— Дома скалиться будешь, щенок! — прошипел в лицо майор. У Ломова заиграли желваки.
— Товарищ Корчагин, пожалуйста, держите себя в руках — дознаватель перевел взгляд на Валентина — несмотря на резкость, он прав. Мы все еще ожидаем ответа по существу.
— По существу незнакомый мужик приходит к моей невесте на ночь глядя, а я, по-вашему, должен его в дом пустить и чаем напоить, так что ли?!
— Но и с лестницы спускать явно излишне. Фактически, Вы своими собственными руками обрекли человека на гибель. Вы ведь знали, что творится на улицах, не так ли? — и голос такой укоризненный, что Валентин на секунду даже испытал чувство стыда, но разум возобладал.
— Ходок тоже знал, но приперся. Да и вообще, что мешало переждать ночь в подъезде? — позволять делать из себя крайнего Ломов точно не собирался. Офицер… да как только таким неуравновешенным звания присваивают?
Майор вновь не выдержал на этот раз схватив парня за грудки и не нашел ничего лучшего как приступить к угрозам, но если он намеревался испугать студента, то напрасно. Валентин чувствовал не страх, но лишь нарастающий гнев внутри. Звенья наручников, казалось, даже начали поддаваться, а допрашивающий следователь начал подавать непонятные знаки.
— Ты у меня зону до скончания века топтать будешь! — тряся парня в воздухе, приговаривал владелец чирья под глазом — Я… — поток угроз оказался прерван механическим щелкающим звуком за спиной потерявшего сына отца.
— Ничего ты не сделаешь — новый участник говорил спокойно, но в голосе чувствовалась сила. В отличие от недавнего крикуна, к такому человеку невольно прислушиваешься. Он медленно положил диктофон во внешний карман поношенного коричневого пиджака и, достав небольшую красную книжку, из внутреннего, развернул перед лицом майора — Удостоверение.
— Товарищ полковник, может, представим, что ничего не произошло? Пацан в порядке, а слова… что только не скажет любящий отец в горе — о, как заюлил, стоило в одно место клюнуть.
— Мне повторить? — непропорционально большие уши сразу бросались в глаза, вот только стоило перевести взгляд на жесткое лицо как любой намек на юмор тут же улетучивался.
Майор достал документ и передал полковнику. Тот, держа удостоверение перед носом бывшего владельца, четко произнес:
— Заберешь в ОСБ вместе с предупреждением о неполном служебном соответствии. Свободен — Особист качнул головой в сторону двери, переводя взгляд на дознавателя — Вы тоже, оставьте нас, капитан — тот немедленно поднялся, дважды ударив пальцами по лежащему на столе протоколу допроса и дождавшись кивка, направился к выходу.
Так его целый капитан допрашивал? Интересно. Валентин не разбирался во всех этих звездочках на погонах, даже не пытаясь их учить. Не его это и точка. По крайней мере, так он думал курса до третьего, когда до парня дошло, что экономикой тоже не болен. Майора он признал исключительно потому, что его так представили — майор Корчагин.
Полковник без погон и каких-либо иных знаков отличия сел на место дознавателя. Взяв в руку шариковую ручку, он принялся крутить ей между пальцами. Это завораживало.
— Ну здравствуй… Дружок! — голос вывел парня из оцепенения, привлекая внимание к владельцу. Рыжий ежик, большие уши, манера держать ручку, если только поменять её на сигарету… да еще этот «дружок». Так к нему в детстве обращался лишь один человек…
— Дядя Миша?!
Глава 7
— Дядя Миша? Что вы здесь делаете? — парень даже привстал от удивления. За прошедшие годы он почти не изменился. Разве что некогда голубые глаза, слегка выцвели, прибавив серого цвета и став похожими на «рыбьи». Они всегда такими были или это профессиональное?
Взгляд спокойный, но при этом пронизывающий до костей. Наверняка он это не специально. Все-таки Ломов его знает с детства. Похоже, Михаил просто разучился смотреть на людей по-другому.
Все это создавало впечатление настоящего чекиста коим тот, насколько знал Валентин и являлся с момента как перебрался в столицу. Да и фамилия у него под стать профессии — Беркутов. Хотя Ломову ли об этом говорить? Допрашивай его кто-то с такой фамилией, точно перепугался бы.
— Работаю. Вчера только приехал. Вот знакомлюсь с делами.
— Вчера? А как же похороны? Почему я вас там не видел? Вы же наверняка в курсе что случилось.
Парень даже не допускал мысли, что Михаил ничего не знает об этом и тот подтвердил догадку, медленно прикрыв глаза и тяжело вздохнув.
— Ты ведь знаешь о наших отношениях с твоим отцом — в голосе Беркутова звучала горечь.
— Ну да, я слышал, что вы поссорились, когда еще в первый класс пошел, а после из-за этого вы иперешли на службу в столицу.
— Скорее наоборот. Я уехал и из-за этого поссорился со Степаном — поправил парня дядя Миша.
Валентин хотел расспросить Михаила о причине их ссоры. Сколько он не подходил с этим вопросом к отцу, тот постоянно отмахивался, мол, повзрослей сначала, чем лишь разжигал интерес. Мама же прикидывалась, что ничего не знает, и направляла к мужу.
— Ладно. Это все дела минувших дней — поставил точку в обсуждении Беркутов, хлопая по столу ладонью — Ты-то тут какими судьбами?
Студент лишь махнул на дело перед бывшим другом бати.
Взяв папку в руки, Михаил стал быстро листать, задерживаясь на каждой странице не более чем на пару секунд. Закончив, он отложил дело в сторону и задумчиво постучал пальцами по столу.
— Знаешь, дружок. Тут мне даже нечего сказать или посоветовать. Я ведь со своей душа в душу жил — сказав это дядя Миша замолчал, его лицо приняло отстраненное выражение, а взгляд устремился куда-то вдаль.
— Извините, что напомнил.
— Ты не виноват, это я все никак отпустить её не могу. Я ведь так и не женился во второй раз... Но не будем о грустном, ты ведь помнишь Настюшку? — с этими словами он развернул перед ним бумажник с фотографией годовалого ребенка внутри.
Маленькое, рыжее, дико-капризное создание. Такой он её и запомнил. Вот только с тех пор почти двадцать лет минуло.
— А посвежее фотки нет?
— Да она с тех пор почти не изменилась. Все такая же — еще шире улыбнулся Михаил, разворачивая фотографию к себе и поглаживая по ней пальцем — Моё крошечное чудо.
Валентин от этих слов невольно сглотнул, вспоминая те веселые деньки, когда его оставили понянчиться с ней.
— Вот только замуж выходит скоро — вернул постную мину отец — Такое смешанное чувство внутри. И радостно и грустно одновременно. Иногда хочется, чтобы она всегда оставалась той маленькой сластеной, но время не стоит на месте, и я это понимаю. Хотя, кому я это говорю. У тебя небось уже свои дети есть.
— Не успел еще — не то чтобы парень был против, но вся семья сошлась на том, что сначала стоит окончить институт, сыграть свадьбу, начать работать, а потом можно и о детях подумать.
— Ну, возможно это и к лучшему — после паузы произнес дядя Миша, бросив взгляд на лежащую рядом папку.
Возникла пауза и Валентин не знал, что делать дальше. Хоть приход Беркутова и спас его от мстительного папаши, это не отменяло тот факт, что он задержан. Попросить помощи с освобождением? Наверняка для него это плевое дело. К тому же, по сути, ничего дурного Ломов не совершил. Хотя постойте-ка. Есть куда как более важный вопрос.
— Говоря о семье. Вы ведь можете поспособствовать поиску убийц матери?
— Об этом не волнуйся. Я не намерен пускать это на самотек. Затем сюда и прибыл лично. Пусть наши пути с твоим отцом разошлись, но Вероника остается моим другом. Кстати ты ничего подозрительного не видел?
— Я и сам в городе лишь пару дней как. Комендантский час полагаю за странность не считается? — Беркутов покачал головой — Тогда мне попадалось несколько наркоманов, причем один из них сам Клинских!
— Это тот, который замминистра? — Ломов кивнул — И как только выбрался? Надо будет в розыск подать.
— Нет нужды. Его должны были отвезти в одно из отделений еще позавчера.
— Вот же ж. И ни одна собака не доложила — от возникшей ассоциации Валентин вздрогнул. Видя заминку парня, Михаил чуть подбодрил его — Что-то еще? Ты говори, не бойся, а я уже решу пригодиться это или нет.
— Ну... еще собак диких развелась целая стая. Размером с натурального волкодава, Агрессивные. На людей бросаются. И рожи такие страшенные. Овальные, плоские, спереди на обезьян чем-то похожи, а сзади шерсть длинная, прямо с макушки патлами свисает. Я вчера растерзанную женщину на углу дома обнаружил и рядом точно одна из этих тварин околачивалась. По звуку определил. Стоп. А может это они маму? — Догадался Валентин.
— Не спеши с выводами — остудил его пыл Михаил — И с чего ты взял, что их стая?
Возможно, он и прав. То, что собака оказалась рядом вовсе не означает, что они виновата в смерти. Она могла просто прибежать полакомится падалью, например. Беркутов вновь постучал пальцами по столу, привлекая к себе внимание. Ах да, стая.
— Вчера вечером видел, как они у кладбища собираются. Минимум штуки четыре. Может у них там логово или что-то типа того?.. Ё-мае. Там же Петр оставался! — Михаил изобразил легкий интерес, побуждая продолжать — Он вчера еще вместе с целой делегацией приехал во главе с Николаем. Ну, тем самым, да так и остался на кладбище.
— Да что с ним станется — махнул рукой Беркутов и пока Валентин пребывал в прострации от такого отношения, Михаил добавил — Спасибо за информацию, а теперь возвращайся-ка ты домой и пока лучше лишний раз на улицу не выходи.
— А как же?.. — парень указал на лежащую рядом с дядей Мишей папку.
— Это мои проблемы. Все! Давай, иди уже, отоспись, а то вон, глаза красные.
И правда. Сейчас, когда накал эмоций спал, вздремнуть хотелось неимоверно.
— Дядь Миш, разрешите вопрос? — Беркутов слегка наклонил голову вбок — А с каких пор у вас глаза рыбьими стали? Это профессиональное, да?
Михаил слегка дернулся, затем еще раз. Воображение парня тут же представило, как он превращается в песочного человека и набрасывается на него, как в одной из спецсерий человека-амфибии, что они с Юлией смотрели вместе. А Беркутов меж тем рассмеялся таким тихим, приглушенным смехом не раскрывая рта. Это пугало даже по более бурной фантазии Ломова.
— Профдеформация, скажешь тоже — произнес он и вновь не сумев удержать серьезную мину издал пару смешков — линзы это. Дочка на юбилей подарила, чтоб, значит, соответствовал профессии.
Вежливо улыбнувшись и извинившись за глупый вопрос Валентин покинул комнату допроса. Надо же так опростоволоситься. Конечно же, это линзы. Стоило подумать об этом в первую очередь. Разве могут глаза от работы изменится?
Заметив знакомые светлые волосы Ломов остановился. Может за Светку попросить? Валентин на секунду задумался об этом, но решил оставить все как есть. Кто она теперь ему? Просто знакомая со школы. Вот и пусть посидит немного. Может мозгов прибавится.
Выскочив на улицу Валентин вздрогнул. Без куртки все-таки прохладно даже для него. А ведь он еще и пиджак в квартире оставил вместе с телефоном и карточками, а то начитался всякого. Хорошо хоть ключи в кармане. Забежит за вещами, а там видно будет.
Через пятнадцать минут он добрался домой. Едва ступив в непривычно пустую комнату, Ломова сдавила горечь. Шесть лет встречались. Три года как помолвлены. Да что там говорить, ведь только в декабре навещал её, и все было прекрасно.
Они вместе строили планы на покупку дома, обсуждали будущих детей и как они бы их назвали, а теперь что? Из него будто стержень вынули, что поддерживал его в последние годы. Он ведь старался учиться лучше, в том числе ради неё. Чтобы распределили в место потеплее. Теперь же какая к блорку разница? Даже наоборот лучше, если закинут куда подальше.
Присев на кровати он ощутил, как стены давят на него. А он-то раньше думал, что это лишь оборот речи такой. Определенно задерживаться здесь не стоит. Нужно самому подыскать жилье или вообще в общагу вернуться. За этими мыслями студент и не заметил как отрубился. Дела потерпят пару часиков, ничего с ними не случится. Ведь так?
***
А пока парень дрых в квартире невесты, Михаил Евгеньевич вместе с четвертым особым отделением осматривал кладбище. И тут и там валялись части полузвериных туш, затрудняя подсчет убитых. Подняв за волосы одну из голов, лежащих под ногами, Беркутов вгляделся в лицо с парой вертикальных зрачков на желтой радужке и задумчиво произнес:
— На обезьян, значит, похожи? Ну, все мы от них произошли когда-то.
— Михаил Евгеньевич, разрешите доложить? — Беркутов слегка кивнул — всего обнаружено семнадцать тел. Какие будут указания?
— Сжечь — Мужчина еще раз осмотрел учиненное побоище, с легкой грустью в глазах, невольно представляя себя на их месте — Ну что за монстр...
— Там еще сторож в каморке — подчиненный указал на небольшое строение вдалеке — явно не в себе. Может, видел чего. Привести?
— Нет нужды. Работайте. Сам проведаю.
Подойдя к маленькому, деревянному, покосившемуся от времени сарайчику Беркутов слегка постучал из вежливости, вот только доски прогнили настолько, что пальцы пробили небольшую дыру. Отбросив лишние приличия в сторону, Михаил потянул дверь на себя.
Внутри оказался самый настоящий дед одной рукой прижимающий к себе икону, а другой лопату. Ну хоть не ружье и то ладно. Не обратив на вошедшего никакого внимания, он продолжал что-то быстро шептать, смотря в пол. Михаил Евгеньевич смог расслышать слова Иисусовой молитвы.
— Мир тебе, отец — старик замолчал, посмотрев на гостя шокированным взглядом, будто лишь сейчас заметив — как ты тут? Давай. Отпусти лопату.
Медленно подойдя к деду, Михаил положил руку на инструмент и потянул на себя. Однако пенсионер из-за пережитого стресса физически не мог разжать кулак. Пришлось разгибать пальцы, освобождая оружие пролетариата.
— Ну вот видишь все хорошо. Все уже позади.
Старик, не выдержав прижал икону обеими руками к груди и, склонившись над ней, зарыдал, высвобождая скопившиеся эмоции.
— Я... я думал они меня сожрут. Я трус. Я побоялся выглянуть наружу, а ведь там оставался человек! — Беркутов медленно кивал, выдерживая ритм — Но и вы поймите меня. У меня ведь внучке всего восемь лет. Куда она без меня? Только в детдом.
От этих слов Михаил вздрогнул, на секунду сбросив маску радушного внимания, но быстро взяв себя в руки поинтересовался:
— А как же её родители?
— Забрали их ваши еще в пятнадцатом. Вы что меня теперь тоже, того?
Михаил постарался доверительно улыбнуться, но собеседник лишь шарахнулся прочь, прижавшись к стене.
— Успокойтесь, пожалуйста. Мы уже никого не «того». Времена изменились.
Однако тот, пребывая в шоке, просто пропустил слова мимо ушей и продолжил просить.
— Мне нельзя. У меня внучка. Пожалейте хотя бы Софию.
Беркутов устало помассировал глаза и, вздохнув, снова посмотрел на старика.
— Послушай, отец... — но Михаила прервал пронзительный крик деда выставившего перед собой икону. Беркутов сделал маленький шаг вперед со словами — Ты чего, отец?
В этот момент, пенсионер, резко смолкнув, замер на месте и осел на пол. Присев рядом Михаил слегка похлопал его по щекам в попытке привести в чувство. Без толку. Пенсионер уже был мертв.
Повернувшись в сторону полуразбитого окна, Беркутов увидел в нем своё отражение. Под рыжей шевелюрой на него смотрели два глаза. Правый привычного серо-голубого цвета, а вот левый отдавал желтизной и имел вертикальный зрачок.
— Так вот оно что — сказал он тихо-тихо.
— Михаил Евгеньевич! — с криком ворвался один из солдат в гражданке, выбивая дверь.
— Вон!!!
Быстро оценив обстановку подчиненный вылетел как ошпаренный спешно прикрывая за собой вход. Беркутов медленно поднялся, размял шею, после чего достал распакованную пачку одноразовых линз и аккуратно поставил одну из них. Проморгавшись, он проверил, как выглядит и с нежностью добавил — Да, спасибо тебе дочка. Чтоб я без тебя делал?