В руках уже привычная тяжёлая винтовка. Проходит несколько секунд, и раздаётся выстрел, а Киоко потирает плечо, на которое опять пришлась отдача. Не сильно больно, но неприятно.
— Подстрелила? — громко интересуется она.
— Да, больше никого не вижу. Я пойду на сторону Хром, — Бьянки спешит на другую сторону крыши, оставляя Киоко одну на входе. Да той и не сильно страшно. Если что, она сразу же позовёт на помощь. Не первый раз, в конце концов.
Далеко, за домами, поднимается пепел в воздух, и Сасагаве остаётся только гадать, кто к ней сейчас подбежит: Кен или брат. Мимо, почти не останавливаясь, проносится Кен. Киоко легко улыбается и достаёт из кармана свитера небольшой блокнотик. Она оглядывается, убеждается, что никого не видит в округе, и присаживается на ступени, доставая следом небольшой карандаш. На дежурстве почти нечем заняться, а в последнее время, когда твари почти не приближаются к дому, стало в разы скучнее. Нет, она радуется, что нападения почти не происходят, но иногда от бездействия хочется спать. Поэтому она начала рисовать. Не профессионально, но хоть какое-нибудь занятие, кроме разглядывания по сторонам.
— Чем занимаешься? — Бьянки ловко спрыгивает с крыши, заставляя Сасагаву слегка вздрогнуть от такого внезапного появления. — О, рисуешь?
Девушка присаживается рядом, заглядывая в небольшой блокнотик, пока пальцы по привычке лежат на винтовке, которую она не выпускает из рук ни на секунду.
— Ага. Так, развлекаюсь немного, — она заправляет прядь волос за ухо, смотря на рисунок. Стучит карандашом по земле. — Фантазирую.
— Костюмы? — усмехается ураган. — Причём ни разу не женственные. Больше похожи на какую-нибудь экипировку. Стой, это фантазия про космический корабль и его «грозного» капитана?
— Ну, почти, — едва улыбается Киоко, прикрывая глаза. — Они этими своими идеями, похоже, всех нас с ума сведут. Вон, у меня даже уже есть супер костюмы.
— А почему бы и нет? Если найти где-нибудь в этом городе хорошую ткань, то можно и попробовать. Хару эта затея точно понравится.
— Ну, у Хару-чан и так много забот со схемой, я не думаю, что нагружать её ещё и этим будет хорошо.
— Мне кажется, что если она узнает об этом, то уже по любому от тебя не отстанет и заставит это сделать.
— А дежурить вы вдвоём с Хром-чан, что ли будете? — осуждающе спрашивает девушка, нахмурившись.
— Посмотрим, ну ты рисуй дальше, а я полезу обратно, надо проведать Хром, — Бьянки потягивается и встаёт, направляясь к крыше. Как они туда залезают, Киоко так и не поняла.
С неба продолжает падать снег и пепел, потихоньку засыпая рисунок на бумаге. Киоко сдувает его, закрывая блокнот и убирая его в карман. В руки привычно ложится винтовка, дежурство продолжается.
А жизнь продолжается, время их истекает.
Комментарий к Метеор 22. Взгляд за облака.
Ну, я не представляю, что можно написать.
Спасибо за вашу поддержку и отзывы, мне очень-очень приятно.
Наслаждайтесь.
========== Метеор 23. Занавес миров. ==========
Граница дня и ночи на самом деле не такая уж и явная. Когда небо всегда серое, уже и не задумываешься о том, когда встанет солнце и осветит землю. Они привыкли к такому миру, но это не значит, что смирились с ним. Особенно сейчас, когда есть надежда на спасение. Каждый день напоминает сражение, погоню, в которой они не намеренны проигрывать.
Такеши оглядывает засыпанную пеплом и снегом улицу с каким-то непривычным ему равнодушием. Этот вид уже настолько приелся, что даже и не страшно, что скоро большая часть города исчезнет. В конце концов, это делается ради их же блага, так что жаловаться на что-то будет просто совестно. Может, глубоко в душе и ноет что-то, что напоминает о родном доме и прошлом счастье, но то не страшно. Переживут, перетерпят. Сейчас у них есть дела и посерьёзней, чем сожаление о прошлом. Пусть территория под корабль ещё и не готова, но они должны заранее создать тросы и цепи, чтобы удержать машину на земле. Придавать сильную гравитацию кораблю они не собираются, так как нет смысла. В космосе она им не пригодится, поэтому небольшого притяжения в нижних уровнях корабля будет вполне достаточно, чтобы они не летали в свободном пространстве.
Создавать цепи Такеши и Чикуса решают на улице, чтобы потом меньше времени тащить их до территории, на которой будет находится корабль. Они оба зажигают пламя на кольцах — Какимото создал себе за несколько дней до этого из той же тёмной материи — и принимаются за работу раздельно, возможно, так они быстрее управятся. Пламя уже привычно наполняется чёрным веществом, которое спустя некоторое время начинает трансформироваться в тросы. Под руками у обоих находятся небольшие коробочки с пылью, которую те стараются расходовать экономно. Но не от них зависит количество потребляемого вещества, потому что неизвестно, сколько именно его понадобится на создание того или иного предмета. В этих делах они ориентируются чисто на свои ощущения.
Со стороны крыши раздаётся выстрел, который на мгновение напрягает парней, но так как дальше они не слышат криков, то сразу же успокаиваются. Девушки разберутся с проблемой сами.
Для Киоко уже нет ничего необычного в том, что каждый вечер, когда мальчики их сменяют, руки наливаются жуткой тяжестью и едва хватает сил, чтобы укрыться одеялом и заснуть перед следующим тяжёлым днём. Так ещё у них появилась идея создания костюмов. После дежурств они занимаются ещё и ими, что окончательно выматывает. Но отказываться уже поздно, потому что проделан уже достаточно большой объём работы, и бросать эту затею сейчас просто глупо. Пусть они и выглядят как зомби после сна, но когда костюмы будут закончены, у них появятся лишние часы, которые они обязательно потратят с пользой — попытаются выспаться. А пока, чтобы не дразнить сознание и тело, надо не отвлекаться и нормально дежурить, чтобы потом вечером сесть обратно за костюмы. Боги, когда же закончится их персональный ад на Земле…?
Такеши мимолётно смотрит на крыши, на созданные тросы, а после тушит пламя, облегчённо выдыхая — им надо немного передохнуть.
— Чикуса, давай сделаем перерыв, — юноша на предложение кивает, и голубое пламя на его кольце тут же гаснет.
Они осматривают проделанную работу и довольно хмыкают. Возможно, за пару дней они управятся с этой задачей, а там можно будет переходить, непосредственно, к созданию деталей корабля.
Со стороны крыши опять раздаются выстрелы, на которые они оборачиваются. Как бы то ни было, но они всё равно волнуются за девушек. Оставлять их одних на дежурстве — идея не самая лучшая. Пусть те и доказали уже, что вполне могут справиться сами.
— Оставим тросы пока тут, а потом, когда Тсуна очистит территорию, перетащим туда? — интересуется Такеши, окидывая взглядом тросы из тёмной материи.
— Думаю, да, — Чикуса поправляет очки и с непривычки опять рассматривает чёрное матовое кольцо. — Когда Тсуна собирается территорию зачищать-то?
— Вроде как решили, что завтра. Я вот думаю… Возможно ли, что шум, который будет при сверхновой, спугнёт тварей и те перестанут сюда лезть хоть какое-то время?
— Если это только не привлечёт их больше. В этом случае у нас будут большие проблемы, — хмыкает Чикуса. — Но всё же, вероятно, что у нас будет перерыв после сверхновой. А там посмотрим.
Такеши молчаливо поддерживает его. С неба опять начинает падать пепел и снег, который надоел уже до тошноты. От чего зависит выпадение таких осадков уже неинтересно. Все их мысли заняты только размышлениями о том, как долго они тут ещё будут находиться. Оставаться на Земле нет смысла. А ещё это опасно, так что работа не ждёт. Они опять принимаются за пламя с тёмной материей, которая редкими каплями касается объятой пламенем кожи, обдавая её холодом. Мимо пробегают Рёхей и Кен, но на такой скорости, что они больше похожи всего лишь на секундную вспышку света вблизи. Голубое пламя слегка колышется от созданного ветра, но не перестаёт выделять тёмную материю, из которой создаются цепи и тросы.
***
Тсуна тяжко выдыхает, окидывая взором местность ещё раз. Родной город, родные улицы, родная земля. Так много старых воспоминаний, так мало настоящего счастья. И всё это исчезнет буквально через несколько минут. На пальцах от волнения полыхают крошечные огоньки янтарного пламени, готовые слиться и своей мощью уничтожить всё в округе.
Тяжёлый спёртый воздух грузно оседает в лёгких и в мыслях, не принося никакого успокоения. Невесомые пепелинки, летящие с неба на землю, растворяются в огоньках пламени, умирая навечно. И так же навеки исчезнет то, что Тсуна видит перед собой. Намимори уже давно не тот. Укрытый пеплом и снегом — будто усопший — белой тканью, готовящийся кануть в небытие раз и навсегда. В округе так тихо, словно они единственные в этом городе, в этом кусочке, что ещё немного напоминает о них самих. Но это ощущение обманчиво. Опасность таится везде и неизвестно когда сделает очередной удар.
Сердце в груди громко бьётся, заглушая мысли и переживания. Позади Тсунаёши стоят остальные ребята, которые тоже прощаются с этим островком памяти. Вместе с ним будут погребены и светлые воспоминания их беспечных дней. Лёгкие сжимаются, а в уголках глаз, впервые за долгое время, собираются слёзы, тут же скатывающиеся по щёкам. Больно. Совсем немного, но больно.
Ладони сжимаются в кулаки, ногти неприятно впиваются в кожу. Такая лёгкая мимолётная боль немного успокаивает, отрезвляет голову от ненужных и тяжких мыслей. Перед глазами больше не расплывается. Тсуна понимает, что был бы не против того, чтобы в самый последний напоследок хоть раз увидеть заходящее солнце на фоне города. Но сейчас день, а в вышине, над головой, только серое блеклое небо, с которого сыпется пепел и снег.
Ему тяжело собраться, решиться, наконец. Но это надо сделать. Времени немного и нельзя уже тянуть дальше. Тяжёлый вдох и лёгкий выдох, и в мыслях вроде как стало чуточку яснее. Ладони мягко обвивает янтарное пламя, в котором будто полыхает вся вселенная, переливаясь и взрываясь мириадами звёзд — такими далёкими и недосягаемыми. Скоро будет конец, и ему немного, но страшно, но это единственный выход.
Тсунаёши выставляет руки вперёд, размеренно дыша и поудобней упираясь ногами в землю. Пламя полыхает, колышется на ветру и, поддаваясь намерениям неба, растёт, увеличиваясь в объёме. Такое приятное тепло и такая ужасающая сила. Кулаки разжимаются, ладони направляются строго на город, и Тсуна в последний раз тяжко выдыхает, наконец, выпуская пламя на свободу. Кажется, свет от взрыва освещает всю Японию, всю их клетку, хотя кто его знает. Яркое янтарное пламя извивается, стремительно несётся вперёд, уничтожая всё на своём пути, сжигая дотла пепел и покорёженные, израненные катастрофой дома. Внутри Тсунаёши горят лёгкие, а сердце, кажется, тоже взрывается сверхновой. В голове лентой кинофильма пробегают воспоминания, связанные с этим городом, с этим островком рая, и клеткой, что заточила их тут. Его фигура юношеская, ещё не до конца сформировавшаяся, на фоне буквального янтарного зарева кажется такой сильной и стойкой.
Вокруг стоит гул и свист ветра, затравленный дальний вой тварей, что пугаются такой чертовщины. Пламенный купол накрывает большую часть города, выжигая его почти под основание, так что остаётся только асфальт и земля, с глубокими трещинами, словно ранами после землетрясения. Тсуна опускает руки, тушит пламя и выдыхает, борясь с собой, по щеке катится очередная хрустальная слеза. Город уничтожен.
Все молчат. И в этот момент молчание приходится как никогда кстати. В воздухе, кажется, всё ещё сверкают мелкие искорки звёзд, переливающиеся всеми цветами радуги. А с неба на очищенную землю новой тонкой вуалью опять ложится пепел и снег. Теперь перед ними пустырь, даже не напоминающий о том, что раньше тут стоял город. Вот только стоит обернуться, как сердце замирает у каждого. Их общий дом цел и невредим, стоит среди других домов, и вот оно последнее болезненное напоминание, что Намимори ещё жив, ещё существует не только в их воспоминаниях, но и в реальности.
И пусть так и останется. Пусть это будет последним ударом по их сердцам. Они уже готовы расстаться с этим городом, с этой землёй. Только бы сбежать, только бы спастись. Они сумеют, они справятся. Они сильные.
***
Спустя несколько недель боль и воспоминания почти не ранят души. У каждого по-прежнему есть своё дело, которому они полностью себя отдают. Киоко счастливо улыбается. После зачистки территории у девушек появилось немного больше свободного времени, которое они полностью потратили на костюмы. Теперь их творения ровной стопочкой лежат на диване, дожидаясь своих хозяев.
Девушка встаёт с дивана и берет несколько костюмов в руки. На дворе уже глубокая ночь, но никто не спит, кроме детей, которые провалились в сон, прямо в гостиной пока помогали заканчивать с одеждой. Она немного мнёт в пальцах тёплую тёмную ткань, улыбаясь сама себе — её безумная идея воплотилась. Причём, сшить оказалось намного проще, чем предполагалось с самого начала. Возможно, здесь сыграла роль того, что она не одна занималась этим делом. У неё было достаточно помощи. Но, в конце концов, результат оправдал ожидания, и у них вышли хорошие костюмы. Киоко окидывает взглядом всю ткань, что осталась и едва улыбается. Когда будет свободное время на корабле, можно будет сшить ещё. А пока хватит и этого.
Сасагава прикрывает дверь в гостиную, покидая комнату и сжимая в руках костюмы, направляется в сторону спален. В них сейчас никого нет, потому что все заняты работой, но скоро ребята устанут и отправятся отдыхать. Свободной рукой девушка проводит пальцами по стене, рисуя неровные невидимые линии. Первая спальня встречает её ожидаемым полумраком и полнейшей тишиной. Она раскладывает костюмы по кроватям, зная, что ребята и сами уже с нетерпением ждут, когда же можно будет посмотреть на работу девушек. С остальными комнатами она проделывает то же самое, что и в предыдущих, а после, возвращаясь в гостиную, по одному переносит детей в их спальню, укладывая спать.
Киоко потягивается, слегка зевает, но понимает, что сна нет ни в одном глазу. Усталость приятно разливается по мышцам и всему телу, но как таковой сонливости она не чувствует. В коридоре раздаётся хлопок входной двери, на который девушка тут же вылетает из комнаты, сразу же почти автоматически, кладя руку на ствол пистолета, висящего в кобуре на поясе джинсов. Но она тут же успокаивается, как только замечает брата и Кена, наконец, вернувшихся из соседнего города. Те отправились в него ещё рано утром и только сейчас вернулись.
— Как вы? — девушка тут же идёт на кухню готовить ужин, пока мальчики следуют за ней, разминая мышцы после тяжёлого дня.
— Могло бы быть и лучше, — устало выдыхает Кен, падая на стул в кухне, сразу же прикрывая глаза. — Я не представляю, как мы всё будем таскать сюда. Даже на машине это будет неудобно.
— Для машины нужно ещё дороги прочистить, а это займёт слишком много времени, у нас столько нет. Придётся всё вручную перетаскивать, но и на это потребуется уйма времени и сил.
— Но там же есть, что перетащить сюда? — тихо интересуется Киоко, обдумывая последние слова брата.
— Есть, еды там много, как и воды, всё, правда, мёрзлое, но так даже лучше, дольше сохранится. Поискать одежду будет не трудно. Вся проблема в том, что это перетаскивать сюда придётся долго, даже с нашей скоростью.
— В любом случае, нам не остаётся ничего другого, поэтому думаем приступать к работе уже завтра.
— Вы сначала покушайте и отдохните, — Киоко ставит тарелки с едой перед парнями, улыбаясь, когда те начинают с аппетитом восстанавливать силы. — Я понимаю, что времени у нас немного, но нельзя же себя доводить до болезненного состояния.
— Не волнуйся, Киоко, всё с нами будет нормально, — улыбается Рёхей. — К тому же, после взрыва сверхновой твари, похоже, попрятались, потому что в городе мы их не видели.
— Будет гадко, если они всё же вылезут из своих укрытий. Нам тогда придётся ещё и с ними разбираться, — добавляет Кен.