РЫЦАРЬ ОГНЯ
1
Шёл шестнадцатый год Эры Дракона, когда Гумбеон, Старейшина Клана Беонал, объявил о том, что настало время Турнира. Воины, преимущественно молодёжь - и лишь некоторые из стариков, переживших сражение на Дымящейся равнине, - были оповещены внучатым племянником Гумбеона, Гумаланом. Гумалан, совсем ещё желторотый юнец, потратил половину весеннего сезона на то, чтобы оповестить мужчин Клана. Роль герольда была первым испытанием, необходимым для того, чтобы в перспективе занять место Старейшины, принадлежащее его роду уже несколько поколений. Обходя земли, принадлежащие Клану, Гумалан посетил и зелёные холмы, покрытые острыми валунами, и ущелья, в которых струился колдовской туман, и заснеженные вершины Блистающих гор, и, в конце концов, даже морское побережье, на котором издревле селились беглецы и непокорные, изгнанные из своих родов и нередко промышляющие разбоем. Несмотря на то, что жизнь его в этих суровых землях десятки раз подвергалась опасности, Гумалан проявил исполнительность и донёс весть Старейшины до каждого селения, до самой убогой хижины, выстроенной из морского плавника. Его приняли даже в подземном замке Лорда Дерима, неоднократно бросавшего вызов Старейшине и угрожавшего переметнуться на сторону заклятого врага Клана, Шадонов. Дерим, несмотря ни на что, подтвердил верность присяге и предоставил Гумалану кров, тепло и пищу, а также обещал, что все мужчины его рода явятся по зову Рога Войны. Некоторые, добавил он многозначительно, даже примут участие в Турнире лично. Говоря так, Дерим бросил взгляд на своего сына, такого же самоуверенного и заносчивого, как он сам. Гумалан, услышав такую весть, удивился, хотя и не должен был - властные амбиции Лорда Дерима, давно уже присвоившего себе часть земель Клана и распоряжавшегося в них по своему усмотрению, ни для кого не были секретом.
Стиснув зубы, Гумалан ответил:
- Турнир для того и проводится, чтобы в нём приняли участие все мужчины Клана без исключения.
- Даже мужчины рода Гум? - иронично спросил Лорд. Его вассалы, сидевшие за столом, и даже прислуживавшие им слуги, рассмеялись.
Несмотря на такое явное неуважение Дерима к древним обычаям, Гумалан, сохраняя достоинство, отвечал:
- Я посвятил свою жизнь служению Клану - и Королеве. Путешествуя в одиночку и тем самым подвергая свою жизнь опасности, я доказываю, что не пытаюсь узурпировать власть, а лишь являюсь скромным слугой Клана.
Лицо Дерима, самозваного Лорда Трёх Долин, налилось кровью. Его сын, ударив кулаком по столу кулаком так, что посуда сидевших рядом сотрапезников со звоном подпрыгнула, встал и вышел из зала. Гумалан, несмотря на то, что у него противно заныли коленки, решил держаться с мужеством, подобающим представителю его славного рода. Не комментируя никак поступок наследника, он холодно улыбнулся и продолжил есть. Сейчас его защищал только нарисованный на его теле магический знак, данный ему Старейшиной, а тому - самой Королевой, и, если Дерим задумал измену и убийство, даже тайное, оно не пройдёт бесследно. Тот, кто причинит вред Гумалану в период, пока на нём этот знак - а он сойдёт лишь в день Турнира - будут мечены особым следом, заметным и непосвящённому. Конечно, в годы безвластия и анархии, последовавшие за разгромом на Дымящейся равнине, Дерим был способен отразить любое нападение, которое могли предпринять верные Старейшине роды, но сейчас ситуация изменилась, и все это отлично понимали. Турнир, который определит Воина Полудня Клана Беонал и объединит всех мужчин без исключения, будет лишь прелюдией к куда более великим событиям, которые неизбежны. Воин Полудня, взяв в руки священные реликвии Клана, не сможет не продуть в Рог Войны, пока жив Дракон, уничтоживший войско покойного Короля. Но, начав войну, он первым делом будет вынужден покарать мятежников, и тогда Дерим понесёт заслуженное, хоть и жестокое, наказание за все свои прегрешения. Ему не поможет ни уединённое расположение его замка, укрытого в лабиринте подземных переходов и тайных пещер, ни тяжёлое вооружение его вассалов, держащих в страхе всю округу, но неспособных противостоять по-настоящему сильному отряду.
Понимая это, Гумалан всё-таки испытывал страх, который попытался скрыть, напустив на лицо выражение, которое многократно наблюдал у Старейшины. То была смесь высокомерия и пренебрежения, с которой контрастировал пылающий взгляд. Гумалан сам неоднократно становился жертвой этого приёма - сначала Старейшина Гумбеон принуждал его к послушанию и спокойствию, а потом внезапно повергал в священный трепет своим жёстким взглядом, словно пытающимся прожечь собеседника насквозь.
Лорд Дерим, когда на него так посмотрели - притом какой-то безоружный мальчишка, едва прикрытый стягом герольда, дарующим ему неприкосновенность, - пришёл в ярость. Он был соратником Короля, сгоревшего в злополучный день битвы на равнине, которую с тех пор называли Дымящейся, он сам участвовал в этом сражении, и был одним из немногих спасшихся командиров, он стал единовластным повелителем этих земель и владел ими уже долгие годы - и ему бросают вызов! В его собственном замке!
Тем не менее, после минутной паузы, в ходе которой сидевшие за столом, усиленно стучали утварью и произносили нарочито громкие здравицы, Лорд Дерим смог совладать с эмоциями. Улыбнувшись насквозь лживой, но более чем широкой улыбкой, он даже выпил в честь гостя.
Гумалан, демонстрируя достоинство и уважение к дому, ответил ему тем же:
- Вы варите крепкий мёд, глава рода Дер.
- Не злоупотребляйте им, а то совсем потеряете голову.
2
Турнир, проходивший в канун летнего солнцестояния, согласно традиции, заведённой ещё в незапамятные времена, длился ровно неделю. Сотни мужчин Клана, большинству из которых не исполнилось и тридцати, в первый день состязались в беге на выносливость, продолжавшемся более суток. После двухдневного отдыха, потраченного на поиск отставших и похороны одного участника, для которого нагрузка оказалась чрезмерной, наступил день испытания колдовским туманом. Туман этот, скапливавшийся в самых мрачных и тёмных лощинах, был порождением загробного мира, и один только вдох его мог унести непосвящённого в край, где живут лишь души умерших. Тем не менее, человек с достаточно тренированными лёгкими мог задержать дыхание на несколько минут, однако, как говорили знающие люди, от этого становилось только хуже, когда приходилось сделать первый вдох. Только те, кто был обучен магии с детства, мог, дыша туманом, контролировать себя и не поддаваться видениям. Гумалан, например, прошёл бы это испытание лучше всех, однако колдовской туман, если пребывать в нём слишком долго, отнимал много физических сил, отчего маги, способные существовать в двух мирах одновременно, как правило, жили вдвое меньше обычного человека и не годились в воины. Из тех, кто не принадлежал к роду Гум, но был способен пройти это испытание, по мнению Гумалана, особенно выделялся Траниск, друг его детства. Высокий и статный, он привлекал к себе внимание женщин, полагавших взгляд его голубых глаз неотразимым, в то время как мужчины уважали его за благородство и выдающуюся физическую силу. Гумалан, вспоминая, как они вместе учились, с помощью медитации и особых положений переплетённых пальцев, дающих магическую защиту, противостоять козням демонов, верил в своего друга. Тот, конечно, имел все задатки для того, чтобы пробиться в группу из четырёх победителей, которых допускали к финальным состязаниям последнего дня. И Траниск, к великой радости Гумалана, успешно прошёл это испытание. Радость, его, однако, была омрачена неожиданным успехом сына Лорда Дерима, худощавого бледного парня по имени Деран. Последний, несмотря на то, что смог успешно пройти два этапа отбора, уже успел составить о себе крайне негативное впечатление. Впрочем, горячительные напитки, лившиеся рекой, достаточно быстро вербовали ему новых сторонников.
Два дня, отведённых на отдых, пролетели, как одна минута. Гумалан помогал Старейшине Гумбеону ухаживать за воинами, чьи души не смогли вернуться в свои тела. К сожалению, в некоторых случаях - а таких оказалось более дюжины - единственным выходом оказалось священное жертвоприношение. Гумалан, привыкший к виду крови с раннего детства, не испытывал страха или отвращения - ведь, в конце концов, он убивал не людей, а демонов, овладевших их плотью.
Наконец, на седьмой день Турнира настал черёд единоборства. Четыре победителя, каждый из которых, согласно результатам испытания, должен был получить соответствующий титул, собрались на Священном холме. Жребий, брошенный Гумбеоном, определил пары соперников. Произнеся ритуальные фразы приветствия, бойцы разошлись, чтобы подготовиться к бою. Наконец, приветствуемые всеми собравшимися мужчинами, которые выбыли на предыдущих этапах, они собрались вновь, готовые сражаться.
Первым выпал черёд Дерана, которому противостоял дюжий горец по имени Мельмир. Почти сразу же, едва начался бой, стало заметно, что горец действует скованно и нерешительно, словно он избегает противника. В рядах собравшихся послышался свист - договорной характер поединка был слишком заметен. Наконец, словно реагируя на оскорбительные крики, доносившиеся из толпы, бойцы сошлись, обменялись несколькими ударами - и вот уже Мельмир лежит, поверженный, у ног Дерана, которому победа досталась неожиданно легко. Одобрительный гул и поздравления, адресованные победителю, как заметил Гумалан, были громче всего среди тех, кто приехал на Турнир вместе с сыном Лорда Дерима. Они представляли собой могущественную и хорошо организованную клику, однако - и это радовало многих - ещё не всесильную.
Когда Траниск, кумир местной публики, вышел в круг, его приветствовало большинство собравшихся. Бой против Гизульна, известного своей силой, выдался на редкость ожесточённым, но Траниск, оправдав возлагавшиеся на него надежды, всё же добился, пусть и тяжёлой, но заслуженной победы, в конце концов, положив противника на лопатки и принудив его просить пощады. Однако, оба были настолько истощены, что уверенности в победе Траниска над Дераном в предстоящем бою не было.
Тем временем, однако, предстоял матч между проигравшими - поединок за сохранение чести, как его ещё любили называть.
Гумалан посмотрел на Мельмира, вновь вышедшего в круг. На устах его играла усмешка, свидетельствующая о том, что он отлично понимал, зачем поддался в первом бою. Проигравший второй раз подряд награждался титулом Воина Ночи, имевшим дурную славу - его обладатели нередко были замараны бесчестьем, злодеяниями и нападениями на жилища должников и неугодных, совершавшимися, как правило, под покровом тьмы. В дни войны Воин Ночи, возглавлявший действия особых отрядов в ночное время суток, подвергал себя и своих подчинённых чрезмерной опасности и нередко находил смерть на поле боя.
Мельмир и Гизульн сошлись в центре круга. На сей раз горец действовал агрессивно, нанося противнику один точный удар за другим. В конце концов, Гизульн опустился на землю, прося о пощаде. Мельмир, приподняв его голову за подбородок, осмотрелся по сторонам, словно спрашивая совета - и, не дожидаясь его, резким движением свернул противнику шею. Отвратительный хруст, донёсшийся до самых последних рядов, шокировал присутствующих. Однако убить проигравшего - право победителя, который отныне именовался Воином Рассвета, и никто, даже Гумалан, не осмелился бы его в этом обвинять. Аплодисменты, сперва тихие и неуверенные, вскоре разразились настоящей бурей оваций.
Наконец, едва утихли приветственные крики, в круге вновь появились бойцы. Траниск, несомненно, утомлённый предыдущим боем, поначалу не поспевал за выпадами Дерана, молниеносно наносившего удар - и тут же отступавшего. Однако такой стиль боя, к которому прибегнул Деран - отчасти - из-за меньших размеров, а отчасти - из трусости, как намекали присутствующие, - вскоре его утомил, и застигнутый, наконец, своим могучим соперником, он уже не мог больше убегать. Пропустив несколько мощных ударов, он упал, подняв руку в знак того, что признаёт себя побеждённым.
Гумалан, глядя на происходящее со стороны, едва не расплакался. Траниск, его друг, выиграл Турнир и стал Воином Полудня. Однако если он сейчас добьёт Воина Заката, умоляющего его о снисхождении, всё рухнет. Дерим отложится и Клан распадётся. Если же Воин Полудня этого не сделает, он будет обречён на то, чтобы превратиться в марионетку Дерима - Воин Заката и Воин Рассвета всегда проголосуют заодно, вынудив его принять любое, угодное Лорду решение.
Воин Полудня, удостоившийся наиболее громких приветствий за день, поднял руки, посвящая победу Солнцу, которое стояло в зените. Гумалан был уверен, что он, как никогда, нуждается сейчас в его поддержке, и не ошибся - когда взгляды двух товарищей встретились, они оба, словно по команде, чуть заметно кивнули. Бывают победы, которые уступают некоторым поражениям - так учил их наставник, сам Старейшина. День такой победы настал, и друзья должны быть вместе, чтобы помочь друг другу в трудную минуту.
3
Королева встретила посольство Клана Беонал в своём подземном замке, находившемся в пяти днях пути от Дымящейся равнины, и всего в трёх - от теперешней стоянки рода Гум. Аудиенция, данная в пещере, носившей название Зала Слёз, произвела на Гумалана неизгладимое впечатление, оставшееся с ним на всю жизнь. Королева, чья осанка сохраняла следы былого величия, держалась с достоинством, свидетельствующим о том, что в её жилах действительно течёт царская кровь - настолько заметным было её сходство с великой Эрембатой. Изображения Первой Королевы были повсюду, куда ступала нога кортамалианца, и, конечно, наблюдая её потомка воочию, было трудно не заметить фамильное сходство.
Воин Полудня и Гумалан пали ниц, демонстрируя своё почтение вдовствующей правительнице.
- О, это Клан Беонал! Как вы там поживаете, мои верноподданные? - спросила Королева мягким, отлично поставленным голосом.
Гумалан, всё ещё выполнявший обязанности герольда, взялся отвечать за обоих:
- Я - Гумалан, герольд Клана и родственник Старейшины. Мы провели Турнир, победитель которого, Воин Полудня, сейчас находится рядом со мной и повелел мне говорить от его имени!
Произнеся эти, весьма сложные и напыщенные, по меркам кочевого рода, фразы, Гумалан вновь простёрся ниц, ожидая ответа Королевы. Послышались шорохи и перешёптывания придворных, обсуждавших манеры двух выходцев из захолустья.
Когда Королева ответила, напряжение, до этого нараставшее, внезапно оставило их, ведь речь монаршей особы считалась благословением сама по себе, независимо от того, к кому она была обращена. Гумалан и Воин Полудня, конечно, могли рассчитывать на зависть и поклонение со стороны своих соплеменников, так как Королева говорила с ними непосредственно.