелившись, я бросил. Мимо. Рука моя не умела делать даже этого - бросать камни. Не просто бросать, а бросать метко. После первой попытки я не заметил, как из-за соседней хижины мелькнула волчья голова, и маленькая фигурка стремглав понеслась к центру деревни. Всё внимание моё занимала тёмная колода, которую Блик называл урной общественного мнения.
Второй бросок - промах. Третий - то же самое. Я не терял надежды. Но им не суждено было сбыться. Сзади послышался шум и рёв бегущей толпы. Нет, это были не смех и улюлюканье моей погони. Намерения толпы я понял слишком поздно, когда меня повалили на землю и начали лупить палками.
Я прикрыл голову руками, сжался в комок, а тело моё превратилось в комок боли. Перед тем, как потерять сознание, я услышал знакомый голос. Очнулся я в полумраке. Каждое движение причиняло боль, пронизывавшую всё тело.
- Ну, ну! Всё хорошо! - услышал я: Ты очнулся. Главное, я вовремя вернулся домой. Иначе всё было бы гораздо хуже для тебя - голос Блюка гулким эхом отдавался у меня в голове. Я с трудом сел.
- Ты в моей хижине - суетился Блюк: На, выпей - он протянул мне глиняный кувшин. Я с жадностью схватил его и долго пил, утоляя жажду, пытаясь обмануть голод.
- Вчера ты подвёл сам себя, а сегодня ты навредил себе ещё больше! - сокрушался Блик: Зачем ты кидал чёрные камни? Зачем?!
- Как это зачем? - я оторвался от кувшина: Ты не знаешь, как обошлись со мной волкоголовые. Мне захотелось. . . - но Блюк перебил меня:
- Разве я не говорил тебе? Кто же бросает камни в чёрную урну днём? Желающие сделать это идут туда ночью, в самую глухую ночь - покачал он укоризненно головой: Это безумие - средь белого дня кидать чёрные камни! Разве мог я подумать, что тебе такое взбредёт в голову?! - пожимал он плечами: Этого ещё никто не успевал сделать. Вот и тебе не удалось. Ладно, хоть, не успели руки сломать. Обычно после этого камни кидать ни у кого не получается. Хотя - он пожал плечами: Я за твои руки теперь не ручаюсь.
Блюк подвинул ко мне большое деревянное блюдо с куском жареного мяса, обложенного фруктами: Подкрепись. Моя Англия приготовила. Я так называю свою туземку. Она уже привыкла к этому имени. Раньше я участвовал в управлении Англией, да. А теперь Англия целиком подчиняется мне! Даже её имя доставляет мне удовольствие - грустно вздохнул он.
Превозмогая боль, я схватил кусок мяса и, утолив голод, поблагодарил Блюка. Он проводил меня через всю деревню до моей хижины:
- Ты пока не ходи никуда. Я постараюсь узнать обстановку и планы насчёт тебя. Вернулся он только к вечеру, нарушив мой сон. Вид у него был невесёлый:
- Мои надежды насчет тебя рухнули. Грух имел беседу с богами. Тебе оставляют пять жён. А сам ты будешь играть с волкоголовыми. Это назначают для провинившихся. Сколько ты там пробудешь - я не знаю - Блюк покачал головой: Не знаю, на сколько дней тебя хватит - он опустил голову и молчал.
- То есть, твои законы мне не помогут? - тихо спросил я.
- Это всё по закону - ответил он, не поднимая головы: Завтра тебя отведут на игры. Ты уже видел, что это такое. Отдыхай. Игры бывают разные. Может, тебе не придётся бегать, а ты будешь просто висеть вниз головой. Волкоголовые - плохие охотники. Они не ходят на охоту и не умеют метко кидать камни. Им быстро надоедает такая игра - попытался он успокоить меня: Отдыхай! - повторил Блюк и выскочил из хижины, не глядя в мою сторону. Похоже, он на самом деле был огорчён тем, что не может мне помочь.
Оставшись один, я лежал и слушал звуки деревни. Они затихали вместе с закатом солнца. Вскоре наступила тишина, в которой одни отдыхали от дневных дел, другие от игр и забав. Я выбрался из хижины. Чёрное небо над головой казалось продолжением земли, во мраке которой я стоял и ничего не видел вокруг. В отличие от земли, чернота неба подсвечивалась множеством звёзд. Мне вдруг показалось, что они подмигивают мне: Ну, как, поиграем?
Этого я не смог выдержать, нервы мои дрогнули и погнали меня прочь, от деревни, во мрак ночи. Я шагал прямо и прямо. Через тростники. Продирался через заросли, путался в густой высокой траве. В темноте, вокруг меня, был слышен топот невидимых зверей, мелькали зловещие огоньки глаз, кто-то хрипел, шумно дышал и всхлипывал, раздавался скрежет зубов, пронзительный визг. Мрак ночи был наполнен таинственной и пугающей жизнью, но ничто не останавливало меня. Я шёл в никуда, в непроглядной темноте, которую многочисленные звёзды не собирались освещать. Они светили там, в небе, любуясь друг другом. Им не было никакого дела до моей судьбы среди ночных звуков.
У моей судьбы не было выбора. Куда бы я ни пошёл, ноги всё равно привели бы меня на берег, где я и оказался, услышав шум прибоя, ощутив мягкий песок под ногами. К тому времени в небе появилась луна. Лунные дорожки, сверкая, бежали по волнам от берега. Луна словно извинялась за своих небесных соседок, указывая мне путь к спасению. Я готов был сорваться с места и броситься вперёд по лунным ладошкам, сверкавшим на воде. Как безумный я шёл вперёд, пока больно не ударился ногами.
Нагнувшись вниз, в темноту, я увидел большую лодку, выдолбленную из дерева. Внутри валялось несколько обтёсанных длинных палок. Вокруг лежало ещё несколько лодок. Не соображая, что делаю, я ухватился за острый конец лодки и потащил её к воде. Казалось, она сделана из железа. Не думал, что лодка может быть такой тяжелой. Когда она, наконец, закачалась на волнах, луна была высоко. Как в бреду, стоя по колено в воде, я изо всех сил подпрыгнул, перевалился в лодку и плюхнулся на дно. Тут я почувствовал, что все силы мои ушли на возню с лодкой. Кажется, я уснул мгновенно, даже не пытаясь задать самому себе вопрос о том, зачем я всё это проделал. . . .
3
Нейон Ти с сожалением перевернул страницу. Дальше несколько листов из книги были вырваны. Может, людьми, а может, временем, сотни лет хранившим эту книгу. Но каждый раз Нейона Ти охватывало раздражение, как в первый раз, когда в полёте к созвездию Амарон галактики 4Z\ W он открыл эту книгу. В том полёте он дважды перечитал её, как никто другой понимая чувства героя, попадавшего из одной безвыходной ситуации в другую. Когда он перечитывал эту историю, его никогда не тяготила мысль об отношении к ней со стороны читателей, как это бывало в случае с его мемуарами, непосильными для доверия многих его друзей. Там, на Земле, всё выглядело гораздо правдоподобней, чем его собственные истории из звёздной биографии. Нейон Ти прекрасно знал о том, что будет дальше, но он придвинул книгу и продолжил чтение:
. . . . и никто мне не ответит - за что человеку выпадает такая судьба, которая заставляет человека молить о смерти?! Я лежал на дне лодки и смотрел в небо. Сил у меня оставалось только на то, чтобы покинуть своё немощное тело и вознестись туда, к облакам, за которыми встретят меня и избавят от земных тягот. Мне оставалось лишь ждать того момента, когда последние часы, минуты моей жизни растворятся во Вселенной. Тело своё я уже не ощущал, словно душа моя не соприкасалась с ним, выкарабкавшись из кучи лохмотьев, лежавшей на дне лодки. Я потерял сознание. Помутнённое голодом и жаждой, оно порождало жуткие видения: Блюк прыгал возле меня и что-то кричал. На плечах рядом с его головой торчала лохматая голова с волчьей пастью. Он держал в руках жуткую собачью голову и протягивал её мне, предлагая примерить на плечах. Голова смотрела на меня и скалила зубы. И в беспамятстве я не находил спасения.
Очнулся я от тряски и болтанки, сотрясавшей и сжимавшей моё тело. Сначала я даже не заметил, что не чувствую под собой твёрдого днища лодки, давившего в спину своими неровностями. Голова моя болталась из стороны в сторону, а тело лежало на большом куске шкуры. Всё это не укладывалось в моём представлении о воротах рая, которые я ожидал увидеть за свои мучения. Те, кто тащили меня, ухватившись за шкуру со всех сторон, совсем не походили на архангелов. Голова моя и так кружилась, а от тряски приходилось ещё хуже.
Из-под ресниц я с трудом разглядел смуглые лица. Нет, это были не чернокожие туземцы. Лица были совсем другие, и волосы у них были тёмно - русые, а не кучерявились чёрными шевелюрами. Я слышал их гортанные крики, не походившие на человеческую речь.
Когда я очнулся вновь, то ощутил покой и прохладу. Осторожно приоткрыв глаза, я огляделся. Надо мной заслоняла небо крона большого дерева. Тут же, в тени дерева сидели мои носильщики и молча грызли какие-то плоды. Вокруг стоял монотонный шум, который я принял за шум в голове. Вдруг я понял, что это шумят деревья. Их было много вокруг. Мы были в лесу. Я слышал не только шум деревьев, но и щебетанье птиц.
Мои носильщики снова ухватились за шкуру и потащили меня как охотничью добычу. Несмотря на полуобморочное состояние, я понял, что меня ожидает участь оказаться в поселении этих дикарей. Их нельзя было назвать иначе по сравнению с туземцами Блюка.
Поселение занимало большую поляну, к которой со всех сторон вплотную примыкал густой лес. Не успели меня положить возле одной из хижин, как меня облепили ребятишки и начали дергать за руки-ноги, пока их не отогнали прочь. Я, наконец, открыл глаза и повернул голову, оглядываясь. Вокруг толпились дикари с примитивными деревянными копьями. Их бёдра были обмотаны какими-то узкими полосками. На шеях болтались ожерелья из зубов диких животных. При первых моих движениях они рухнули вниз и уткнулись лицами в землю, замерев без движения.
Я вспомнил слова Блюка и понял, что нахожусь на другом острове. На острове белого человека. Этим белым человеком являюсь я, оказавшись волею судьбы на одном из диких островов безбрежного океана. Мне с трудом удалось сесть. Вид мой был ужасен в лохмотьях, оставшихся от одежды. Никто вокруг не смел поднять голову в мою сторону. Тогда я попытался что-то сказать, но у меня вместо слов вырвалось что-то вроде: Э-Э! или Г-Э-Э! После этого я рукой показал на свой рот, испытывая невыносимые муки голода и жажды. Я не знал того, сколько дней меня носило в океане.