– Не до конца, – признался Ап-Вил. – Тонгир действительно лжёт, но в чём именно, я не знаю.
При упоминании имени дорру вождь нахмурил свои седые брови и подарил собеседнику долгий, колючий взгляд:
– Не позволяй ему приударять за Бю-Зва – она должна хранить верность своему жениху и исполнять обеты. Впрочем, всё решат духи – я слышал, Кул-Деб хочет призвать их для допроса нашего пленника.
Ап-Вил промолчал – всё, что могло быть сказано, вождь уже сказал. Статус Тонгира изменился окончательно и бесповоротно, хотя решение это ещё не утверждено общим собранием. Наверняка, оно начнётся после того, как дорру крепко свяжут и начнут пытать огнём, а шаман, танцуя вокруг, станет делать вид, что в него вселился чей-то дух, который обладает сверхъестественной способностью отличать правду от лжи.
Не желавший более участвовать в происходящем Ап-Вил, чувствуя груз на душе, давивший, словно валун, подвешенный на шею, распрощался с вождём. Вспомнив о необходимости починить свои рыбацкие снасти, он устроился на берегу, там, где его все могли видеть – но достаточно далеко от места ожидавшихся с минуты на минуту событий.
9
Провидению, однако, было угодно внести коррективы в планы вождя и шамана, старательно готовившихся сыграть свои роли в том театре, которым, в сущности, является всякое сообщество, не исключая и самого северного в мире селения, крохотной деревушки Чуг-Ти. Представление, уже предвкушаемое многими саанимами, сорвал Ваб-Ди.
Снедаемый ревностью, этим худшим из пороков, который, подобно всеядному червю, способен уничтожить любую душу, он давно уже крутился вокруг Тонгира. Скрежеща зубами и даря тому, кого возомнил соперником в деле любви, испепеляющие взгляды, Ваб-Ди, казалось, только искал повода затеять ссору. Если бы разум не оставил его окончательно, и он не отталкивал всех, кто пытался объяснить, что участь Волосатого Лица уже предрешена, вполне вероятно, всё бы обернулось иначе. Однако случилось то, что, в общем, являлось неизбежным: уязвлённое самолюбие Ваб-Ди, усиленное чувствами, которые он испытывал к Бю-Зва, не позволило ему поделиться с кем-либо честью завязать перепалку с дорру.
Поводом послужил разговор на достаточно невинную тему, который Тонгир, уже выучивший несколько десятков слов по-саанимски, пытался завязать с проходившей мимо девочкой. Та только прыснула в ответ и убежала; рассмеялся и южанин.
Для Ваб-Ди, уже долгое время находившегося на грани кипения, впрочем, этого оказалось достаточно. Приблизившись к дорру, который превосходил его в росте более, чем на полголовы, он, яростно брызжа слюной, набросился на того с обвинениями.
– Волосатое Лицо! – Тонгир удивлённо посмотрел на молодого, явно превосходившего своих соплеменников крепостью сложения и ростом, саанима. – Ты, посланец ледяных демонов из Проклятого города! Неужели тебе мало того, что ты совратил мою невесту, раз ты цепляешься и к маленьким детям?!
Дорру понимал едва ли одно слово из десяти, однако отлично видел, что гнев владеет его собеседником. Пожав плечами, чужак виновато развёл руками и улыбнулся как можно шире, словно извиняясь – по его мнению, он, не зная местных обычаев, нарушил какое-то табу, о котором попросту не знал. Ваб-Ди тем временем, чувствуя неуверенность того, кого возомнил своим заклятым врагом, превратно истолковал его поведение, решив, что имеет дело с трусом. Перешёптывания саанимов, всячески обсуждавших жизнь Волосатого Лица под одним кровом с Бю-Зва, довели его до состояния, близкого к помешательству, и теперь все накопившиеся эмоции получили возможность выплеснуться наружу.
Тонгир, которого осыпали непонятной ему бранью, продолжал пребывать в растерянности, в то время как вокруг них начала собираться толпа. Вскоре здесь уже присутствовало почти всё население деревушки, едва ли насчитывавшее сотню душ – с нескрываемым любопытством наблюдали они за разворачивавшимся спектаклем. Все попытки хоть как-то осадить Ваб-Ди, сталкиваясь с обуревавшим его возбуждением, только распаляли саанима.
Вскоре позвали Ап-Вила, и он пришёл; нехотя передав Тонгиру смысл адресованных тому обвинений, он стал свидетелем того, как круглые, цвета неба, глаза дорру едва не выпали из орбит от удивления. В довершение всего пришелец расхохотался Ваб-Ди в лицо, чем окончательно предрешил свою судьбу.
– Мы будем драться, причём сейчас! – злобно оскалился сааним. Его плоское лицо с высокими скулами пылало от гнева.
Ап-Вил протестующе замахал руками, напомнив о том, что Тонгир – его гость, к тому же меч даёт дорру такое преимущество, что бой едва ли может закончиться победой оскорблённого жениха. К голосу его присоединились вождь и шаман, понукаемые сторонниками Лят-Нила, который стоял тут же, меча недовольные взоры из-под сердито насупленных бровей. Носки его сапог из выделанной тюленьей кожи были широко расставлены, а пальцы рук, постоянно пребывавших в движении, то и дело касались ножа, заткнутого за украшенный костяными бляшками пояс. Выточенный из моржового бивня, этот клинок верно служил своему хозяину на охоте и в драках, одна из которых некогда унесла жизнь его соперника, домогавшегося любви той же женщины.
Вяд-Хат, посовещавшись с шаманом, назначил поединок, который предстояло вести голыми руками. Дорру превосходил своего противника ростом, как, впрочем, и всех остальных саанимов, однако Ваб-Ди был шире в плечах, к тому же Тонгир ещё не вполне поправил своё здоровье и едва ли мог выдержать настоящий бой, который обещал стать подлинным испытанием для силы и выносливости.
Когда бойцы разделись до пояса и разошлись в противоположные концы импровизированного круга, неожиданно появилась Бю-Зва, набросившаяся на своего жениха с упрёками.
– Ваб-Ди, ты просто распоследний глупец! Он не виноват в том, в чём ты его обвиняешь! Мы… – Она осеклась – раскосые, тёмные глаза бесстрастно уставились на Бю-Зва, словно парень видел её впервые. – Уйди отсюда, женщина, я поговорю с тобой позже.
Слова эти, сказанные холодным, презрительным тоном, были вполне достойны Лят-Нила, на которого его сын старался во всём походить. Однако не такова была Бю-Зва, воспитанная отцом и оттого выросшая гордой и неприступной, чтобы стерпеть подобное обращение. Независимый характер девушки не позволил ей смолчать.
– Значит, ты хочешь убить, как твой отец, чтобы обладать мною?! – Подозрения о том, что её будущий муж обладает скверным характером, дотоле терзавшие девушку, когда она оставалась наедине, сейчас вдруг получили явственное подтверждение. – Тогда я возвращаю тебе твоё ожерелье, бессердечный болван!
Сорвав со своей шеи украшение, сделанное из серебряных монет, она бросила его в лицо Ваб-Ди, однако тот успел увернуться. Кто-то подобрал ожерелье и передал Лят-Нилу, а тот, удовлетворённо улыбаясь, небрежно намотал его на руку. Из глаз девушки, осознавшей, как жестоко она ошибалась в будущей родне, брызнули слёзы, и она убежала.
Волосатое Лицо, оставшийся в одних меховых сапогах и шерстяных подштанниках, выглядел курьёзно, особенно на фоне противника, крепко скроенного, сильного и ловкого. Бледно-розовая кожа дорру, немедленно стала предметом насмешек, утихших, однако, когда стали заметны шрамы, покрывавшие его тело. Несомненно, то был опытный воин, и многие ощутили беспокойство за своего сородича.
Бойцы приблизились друг к другу, делая пробные выпады руками и ногами. Схватка длилась очень недолго, и завершилась полнейшим разочарованием для всех любителей подобных зрелищ, толпившихся в ожидании излюбленного развлечения. Ваб-Ди отвлёк внимание противника заученным обманным движением и тут же пригнулся, готовясь обхватить обе ноги длинного Тонгира. Бросок, осуществлённый при помощи такого захвата, давал ему возможность занять главенствующее положение и быстро добить противника ударами по голове.
Однако на сей раз всё прошло иначе: в самый последний момент дорру отскочил, разрывая уже почти сомкнувшийся захват и, упёршись ладонью в лоб Ваб-Ди, оттолкнул того. На мгновение лицо саанима повисло в воздухе, представляя собой великолепную мишень, и навстречу ему с быстротой молнии устремилась нога Тонгира. Подобно молоту, бьющему об наковальню, удар пришёлся в нос Ваб-Ди. Тот, обливаясь кровью, рухнул ничком и потерял сознание.
10
Исход боя, жестокий и неожиданный, потряс присутствующих. Те словно потеряли дар речи. Прошло несколько мгновений, прежде чем они осознали, что именно произошло. Обсуждение поединка, шедшее сперва вполголоса, а затем всё энергичнее, вскоре вылилось в чествование победителя. Тонгира хлопали по плечу, поздравляли, желали ещё более славных побед – в общем, всё, как обычно бывает в таких случаях. Польщённый, тот широко улыбался и поспешно натягивал одежды – от холода, обычного для здешних широт даже в летнее время, непривычный к такому климату южанин уже успел продрогнуть.
Однако не всем эта победа пришлась по душе. Лят-Нил, стоявший в стороне в окружении нескольких мрачных саанимов, представлявших собой его свиту, долго молчал, кусая губы. Он так и не поздравил дорру, вместо этого выкрикнув единственное слово, прозвучавшее, как смертельное обвинение:
– Колдовство! Он околдовал Ваб-Ди! – Саанимы растерянно умолкли, бросая вопросительные взгляды на Кул-Деба, который молчал, всем своим видом показывая: пусть обвинитель выскажется до конца. – Этот дорру – колдун, он пришёл к нам из Проклятого города!
Кул-Деб, явно действуя по предварительно составленному плану, выступил вперёд.
– Ап-Вил, этот человек, прозванный Волосатым Лицом, – твой гость. Правда ли то, что говорил сейчас Лят-Нил?
Ап-Вил кивнул:
– Он был в Проклятом городе, но…
– Довольно! – Шаман оборвал его речь нетерпеливым жестом. – Дальше дело рассудят духи, чья мудрость никогда не вызывала сомнений. Держите этого дорру!
Приспешники Лят-Нила, незаметно обступившие Тонгира, пришли в движение, собираясь исполнить этот приказ, однако их жертва, словно предупреждённая кем-то – или чем-то – заранее, взмахнула невесть откуда взявшимся мечом. Послышался крик, и отсечённая рука упала на землю. Крик не умолкал; меч, поднявшись высоко в воздух, опустился на голову второго нападавшего, расколов её надвое, точно гнилой орех. Третий – и последний – сааним пал, когда Тонгир, сделав короткий выпад, проткнул его насквозь.
– Стойте! – закричал дорру, подняв левую руку, в которой скрывалось нечто, излучавшее слепящий свет, обжигавший глаза даже сквозь прикрытые веки. – Не двигайтесь!
Ошеломлённые саанимы расступились, когда Тонгир, размахивая чем-то, что сжимал в кулаке, прошёл сквозь всю деревню к берегу, в который неторопливо, одна за другой, ударяли волны Льдистого моря. Очевидно, он собирался воспользоваться одним из каяков, чтобы покинуть Чуг-Ти, однако этому воспрепятствовал Лят-Нил. Не знавший промаха долгие годы, он изготовился к броску. В роковой тишине послышался свист охотничьего копья, завершившийся хриплым стоном умирающего, когда в его плоть вошёл костяной наконечник.
Тонгир развернулся, растерянно озираясь. В поле его зрения попала фигура Лят-Нила, за спиной которого стоял вождь саанимов, Вяд-Хат. Лят-Нил, закинув руки за спину, попытался достать что-то, доставлявшее ему очевидное неудобство, но так и не смог и, развернувшись в падении, завалился набок. Из спины его торчало короткое копьё.
– Прощай, дорру! – донёс до него ветер слова вождя. – Магия, что ты принёс с собой из Проклятого города, не запачкала твой дух! Прощай!
Обескураженный таким заявлением, Тонгир замер, присматриваясь к каякам. В сердце его закрался страх: даже вообразить было трудно, каким образом можно обогнуть огромный остров Туле на этой маленькой лодочке из шкур, натянутых на хрупкий остов.
– Выбирай тот, двухместный, – посоветовал ему знакомый голос, принудив Тонгира вздрогнуть от неожиданности. – Он побольше остальных, и мореходность у него получше. Лят-Нилу он уже не понадобится, да и Ваб-Ди в ближайшее время не сможет им воспользоваться.
– Вы пришли проводить меня? – Тонгир с удивлением воззрился на подошедших к нему практически вплотную Ап-Вила и Бю-Зва.
– Не совсем… – девушка потупила взор. Она произнесла это на языке дорру, поразив Тонгира. Он взглянул на Ап-Вила, и тот лишь коротко кивнул.
– Ты понимаешь наш язык?..
– Она уже никогда не найдёт себе мужа в нашем селении, – ответил за свою дочь Ап-Вил. – Вы отправитесь вместе, и, я уверен, ты позаботишься о ней. У неё с собой запасы пищи, которой у тебя нет, и меха.
– Приданое, – прошептала Бю-Зва так тихо, что Тонгир был даже не уверен, не послышалось ли ему.
Ап-Вил, наскоро показав дорру, как пользоваться веслом, последний раз напутственно посмотрел тому в глаза.
– Копьё… Хорошее имя! – похвалил он и, улыбнувшись, пошёл обратно в деревню. С Бю-Зва он даже не попрощался.
Каяк, покачиваясь от неуклюжих движений Тонгира, медленно удалялся от берега.
– Он сказал тебе?
– Да, только что, когда собирал меня в дорогу.
– И давно он знал?
– Сразу же, как ты заявил, что вашего вождя звали Спайром. «Спайр» – это «копьё» на языке дорру, отец сразу понял, что речь идёт о кличке, которой ты прикрываешь своё подлинное имя.
Когда молчание стало затягиваться, он решил сам ответить на невысказанный девушкой вопрос.
– Я боялся оказаться в плену и надеялся снизить цену выкупа таким образом, поэтому заранее выдумал эту историю, дурацкую, как мне сейчас кажется.
Она промолчала, и Тонгиру показалась, что девушка сейчас мысленно обзывает его множеством слов, из которых «дурак», вероятно, ближе всего стоит к комплиментам.
– А Глаз Бога ты проглотил, и, когда он вышел, подобрал в навозе и перепрятал. – Тонгир согласился и продолжал грести. – Но ты так ни разу и не назвал имени того жреца из Эреду… Он вымышлен?
Тонгир вновь испытал непреходящий ужас, впервые овладевший им в заброшенном святилище, и он услышал, как дрожит его голос.
– Нет… Всё правда. Просто я не могу произнести его имя, мне… мне страшно. Говорят, демоны способны возвращаться из преисподней, если их позовут, а этот колдун имел в себе слишком много дьявольского!
Девушка долго молчала, а затем Тонгир услышал тихое всхлипывание. На все расспросы она ответила единственной фразой:
– Они… они не позволили ему воспользоваться каяком!..
В это мгновение Тонгир всё понял. Ап-Вил и его дочь стали изгоями в собственном племени. Поражённый, он умолк, а затем оглянулся через плечо, силясь отыскать взглядом одинокую маленькую фигуру, удаляющуюся на север. Ап-Вил, отчаянно храбрый сааним, наверняка пошёл к Проклятому городу, чтобы перед смертью бросить хотя бы единственный взгляд на его чудеса.
Часть вторая. Могильная заводь
1
Самовластный правитель Ийан, 47-й в династии, наместник божественного владыки империи Сунджин с правом наследного титула, или же, как его ещё называли, князь, Харод Йен Гу принимал посольство, явившееся к нему с самого края мира, с далёкого Запада. Местом аудиенции он избрал маленький кирпичный дворик, вокруг которого сгрудились постройки, формировавшие дворцовый комплекс – здесь, окружённый со всех сторон надёжными стенами, он любил прогуливаться перед обедом, чередуя праздное созерцание с играми в мяч.
Послы, смуглолицые аккадцы с ястребиными носами и с наголо обритыми головами, стояли у восточной стены, окружённые безмолвной, вооружённой до зубов, охраной, готовой, в случае необходимости, немедленно избавить души чужеземцев от мирских забот. Аккадцы, все как один – жрецы, носили белые тоги, оставлявшие левое плечо открытым. Позолоченные булавки в виде скарабея удерживали складки одежды от падения. Князю Хароду подобные одеяния казались непристойными, да и его подданным тоже – они предпочитали носить полотняные штаны, а поверх них – просторные рубахи без застёжек. В Ийан лишь крестьяне и городская беднота носили сандалии на босу ногу, в то время как послы Аккадского царства, люди, несомненно, высокого положения, почему-то не стеснялись брать дурной пример с представителей низших каст – при ходьбе они выставляли свои ступни, очевидно, не знакомые с ритуалом бинтования, напоказ.