— Ну да, я еле контролировал силу… И мне кажется, что это ещё не предел.
— Ага, не предел… — Хаято начал странно покачиваться на стуле, пытаясь успокоиться. — А пределом может быть то, что одним ударом можно будет уничтожить целую планету… Не смотрите на меня так! Это было действительно похоже на сверхновую! Боже, я надеюсь, пламя при этом не испускает гамма-излучение!
— А теперь можно понятным, человеческим языком? — наклонив голову набок, спросил Такеши.
— Сверхновая — это такой процесс, во время которого звезда истощает всю свою энергию и, грубо говоря, взрывается, уничтожая всё вокруг. Ну, в определённом радиусе вокруг себя, — после недолгой передышки продолжает Хаято. — При этом происходит гамма-излучение, которое тоже хорошенько чистит космическое пространство. Пламя Тсуны…
— Эволюционировало? — со смешком добавляет Кёя.
— Ну, типа того. Стоп, а если подумать, то на самом деле получается так. Что выше неба в привычном для нас значении?
— Космос, звёзды, планеты? — заинтересованно спрашивает Бьянки, откинувшись на спинку дивана.
— Да! То есть, пламя стало мощнее, изменилось, и если оно теперь реально похоже на взрыв сверхновой, то… — его лицо на миг мрачнеет. — Пламя остальных тоже должно измениться похожим образом…
— Вряд ли у нас с Чикусой пламя изменилось, как у Тсуны, — все заинтересованно смотрят на Такеши, которому от такого внимания ни холодно, ни жарко. — Вы же лучше разбираетесь в этом. Тогда, может, успокоите нас и объясните, что это за штука такая?
Все непонимающе смотрят на дождь, который зажигает пламя на кольце, усиливает его, отчего оно разгорается сильнее. Уже привычные голубые языки пламени, переливающиеся бензиновым чёрным оттенком, неожиданно начинают сильно полыхать, а в пламени скапливается какая-то чёрная жижа.
— Офигеть… — Хаято медленно поднимается со стула и направляется к Ямамото. Взгляд заворожённо замирает на непонятной чёрной материи, которая переливается в границах пламени дождя. Стоп. Чёрная материя?..
Гокудера на секунду зависает с приоткрытым ртом, смотря на чужое пламя, а потом неожиданно для всех орёт.
— Тёмная материя?! Какого чёрта?!
— Ты уверен? — Хибари как-то неожиданно появляется рядом и тоже всматривается в чужое пламя, пристально вглядываясь в сгусток материи.
— Прошу вас, посвятите нам один урок и объясните, что такое «ТЁМНАЯ МАТЕРИЯ»! — Бьянки тоже срывается на крик, потому что она ни черта не разбирается в этом, но понимать хочет.
— Это же даже научно не доказано! Это всё теория! Такеши, создай, что-нибудь!
— К-как создать? — мечник пугается такого Хаято: с горящим взглядом.
— Ну, я не знаю! Не я же в пламени держу материю!
Такеши застывает и чуть шевелит пальцами, думая, что эта затея тупая, но пробует представить. Он не знает, что от него требуется, поэтому думает, что попытаться создать какой-нибудь нож. Будет просто, если он на такое способен. А в этом он сомневается. Такеши потерянным взглядом смотрит на своё пламя и непонятную чёрную субстанцию в нём, чуть двигает пальцами, представляя, как материя вытягивается, принимает форму самого простого ножа. Теперь же смотрит ошарашенно: жидкость в пламени меняется и принимает нужную форму. Все заворожённо смотрят.
— Убери пламя, — тихо шепчет Хаято.
— Не могу, оно потеряет форму. Я не могу создать что-то твёрдое, — и, в доказательство своим словам, он гасит пламя. Нож тут же буквально падает, теряя свой вид, застывает в воздухе чёрными каплями, а потом сгорает в опять зажжённом пламени дождя.
Хаято, шатаясь, отходит в сторону, не представляя, что им теперь делать. Надо узнать, что находится за границей их заточённого мира, но и такие сюрпризы со стороны пламени нельзя игнорировать. Он еле концентрирует взгляд на своей ладони. Его пламя, значит, тоже поменялось? И как им двигаться дальше, уходить куда-то. А есть ли вообще куда? По телу проходит дрожь, и он только сейчас замечает в себе чувство, которое появилось ещё в первые дни после падения. Ему тесно в городе. Будто он находится в клетке, в которой нельзя ни развернуться, ни свободно вздохнуть.
И что им делать дальше, когда звёзды начинают взрываться?
Комментарий к Метеор 17. Падение вселенной.
Небольшая задержка, извините. Глава вышла немного меньше, чем обычно. Следующие, возможно, будут так же не очень большими. И даа. Пошло движение.
И, у меня, наконец, появилась Бета. Спасибо ей большое, за помощь.
Наслаждайтесь)
========== Метеор 18. Метеоритный дождь. ==========
В спальне девушек раздаётся злой крик, который не прекращается ни на мгновение. Все в доме заинтересованно прислушиваются к недовольному голосу Миуры, который не слышно, разве что, в тренировочном зале.
— Меня не было всего одну ночь с вами, потому что я спала, а вы уже нашли тёмную материю и определили, что у Тсуны-куна пламя внезапно стало похожим на взрыв сверхновой?!
Киоко чуть испуганно отскакивает от сидящей на кровати девушки и прячется за спину Бьянки.
— Бьянки-сан, — она зовёт её еле слышно. — А Хаято-кун говорил, что у неё должен быть шок… Где он?
— Потерялся… — тихо шипит девушка.
— Как так можно?! А что нас ждёт дальше… — вот тут голос шатенки стихает, и она заинтересованно смотрит на подруг, будто что-то обдумывая. — У Бьянки-сан же пламя урагана. Значит, оно тоже изменилось… Как и у остальных… Надо поскорее найти новые изменения!
Девушка резко подрывается с кровати, будто не ей вчера пришили протез. Она чуть покачивается, скорее из-за непривычки твёрдо стоять на двух ногах, но быстро находит равновесие. Хару удивлённо охает и на пробу двигает механической ногой, проверяя её работу и исправность.
— Где Хаято-кун?
Киоко и Бьянки настороженно косятся на неё. Больше всего напрягается последняя, потому что чувствует, что тоже подвергнется расспросам, если не исследованиям. Нет, она доверяет их троице учёных, но огонь в глазах Хару — и точно такой же у Хаято — слегка пугает. Они не сделают ничего страшного, но… Они просто настораживают.
Хару же, понимая, что никто ей не собирается отвечать, упирает руки в бока и качает головой, смотря на них. Первые шаги даются ей тяжеловато: стоять на двух ногах непривычно, но жутко приятно — само это ощущение, что посторонняя помощь уже не нужна. Вот только она понимает, что долго ходить сейчас не сможет — быстро устанет. Хару тяжело вздыхает и оглядывается на кровать, решая: остаться или всё-таки пойти. Она в растерянности. Нога с непривычки уже устаёт от металла, который превышает вес здоровой конечности. А вот внутри всё сжимается от ожидания новых открытий. Что изменится, если она останется? Но что она узнает, если всё-таки пойдёт?
— Она проснулась?! — дверь звучно ударяется о стенку, а Хару чуть улыбается. Что же, вселенная всё решает за неё.
— Хаято-кун, моя помощь нужна?
Стоять всё-таки уже не так тяжело, поэтому пройти несколько метров не должно составить для неё труда.
— Да, книги по астрономии, ты их лучше изучила. Нам нужна вся информация о темной материи и…
— Сверхновой, — она замирает, а потом добавляет, направляясь к юноше. — И всё-таки, как можно было за один вечер столько узнать? Нечестно…
— Ну, это было вчера, а сегодня надо попытаться разобраться со всем этим.
Она медленно переводит взгляд на Хаято и едва удивлённо охает, задумываясь об исследованиях.
— Мне нужно срочно увидеть, что Тсуна-кун натворил вчера! А ещё, после этого, глянуть на это пламя в живую!
— Ты хоть представляешь, насколько это небезопасно?! Это же сверхновая — она уничтожит весь город на полной мощности, если не больше!
— Ага, возможно, — девушка нагло выходит в коридор и направляется в сторону кабинета, но тут же замирает, когда её за руку хватает Киоко.
— Ты сначала пойдёшь и поешь, а уже потом будете разбираться с пламенем, — тон, не принимающий возражения, совсем немного, но пугает.
— Киоко-чан, а может…
— Нет, ты идёшь есть, Хару-чан. Тебе необходимо хорошо питаться после операции, — Сасагава тащит сопротивляющуюся девушку за собой, совсем немного злясь на подругу. Та, похоже, совершенно не думает о себе, забив голову только этими исследованиями. Честно, это пугает, но она уже привыкла, что её подруга умная и всё время рвётся помочь остальным.
— Хаято, — юноша обращает внимание на свою сестру, слегка улыбаясь той. — С нашим пламенем пока ничего не известно? А то становится не по себе использовать его на дежурствах.
— Пока ничего не замечал. Кроме тёмной материи у дождя и сверхновой у неба, ничего нового нет. Да и то, надо разобраться с материей, потому что… Ну, не может же она всё время быть в жидком состоянии, так от неё пользы совсем никакой!
Бьянки чуть улыбается, смотря на недовольного брата, который совсем погрузился в свои мысли и исследования. Они стоят так недолго, пока Хаято, что-то бурча под нос, не уходит в сторону кабинета. Она лишь прикрывает глаза и берёт стоящую возле кровати винтовку в руки. Гокудера задумывается: мог ли Реборн представить себе, что когда-нибудь ураган и облако будут работать над чем-то вместе, что Хару окажется слишком собранной и умной, что Тсуна станет поистине сильным небом, благодаря которому все они сейчас живы и уверенно идут дальше. Вот Бьянки этого никак не представляла, ровно, как и того, что тяжесть винтовки в руках станет слишком привычной, а новое собственное пламя будет немного пугать. Она солжёт, если скажет, что не хочет оказаться в обычном доме с солнечным небом и людьми вокруг. Но она не солжёт насчёт того, что ей жутко интересно, что же произойдёт дальше. И именно потому, что собственное пламя обжигает изнутри и выпускает любимый адреналин в кровь, как только твари появляются на горизонте. Она ураган, и ей чертовски интересно, какое пламя у неё теперь.
***
Киоко с визгом забегает в оружейный отсек и прячется за стеллажом с оружием, опасливо выглядывая. Спуститься в зал было самой глупой идеей. Особенно, когда здесь находились Кёя и Рёхей. Собственно, из-за брата она сюда и спустилась, чтобы удостовериться: всё ли с ним хорошо. Вот только сама чуть не попала под удар тонфами. Киоко не страшно, даже не жутко, наоборот, теперь, когда она сама немного разбирается в оружии и самообороне, наблюдать за тренирующимися парнями ей интересно. А тонфа… Тонфа — это некий отголосок прошлого, который всё же сохранился в их новом времени.
Она подбирается чуть ближе к краю отсека, чтобы лучше разглядеть каждое движение, и еле слышно ахает, когда тонфа чуть задевает правую руку Рёхея, но тот даже не реагирует на боль, а только стремится нанести следующий удар. На руках у него подобие боксёрских перчаток, только с кастетами, и Киоко смутно, но представляет, какой силой они обладают в руках боксера. Она поудобней усаживается на полу и уже спокойно наблюдает за тренировкой, внимательно всматриваясь в каждое движение, пытаясь его хотя бы запомнить.
Для неё это уже почти нормально: сидеть и смотреть, как кто-то тренируется, хотя, ещё где-то полгода назад она жутко боялась за своего брата, когда он рвался драться и ввязался в мафию. Киоко тогда знала не всё. Но смотреть, как его избивают, было жутко неприятно, а сейчас… Что сейчас? Сейчас она сама умеет держать в руках пистолет и кое-как способна драться врукопашную. Этот мир не совсем правильный, но то, что они все сейчас делают, нужно как никогда. Они выживают, поэтому другого выбора у них нет. Хотя, никто так и не понимает, почему всё же помощь не пришла. Не могли же люди из той же мафии просто так бросить будущего босса самой сильной и влиятельной семьи? Не могли же другие страны просто выкинуть из головы всех жителей Востока? Теперь она не понимает людей. Зато Киоко знает: то, что они делают, несомненно, правильно.
Раздаётся свист воздуха, и она вздрагивает, смотря как тонфа пролетает в сантиметрах от лица Рёхея, но тот успевает уклониться. Киоко едва успевает заметить, когда они оба зажигают пламя, и слегка жмурится от яркого свечения солнца. Она задумывается, а какое теперь пламя у её брата, ведь оно наверняка изменилось. И ей на самом деле жутко интересно. Ведь, по сути, здесь есть логика. Не может же быть, что материя и сверхновая случайно достались дождю и небу? Ведь небо — самое сильное пламя, а сверхновая является одним из самых мощных явлений во вселенной, как она поняла. А материя жидкая, поэтому подходит дождю… Так есть ли шанс угадать, какое же пламя у ребят теперь. В физике она не сильна, да и до астрономии в школе они не дошли. Но у неё неожиданно появляется желание взять одну из книг в кабинете и прочесть, потому что, похоже, им с этими изменениями жить.
Она настолько погружается в свои мысли, что вздрагивает, когда в зале раздаётся жуткий грохот. Взгляд едва успевает поспеть за бегущим — на расстоянии от Кёи — братом, и Киоко удивлённо охает, когда тот неожиданно оказывается слишком близко к облаку, слишком быстро… Девушка не может поверить своим глазам, поэтому внимательнее цепляется за образ брата, который становится слишком быстрым. Хибари, похоже, тоже не совсем понимает: какого чёрта солнце стало неожиданно таким быстрым и ловким. Но он всё равно продолжает наносить удары, часто промахиваясь, так как попасть по боксёру становится слишком сложно. А тот, словно, только ускоряется, и Киоко едва успевает уследить за солнечным пламенем, что быстро перемещается в пространстве. Кёя пускает сильную волну пламени по тонфам и замахивается, крепко сжимая оружие в руках. Тёмно-серый металл становится, почему-то, почти чёрным. Удар снова проходится по воздуху, и солнце неожиданно ударяет по ногам облака, из-за чего последний падает, тихо шипя. Киоко испуганно подрывается с места, всё внутри неё натянуто, словно струна, потому что Рёхей неожиданно останавливается, гасит пламя и устало опускается на колени, тяжело дыша.
— Братик! — она обеспокоенно подлетает к нему, осматривая на наличие серьёзных ран. — Ты в порядке? Что-то болит?
— Киоко, всё нормально, — Сасагава пытается слабо улыбнуться, но он покачивается и устало заваливается на спину. — Голова, просто, немного кружится…
— Какого чёрта, ты начал делать? — Хибари еле садится и хмуро поглядывает на боксёра, проверяя на целостность свою руку.
— Я не знаю, просто… Просто я постарался чуть быстрее уклониться от удара, а остановиться еле удалось…
— То есть, ты теперь супер быстрый? — Киоко чуть улыбается, вставая с колен, чтобы поднять чужие тонфа и кастеты с пола. Вышло довольно неожиданно.
— Хах, похоже на то… — Рёхей всё-таки садится и чуть ведёт плечами, разминая их после такой неожиданно напряжённой тренировки. Он слабо улыбается, когда сестра отдаёт ему кастеты. Она так старается, что он вправе гордиться ею. Потому что, какое бы там пламя у него не было, единственное солнце, которое ему необходимо, ходит и помогает им совсем рядом. Рыжие-рыжие волосы — точно солнышко.
— А?
Юноши удивлённо оборачиваются к девушке, которая сидит возле тонф.
— Что-то случилось, Киоко? — Рёхей устало поднимается и подходит к ней.
— Не могу тонфа поднять, — она двумя руками хватается за рукоять оружия и тянет, но поднять всё равно не может. — Она слишком тяжёлая… Вон, даже пол прогнулся.
На это заявления даже Хибари подходит, сам пытается поднять оружие, но выходит не очень. Тонфа действительно стала какой-то слишком тяжёлой и почему-то почернела. Она почти не поднимается, будто весит килограмм двести, не меньше…
— Итак, нам надо сначала убрать отсюда тонфа или позвать Хаято-куна и Хару-чан? — Киоко упирает руки в бока, смотря на валяющееся оружие на полу. — Хибари-кун?
— Зови их.
От его голоса у девушки мурашки бегут по телу, и поэтому она старается побыстрее выбежать из зала, чтобы её не дай Бог, не прибили. Ей становится страшно за брата, однако, Киоко быстро вспоминает о новоявленной скорости и чуточку успокаивается. Совсем чуточку, ибо сейчас в зал придут Хаято и Хару. Нет, они туда прилетят на сверхскорости, наверное, не уступающей теперь скорости солнца. И начнут там если не всё крушить, то визжать от радости. Хару точно будет. Поэтому она тихонько сообщает о пламени и прижимается к стене, надеясь, что её не собьют два урагана. Она смотрит вслед девушке и думает: «А люди, перенёсшие операцию, точно должны так бегать?»