В офисе царило оживление, нехарактерное для размеренных шведских будней. Телефоны трезвонили хором десяти сигнализаций. Нервозность распространилась на каждого, кто ненароком оказался поблизости. Все бегали, суетились, воздух буквально раскалился от суматохи.
Мара, Сэм, Эдлунд и еще два старика в спортивных костюмах протиснулись за Юнссоном в его закуток. Кабинетом эту серую офисную ячейку было назвать затруднительно. Как, впрочем, и стариков спортсменами: их кроссовки и бейсболки выглядели, как насмешка в сторону стройности и активного образа жизни.
Юнссон рухнул за стол и включил компьютер.
– А когда будет опознание лодки? – осторожно спросил Эдлунд.
– Там нечего опознавать, – детектив вытащил смартфон. – На борту было обнаружено тело, но оно по большей части уничтожено огнем. Эксперт считает, что жертва была одна, мужчина около семидесяти-семидесяти пяти… Пока мы держим эту информацию втайне. Мне нужно ваше описание жертвы, лодки, всего, что может помочь нам… – Юнссон внезапно поморщился и чихнул. Потом снова. И еще раз – так громко влажно, что долетело даже до Мары.
– Здесь что, кошка?! – возмутился детектив, вытирая слезы. – Кто принес животное?
– Простите, шеф, – выкрикнул кто-то из холла. – Бродячая, я только покормить…
Мара вытянула шею, чтобы разглядеть получше: один из офицеров гладил худого рыжего кота. Тот сидел, глядя большими невинными глазами, и, будто поняв, что речь про него, жалобно мяукнул.
– Уне… уне… – Юнссон едва не вычихнул легкие. – Унесите сейчас же! – рявкнул он и посмотрел мутным взглядом на своих посетителей. – Извидите…
Мужчина собрался высморкаться, но на горизонте возник другой офицер. Его лицо было таким бледным и перепуганным, что Мара поняла: кот сегодня будет не главным провалом.
– Что еще, Дальберг?
– Мне сказали, что вы хотите видеть задержанного.
– И? В чем проблема? Хочу показать свидетелям.
– Так вроде… – офицер вжал голову в плечи.
– Что? – угрожающе тихо переспросил Юнссон.
– Его нет.
– Что. Значит. Нет?!
– Камера пуста.
– А видео?!
– Полчаса назад ему принесли обед, а в камере оказался лейтенант Эрикссен. Может, преступник обманом заставил… Но записи пропали… – Дальберг замялся и попятился. – Я не знаю, как так…
Юнссон весь пошел пунцовыми пятнами. То ли от аллергии, то ли от ярости глаза его налились кровью, как у быка тореадоров, он встал, набрал побольше воздуха, и Мара прищурилась, ожидая звуковой атаки, но детектив вдруг покосился на нее.
– Кто это с вами? – резко спросил он у Эдлунда. – Выведите ребенка. Немедленно.
Эдлунд что-то тихо сказал на ухо Сэму, тот крепко ухватил Мару за руку и повел из участка.
– Но… – попыталась сопротивляться она. – Я не помешаю… Можно ведь и снаружи подождать…
Но Сэм тащил ее, как бурлаки баржу, и она невольно семенила следом. Только метрах в ста от участка дед ослабил захват.
– Вызывай такси, – сухо велел он. – Едем в аптеку…
– Простите! – окликнул ее кто-то сзади по-русски, и от неожиданности Мара споткнулась. – У вас все в порядке?
Русский язык она не слышала так давно, что совсем отвыкла. Уже и думала на английском… В Линдхольме училась только одна ее землячка – Ксюша Пичугина. И та выпустилась прошлым летом. Вукович тоже могла переброситься с Марой парой слов на языке Пушкина и Толстого, но делала это крайне редко. Если хотела скрыть что-то от окружающих. И вдруг «простите» в порту Стокгольма? И главное – как можно было понять, что Мара из России?
– Что? – она растерянно обернулась и увидела незнакомку, которая, запыхавшись, бежала за ними, видно, решив, что Мару похищает маньяк. Действительно, Сэм сейчас вызывал опасений. – Да нет, это мой дедушка…
Женщина с гривой мандариновых кудрей была одета так ярко, что напоминала фейерверк в праздничной упаковке. Джинсы с лоскутными заплатами на коленях, синее шерстяное пальто в крупную клетку и оранжевый шарф, образующий дичайший диссонанс с волосами. Но самым удивительным было ее лицо: открытое, с огромными голубыми глазами, будто в теле взрослого человека оказалась пятилетняя девочка. Она улыбнулась, и Мара не смогла не улыбнуться в ответ.
– Извините, мне показалось, вас могут обидеть, – виновато произнесла женщина. – Надо же, как совпало! Я машинально по-русски, а вы… Повезло так повезло! Представляете, только приехала, шведского не знаю, да и на английском-то еле-еле…
– Вам помочь? – Мара указала взглядом на огромную вязаную сумку, которая то и дело сползала с плеча незнакомки. И судя по тому, как женщина морщилась, поправляя ее, весила ноша не меньше спелого арбуза.
– Да нет, сама виновата, таскаю все… – чудачка фыркнула, сдув с лица пружинку рыжих волос. – Мне надо попасть поближе к центру. Меня должны были встретить, но… Поеду искать отель. Вы, кстати, не посоветуете что-нибудь приличное и… – она стыдливо понизила голос и прикрыла рот рукой. – … не очень дорогое.
– Мы как раз едем на Биргер Ярлсгатан.
– Куда, простите?
– Это большая улица. Если не самая большая в Стокгольме, – улыбнулась Мара. – Наверняка там есть какой-нибудь отель.
– Я буду очень благодарна! – выдохнула женщина и снова поправила сползающую сумку. – Кстати, я – Татьяна.
– Тамара.
Сэм наблюдал за беседой крайне настороженно, и еще сильнее нахмурился, когда незнакомка увязалась за ними к стоянке такси.
– Кто она? – тихо спросил он по дороге.
Старый Нанук не знал русского, и теперь со свойственным ему подозрением косился на яркую попутчицу.
– Понятия не имею, – беззаботно отозвалась Мара. – Просто туристка.
– Ты всегда так доверяешь людям?
– Перестань, ты только посмотри на нее! Ее психологический возраст даже меньше моего!
– Чушь, – проворчал дед. – Человеку столько лет, сколько он прожил. Все остальное – ложь.
Но Мара не обратила внимания на стариковские глупости. Она была рада хоть одному приятному собеседнику во всей этой кутерьме. Человеку, который далек от Совета, Союза… Если не считать Советского Союза, конечно.
К счастью, настоять на своем Сэм не успел: машина подъехала мгновенно.
– Приехали отдыхать? – поинтересовалась Мара, устроившись рядом с Татьяной на заднем сиденье такси.
– Смеешься? – весело хмыкнула та. – Вон, какой холод. Нет, по работе. Если бы я выбирала, приехала бы сюда весной. А ты как оказалась в Швеции?
– Учусь, – Мара посерьезнела. – Закрытая школа. По правде говоря, я сюда перебралась насовсем.
– И как тебе? – женщина ободряюще улыбнулась, видно, старалась сменить тему. – Нравится или скучаешь по России?
Мара не стала упоминать детский дом, чтобы не выглядеть несчастной сироткой. Просто дернула плечами и равнодушно цокнула.
– Не знаю… Везде свои сложности.
– Это да, – Татьяна поджала губы и опустила взгляд. – Я слышала, что произошло сегодня в порту. Подумать только: пожилой человек сгорел заживо! Никому бы не пожелала такого!
– Я его знала, – Мара принялась сосредоточенно ковырять заусенец. – Он работал в нашей школе. Хороший был! Странный только.
– Почему странный?
– Жил сам по себе, никому ничего не рассказывал. Мы с друзьями считаем, что он вообще вел двойную жизнь… Но это так, подозрения. У меня есть подруга, Брин. Не представляете, какая фантазерка!
Мара сама не заметила, как разговорилась. Никогда не считала себя болтушкой, но незнакомцу, которого никогда больше не увидишь, как-то легче выложить все, что накопилось на душе. К тому же, снова общаться на русском оказалось так естественно и приятно, что Мара никак не могла остановиться.
Разумеется, она не стала рассказывать про перевертышей и всякие политические тонкости, но с удовольствием поведала Татьяне и про друзей, и про одинокого старика Густава…
– Жаль, что я его больше не увижу… – задумчиво подытожила Мара, и вдруг запнулась: уж слишком внимательно слушала ее попутчица. – Постойте… А откуда вы знаете, что на лодке сгорел пожилой мужчина?
Она не могла перепутать: детектив ясно сказал, что информацию пока не разглашали.
– Наверное, мельком услышала по местному радио… – замялась Татьяна.
– Вы же не говорите по-шведски! – Мара прищурилась, почти как ее дед пятнадцать минут назад. – Скажите правду: кто вы такая?
Женщина снова поджала губы, и с ее лица исчезла вся детская непосредственность. Вздохнув, она сунула руку в карман пальто и вытащила блестящий значок с изображением солнца.
– Детектив Кошкина, – представилась она без улыбки. – Верховный Совет солнцерожденных, следственный департамент.
6. Черное солнце
– Отлично… – Мара закатила глаза, злясь на саму себя за глупость и недальновидность.
Детский сад! И с чего она вдруг расслабилась? С тех пор, как открылась ее способность, общение с людьми превратилось в минное поле. Хотя какие там люди? Одни только перевертыши… И у каждого свои интерес. Как вот теперь сказать Сэму, что она облажалась? А отец?.. Боже, как он будет психовать…
– Тебе стоит следить за тем, что ты говоришь, – добила ее Кошкина. – Тебе еще повезло, что я из Верховного Совета.
– Повезло?! – горько воскликнула Мара и презрительно фыркнула. – Ваш дебильный Совет без мыла лезет в мою жизнь и никак не успокоится! И чем я вам далась?
– Ты прекрасно знаешь, чем, – спокойно ответила детектив, и в больший голубых глазах промелькнуло нечто, похожее на сочувствие. – Но я здесь не ради тебя.
– Вот как? И это случайность, что вы подкараулили меня у полиции? А рыжая кошка? Там, в участке? Это были вы?!
– Тебя никто не обманывал. И я понятия не имела, что ты приедешь в полицию, – резонно заметила Кошкина. – Если хочешь знать, я удивлена, что Эдлунд взял тебя с собой. Я бы туда ребенка не подпустила и на километр.
– Я не ребенок! – возмутилась Мара, чем привлекла внимание деда.
Инуит встревожено обернулся и посмотрел сначала на внучку, потом на подозрительную попутчицу.
– Все в порядке? – спросил он по-английски.
Мара переглянулась с Кошкиной. Врать не хотелось, но еще меньше улыбалось расписаться в собственном идиотизме. Все эти «я же предупреждал»… Нет, как-нибудь в другой раз. К тому же, Татьяна не была похожа на человека, от которого исходит опасность.
– Да, – для верности Мара широко улыбнулась и кивнула. – Все отлично. Немного поспорили.
Дед прищурился, но все же отвернулся, и Мара, уже понизив голос, повторила:
– Я не ребенок! Скажите правду: зачем вы ко мне прицепились?
Кошкина поморщилась, как будто кто-то пролил скипидар.
– Что за слова! Да, я знала, кто ты такая. Но мне правда нужно было в эти края. У меня здесь дела...
– А расследование? Если вы не за мной, то почему вы уехали?
– Я выяснила все, что мне было нужно, – Татьяна равнодушно повела плечом. – Они сейчас будут допрашивать твоего отца, а с ним я сама поговорю позже. Решила побеседовать с тобой в неформальной обстановке – и рада, что ты подвернулась под руку. Боюсь, правда, теперь нам придется пообщаться снова. Официально.
– Это из-за того, что я сболтнула про двойную жизнь Густава? – Мара пренебрежительно вскинула бровь. – Бросьте, детские фантазии.
– Ты же сама только что сказала, что не ребенок? – Кошкина не рассердилась, напротив, на ее лице появилось лукавое выражение. «Ну что, сыграем?» – будто говорили ее глаза.
– Это просто домыслы. Я все равно ничего не могу доказать, – парировала Мара.
У нее не было особого желания ввязываться в пинг-понг на выживание. Она не льстила себе: знала, что все равно не обыграет женщину, которая уже облапошила ее один раз. Если не хочешь попасться на мелочах, лучше просто молчать до упора.
– Тебе придется рассказать, – тихо, но с нажимом произнесла Кошкина. – Иначе это препятствование правосудию.
Мара медленно покачала головой.
– Не-а. Не выйдет.
– В каком смысле?
– Не получится навешать на меня эту юридическую мутотень. Я, может, не лучший ученик по праву, но самое полезное усвоила. Во-первых, я несовершеннолетняя. А значит, фиг вы меня допросите без соглашения и присутствия опекуна. А во-вторых, какое правосудие может быть при несчастном случае? Лодка взорвалась, трагедия, конечно. Но вам-то что тут делать? Заполняйте отчет и езжайте ловить настоящих преступников.
Кошкина отстранилась, пораженная дерзостью, изучая Мару словно впервые.
– Что, думали, я девочка-припевочка? – с вызовом спросила та.
Детектив округлила глаза и неожиданно расхохоталась.
– Нет, конечно, – выдавила она сквозь смех. – Про тебя легенды ходят в Совете. У агента Линкс, которую к тебе приставили весной… Помнишь такую?
– И вряд ли когда-то забуду.
– Так вот у нее мигрень от одного твоего имени!
– Жаль, что в департаменте работают такие слабонревные… – с деланным равнодушием отозвалась Мара, хотя в глубине души была польщена.
– Я знаю, что правила для тебя – пустой звук, – тоном искусительницы мурлыкнула Кошкина. – К тому же, закон на моей стороне. Я имею право допрашивать лицо, достигшее шестнадцати лет, наедине, если речь идет об убийстве и возможном конфликте интересов.
Самодовольство застряло в горле у Мары рыбной костью. Убийство?! Какого черта это должно значить?! Ведь лодка взорвалась на виду у всех, и уж если Густава пристрелили до пожара, нашлись бы свидетели…
– Убийство? – ошарашено повторила Мара вслух.
– У меня есть все основания считать, что да, – Кошкина вытащила смартфон и замолчала на время, вглядываясь в экран. – Пришел отчет судмедэксперта. Уже сравнили зубную карту… Травма левой берцовой кости… Похоже, жертва – это ваш Петерсон. И поскольку он имеет отношение к Линдхольму, то так или иначе связан с твоим отцом.
– Стоп, стоп, – Мара замотала головой. – Какой отчет по вскрытию?! Так быстро?! Но откуда?..
– Наши дела рассматривают в срочном порядке. Свои люди, ты же понимаешь. И все данные были в нашем доступе еще до того, как Юнссон добрался до компьютера. А отчет пожарных я получила полтора часа назад. Конечно, в своем департаменте они укажут, что причина возгорания – неисправность транспортного средства. Но у нас есть совершенно другая информация.
– И?!
Такси затормозило у аптеки на Биргер Ярлсгатан, и Мара, опомнившись, судорожно полезла за отцовской кредиткой. Ей до смерти не терпелось узнать, что там такое в отчете, и с чего Кошкина решила, будто Густава убили, но водитель не мог простаивать. Пришлось расплачиваться и выходить.
– Нам сюда? – Сэм указал на вывеску с крестом.
– Да, да, – рассеяно отмахнулась Мара. – Подожди секунду…
Кошкина, не торопясь, вылезла из такси и выжидательно посмотрела на дочку Эдлунда.
– Так что? – не выдержала та. – Что в полицейском отчете? А в пожарном?..
– Постой-ка, – невозмутимо улыбнулась детектив. – Раз ты смыслишь в праве, то, может, слышала такое выражение, как «тайна следствия»?
– Не-е-ет, – протянула Мара с таким разочарованием в голосе, с которым только поклонники сериала воспринимают обрыв эпизода на самом интересном месте.
– Мара, что происходит?! – требовательно произнес старый Нанук, и по его лицу стало понятно: выкручиваться бесполезно.
– Извините, что не представилась сразу, на то были свои причины, – на чистейшем английском ответила Татьяна и протянула старику значок. – Детектив Кошкина, Верховный Совет Солнцерожденных.
Сэм внимательно изучил железку с изображением, поднес к глазам, и на мгновение Маре показалось, что он собирается попробовать ее на зуб. Но нет, сдержанно вернул детективу символ Совета, коротко взглянул на внучку, а потом безо всяких эмоций произнес:
– На этом все, – крепко взял Мару за запястье и повел в аптеку.
– Но… – возмущенно захлебнулась та и безуспешно попыталась отдернуть руку. – Постой, мы же не договорили!..
– Договорили. Остальное мы выясним в другой раз.
– Постойте, мистер… как вас? – детектив засеменила следом, вцепившись в неудобную сумку. – Я не представляю никакой угрозы ни для вас, ни для…